Этические ценности

Существует различение родственных по смыслу, но не тождественных понятий: «нравы», «мораль» и «этика». Под нравами понимают принятые в обществе локальные местные обычаи. Моралью называют абсолютную систему или шкалу норм, образцов поведения и поступков, служащую основанием для оценочной деятельности. Этика (греч. ηυοζ — душевный склад, нрав, натура, характер) — это теоретическая, философская наука, изучающая мораль и нравственное повеление. Этика мало занимается нравами, но больше нравственностью и моральностью людей и общества. Понятие нравственность совпадает с характеристикой нравов, здесь уже речь идет не только о местных обычаях поведения, но об уровне нормативной организованности поведения человека с точки зрения всего общества и его традиций. Таким образом, нравственность — это сознательно навязываемые или бессознательно принятые через внушение запреты, ограничения и рекомендации, создающие рамки оптимального (в сопоставлении желательного и нежелательного) поведения, гарантирующего или как минимум способствующего достижению общего блага.

В русле естественно-правовой традиции, еще в античном космизме, сложилась мысль о единстве, тождестве справедливости и права. Она утверждает, что естественное, божественное и космическое предназначение права — быть справедливым. «Право, отклоняющееся от своего высшего предназначения, ничтожно; несправедливый закон не есть право, и его следует отвергнуть во имя торжества естественно-правовых постулатов справедливости. Такому закону люди могут не повиноваться», — так утверждала естественно-правовая традиция[247]. Источники у морали и права одни. Это обычаи, табу, мифы, религия. Обычаи и являют собой обычное право. Однако с того момента, когда внешняя сторона жизнедеятельности человека отделилась от его внутреннего духовного мира, началось соперничество двух типов норм: морали и права. Право ведало внешней стороной, поведением (от слова «управлять»), мораль — внутренней. Несмотря на противоборство между ними, правовая норма живет только благодаря ее моральному, нравственному содержанию. Как только это содержание исчезнет, правовая норма перестанет существовать де-факто. Мораль рождается на определенном этапе человеческого общества или развитого человеческого индивидуума, то есть в филогенезе и онтогенезе. Ей предшествуют две ступени становления «Я»:

1) Ступень культа, означающего единство человека с миром, неотделенность его от мира и от других людей, единство мироощущения с другими, проявляющееся в феномене «МЫ»; здесь происходит общинная самореализация человека на основе табу, ритуалов, обычаев.

2) Ступень культуры, отбора культурных форм в условиях разнообразия человеческой деятельности и человеческих индивидуальностей; здесь формируются естественные нормы человеческих взаимоотношений, которые мы называем нравственностью (от слов: нрав, обычай); формируются основные нравственные ценности: свобода, добро, зло, справедливость; эти нормы ограничивают изначальную свободу человека, понимаемую как внутреннюю свободу духа, во имя расширения внешних пределов проявления себя. На определенных этапах культурной самореализации наступает своеобразный баланс, равновесие внутренне-внешнего. Здесь наблюдаются взлеты человеческих открытий в искусстве, научной мысли, яркие человеческие индивидуальности. Заканчивается эта ступень становлением цивилизации.

Ядром нравственности человека является его духовность. Когда человек достигает преображения, духовной просветленности, то ему открывается реальность, которая по своей очевидности, ошеломляющей силе красоты и мудрости так захватывает и потрясает человека, что любые эмпирические факты его существования, все радости и невзгоды повседневной жизни кажутся чем-то случайным, преходящим, временным.

Во весь голос идея и проблема духовности выражается в христианстве.

«Христианская духовность, — пишет Н.А. Бердяев, — отличается от внехристианской тем, что в ней всегда утверждается личность, свобода, любовь… В ней освобожденность и отрешенность от стихий мира соединяется с разделением судьбы мира, человечества и всей страдающей твари. Духовность должна преображать, а не подавлять страстную природу человека…»[248]

С.С. Аверинцев выделял два типа духовности в рамках христианской культуры. Первая — это духовность, вызревшая в католическом мире, в ней ведущую роль играют идеи дисциплины, права и греха-вины, определяемые в юридических терминах. В восточном христианстве, в России духовность опирается на эстетически-нравственный идеал любви и милосердия, при этом грех истолковывается не как вина, а как болезнь, случайное нарушение, поправимое через покаяние и духовное очищение, страдание.[249] В восточной культуре существует представление о том, что человек рождается дважды: сначала он рождается физически и в течение жизни может созреть для рождения духовного, но, к сожалению, большинство людей так и не достигают этого второго духовного рождения и умирают, не поняв своего духовного предназначения.

Действительно, ощущение и постижение духовности в своем «я существую» — процесс сложный, многоаспектный. Возможность каждого человека родиться духовным способом — то есть вместить дух в свою душу и свое тело, в свое существование, в свою жизнь, — осуществляется через со-весть, неповторимую связь индивидуально-внутреннего и внешнего миров.

Совесть есть именно со-весть — выход за рамки души, вхождение в душу вести, сопричастность к чему-то вне ее пребывающему и превышающему ее. Но, входя в душу, весть становится ее собственной, родной ей. Совесть внеразумна, она требует инсайта, озарения. Божественное происхождение совести связано с ее надмирностью, надприродностью. Совесть не может быть нормативной — она является внутренней чуткостью, способностью человека адекватно оценивать нравственность собственного поступка. Совесть, нравственная чуткость — тот великий дар, который был дан подвижникам русской культуры, формирующим в своем творчестве нравственное самосознание народа.

Совесть — одна из основных категорий человеческого бытия в творчестве Ф.М. Достоевского. Для него совесть это врач души, исцеляющий ее от греховности, возвышающий ее в страдании и выводящий, таким образом, на новый уровень существования. Когда человек прислушивается к голосу совести, сознавая свою вину перед людьми, собой, Богом, — он любое наказание принимает с радостью как нечто справедливое и искупающее вину. В романе «Братья Карамазовы» прокурор в обвинительной речи против Дмитрия Карамазова говорит, что «поруганная природа и преступное сердце» сами за себя мстят «полнее всякого земного правосудия. Мало того: правосудие и земная казнь даже облегчают казнь природы, даже необходимы душе преступника в эти моменты как спасение ее от отчаяния».

Совесть неотрывна от экзистенциального чувства вины. Степень развитости этого чувства — мера нравственности личности. Когда мы пытаемся снять с себя вину под предлогом надличной ответственности или общепринятости, мы ведем себя аморально. Опасность соборности именно в освобождении человека от ответственности за соучастие под предлогом «всеобщей пользы» или «так поступали все». Выбор остается всегда, ответственность не бывает коллективной. Достоевский не случайно так много говорил о совиновности, можно сказать, создал этику совиновности. Совиновны у нас все — не только Раскольниковы. А кто «не виновен», то бессовестен…

Ибо совесть — это персональная ответственность, историческая память, осознание соучастия в действиях, не имеющих нравственных гарантий; это моральная интуиция, божественный дар. Совесть — синоним мучения, но, увы, мучит она обычно, как бы я не поступил… Достоевский показывает различие мучений совести и раскаяния. Раскаяние есть бесповоротное и глубокое осуждение дурных поступков и страсти, приведшей к ним; оно ведет к подлинному перерождению человека, к воскресению, о котором говорил Дмитрий Федорович, готовясь к каторге. Угрызения совести возникают тогда, когда человек осуждает свои дурные поступки, но не имеет силы отказаться от той страсти, которая вызвала их. По Достоевскому, угрызения совести имеют характер длительных адских мучений, ведущих к отчаянию и унынию.

Макс Шелер полагал основой духовности «экзистенциальную не связанность, свободу, отрешенность… от принуждения, от давления, от зависимости от органического, от «жизни» и от всего, что относится к жизни, то есть, в том числе, и от собственного, связанного с влечениями интеллекта»[250].

Дата добавления: 2014-12-29