I. Сущность современной эпохи

В конце XX века человечество переживало завершение эпохи, которая в последнее время стала обозначаться философами и культурологами звучным термином «модерн». Понятие «модерна» (с франц. moderne — современный) чаще всего ассоциируется у большинства людей со стилем в искусстве. Еще в XVI веке итальянский искусствовед Джордже Вазари использовал это понятие для обозначения художественного стиля эпохи Возрождения, хотя в качестве господствующего этот стиль утвердился только в конце XIX столетия. В 70-е годы XX века в философско-исторической и социологической литературе развернулась полемика по поводу того, как лучше всего обозначить уходящую эпоху. Большинство участников этого спора сошлось на том, что термин „модерн» является наиболее удачным, ибо вбирает в себя сущностные черты наиболее насыщенного периода в истории западной культуры с XVI века.

Эпоху модерна отделила от предшествующей ей эпохи средневековья идея рационализма, наложившаяся на идею антропоцентризма. В результате получилась адская смесь, взорвавшая сонное царство традиционной средневековой культуры.

Традиционное общество отвергало необходимость развития, улучшения, совершенствования. Этого не допускала лежащая в ее основе религиозная идея творения. Согласно ей, мир и человек созданы раз и навсегда в акте божественного творения и не нуждаются в улучшении. Все несовершенства мира и человека происходят не от несовершенства проекта мира, а из-за того, что люди отошли от Бога. Нужно возвратиться к истокам, соединить разорванную связь с бытием и жить так, как жили наши предки. Они были не глупее нас, а намного мудрее. Поэтому не следует улучшать, усовершенствовать жизнь, а напротив, нужно стараться сохранить в целостности те жизненные формы, которые достались от предков.

Этот своеобразный «запрет» на развитие, закрепленный господствующим религиозным мировоззрением и строго контролируемый церковью, был подвергнут критике и затем снят в работах итальянских гуманистов периода позднего Возрождения (Данте Алигьери, Франческо Петрарка, Марсилио Фичино, Джованни пико делла Мирандолла (см. подробно гл. IV). Они выдвинули и обосновали идею самодостаточности и самоценности человека, впервые открыто заговорили о его достоинстве, которое попирается как чуждой ему внешней природой, так и недостойными человека социальными условиями. В улучшении нуждается не человек, а мир, в котором живет человек. Этот мир должен стать соразмерным человеку, подконтрольным ему.

Таким образом, современная эпоха — эпоха модерна — начинается с разрушения традиционных отношений. Средством модернизации жизни стала ее рационализация, то есть преобразование в соответствии с требованиями разума. В онтологическом смысле наступление модерна означало кардинальный поворот в истории человечества: полный разрыв с традицией, признание приоритета культуры над природой, торжество разума.

Основной метафорой западной культуры эпохи модерна стала метафора формы. В мире нет ничего, что могло бы ускользнуть, противиться оформлению — в формах мышления, технике, политических и правовых институтах, религии (протестантской), искусстве, образе жизни. Господствующими понятиями в обыденном и теоретическом лексиконе модерна стали такие, как «порядок», «сила», «покорение», «ограничение» и т. п.

Природа у человека модерна отождествлялась с дикостью, жестокостью, брутальностью, непредсказуемостью. Она представляла постоянную угрозу для безопасности и благополучия человека и потому должна быть покорена, усмирена, окультурена. Рациональная наука, техника и рационально организованное производство должны были явиться основными средствами приручения природы, установления контроля над ней.

Типичного человека эпохи модерна отличает агрессивный активизм, благодаря которому он смог на примитивных суденышках переплывать океаны, открывать и осваивать новые земли, основывать на пустом месте города и строить заводы, вводить в лоно христианской религии дикие народы.

Традиционное общество опиралось на систему незыблемых нравственных установок, ценностей и институтов их поддерживающих. Эти установки и ценности были просты и понятны каждому человеку, а их роль в обеспечении общественной стабильности никем не оспаривалась. «Что такое хорошо и что такое плохо» было известно человеку традиционного общества с момента рождения и не менялось до самой его смерти. Модерн, подорвав традицию, разрушил и веру в абсолютность нравственных норм. Мораль была вытеснена из сферы публичной жизни, перестала играть в ней роль стабилизирующего фактора. Она стала частным делом индивида.

Подобное отношение к нравственности объясняется общей тенденцией модерна с недоверием, а то и с презрением относиться ко всему, что не может быть просчитано, калькулируемо, прогнозируемо. То есть ко всему тому, что не поддается рационализации. При этом рационализация понималась сугубо формально. Макс Вебер, внесший самый значительный вклад в теорию общественной рационализации, определял ее так: «... возрастающее теоретическое покорение реальности с использованием точных абстрактных понятий. Это рационализация в смысле методичного достижения определенной заданной практической цели через точное соисчисление адекватных для этого средств»[79].

Рационализация действительности означала её демистификацию, снятие покровов таинственности с природного и социального бытия через их прояснение средствами науки, техники и рациональной организации. Поэтому созвучными и адекватными модерну были такие теоретические поиски, которые ставили своей целью не абстрактные метафизические рассуждения, а поиск или создание глобальных схем, помогающих преодолеть хаос эмпирического бытия и обрести совершенство в конечном. Людям нужны не Бог и не Абсолютные определенности истины, добра, справедливости. Им нужны четкие, понятные и, самое главное, реализуемые гарантии.

Дата добавления: 2014-12-29