Роль магии и шаманства в первобытном обществе. Обряды и церемонии, их практическое и символическое значение

За системой идей, выразителями которой являются Лурия и Леонтьев, да и не только они, скрывается утопическая мечта советских коммунистов о возможности коренной ломки сознания людей, сопровождающей социальную революцию, смену общественных формаций и построение коммунистического общества, о создании «нового человека». Мечте этой, как известно, так и не суждено было осуществиться.

Подобно молодым людям из среднеазиатских кишлаков, подобно аборигенам Австралии, эти огнеземельцы по своим умственным способностям, по характеру свойственных им психических процессов были вполне подготовлены к усвоению чуждой им системы общественного сознания.

Третье важное условие первобытного синкретизма в сфере общественного сознания находится в самом характере познания и моделирования окружающего мира первобытным человеком. Особенности первобытного общественного сознания объясняются не только объективными общественно-историческими условиями, но и некоторыми органически присущими ему свойствами.

Каждая форма первобытного общественного сознания выполняет свою, присущую ей социальную или иную функцию, в основе каждой заложены свойственные только ей глубинные социально-психологические импульсы - познавательные, эстетические, религиозные. Специфика первобытной культуры состоит в том, что эти формы переплетены здесь значительно теснее, чем на более высоких уровнях развития. Становление и развитие первобытной религии - это становление религии как относительно самостоятельной сферы общественного сознания. Однако переплетение первобытной религии, протонауки, этики, искусства не отрицает, а подразумевает их объективную самосущность. Это как бы струи разных источников, слившиеся в едином потоке, но все еще различимые и по мере своего движения, по мере развития и усложнения культуры, все более дифференцирующиеся. Феномен синкретизма историчен, он меняется в ходе истории.

Представление о единстве человека и вселенной, о взаимопроникновении различных форм существования уходит корнями в первобытное синкретическое миропонимание. Многие космологии признавали, что человеческое тело (микрокосм) подобно вселенной (макрокосму). Вплоть до К. Линнея минералы рассматривались как живые существа, утратившие способность двигаться, но способные воспроизводиться и преобразовываться. Историю культуры можно рассматривать как постепенное преодоление древнего антропоморфизма, как отделение микрокосма от макрокосма, как разрыв первоначального единства человека и вселенной.

Олицетворением целостного, синкретического сознания, воплощением многообразных функций, связанных с высшими проявлениями духовной жизни, выступает Орфей, мифический поэт, музыкант, мистагог (учредитель мистерий), истолкователь воли богов и жрец. Его насильственная смерть и воскресение вносят в его образ черты древнего пророка и шамана, причастного архаическим ритуалам, магии смерти и возрождения природы - не случайно он зачаровывал животных звуками своей лиры.

По словам А. Хокарта, меланезийское празднество «не является ни религиозным, ни мирским, ни общественным, ни личным, ни экономическим, ни эстетическим, потому что все эти специализированные явления и виды деятельности еще не выделились из нерасчлененной жизни племени» [10, с. 13].

Сложность первобытного общественного сознания как объекта исследования и вместе с тем его специфика во многом связаны с присущим ему синкретизмом. Во введении к этой книге я уже писал о том, что под синкретизмом первобытного общественного сознания я понимаю взаимопереплетение различных его форм, их органическую связь с жизнью общества во всех ее проявлениях. Характерная особенность первобытного общественного сознания состоит в теснейшей связи религии с другими его формами, в том, что религия пронизывает собою все мировоззрение эпохи, являясь как бы его оживотворяющим центром.

Особенности мышления и мировосприятия первобытного человека. Первобытный синкретизм

Жилище начинает разнообразиться по своей форме в зависимости от климатических условий, социального положения людей и социально-экономических условий того или иного человеческого коллектива. Так сформировалось бесконечное разнообразие жилищ у народов Земли [6, с. 80].

В эпоху неолита с развитием земледелия и оседлости возникают 2 вида поселений: неукреплённые - селища и укреплённые - городища (группа жилых домов и хозяйственных построек, обнесённых валом, рвом или частоколом).

Расчленяя духовную жизнь первобытного общества, анализируя отдельные ее формы, не следует забывать о том, что мы имеем дело с явлением, представляющим собою в действительности нечто цельное, находящееся лишь в самом начале процесса расслоения на отдельные сферы общественного сознания - формирующуюся науку, этику, искусство, наконец, религию. Изучение отдельных граней этого многогранного феномена, конечно, необходимый этап, условие его научного познания. Однако адекватное понимание духовной жизни первобытного общества нуждается не только в анализе, но и в синтезе, который показал бы ее как единую и цельную систему.

Понятие первобытного синкретизма не ново, им давно пользуются, но в него не всегда вкладывается одно и то же содержание. Так, следуя А.Н. Веселовскому, под синкретизмом первобытного искусства обычно понимают слитность, нерасчлененность основных форм художественного творчества - изобразительного искусства, драмы, музыки и т. д. Мне уже приходилось, рассматривая первобытное искусство, пользоваться этим понятием в более широком его понимании, стремясь обнаружить органическую связь первобытного художественного творчества с жизнью общества, его трудовой и обрядово-религиозной деятельностью, социальную обусловленность и социальную функцию первобытного искусства.[1, с. 28] То же относится и к другим формам первобытного общественного сознания.

Эволюция культуры, подобно эволюции в природе, - при всей условности этой аналогии, ибо процессы в природе и обществе далеко не однозначны, - в известной мере сводится к дифференциации, расчленению первоначально интегрированных форм, или, по выражению К.А.Тимирязева, «синтетических типов», совмещающих в себе свойства и функции, обособившиеся в ходе эволюции.[2, с. 82]

Понятию первобытного синкретизма близко понятие интегрированности первобытной культуры, введенное А. Кребером. Наиболее яркое проявление этого феномена он видел в культуре аборигенов Австралии. При этом он высказал предположение, что это свойство культуры находится в обратной связи с развитием материальной оснащенности общества. Чем более развито общество в материально-техническом отношении, тем менее интегрирована его культура. Степень интегрированности культуры, полагал Кребер, является объективным показателем относительного развития общества.[3, с. 66] Следовало бы только говорить не о материальной вооруженности общества, а о развитии производительных сил в целом.

Значительно ранее о взаимосвязи и взаимозависимости различных аспектов первобытной культуры писал Ф.Шомло. Уже он обратил внимание на то, что «одна из отличительных особенностей примитивной культуры - отсутствие дифференциации» культурных явлений и что «на этом уровне развития нет ничего, что было бы только правом или только обычаем, только религией или только хозяйством».[4, с. 52] Здесь все тесно переплетено; хозяйство и общественная жизнь пронизаны религиозными обрядами и верованиями настолько, что первые почти невозможно отделить от последних, и Шомло показывает это на многих примерах.

В изучении первобытного общества особенно необходим принцип целостности, без него невозможно адекватное понимание первобытной культуры. Вслед за М. Моссом, который ввел понятие «целостного социального факта», мы можем говорить о «целостном этнологическом факте», наделенном одновременно социальным, религиозно-магическим и экономическим, утилитарным и эмоциональным содержанием. Синкретизм форм общественного сознания - не механическое их соединение, а органическое единство, следовательно, особое качественное их состояние. Здесь целое не сводимо к сумме своих частей. Религия, искусство, этика, протонаука выступают как различные стороны недифференцированного или слабо дифференцированного целостного явления.

Было бы неверно полагать, что культурный синкретизм присущ лишь первобытному обществу. Он сохраняется в известной мере и на более поздних этапах общественного и культурного развития, когда идет все более интенсивный процесс кристаллизации в насыщенном растворе целостной культуры отдельных форм общественного сознания. Он существовал в античной древности и в средние века, на Западе и на Востоке. Необходимость принципа целостности для изучения культуры средневековья отметил А.Я. Гуревич. Если в средневековой культуре «математические символы суть вместе с тем символы богословские», а число является «сакральным символом», [8, с. 66] - не уводит ли это в глубь времен, не только к Пифагору, но еще дальше, в ту первобытную эпоху, где наука еще не отделилась от религии? В средневековой культуре «членение мира на природный космос и космос социальный... условно, во многих же обществах его, по существу, и вовсе невозможно обнаружить: космос антропоморфен, и вместе с тем мир человека не отделен или слабо отделен от мира природы» [2, с. 89]. Но ведь то же, и в еще большей степени, относится к первобытной культуре и первобытному сознанию. Не подтверждают ли сказанное тотемическое мировоззрение и первобытная мифология, пронизанные идеей единства социального и природного миров, антропоморфизмом природного космоса и натурализмом социального? Свою относительно замкнутую в себе, социально и экономически автономную общность первобытный человек видел как бы в центре социальной вселенной, а самого себя - стоящим как бы в центре природного универсума. Он не отделял себя от мира. В эту эпоху человек был поистине «мерой всех вещей». Его мировоззрение было цельным или, по выражению С.Дайамонда, холистичным [2, с.90].

В чем же отличие первобытного синкретизма от культурного синкретизма позднейших эпох? Прежде всего, в степени: первый «более синкретичен». Здесь мы находимся как бы у корней дерева культуры со всем изобилием его ветвей. Первобытная культура содержит в себе в цельной, нерасчлененной форме, в потенции бесконечное многообразие будущего духовного мира человека, как семя содержит в себе будущее растение. Не менее важно и то, что первобытная духовная культура, как уже сказано, органически связана с жизнью общества во всей ее полноте. Такой тесной и многосторонней связи духовной культуры с общественной жизнью уже не будет позднее.

Глубоко синкретично и само явление, изучаемое нами. В той сложной системе идей, верований, ритуалов, общественных учреждений, устного, художественного и песенно-музыкального творчества, которую мы называем первобытной религией, эти элементы порою так тесно переплетены, что нелегко отделить какое-либо одно из них и рассматривать его в «чистом виде». Можно, например, выделить из этого комплекса терапевтические ритуалы и изучать их как рациональные формы терапии, как «психотерапию», как примитивную или народную медицину. В самом деле, эта медицина использует довольно эффективные приемы лечения, основанные на эмпирически добытом рациональном знании свойств и особенностей человеческого организма, отношении между нервной системой и болезненными состояниями человеческого тела - всего того, чего не отрицает и что изучает и современная наука и что издавна с успехом применяют многочисленные околонаучные школы и методы. Никакой серьезный наблюдатель, однако, не скажет, что это «только медицина», никто не станет отрицать, что собственно медицина переплетена здесь с религиозными обрядами и верованиями, рациональное с иррациональным, что лечением занимаются знахари и шаманы, широко применяющие магические приемы воздействия на человека и природу. Правильно ли отделять первобытную науку от первобытной религии, если в действительной жизни они не отделены, более того, так тесно связаны, что образуют в сущности нечто третье? И все же попытки вычленить из этого комплекса собственно религию и собственно формирующуюся науку оправданы, и оправданы они прежде всего тем, что в перспективе каждая из них станет самостоятельным и мощным явлением культуры.

Первобытный синкретизм в сфере общественного сознания тесно связан с нерасчлененностью социально-экономических институтов и отношений. Ни на одной другой стадии общественного развития мы не встретим такого непосредственного вплетения экономики в ткань общественной жизни, такой органической взаимосвязи экономики, социальных отношений и идеологии, связи, порожденной самой первобытной общественной структурой. Ярким выражением первобытного синкретизма была сама первобытная община. И этот синкретический характер института, который являлся базисом социальной структуры, был - и остается в некоторых современных обществах - одним из главных условий синкретизма в сфере общественного сознания.

Другая характерная особенность первобытного общества состоит в том, что индивидуальная специализация в тех или иных видах деятельности здесь еще только намечается. В этом - одно из коренных отличий первобытного общества от тех обществ, где уже существует развитое разделение труда, где имеются люди, всецело посвятившие себя деятельности в области духовного творчества. Для первобытного общества характерно, во-первых, внутригрупповое, естественное разделение труда, основанное на физиологических различиях между мужчинами и женщинами и людьми разных возрастов, и, во-вторых, межгрупповое, географическое разделение труда, основанное на природно-географических различиях между регионами или на географически и исторически сложившихся традициях. Индивидуальная специализация в области духовного творчества здесь еще слабо выражена. Первыми по времени появления профессионалами в области духовной деятельности были, вероятно, знахари и шаманы. Относительно раннее возникновение этого типа специализации было связано с той жизненно важной - с точки зрения первобытного коллектива - синкретической функцией, которую они в нем выполняли.

Онтогенез, как известно, повторяет филогенез, это называют биогенетическим законом, и он в какой-то мере помогает понять особенности первобытного сознания. Мышление ребенка в чем-то воспроизводит синкретическое мышление первобытного человека. Л.С. Выготский выделяет в развитии детского мышления раннюю стадию неорганизованных, диффузных, синкретических понятий [2, с. 90]. «Синкретизм, - пишет другой исследователь детской психологии, - противопоставляется анализу и синтезу, представляющим собой две взаимодополняющие операции... Синкретизм ребенка остается чужд этому двойному движению расчленения и воссоединения... Ему часто кажется, что все находится во всем, что он может переходить от чего угодно к чему угодно... Ребенок живет в своего рода неопределенной и постоянной метаморфозе» [9, с. 88].

В то же время между детским и первобытным мышлением имеются и существенные различия. Ребенок живет в мире взрослых и, взрослея сам, он начинает мыслить так же, как они. Синкретизм ребенка индивидуален. Первобытный синкретизм характеризует прежде всего сферу коллективных представлений, которые, в свою очередь, детерминируют мышление индивида. Первобытный синкретизм надиндивидуален. Мышление первобытного человека принципиально не отличается от нашего. Оно характеризуется не иной психической структурой, не иными свойствами и механизмами умственной деятельности, а иным содержанием. А последнее является продуктом культуры как общественного феномена, созданием не только нынешнего, но и предшествующих поколений. Оно отражает их исторический опыт. Оно многослойно - под коллективным опытом недавнего прошлого залегают пласты, возраст которых насчитывает многие тысячелетия, но и они принимают участие в формировании сознания современного человека.

В процессе воспитания, социализации первобытный ребенок воспринимает культуру своего общества в готовом виде, в ее параметрах формируется его мировосприятие, и оно определяет в дальнейшем его мышление и поведение как члена общества. Будучи перенесен в иную социальную среду, получив иное, например европейское воспитание и образование, он успешно осваивает основы новой для него культуры. Его умственные способности не уступают способностям его европейских сверстников. Факты, подтверждающие сказанное, достаточно многочисленны. Они показывают, что к какой бы общественной формации человек не принадлежал, ум его потенциально подготовлен к восприятию и усвоению не только логического аппарата, но и многообразного и специфического содержания любой более высокой культуры. Так, психологические исследования показали, что умственное развитие аборигенов Австралии не является качественно иным в сравнении с развитием европейцев или представителей других народов. Анатомия ума на всех уровнях исторического развития одинакова. Когда И.М. Сеченов писал, что «основные черты мыслительной деятельности человека и его способность чувствовать остаются неизменными в различные эпохи его исторического существования» [11, с. 109], он имел в виду прежде всего психофизиологическую сторону мышления человека.

«Как по мере развития ребенка, так и по мере перехода от одной общественно-исторической формации (или уклада) к другой, меняется не только содержание сознания, но и его строение», «люди, живущие в условиях различных исторических укладов, различаются... структурой основных форм сознательной деятельности», - пишет психолог А.Р.Лурия [11, с. 110]. Эти утверждения представляются весьма спорными по существу, к тому же несут явные признаки вульгарного социологизма. Мышление ребенка формируется «от нуля», оно как бы проходит в своем индивидуальном развитии основные стадии формирования человеческого сознания. Мышление взрослого представителя любой общественно-исторической формации - это мышление Человека разумного. На любой ступени общественно-исторического развития его сознательная деятельность функционирует в основном по одним и тем законам. Когда мы говорим о синкретизме первобытного сознания, речь идет об общественном по своему происхождению явлении, даже когда оно преломляется в индивидуальном мышлении, когда оно накладывает глубокую печать на сознание отдельного человека. Речь и здесь идет о содержании сознания, а не о различных формах сознательной деятельности.

Стремясь доказать, что разным стадиям социально-исторического развития соответствуют и различные по своей структуре формы сознательной деятельности, А.Р. Лурия приводит результаты своих исследований в кишлаках Средней Азии. У его испытуемых, по его словам, возникали главным образом конкретно-действенные, практические связи, а не отвлеченные, категориальные. Из этого делается вывод, что на ранних стадиях общественного развития «доминирующую роль в познавательных процессах играет личный практический опыт» [7, с. 43]. Думается, что дело здесь не в различии структур сознательной деятельности, а в различии структур общественного сознания - а это не одно и то же. А.Р. Лурия сам пишет о том, что характер мышления молодых людей из тех же кишлаков, окончивших один-два класса, уже совершенно иной. Но ведь за один-два года учебы в школе характер их мышления не мог коренным образом измениться. Они восприняли иную культуру, иную систему понятий. А культура является, в свою очередь, социально-исторической категорией. Общественное сознание наследуется не биологически, а социально. По мысли В.И. Вернадского, разум есть сложная социальная структура, построенная как для человека нашего времени, так и для человека эпохи палеолита на одном и том же физиологическом субстрате, но при разной социальной обстановке, слагающейся исторически [11, с. 56].

«Жители Огненной Земли считаются одними из низших варваров, - пишет Ч. Дарвин; - между тем я должен был постоянно удивляться трем из этих туземцев, которые были взяты на борт корабля «Бигль», прожили несколько лет в Англии и говорили немного по-английски, - до такой степени они походили на нас по характеру и большинству наших умственных особенностей» [9, с. 66].

А.Н. Леонтьев, говоря об историческом развитии сознания, подобно Лурия и некоторым другим психологам, тоже настаивает на том, что в ходе развития наблюдается изменение качественных особенностей психики человека и что «при коренном изменении производственных отношений людей их сознание также коренным образом изменяется, становится качественно иным» [9, с. 66]. Очевидно, и он полагает, что при переходе от одной общественной формации к другой человеческое сознание качественно меняется. О полном незнании того, о чем он пишет, свидетельствует утверждение Леонтьева, что круг сознаваемого в эпоху первобытности ограничивался отношениями процесса материального производства [9, с. 67]. Вся культура первобытного общества противоречит этому.

В принципиальном единстве человеческой психики на всех ступенях исторического развития был глубоко убежден один из крупнейших этнографов нового времени - Ф. Боас. По его мнению, ум первобытного человека функционирует так же, как и ум человека цивилизованного. Различие между мышлением того и другого «в значительной степени заключается в различном характере того традиционного материала, с которым ассоциируется новое восприятие» [9, с. 67]. Способность к логическому мышлению, - писал Боас, - одно из фундаментальных свойств человеческого рода, наряду с членораздельной речью и употреблением орудий.

Обряды и церемонии теоретически можно разделить на 2 разряда, которые, однако, на практике сливаются между собой. Это изобразительно-знаменательный (символический) и практический.

Молитва относится к обрядам. На папуасском острове Танна, где богами являются души умерших предков, покровитильствующие произрастанию плодов вождь произносит молитву: «Сострадательный отец. Вот пища для тебя; ешь ее и надели нас ею». В Африке зулусы думают, что достаточно призвать предков, не упоминая о том, что молящемуся нужно: «Отцы нашего дома» (произносят они). Когда они чихают, им достаточно намекнуть на свои нужды, если они стоят рядом с духом: «Детей», «коров». Дальше молитвы, бывшие раньше свободными принимают традиционные формы. У дикарей едва ли можно найти молитву, в которой бы выпрашивалось нравственное благо или прощение за проступок. Зачатки нравственной молитвы встречаются у полуцивилизованных ацтеков. Молитва - обращение к божеству.

Дата добавления: 2014-12-25