О моделях политики

Оценки евразийства в современной России

По поводу концепции евразийства в современной России имеются две взаимно исключающие друг друга точки зрения. В соответствии с первой из них евразийство – имперская идеологическая установка, подхваченная коммунистами для того, чтобы объединить все этнические группы Евразии в антилиберальное, антизападное образование из традиционализма и коллективизма. Подобная оценка евразийства как основы «красно-коричневой коалиции в России и союза ультраправых и ультралевых политиков» весьма распространена и на Западе, в частности в США. По мнению известного своими антироссийскими взглядами геополитика З.Бжезинского, «если Россия будет оставаться евразийским государством, будет преследовать евразийские цели, то останется империей, а имперские тенденции надо изолировать».

Согласно второй точке зрения, концепция евразийства – это не «чингисхановская фантастика», а естественное стремление шире использовать взаимотяготение соседних государств и континентальность России. В течение многих веков Российская Империя действительно представляла собой единственное в своем роде связанное множеством нитей сообщество этносов, населяющих евразийское пространство. Это единство сложилось исторически как модель преимущественно мирного сожительства и коллективной безопасности евразийского «хартленда».

Гладкий Ю.Н., Сухоруков В.Д. Общая экономическая и социальная география зарубежных стран: учебник для студ. высш. пед.. учеб. заведений. – М.: Издательский центр «Академия», 2006. – с.159–160.

Вопросы и задания

1. Какая из названных в приведенном выше тексте оценок евразийства представляется Вам верной и почему?

В обществах западного типа, во-первых, основополагающим является принцип «технологического/техницистского» отношения к миру – к природе как к естествен­ной среде и к обществу как к социальной среде, выраженной известным афоризмом «природа не храм, а мастерская, и человек в ней хозяин». Соответственно, в общест­вах западного типа превалирует свободная, спонтанная, но рационалистическая воля индивидуума, которая не ограничена ни космическим, ни нравственным законом (мы свободны «вплоть» до свободы убивать друг друга – «философская» основа всех ев­ропейских войн). Статус индивидуума в таком обществе не гарантирован «порядком Вселенной», индивидуум в нем нонконформист. Такое общество основано на воле ин­дивидуума, в нем нет места фатализму, как в обществах восточного типа, где нет слу­чайных, спонтанных вариаций и все предопределено «ходом вещей». Западное обще­ство является социентричной самодетерминирующейся системой, оно не космоцентрично, как восточное. Природа и общество (человек) в нем конгломеративны, т.е. человек и природа не связаны в единое гармоничное, неразрывное целое, как в об­ществах восточного типа. На Западе человек всегда «преобразует» природу. Соот­ветственно, в обществах такого типа существует примат правового государства, в ко­тором важна приемлемость социального поведения и универсальные юридические (конституционно-правовые) нормы. Общества западного типа, во-вторых, зиждятся на принципе неопределенности, в них политика – игра, основанная на равенстве шан­сов и неопределенности конечного результата. Т.е. в западном обществе история от­крыта и негарантированна, она непознаваема, так как человек не знает ее конечных перспектив. В таком обществе нет объективной политической истины, истина в нем конвенциональна (принята по соглашению), соответственно в обществе должен быть определенный консенсус и признание точки зрения меньшинства. Общества этого типа, в-третьих, основаны на атомарно-номиналистическом принципе, в соответст­вии с которым действует принцип гражданского договора (никто не может меня при­нудить к тем или иным общественным связям, которые действительны лишь в той мере, в какой индивидуум их добровольно принял как субъект равноправных отно­шений), из которого вытекают, соответственно, взаимные обязательства граждан и государства, а не односторонние обязанности подданных перед государством.

Западные общества, в-четвертых, основаны на принципе разделения властей, при этом власть должна быть выборна, осуществляться опираясь на большинство, но регулироваться обязательными конституционными правовыми нормами, при этом власть не может распространяться на определенные сферы частной жизни, а у мень­шинства должны быть правовые гарантии, обеспечивающие его интересы. Соответ­ственно власть должна быть легитимна (законодательная власть должна избираться народом), эффективна (исполнительная власть должна быть автономна), а судебная власть является независимой от первых двух (должно обеспечиваться подчинение как граждан, так и государства закону).

В основе таких обществ, в-пятых, лежит системно-функциональный принцип, в соответствии с которым не так важно содержание элемента системы, как та функ­ция, которую этот элемент выполняет.

В них существует, в-шестых, принцип отделения ценностей от интересов, в соот­ветствии с которым в области политики не решаются смысловые вопросы бытия, так как итоги политического соревнования не окончательны (через определенное, весь­ма короткое время можно будет снова законно прийти к власти), и во время этого со­ревнования (выборов) согласовываются практические (мирские) интересы, по кото­рым возможен, и даже необходим, компромисс различных политических сил.

Общества такого типа, наконец, пропагандируют систему «открытого» типа («от­крытое общество»), в котором в идеале нет сословных перегородок, существует высо­кая социальная мобильность, отсутствуют «великие» коллективные ценности (т.е. гла­венствует принцип автономности интеллектуальной деятельности), где национального суверенитета нет (или он постепенно сводится к минимуму), и существует принцип рав­ноценности мировых культур, терпимости, свободной соревновательности.

В восточном политическом мире все выше перечисленные принципы в той или иной степени могут существовать, но они не являются главными. В обществах вос­точного типа основополагающими являются другие принципы.

Во-первых, это принцип воздержания от волюнтаристской активности (знамени­тая концепция древнекитайской политической философии у-вэй («недеяния») и ее се­годняшнее дэнсяопиновское воплощение «переходить реку, нащупывая камни», т.е. в восточном мире нет «деятеля» («преобразователя») в «западном» смысле этого слова, там человек следует ходу вещей, великому космическому закону (вспомним принци­пы организации войска, осуществляемые Наполеоном и Кутузовым, как они выписа­ны Л. Толстым в романе «Война и мир»), в соответствии с которым этика и ритуал слиты вместе, ритуал кодифицирует писанные и неписанные законы поведения, при­чем в области морали и этики творческие импровизации являются сомнительными. В этой системе социальное поведение должно быть предсказуемым, каждый должен ждать своего часа, идеал – патерналистская модель, основанная на отцовской опеке и соответствующей ей сыновней почтительности. Соответственно этим принципам политический процесс – не процесс производства власти как на Западе, а вычленение и поддержка имманентного, естественного, устоявшегося, проверенного.

Во-вторых, восточные общества основаны на теократическом принципе, в соот­ветствии с которым государство – постоянно мобилизованный носитель ценностных, нравственно-религиозных критериев, стремящихся контролировать все социальные практики. Такое понимание государства основано на восточной традиции, в соответ­ствии с которой город есть воплощение государственной власти, а народ есть духов­ная общность, скрепленная традицией (т. е. общностью культурной памяти) и надеж­дой на грядущее воплощение правды-справедливости. Соответственно, на Западе город выступал как частно-гражданская альтернатива государственной власти и основа «гражданского общества», а государство было бесстрастным наблюдателем процес­сов, происходящих в гражданском обществе, вмешивающееся в его жизнь только в случае прямых беспорядков. В восточных обществах политическая власть может ог­раничиваться и контролироваться духовной властью в «помыслах», т.е. высших цен­ностных ориентациях. Отсюда следует вера в сакральность всего земного простран­ства на Востоке и соответственно в необходимость осуществления принципа соборности (А. Хомяков), т.е. организации светского общества по принципу храмовой с иерархией священник/царь/пророк и обязательным посредником между человеком и Богом.

В обществах такого типа, в-третьих, действует принцип уравнительной справед­ливости, т.е. статус человека в обществе определяется скорее не происхождением, связями, деньгами, личными успехами, а служебным усердием. В соответствии с этим принципом административные территории внутри государства должны контролиро­ваться верховной властью, должно в той или иной степени существовать центральное регулирование экономики и государственная монополия на недра.

Государства восточного типа, в-четвертых, основаны на принципе «священной справедливости», т.е. государственность в них – мессианская, свобода не индивидуальная, а коллективная, это свобода народа, которая конструируется коллективно, у народа соответственно – коллективная судьба, коллективное призвание (нельзя спастись одному, можно спастись только всем вместе), государственность является сакрализированной, и она воспроизводится в локальных сообществах как высшая ценность [см.: Панарин, 2000].

Таким образом, если мы признаем не только то, что политическая культура может определять политическую систему, но и согласимся с фактом плюрализма поли­тических культур и, соответственно, взглядов на политическую систему и политику вообще, то, в частности, не отрицая того факта, что демократия не идеальный способ правления, но наилучшего человеческая политическая мысль пока не придумала, мы должны будем признать:

– наличие разных типов обществ (западного и незападного, где среди незападных сущест­вует особый подтип восточных);

– наличие разных видов, моделей демократий (не только европейской и американской типов), а скажем, азиатского типа (японская, тайваньская и др.), причем демократии «другого» типа могут, по-видимому, достаточно сильно отличаться от европейской и американской моделей, в связи с отличиями социально-политических структур в этих странах, но при этом все же являться демократиями;

– наличие специфики, культурной и социально-психологической, т.е. связанной со спецификой культуры (в частности политической) и национальной психологии и национального характера (в частности, в связи с особой ролью религиозного или какого-либо другого фактора, к примеру, связанного с существованием правовой системы особого рода) и т.д.;

– наличие «других» политических систем и политических культур, которые «не лучше» и «не хуже», а просто «другие» (подобно тому, как мужской пол не лучше и не хуже женского, а просто другой пол), и, возможно, лучше приспособлены для решения политических проблем специфических обществ иного, чем западный, типа;

В проблеме типологизации политических систем и их сравнении с «эталонами» есть достаточно большая доля идеологизированности и субъективности, связанная с тем, что методологически любая типологизация связана с редукцией и интерпретацией.

Признание этих положений позволит нам дополнить (или точнее – наполнить) описание общих закономерностей функционирования политических систем региональной и страновой «плотью и кровью», т.е. конкретным анализом специфики по­литических систем и политических культур других стран и регионов мира, в частнос­ти стран Востока, во всей сложности их реального функционирования.

В этом случае усвоение материала по данной проблематике, в частности при «кон­струировании» учебного процесса, должно начинаться с выяснения общих принципов построения типологии и форм функционирования политических систем, далее мож­но переходить к ознакомлению с общими характеристиками политических систем разных государств регионов мира (т. е. в разных «спатиальных» развертках), типологизированными по разным критериям, а потом уже можно углубляться в анализ кон­кретной специфики функционирования восточных политических систем определен­ного типа в определенных регионах, т. е. анализ материала и обучение строятся на разработанном нами «спатиально-аналитическом» принципе, а не на превалировав­шем ранее противопоставлении «спатиального» принципа «аналитическому».

Таким путем, на наш взгляд, можно получить представление о специфике функ­ционирования политических систем Востока, не забывая об общих закономерностях, а знание общих закономерностей не будет исключать не только конкретного знания того, как функционируют политические системы конкретных стран Востока, но и специфики их функционирования. При этом полученные знания не будут оторваны от жизни, а могут быть достаточно легко применены в практической деятельности.

Воскресенский А.Д. Политическая компаративистика как часть дискурса мирового комплексного регионоведения: общие закономерности и специфика их трансформации на Востоке // Восток. 2005. № 2. – С. 102–105.

Вопросы и задания

1. Воспроизведите логику рассуждений А.Д. Воскресенского по вопросу о политической модернизации в незападных странах.

2. На основе каких принципов политической компаративистики ученый выстраивает свой вывод о необходимости признания факта существования различных видов, моделей демократии? Сформулируйте свое отношение к этому выводу.

Дата добавления: 2014-12-26