Н. Гартман: Смысл и бессмыслица в теории эгоизма

Вопросы

1. В чем состоит сущность принципа полезности И. Бентама?

2. Под полезностью Бентам «понимается то свойство любого предмета, в силу которого он способен приносить пользу, выгоду, удовольствие, добро или счастье». В этом утверждении есть серьезная ошибка. Определите её. (Подсказка: ошибка Бентама связана с его неверным представлением о реальности).

3. По мнению Бентама, «невозможно опровергнуть достоинства … принципа [полезности] аргументами». Так ли это?

4. По мнению Бентама, «надежда, содержание философской гордости, надежда на почести и репутацию между людьми» заставляет моралистов противиться принципу полезности. Вы полностью согласны с этим утверждением?

5. Что, по мнению Бентама, лежит в основе морали религиозных людей? Прокомментируйте его утверждение.

Прочитайте следующий текст и ответьте на прилагаемые к нему вопросы.

В предыдущем задании речь шла об утилитаристской концепции этики, согласно которой любое действие необходимо оценивать с точки зрения полезности. Человек, по мнению Бентама, эгоист, разумный эгоист, доводящий свои принципы до самого конца: он думает о всеобщей пользе, т.к. стремиться к собственной. Вероятно, во многих случаях человек мысли именно так. Но во всех ли? Если я прилагаю усилие, желая достигнуть цели, значит, я делаю это зачем-то. Но зачем именно? Только ли ради пользы и собственного удовлетворения? Конечно, психологическое ощущение удовлетворения сопровождает те мои действия, которые я считаю правильными. Но можно ли всю суть моих действий интерпретировать только с точки зрения сопутствующих им ощущений? По мнению немецкого философа, перенесшего феноменологический метод в сферу этико-эстетических исследований НИКОЛАЯ ГАРТМАНА (1882 – 1950), нельзя. Вот как он описывает эту ситуацию в своей книге «Этика».

«[Теория эгоизма] рассуждает примерно так. Требования имеют смысл, только если они могут быть выполнены. Для этого нужна некая активная энергия в человеке, к которой они могли бы обратиться, некая движущая сила, основной движущий мотив. Ведь все человеческие действия «мотивированы». Наиболее же всеобщий мотив может лежать только в сущности Я, о действиях которого идет дело. Но Я обнаруживает некую фундаментальную, направленную на самое себя тенденцию. В ней должен заключаться основной мотив всякого определения воли: самосохранение Я. …В этом заключено больше, чем «сохранение»: тенденция к самоосуществлению.

Если такой интерес у собственного Я оказывается высшим и исключительным, тогда может существовать лишь «эгоистическая» этика, тогда собственный смысл всякого морального требования должен сводиться к максиме: быть превосходящим, «дальновидным» эгоистом, соблюдать действительную собственную выгоду, избегая той, что только кажется. Вывод таков: все мотивы, представляющиеся мотивами иного рода, в действительности суть лишь частные проявления тенденции Я. Любое другое объяснение – самообман. Лояльность и любовь к человеку в основе своей суть не первичная установка на других, а хорошо осознаваемый эгоизм. Нет ничего проще сделать из этой упрощенной схемы человеческого этоса некую всеобъемлющую историческо-генетическую теорию. Таким, например, образом: сильный порабощает слабых, использует их для себя; его слово – закон; но, так как слабые приносят сильному пользу, он вынужден заботиться о них – в своих собственных интересах; их интерес органически связан с его интересом; его законодательство, в соответствии с этим, порождает порядок – даже в понимании порабощенных; их эгоизм полезен его эгоизму так же, как его эгоизм – их эгоизму. Согласно той же самой схеме, можно без труда истолковать любые человеческие отношения. Всякий род альтруизма есть замаскированный эгоизм, в том числе и любовь, дружба, готовность к жертве. Дело лишь в достаточной широте формулирования принципа. Преимущество такой теории – это преимущество поразительной простоты и прозрачности моральных феноменов. Есть единый моральный принцип, единая система всех соподчиненных ценностей, будь то внешние ценности – ценности материальных благ или ценности самого человеческого поведения – ценности добродетели. Далее следует легчайший из всех вариантов противодействия вопросу о свободе; человек в этом случае есть именно чисто природное существо, наподобие животного, и не подчиняется никаким законам, кроме законов природы. Поскольку эгоизм не нуждается в заповедях, он есть закон природы. Его «мораль» – проявление инстинкта. А в конечном счете он тогда уже совсем не нуждается в этике, и таковой больше не существует. Этический натурализм переходит в чисто теоретическое констатирование. Нет больше заповеданного, нет «должного». Долженствование исчезает за констатацией «это – так».

Смысл и бессмыслица в теории эгоизма

Хотя теперь легко видеть, что здесь налицо утаивание грандиозной проблемы, тем не менее, однако, необходимо спросить: что в этой теории правомерно, а что ошибочно? Нельзя не признать того факта, что действительно в интересах Я искать свою выгоду в выгоде других. Отдельный человек зависит от их благорасположения. Тем не менее, весь такой взгляд на жизнь идет вразрез с чувством нравственного человека, и во все времена требовалось весьма искусное психологическое оправдание, чтобы приблизить его к правде. Тем самым взгляд этот, конечно, не опровергается. Но опровергнуть его можно. Причем оружием как раз все той же психологии. Допустим, я жертвую собой ради «доброго» дела, например, спасаю ребенка (хрестоматийный пример), иду солдатом на войну, работаю день и ночь, чтобы достойно содержать жену и ребенка. Теория гласит: я при этом ищу только собственного «удовлетворения». Верно, что мысль о цели действительно дает мне удовлетворение; если я не сделаю дела, то испытаю гораздо большее неудовольствие, чем в случае принесенной мною жертвы. Всякое осознанное желание направлено в этом смысле на удовлетворение. Но в то же время очевидно и другое. Сама цель, которая передо мной маячит, – это все-таки не мое удовлетворение. О нем я вовсе не думаю. Цель желания – это исключительно некое положение дел: спасение ребенка, отечества, семьи. Удовлетворение – не предмет желания, но исключительно сопутствующее психологическое явление при достижении цели, его чувственная сторона. «Я чего-то хочу» означает то же самое, что «это принесет мне удовлетворение, если будет достигнуто». Тезис о том, что «воля направлена на удовлетворение» означает то же самое. Он лишь выражает тот факт, что такая чувственная сторона необходимо присуща вообще всякому желанию. Для этики из этого ничего не следует. Заповедь никогда не вытекает из факта. «Должен» ли я чего-то желать, чтобы эта цель дала мне удовлетворение? В этом нет смысла, я и так ничего другого желать не могу. Заповедь бессмысленна в том, что происходит автоматически, с необходимостью. Таким образом, точка происхождения заповедей, норм, ценностей в любом случае не здесь».

Гартман Н. Этика. СПб., 2002. С. 141–143

Дата добавления: 2014-12-27