Метафора и синтез в архитектуре

Пропедевтические концепции

В пропедевтических курсах, разработанных в 20е годы во Вхутемасе и Баухаузе также рассматривались всеобщие моменты формообразования, пригодные как для архитектуры, так и для дизайна, однако разрабатывались они по преимуществу архитекторами, отчего архитектурный характер в них выражен значительно отчетливее, чем в каких либо других концепциях.

В этих учебных курсах предлагается аналитическое расчленение формы, не связанное с функциональной или конструктивной логикой строения вещи. Оно лежит в границах композиционного анализа. Однако основная проблема этого анализа остается той же, что и в рационалистических концепциях «факторов». Методы анализа, приложимые к «готовым» историческим формам они предлагали для синтеза новых форм. Выход из этой логически неразрешимой ситуации авторы пропедевтических курсов находят в том, что с самого начала вслед за расчленением формы следует схема ее последующего синтеза, обычно в виде образца решения учебной задачи. Декомпозиция формы в этом случае настолько же ориентирована на предложенные схемы целого, как и разложение ордера на колонну, антаблемент, базу, капитель, то есть схему сборки этих частей. Архитектор может модифицировать эти детали, изменить их очертания и размеры, но ключом, оправдывающим декомпозицию, остается конечная схема сборки.

Фактически пропедевтика предложила не только новые методы анализа архитектурной формы, но и новый словарь конструктивистского ордера, выдвинутого в противовес классическому ордеру и историческим архитектурным формам.

В пропедевтических курсах происходит трансформация внутренних форм во внешние. Композиционные схемы, строившиеся с помощью простейших геометрических построений, становились не только схемами внутренней структуры формы, наподобие решеток, описанных Ж.Зейтуном, но и образцами самой внешней формы.[77]

В конструктивизме можно видеть не только образную метафору машины, но и конструктивную метафору внутренних логических структур геометрической схематизации формы.

Метафора переносит модель одного целостного предмета на другой. Например, строение солнечной системы - на модель атома. В образной метафоре перенос осуществляется до и независимо от познавательного расчленения и рефлексии.

Д. Лукач предложил делить метафоры на дезантропоморфные и антропоморфные. Дезантропоморфные метафоры автор считает основой продуктивного развития науки и техники, но он полагает, что в искусстве действует принцип антропоморфизации действительности. В области архитектуры Лукач допускает более сложные отношения антропоморфных и дезантропоморфных тенденций. [78].

Метафора - целостный перенос сложных закономерностей бытия, противостоящий изолирующей абстракции. Одну из наиболее впечатляющих метафор органической структуры архитектуры мы находим у Франка Ллойда Райта. Здания Райта не напоминают деревьев или трав. Идея роста здания из земли вверх, к свету, имеет для него не столько ботанический, сколько экологический смысл. Райт исходил из метафорического духа идеи организма[79]. Метафоры жизни пронизывают и синтетическую концепцию И. В. Жолтовского[80].

Наконец, плодотворнейший вариант метафорического синтеза, предложенный в нашем архитектуроведении А.Г.Габричевским в начале 1920-х годов, опирался на концепцию жизни как стихийного взаимодействия динамики и статики в творческом взаимодействии материи и духа[81]

В отечественном архитектуроведении первым серьезное внимание метафоре уделил ученик А.Габричевского В.Маркузон в ходе исследования проблемы происхождения античного ордера. Споры о происхождении ордерной системы, начавшиеся еще в древности и сделавшиеся весьма популярными в Германии на рубеже веков, с новой силой вспыхнули тогда в советском архитектуроведении. Особенность точки зрения В.Маркузона состояла в том, что, не отрицая рационально-конструктивных моментов в происхождении ордера, он выдвинул более сложную гипотезу, согласно которой конструктивные причины были ассимилированы художественным сознанием. Перенос конструктивной системы из дерева в камень был, с точки зрения В.Маркузона, изобразительной художественной метафорой.

Метафорические переносы показывают, что проблемы синтеза в основном лежат в сфере координации морфологических и символических операций. Морфологические сочленения чаще всего сводятся к пространственным преобразованиям схем или фигур в границах одного функционального или символического значения.[82]

Важнее, однако, символические трансформации. Порой это предложение новой морфологической конфигурации для традиционного символа, порой ­ подыскание символа к новой морфологической структуре, порой это слияние двух ранее независимых символов в один или девальвация некогда устойчивого символа или замена его знака с положительного на отрицательный. Так, например, престижность высотных зданий уступила в свое время место моде на здания, расположенные «ближе к земле». Обтекаемые формы технических объектов уступили место прямоугольным.. Вербальный отказ от символа обычно достигается его высмеиванием. В истории архитектуры мы видим иронию в критике разного рода «излишеств». Логика символических трансформаций и переоценок до сих пор почти не изучена.[83]

Еще меньше изучены процессы синтеза феноменологических образов. Ясно лишь, что операции в области архитектурной феноменологии близки к откровениям. В них утверждается сугубо личный опыт архитектора, который может заразить других, но может остаться и невостребованным. Феноменологические трансформации предполагают символическую нейтрализацию форм, предпринятую, например Б. Чуми в его павильонах в парижском парке Ля Виллет.

Дата добавления: 2015-04-24