ЧАСТЬ 1 3 страница

Мы переглянулись, прошептав, что он, наверно, простужен. Мы не хотели заразиться, поэтому встали и пошли дальше.

В начале моего пребывания в отделении я то и дело натыкалась на спящих в самых неподходящих местах людей. Все эти люди имели проблемы с дыханием. Скоро я узнала, что это – побочное явление от успокаивающих лекарств, которые на них тестировали. Люди, участвовавшие в испытаниях, не могли нормально дышать, – кислород плохо поступал в легкие, и они засыпали. Некоторые получили повреждения мозга – видимо, по причине недостатка кислорода. Они едва могли говорить, ходить, теряли ориентацию в пространстве.

Так что мужчина в кресле не был простужен, и мы зря опасались за свое здоровье.

В тот день мы не взяли никаких книг. Проходя мимо Шелля за стойкой, мы кивнули ему на прощание.

– Спасибо, что зашли. Жду вас снова, – прогнусавил он.

Мы вышли на широкую площадь, если ее можно было так назвать, где кроме библиотеки были универсам, еще несколько мелких магазинчиков, кинотеатр, театр, выставочный зал и ресторан с открытой площадкой. Посреди площади, выложенной серыми плитами, которые так часто можно встретить на кладбищах, стояла бронзовая скульптура рыбацкой лодки, а рядом с ней – несколько скамеек. Стояла она на стеклянном квадрате, переливавшемся синими и лазоревыми тонами. Мы догадались, что прямо под нами располагается бассейн.

Среди магазинчиков обнаружились два с одеждой: один с новой и один с поношенной. Был еще музыкальный магазин, где продавали гитары, духовые инструменты и синтезаторы, а также сувенирная лавка, торговавшая изделиями жильцов отделения, которые они делали своими руками, когда занимались в различных кружках; магазин с товарами для хобби и канцелярскими принадлежностями. Употреблять здесь слово «магазин», наверное, не совсем правильно. Должна пояснить, что в этих магазинах ничего не продавали за деньги. Скорее, вообще ничего не продавали. В них можно было просто зайти и взять все, что тебе нужно, за исключением нескольких товаров, на которые нужно было специальное разрешение. Иногда нужного не было в наличии, и тогда можно было заказать его у продавца или попросить, чтобы тот или иной товар включили в ассортимент.

Кинотеатр состоял из двух залов. На тот момент показывали «Одинокого журавля», семейную драму, получившую хорошие отзывы, и остросюжетную комедию «Маньяк-3».

Выставочный зал был закрыт: следующая выставка открывалась в субботу. «Выставка Майкен», – вспомнила я. Она рассказывала о ней за ужином. «Моя первая личная выставка», – говорила она.

Театр тоже был закрыт. Но на афише значилось, что скоро премьера «Чайки» Чехова, а потом ожидается «Венецианский купец» Шекспира.

– Как скучно, – сказала я, – когда мы можем наконец позволить себе пойти в театр, показывают одну классику.

– Это не играет никакой роли, – возразила Эльса. – Одна пьеса, другая – какая разница? Смысл ведь в том, чтобы не смотреть дома, а «пойти в театр».

Я рассмеялась; в чем-то она определенно была права.

– А теперь мы пойдем купаться! – заявила Эльса, схватила меня за руку и потащила к лифтам в противоположном конце коридора.

Мне всегда доставляли удовольствие занятия спортом, а здесь, в отделении, было все, о чем можно только мечтать. И даже больше. Еще одна беговая дорожка – поменьше, – как будто одной недостаточно. Всевозможные тренажеры, дорожка для боулинга, зал для тенниса и бадминтона, классический зал для занятий гимнастикой, а также шкаф с битами, клюшками, мячами всех размеров. В добавление к этому несколько небольших залов: для аэробики, танцев, йоги, фехтования. И конечно, бассейн.

От такой роскоши у меня слюнки потекли. Вокруг нас все занимались спортом: прыгали в длину и в высоту, бросали диск, играли в бадминтон, теннис, волейбол. Мы осторожно заглядывали в комнаты, где женщины играли в сквош, группа одетых в белое людей занималась дзюдо, несколько людей танцевали какой-то африканский танец, один мужчина упражнялся в тай-чи, женщина прыгала на месте под руководством тренера, которая, увидев нас, жестом пригласила присоединиться. Но мы показали на нашу неподходящую одежду и покачали головами. Закрыв дверь, мы с Эльсой прошли дальше в тренажерный зал. Там было свежо и прохладно, играла энергичная музыка, под которую тренировалось человек шесть. Никто не обратил на нас внимания: все были полностью сосредоточены на выполнении упражнений. Тренажеры были современными и в хорошем состоянии.

– Я не понимаю, – пробормотала Эльса, когда мы проходили мимо новеньких блестящих тренажеров.

– Чего? – спросила я.

– Вся эта роскошь! Сколько она стоит налогоплательщикам!

– Да? – скорее удивилась, чем возмутилась я. – Ты права, мы дорого обходимся государству.

– Вот именно. Только зачем все это?

Я ничего не ответила. Не потому, что мне нечего было сказать, а потому, что мое внимание привлек мужчина на тренажере, который, тяжело дыша, поднимал к груди груз. Лицо, руки и ноги у него были покрыты фурункулами, наполненными черной и красной жидкостью. Самые большие были размером с лист березы. Некоторые полопались, и из них сочилась сукровица. Это было невероятно отталкивающее зрелище. Я сразу подумала о саркоме Капоши,^[2] которую мне приходилось видеть у больных СПИДом: в юности я подрабатывала в больнице и немало повидала. Проходя мимо, я украдкой кинула взгляд на груз: он поднимал одной силой ножных мышц сто девяносто килограмм – неплохо для мужчины за шестьдесят. Чем бы он ни был болен, вряд ли это СПИД.

Эльса, которая ничего не заметила, тем временем продолжала:

– Мы похожи на поросят, которых откармливают к празднику. Или на рождественскую индейку. С одной только разницей: ни индейка, ни поросята не подозревают о предстоящей им участи.

Я рассмеялась и сказала:

– Эльса, ты ничуть не изменилась.

– Да?

– Помнишь, как мы с классом ездили в зоопарк?

– Ага… а что?

– Ты безумно расстроилась, увидев всех этих бедных зверей за решеткой: лис, слонов. И птиц, которые не могли свободно летать в своих тесных клетках. Ты, наверное, единственная из нас поняла тогда, что все это ненормально. Помнишь? Помнишь, что ты тогда сделала?

– Выпустила их? Что-то не припоминаю.

– Каждый раз, когда ты видела сотрудника зоопарка, – сказала я, – ты подбегала к ним сзади и громко кричала: «Гестапо»! Помнишь?

Она фыркнула:

– Да, теперь припоминаю. А ты помнишь, как ты и Лотта…

Так, вспоминая детство, мы прошли дальше по коридору и вышли в прилегающий к бассейну холл, где нам в нос ударил знакомый запах хлорки. Эти разговоры меня успокоили, они отвлекали от ужасных мыслей, которые упрямо угнездились в моей голове.

У нас не было купальников, но Эльса вспомнила, что здесь дают купальники напрокат, и мы спросили сотрудника, к кому нам можно обратиться. Он указал на шкаф, где были разложены по размерам плавки, купальники и бикини. Рядом стояла корзина с чистыми полотенцами.

– Берите, что хотите, – сказал смотритель, – а потом положите в корзину в раздевалке. Там есть одна для купальников и одна – для полотенец. Удобно, правда? – улыбнулся он.

Мы поблагодарили, взяли понравившиеся купальники и направились в раздевалку. Раздевшись и завернувшись в полотенца, мы прошли в душ.

Народа в душе было совсем немного. Но то, что мы там увидели, изрядно подпортило нам настроение. У трех из шести обнаженных женщин на коже были такие же нарывы, как у мужчины на тренажере. У многих были шрамы от операций, главным образом на животе. У двоих опухли лодыжки, и они с трудом передвигались, опираясь на стены. При этом они жадно ловили воздух ртом, словно никак не могли надышаться.

Мы с Эльсой замерли на пороге, вцепившись в полотенца, не в силах сделать ни шага. Женщины повернулись к нам и поздоровались, кроме одной, которой трудно было дышать, – она только кивнула, цепляясь за стену.

Эльса пришла в себя первой. Она решительно сняла полотенце, повесила на крюк и шагнула под душ. Механически я последовала ее примеру. Надев купальники, мы вышли к бассейну. Вообще-то их было целых четыре: один большой, пятьдесят метров в длину, один глубокий, с трамплином, и два маленьких, с функцией джакузи. Но ни одного лягушатника.

Не говоря ни слова, Эльса направилась к вышке и начала подниматься. Там было четыре мостка на разных уровнях, и я почему-то решила, что она выберет один из нижних. Но она продолжала подниматься к самому верху – туда, где до крыши оставалось метра два.

Уверенным шагом подруга ступила на шаткий мосток и подошла к самому его краю. Выпрямила руки перед собой и замерла. Глядя на нее снизу вверх, я различала, как на площади над нами двигаются люди. Мне стало не по себе. Голова закружилась.

Эльса согнула колени, один раз, два раза, мосток зашатался, и на третий раз она опустила руки, но только для того, чтобы снова вскинуть их над головой. Вся она была как натянутая тетива: от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук. Она словно стрела, вылетевшая из лука, легко оттолкнулась от доски и взмыла сначала вверх, а потом вниз. Спустя мгновение она аккуратно вошла в воду, почти не подняв брызг. По крайней мере, так мне запомнилось. Я помню только этот звук и что почти не было брызг, только расходящиеся круги на воде.

Эльса проплыла под водой значительное расстояние и вынырнула на другом конце бассейна. Там она вылезла из воды, откинула мокрые волосы за спину и вытряхнула воду из ушей.

– Какая прелесть! – воскликнула она, когда я подошла к ней.

Я в восхищении смотрела на подругу:

– Где ты этому научилась?

– Уф, – рассмеялась она, – я занималась прыжками в воду в молодости. Начала еще в школе, а потом даже участвовала в соревнованиях.

– Ты, наверно, была лучше всех! – не переставала восхищаться я. – Ты и сейчас лучше всех.

– Спасибо. Да, у меня неплохо получалось. Я получила несколько наград. Мне это доставляло удовольствие. Прыгать. Но мне не хватало амбиций, чтобы пробиваться дальше в большой спорт. Я занималась этим, потому что мне нравилось ощущение свободы, которое оно давало, И чувство опасности только обостряло ощущения. Нет, все эти медали и кубки меня совсем не волновали.

Я смотрела на нее во все глаза.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что, если бы я не бросила спортивную карьеру, я бы не оказалась здесь.

– Что-то в этом духе, – призналась я. – Если бы ты победила на Олимпийских играх…

– Да, – подтвердила Эльса, – я бы стала положительным примером для девушек, и меня бы никто не тронул. Но, Доррит, я хочу, чтобы ты знала, что я не жалею, ни на секунду не жалею, что я оставила спорт. Это не для меня. Я никогда не понимала, зачем нужна победа только ради победы. Не стоит тратить всю свою энергию на что-то, что не имеет никакого значения. Ты меня понимаешь?

– Нет, – ответила я честно. – Не совсем.

– Нет, – продолжила она, – конечно, не понимаешь. Если бы понимала, ты бы здесь не оказалась. Пойдем поплаваем? В пятидесятиметровом, чтобы нам на голову не свалился какой-нибудь сумасшедший вроде меня.

Мы долго плавали взад-вперед. Разогревшись, я стала плыть быстрее. Я не умела плавать разными стилями, но у меня были сильные ноги и руки, так что я могла плыть довольно быстро, стремительно рассекая воду.

Проплыв, наверно, с тысячу метров, я неуклюже уселась на бортик и стала ждать Эльсу.

Я тяжело дышала, сердце учащенно билось в груди, подгоняя кровь. Я чувствовала себя на удивление живой.

Дата добавления: 2015-04-24