Молодежная субкультура: моральные проблемы общения

Среди «открытых» проблем нравственности, встающих перед педагогом, одна из наиболее сложных, связанных со специфи­кой его профессионального труда, — это проблема так называе­мой молодежной субкультуры, которая включает в себя доволь­но мощный пласт сознания и поведения интересующей нас воз­растной группы людей, моральные нормы и ориентиры кото­рых изучены слабо и оцениваются весьма неточно и к которой мы, «взрослые», традиционно относимся несколько свысока, покровительственно-пренебрежительно. А ведь именно в моло­дежной среде закладываются и формируются моральные нормы и ценности, составляющие основы того отношения к жизни и к другим людям, которое в будущем определит лицо мира. Поэто­му целесообразно остановиться на рассмотрении моральных норм и ценностей, характеризующих поведение и отношение моло­дежи к миру и друг к другу.

Термин субкультура существует для выделения в общей системе материальных и духовных ценностей — т.е. в «большой» культуре — ус­тойчивых совокупностей моральных норм, ритуалов, особенностей внеш­него вида, языка (слэнга) и художественного творчества (как правило, любительского), характерных для отдельных групп со специфическим образом жизни, которые осознают и, как правило, культивируют свою обособленность. Определяющий признак субкультуры — не количество приверженцев, а установка на создание собственных ценностей, отли­чающихся и отличающих «своих» от «чужих» по внешним, формальным признакам: покрою штанов, прическе, «фенечкам», любимой музыке.

Постоянно общаясь с молодежью, педагог обязан, хотя бы в самых общих чертах, знать об основных вехах молодежной суб­культуры, которая зарождается как самостоятельный феномен в конце 40-х гг. (с появлением битничества), но свое победное шествие на Западе ведет со студенческой революции 1968 г., лозунгом которой была борьба за права молодежи. На ее гребне оказались некоторые культурные феномены, в частности такой вид музыкального искусства, как рок-музыка, которые формировались и распространялись по преимуществу в молодежной среде.

Естественно, что каждое поколение стремится заявить о себе, выделиться из ряда предшественников и последователей, нахо­дя себе название, выражающее его (поколения) суть. В XX в. это стремление приобрело характер эпидемии.

Начало ей положило «потерянное поколение» — молодые люди, пе­режившие первую мировую войну (об их судьбах писали Э. М. Ремарк, Р. Олдингтон, Э. Хемингуэй). Затем были «сердитые молодые люди» 50-х, с их пессимизмом, отчаянием, потерей идеологических и нравственных ориентиров (читайте о них в книгах Дж.Уэйна «Спеши вниз», Дж.Ос­борна «Оглянись во гневе», Дж. Апдайка «Кролик, беги» и др.). На сме­ну им пришли «битники» — «разбитое поколение» 60-х, чуждое всему американскому укладу жизни (Дж. Сэлинджер «Над пропастью во ржи»). Из них «выросли» хиппи — «дети цветов», поколение диско, поколение «пепси», поколение X...

Битники занимают в этом ряду особое положение. Ален Гинсберг — один из идеологов движения, выразивший в своем твор­честве всю силу его нонконформизма, так объяснял «разбитость» своего поколения (термин, предложенный Джеком Керуаком — «отцом-основателем», «королем битников»): «Поколение бит­ников существует благодаря невиданным и противоречивым из­ломам души. Все бесконечно, безгранично; вечность — собака, сидящая у ног... Ничто не означает ничего... Человек не сущест­вует, он — Божье создание, бессмысленное создание в этом кру­говороте бессмысленностей».

Культовой фигурой битников стал хипстер — новый человек, сим­волизирующий чуждость битников всему американскому укладу жизни (Холден Колфилд, герой повести Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»), чувствующий, что ты — не такой как все, не так одет, не то говоришь, не так живешь: ты изгой и пария. И как реакция — отсутст­вие каких бы то ни было табу в поведении, реализация естественной природной энергии. Жизнь — игра, ничто не заслуживает серьезного отношения. «Давай приколемся», — писал Тед Джоане, и в этой фразе — суть образа мышления и нравов битников.

Во второй половине XX в. на развитие молодежной субкуль­туры оказал огромное влияние удивительный сплав дзен-буддизма, христианства и экзистенциализма, идей А. Камю и по­этики У. Уитмена. Появление ансамбля «The Beatles», достаточ­но определенно связанного с «битниками» и положившего на­чало рок—культуре, знаменовало приход нового поколения, новой культуры.

Рок—культура породила сразу несколько феноменов: язык (слэнг), стиль одежды, рок—периодику, рок—концерты и «тусовки» и т.п. По­степенно стало ясно, что рок — это не только искусство, не только стиль музыки, но и стиль жизни и система ценностей. Отсюда социаль­ная направленность рока и практика, выраженная в шокирующей триаде: пансексуализм — наркотики — музыка. И все-таки прежде всего рок — это искусство, именно поэтому песни Джонна Леннона, Джима Мор­рисона и Пола Маккартни интересны огромному числу «нормальных» людей, а не только наркоманам и «пансексуалистам».

На волне рок—культуры, сексуальной и психоделической «ре­волюций» сформировалась особая молодежная субкультура, став­шая своеобразным протестом против бессмысленности сущест­вования и жестокости мира с его войнами и насилием — движе­ние хиппи, породившее свою культуру и мораль для целого по­коления молодых людей 60—70-х гг. Хиппи были первым массо­вым молодежным движением, поставившим под сомнение гос­подствовавшие ценности протестантской этики: они отказались от идеи Труда и Работы как Божественного Завета (а ведь имен­но на этом строилась американская этика успеха). Вслед за Э.Фроммом главными моральными ценностями они провозгла­сили индивидуальную Свободу и Любовь во всех ее проявлениях: как истинный способ взаимопонимания, как силу, дающую че­ловеку возможность обретения собственного «Я», как единст­венное спасение в этом ужасном мире.

Иллюзии хиппи не оправдались, и к 1970-м гг. стало ясно, что их романтическая социальная философия непрактична и не может стать всеобщим объединяющим моральным принципом. Дело было не только в противодействии им властей, родителей и обывателей. Дети-цветы были не способны и не готовы к позитивной деятельности и переменам. В конечном счете многие из них обратились к различным гуру, другие вернулись к привычному американскому образу жизни и лишь немно­гие старые — «олдовые» хиппи остались верны былым идеалам.

В начале 70-х гг. на смену коммунам хиппи пришли яппи — молодые профессионалы, ориентированные на Успех, верившие только в себя, Американскую Мечту и старый добрый амери­канский индивидуализм. Тимоти Лири, один из великих психо­делических гуру, называл их «Я—поколение». Он говорил: «Они политически и психологически независимы. Они не идентифи­цируют себя ни с компанией, ни с союзом, ни с тайной парти­ей. Они не зависят от организационной принадлежности. Они знамениты своей нелояльностью к общественным институтам».

Возникнув в 70-е гг., моральные ориентиры яппи сохраняют свое значение и по сей день, определяя поведение и ценности общения профессионалов, ставших сегодня ведущими в мировой политике и эко­номике (своеобразным примером здесь могут служить Б. Клинтон и Т. Блейер, А. Чубайс и Е. Гайдар, другие «молодые реформаторы»).

Одновременно с яппи, словно предчувствуя деградацию бун­тарского духа хиппи, в 70-е гг. на авансцену вышли панки. Сер­дитые, грязные и злые дети рабочих кварталов, они были пол­ной противоположностью миролюбивым, пассивно медитирую­щим хиппи — выходцам из среднего класса. На смену марихуане и ЛСД панки принесли героин и амфетамины, и, перекрывая «АН you need is love» хиппи, зазвучала полная ярости музыка «Sex pistols».

Основатель группы и идеолог панков Малькольм Макларен преоб­разовал романтический лозунг 60-х гг. «Будьте реалистами, требуйте невозможного» в лозунг «Неудача — лучший успех». Требования панков были невыполнимы, действия разрушительны, музыка нарочито не­профессиональна, а их взаимоотношения и общение носили демонст­ративно эпатирующий характер. Это было движение аутсайдеров, же­лавших оставаться таковыми.

90-е гг. стали в Америке и Европе эпохой «поколения икс» — «иксеров» или, как они себя иногда называют, «детей демогра­фического спада».

Впервые термин «Generation X» был введен канадским писателем Дугласом Коуплендом, который стал его «крестным отцом», описав поколение X в одноименном романе. По мнению «иксеров», старшее поколение — «бумеры» (поколение эпохи демографического «бума»), успевшее смолоду погулять, насладиться свободной до-СПИДовской любовью, теперь заполнило все ниши общества и «заедает» жизнь соб­ственным детям и младшим братьям.

Кто такие «иксеры»? Они нигде не работают, любят компью­теры и Интернет, природу, конструкторы «Лего», цветные джин­сы «Diesel», группу «Нирвана» и рекламу типа «Имидж — ни­что, жажда — все». Их также называют «пофигистами», посколь­ку их жизненный и моральный принцип — отсутствие всякого интереса к карьере и жизненным перспективам (они довольст­вуются работой, не требующей высокой квалификации); демон­стративный отказ от бытового комфорта; в интимных отноше­ниях — «серийная моногамия» (цепь постоянных, но коротких связей как альтернатива и устойчивому браку, и «свободной любви»); в жизненных целях — сочетание иронии по отноше­нию к обществу с беспомощностью перед ним, полное отсутст­вие протеста, сочетающееся с неприятием всяких ценностей. Все это звучит в песне уже ушедшего из жизни лидера «Нирваны» Курта Кобейна: «Я ненавижу себя и хочу умереть».

Иксеры во многом наследуют хиппи: в ожидании скорого конца света, в горделивом инфантилизме («детскости» поведения), в анти- корпоративном духе. «Generation X» — вообще явление, существующее «после»: после хиппи, после яппи, после панков.. Они не успели стать хиппи или панками, но наследовали им и сразу превратились в экс-хиппи, экс-панков, экс-яппи. Однако у них не было ни созидательной энергии хиппи (переустроить мир на новых началах), ни разрушитель­ной энергии панков. Распространенные в молодежной среде 60—70-х гг. формы самовыражения — «Sex, drugs, rock-and-roll» — у иксеров значи­тельно изменились. Секс приобрел эпитет «безопасный», наркотики они употребляют мягкие, рок все более тяготеет к электронному вари­анту. Зато вновь вошли в моду поп-арт и телевидение с его рекламами и ток-шоу.

Сложнее дать объективную характеристику (если таковая воз­можна) отечественным аналогам западной молодежной субкуль­туры. Во-первых, пытаться охарактеризовать как единое целое ту или иную возрастную группу, наверное, вообще некоррект­но: в одно поколение входят обычно люди самых разных ориен­таций и ценностей. Во-вторых, совершенно разные условия жизни и соответственно заботы и проблемы не могли не наложить свой отпечаток на поведение, стиль жизни и стиль общения сверст­ников «там» и «здесь». Кроме того, у нас смены субкультур по­стоянно как бы «запаздывали», повторяя и «калькируя» процес­сы западной молодежной субкультуры. И все же попытаемся провести некоторые параллели.

В СССР ситуация, похожая на европейские и американские 60-е гг., приходится на конец 70-х — начало 80-х гг. Специфически «молодежно­го» в нашей культурной оппозиции было немного. Репертуар россий­ских рок—звезд был куда более «почвенным» и традиционным, чем у западного «хиппи-рока». Б. Гребенщиков пел русские романсы и песни А. Вертинского, Ю. Шевчук и А. Башлачев не скрывали того, что их учитель — В. Высоцкий. Проблемы сексуальной свободы, наркотиков, внешнего вида (какие носить штаны и прически) занимают в русском реке ничтожно малое место рядом с тем, что действительно важно, но не для отдельного «поколения дворников и ночных сторожей» (термин Б. Г.), а для всего общества в целом. Питерские, московские, свердлов­ские художники, музыканты и просто тусовщики, работавшие лифтера­ми, кочегарами, сторожами, были начисто лишены каких-либо амбиций и надежд на переустройство мира. Они были готовы вечно оставаться андеграундом, считая, что простая жизнь дороже денег и карьеры. Так существовали «Аквариум», «ДДТ», «Митьки» и другие творческие группы. (Кстати, об их нравах и стиле их жизни в начале 90-х гг. на студии «Ленфильм» снят удивительный художественно-документальный фильм «Город»), Но мир все-таки переустроился, деньги появились, карьера стала делаться, и жизнь нашего андеграунда как иксеров завершилась.

Долгое время поколение X — и «у нас», и «у них» — как бы не замечалось: были другие проблемы. Когда же Д. Коупленд обо­значил это поколение «двадцатилетних-с-хвостиком», оказалось, что эпоха уже переменилась, двадцатилетним стало за тридцать, а на смену иксерам пришли рейверы. Во многом эта перемена была аналогична смене хиппи на панков.

Рейв, как и панк, пришел из рабочих кварталов Англии. Только вместо «травки» в обиход вошли «экстази» и сильные наркотики. Сти­муляторы и музыка «техно» привнесли в жизнь младших братьев иксе­ров острые ощущения, которых тем не хватало. У любимого писателя рейверов Ирвина Уэлша «все жахают по вене», гибнут под машинами, занимаются сексом с трупами и отрезают руки бензопилой. Рейверы, выработавшие особый код общения, закрытый для непосвященных, со своими моральными (а часто и аморальными) ценностями, «прикола­ми», жаргоном, есть и у нас. Однако все это напоминает, скорее, дет­скую игру — с возрастом пройдет.

Конечно, все это только предположение и взгляд, так ска­зать, со стороны — со стороны другого, старшего поколения.

В настоящее время существуют различные специфические тенденции изменения морального сознания современной моло­дежи. Одна из них — возникновение и развитие на фоне и в рамках уже рассмотренных движений и направлений молодеж­ной субкультуры так называемой культуры хип-хоп. Причем от­метим, что выявить какие-либо специфические моральные ус­тановки поведения и общения здесь очень сложно, ибо привер­женцы хип-хопа не манифестируют своих этических воззрений, а их образ жизни демонстрирует подчеркнутое безразличие к проблемам морали. Однако это проявление и выражение тех нрав­ственных ценностей и идеалов, которыми живет определенная часть современной молодежи.

Хип-хоп как стиль музыки впервые зазвучал в середине 70-х гг. на улицах Нью-Йорка. Однако когда мы говорим о хип-хопе в начале его развития, то подразумевается рэп — новая, абсолютно революционная музыка, которая и стала истоком новой культуры. Ее исполнители — люди, выросшие в городах и впитавшие всю противоречивую атмосфе­ру урбанизации. Они ставили перед обществом вопрос, куда катится этот мир. Рэп был хорошо принят новым поколением молодых жителей сначала американских городов, а затем и всего мира. Стало ясно, что хип-хоп — это не просто очередное увлечение городской молодежи, но серьезное музыкальное движение. Однако хип-хоп музыка оставалась андэграундной до середины 80-х гг., когда она начала постепенно под­ниматься на первые строчки хит-парадов. В начале 90-х гг. музыка рэп начинает коммерциализироваться, что приводит к ее разделению на два стиля: собственно рэп и хип-хоп — музыка с ломаными битами, но без вокала, с часто используемыми инструментальными наигрышами.

В нашей стране хип-хоп был, в основном недоступен и неизвестен рядовому слушателю, пока в 1998 г. в Москве не открылись школы для би-боев (брэйк-танцоров). После этого стали устраиваться хип-хоп фес­тивали, и московская молодежь все больше и больше начала втягивать­ся в мир хип-хопа.

Хип-хоп родился как противовес насилию, наркотикам, вся­кой грязи. Хип-хоп изначально — это позитивная культура. Чело­век пытается уйти от обыденности жизни, которая подавляет в нем всякое желание развиваться. А хип-хоп дает ему шанс выра­зить себя в творчестве. «Подросток ничего не умеет, но он жела­ет как-то выделиться из толпы. Пожалуйста, граффити — ты рисуешь, ты оставляешь свои месседжи. Брейкданс — ты танцу­ешь, ты самовыражаешься в танце», — говорят «отцы» хип-хопа.

Теперь уже нельзя говорить о хип-хопе только как о стиле музыки или о стиле одежды. Хип-хоп — это стиль жизни многих молодых людей нового поколения, людей, слушающих электро, рэп и другие музы­кальные направления, танцующих би-боинг на улице, рисующих граф­фити, тусующихся в ночных клубах, катающихся на роликовых конь­ках и сноубордах.

Существуют и другие тенденции в молодежной субкультуре, особенно у более «продвинутой», взрослой молодежи. Это, как правило, энергичные, молодые, амбициозные, вполне свобод­ные люди, активно ищущие себя в новых общественных коор­динатах. Их волнуют Интернет, дзен, наркотики, самоиденти­фикация. Это новое, «компьютерно-интернетное» поколение (польские социологи даже присвоили ему имя «Generacja @») — современный молодежный авангард, моральные ценности и ориентиры которого, отношения с миром и другими людьми складываются непросто. Жизнь воспринимается ими как досад­ная обуза. Не страдание, а скука, пустота, стремление к смерти характеризуют их существование. Отсюда и неприятие реально­сти, неприязнь к своему времени. Им ничего не нравится: кажет­ся, что всюду царят уродство и безобразие, что вообще не оста­лось интересных и хороших людей, а есть только ублюдки, шу­шера. Поэтому ненависть и презрение становятся лейтмотивом отношения ко всему и всем. Этот негативизм носит анархиче­ский характер. В нем — стремление к полной идеологической независимости, ибо идеи закрепощают, а держаться за них — значит попасть в рабство, взять на себя ненужные обязательства. Это инфантильное стремление к свободе «от».

Довольно точно поколенческое кредо этих людей выражает россий­ский писатель Виктор Пелевин в романе «Generation П» (возможно, по аналогии с коуплендовским «Поколением X»), Это «культовый» роман, отражающий миросозерцание этой части современных молодых людей, их моральный облик, их стиль, способ жизни и общения.

К началу третьего тысячелетия в мире скопилось столько фикций и лжи, что молодым людям трудно найти что-либо под­линное в океане пустых банальностей и идеологем. Однако эти идеологемы могут быть весьма опасны, о чем свидетельствуют и другие тенденции проявления молодежного сознания и поисков некоторой частью молодых людей моральных ценностей и ори­ентиров, в частности, обращение к реакционным профашист­ским идеалам, о которых мы уже говорили.

«Россия — страна арийцев! Хватит, поиздевались над нами всякие жиды и большевики. Мы, арийцы, здесь хозяева. И мы будем хозяевами. Когда мы придем к власти, мы всех выстроим вдоль стен и всем ска­жем: «Жиды и комиссары — шаг вперед!» И всех жидов и коммуняк — из пулемета. Потом скажем: «Узкоглазые и чернож... — шаг вперед!» И всех узкоглазых и чернож... — на рудники и на лесоповал. Пусть работа­ют... Да здравствует Тысячелетний Великий Рейх Арийской Нации!..» Это фрагмент выступления одного из лидеров российского молодежного движения «скинхеды».

Скинхедов относят к новому асоциальному поколению, отри­цающему существование любых норм общественной морали. Для этих молодых людей характерен полный разрыв с нравственны­ми традициями, с моральными ценностями и установками. Они напоминают стадо биологических особей — аморальных, эго­центричных, неспособных к коммуникации, примитивных в своих запросах, жадных, озлобленных, тупых и все более негра­мотных. Отсюда их агрессивный национализм, ибо давно доказа­но, что источником ненависти к иным народам является необ­разованность, невоспитанность и бескультурье.

И скинхеды, и «Generation П» принадлежат одному времени и пространству, они наши современники. Разница между ними не только в том, что одни идеологизированы до опасной черты, до уровня фанатизма, а другие отказываются от всякой идеоло­гии. Различны, прежде всего, их моральные ценности и ориен­тиры. «Интернет-компьютерные» мальчики и девочки строят свои отношения с миром на основе последовательного индивидуализ­ма, доходящего до изоляционизма. Выстраивается система мораль­ных отношений «Я—Они», в которой любые агенты «Они» иг­норируются, а иногда и попросту отторгаются.

У бритоголовых явственно прослеживается иная тенденция: принцип стаи. Они изначально «кучковались» по территориаль­ному и социально-имущественному признакам и были нацеле­ны на противостояние «чужим»: от жителей соседнего двора до «инородцев». Здесь другая система моральных отношений: «Мы— Они», противостояние более опасное, ибо общение идет по принципу «стенка—на стенку» и ориентировано на массово-отрицающее (а иногда и уничтожающее) взаимодействие.

К счастью, ни одна, ни другая тенденция не являются в со­временной молодежной среде тотальными, но чтобы они не превратились в доминирующие факторы, необходимо научить­ся распознавать их и вырабатывать к ним соответствующее от­ношение.

Дата добавления: 2015-04-24