Под ред. И. Ренчлера, Б. Херцбергер, Д. Эпстайна 6 страница

ЛИТЕРАТУРА И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Tinbergen N. (1963). The study of instinct. Oxford University Press, London.

2. Gregory R.L. (1966). Eye and brain. Weidenfeld and Nicolson, London.

3. Hochberg J.E. (1964). Perception. Prentice Hall. Englewood Cliffs, N.J.

Бин.югическш основы JCiiiL'inuKU 71

4. Gombrich Е.Н. (1979). The sense of order. A study of the psychology of decorative

art. Phaidon, Oxford.

5. Schuster M., Beisl H. (1978). Kunst-Psychologie "Wodurch Kunstwerke wirken".

Du Mont, Koln.

6. Lawlor R. (1982). Sacred geometry. Thames and Hudson, New York.

7. Ertel S. (1981). Wahrnehmung und Gesellschaft. Pragnanz in Wahrnehmung und

Bewusstsein. Semiotik, 3: 107, 41.

8. Werlheimer M. (1927). Gestaltpsychologie. In: Saupe E. (ed.). Einfuhrung in die ne-uere Psychologie. A.W. Zickfeldt, Osterwieck am Harz.

9. Sander F. (1931). Gestaltpsychologie und Kunsttheorie. Ein Beitrag zur Psychologie

der Architektur. Neue Psychol. Studien, 8: 311-333.

10. Frank H. (1960). Uber grundlegende Satze der Informationsasthetik. Grundlagen-studien aus Kybernetik und Geisteswissenschaft, 1: 25-32.

11. Metzger W. (1936). Gesetze des Sehens. Suhrkamp, Frankfurt/Main.

12. Dorner D., Vehrs W. (1975). Asthetische Befriedigung und Unbestimmtheitsreduc-tion, Psychol. Rev., 37: 321-334.

13. Hospers J. (1969). Introductory readings in aesthetics. The Free Press, New York.

14. Forrest D. W. (1974). Francis Gallon, the life and work of a Victorian genius, Paul

Eiek, London.

15. Nguyen-Glausen A. (1987). Ausdruck und Beeinflussbarkeit der kindlichen Bildnerei.

In: von Hohenzollern J.Prinz, Liedtke M. (eds.) Vom Kritzein zur Kunst, Julius

Klinghardt, Bad Heilbrunn.

16. Rensch B. (1957). Asthetische Faktoren bei Farb-und Formbevorzugungen von Af-fen. Z.Tierpsychol.,14:71-99.

17. Rensch В. (1958). Die Wirksarnkeit asthetischer Faktoren bei Wirbeltieren. Z.Tier-psychol., 15: 447-461.

18. Morris D. (1962). The biology of art. Methuen, London.

19. Ethology-objective research of human and animal behavior from a biological

standpoint, especially considering species-specific adaption and the evolution of behavior.

20. Tinbergen N. (1951). The study of instinct. Oxford University Press, London.

21. Lorenz K. (1943). Die angeborenen Formen moglicher Erfahrung. Z. Tierpsychol., 5:

235-^09.

22. Simner M. L. (1971). Newbom's response to the cry of another infant. Developmental Psychology, 5:136-150.

23. Koenig 0. (1975). Urmotiv Auge. Neuentdeckte Grundzuge menschlichen Verbal-tens. Piper, Miinchen.

24. Elbi-Eibesfeldt 1. (1975). Ethology-The Biology of Behavior, 2nd edn. Holt, Rinehart and Winston, New York.

25. Eibl-Eibesfeldt 1. (1975). Krieg und Frieden aus der Sicht der Verhaltensforschung.

Piper, Munchen.

26. Eibl-Eibesteldt 1. (1976). Menschenforschung auf neuen Wegen. Molder, Wien.

27. Coss R. G. (1970). The perceptual aspects of eye-spot patterns and their relevance to

gaze behavior. In: Hutt C., Hutt S. J. (eds.). Behavior studies in psychiatry. Pergamon Press, Oxford, 121-147.

28. Bolk L. (1926). Das Problem der Menschwerdung. Gustav Fischer, Jena.

29. Schiefenhovel W. (1984). Der Witz als transkulturelles asthetisches Problem-Versuch einer biologischen Deutung. Mitteil. d. Anthrop. Ges. Wien (MAGW), 114:

31-36.

30. Rensch В. (1963). Versuche uber menschliche "Auslosermerkmale" beider Ge-schlechter. Z.Morph. Anthrop., 53: 139-164.

31. Eibl-Eibesfeldt 1. (1970). Liebe und Hass. Zur Naturgeschichte elementarer Verhal-tensweisen. Piper, Munchen.

32. Eibl-Eibesfeldt 1. (1984). Die Biologic des menschlichen Verhaltens. Piper, Munchen.

33. Cunningham M. R. (1986). Measuring the physical in physical attractiveness: Quasi-72 Глава 2

experiments on the sociology of female facial beauty. J. of Personality and Social Psychology, 50:925-935.

34. Fauss R. (1988). Zur Bedeutung des Gesichts fur die Partnerwahl. Homo, 37: 188- 201.

35. Langlois J. H., Roggman L. A., Casey R. L., Ritter J. M., Rieser-Danner L. A., Jenkins V. Y. (1987). Infant preferences for attractive faces: Rudiments of a stereotype? Developmental Psychology, 23(3): 363-369.

36. Eibl-Eibesfeldt 1. (1979). Ritual and ritualization from a biological perspective. In: Cranach M. von, Foppa K., Lepenies W., Ploog D. (eds.) Human ethology: Claims ans limits of a new discipline. Cambridge University Press, Cambridge.

37. Ball W., Tronick?.(1971). Infant responses to impending collision: Optical and real. Science, 171: 818-621.

38. Ploog 0., Blitz J.. Ploog F. (1963). Studies on social and sexual behavior of the squirrel monkey (Saimiri sciureus). Folia primat., 1: 29-66.

39. Wickler W. (1966). Ursprung und biologische Deutung des Genitalprasentierens manniicher Primaten. Z. Tierpsychol., 23: 422-437.

40. Wickler W. (1967). Socio-sexual signals and their intraspecific imitation among primates. In: Morris D. (ed.) Primate ethology. Weiderfeld and Nicolson, London, pp.

69-147.

41. Eibl-Eibesfeldt 1. (1970). Manniiche und weibliche Schutzamulette im modernen Japan. Homo, 21:178-188.

42. Eibl-Eibesfeldt /., Wickler W. (1968). Die ethologische Deutung einiger Wachterfigu-ren auf Bali. Z. Tierpsychol., 2S: 719-726.

43. Basedow H. (1906). Anthropological notes on the western coastal tribes of the northern territory of South Australia. Trans Roy. Soc. South Australia, 31: I-62.

44. Eibl-Eibesfeldt 1., Sutterlin С. (1985). Das Bartweisen als apotropaischer Gestus. Homo, 36:241-250.

45. Hansmann L., Kriss-Rettenbeck L. (1966). Amulett und Talismann. Erscheinung-sform und Geschichte. W. Callwey, Munchen.

46. Sutterlin C. (1987). Mittelalterliche Kirchenskulptur als Beispiel universaler Ab-wehrsymbolik. In: Hohenzollern J.Prinz v., Liedtke M. (eds.). Vom Kritzein zur Kunst. Stammes-/und individual-geschichtliche Komponenten der kunstlerischen Fahigkeiten. J.Klinkhardt, Bad.Heilbrunn, pp. 82-100.

47. Fehling D. (1974). Ethologische Uberlegungen aufdem Gebiet der Altertumskunde. Monogr. z. Klass. Alterturnswissenschaft 61, C.H. Beck, Munchen.

48. Hass H. (1968). Wir Menschen. Das Geheimnis unseres Verhaltens. Molden, Wien.

49. Pawlik J. (1973). Theorie der Farbe. 3rd edn. M.DuMont Schauberg, Koln.

50. Kreitler H., Kreitler S. (1980). Psychologie der Kunst. W.Kohlhammer, Stuttgart.

51. ltten J. (1961). Kunst der Farbe. Subjektives Erieben und objectives Erkennen der Wege zur Kunst. Maier, Ravensburg.

52. Birren F. (1950). Color psychology and therapy. McGraw-Hill, New York.

53. Orians G. H. (1980). Habitat selection: General theory and applications to human behavior. In: Lockard J. S. (ed.). The evolution of human social behavior. Elsevier, New York, pp. 40-66.

54. Eibl-Eibesfeldt 1. (1982). Warfare, man's indoctrinability and group selection. Zeitschrift f. Tierpsychol., 60: 177-198.

55. Wobst H. M. (1977). Stylistic behavior and information exchange. In: Cleland C. E. (ed.). Papers for the director: Research, essays in honor of James B. Griffin. Anthropology Papers. Museum of Anthropology, University of Michigan, 61: 317-342.

56. Wiessner P. (1983). Style and social information in Kalahari San projectile points. American Antiquity, 48: 253-276.

57. Koenig 0. (1968). Biologic der Uniform. Naturwiss u. Med. (5) 22: 3-19, 23: 40- 50, Boehringer, Mannheim.

58. Koenig 0. (1970). Kultur und verhaltensforschung. dtv, Munchen.

59. Biocca E. (1970). Yanoama. The narrative of a white girl kidnapped by Amazonian Indians. E.P. Dutton, New York.

________________________Биологические основы эстетики______________ ___ 73

60. Lommel А. (1962). Motiv und Variation in der Kunst des zirkumpazifischen Rau-mes. Publikationen des Staati. Museums fur Volkerkunde, Munchen.

61. Wickler W., Seibt U. (1982). Alt-Ekuadorianische Spinnwirtel und ihre Bildmotive. Beitrage zur allgemeinen und vergleichenden Archaologie, 4: 315-419.

62. Kneutgen J. (1964). Beobachtungen uber die Anpassung von Verhaltensweisen an gleichformige akustische Reise. Z.f.Tierpsychol.. 21: 763-779.

63. Hoist E. von (1935). Uber den Prozess der zentralen Koordination. Pflug. Arch., 236:

149-158.

64. Hoist E. (1936). Versuche zur Theorie der relativen Koordination. Pflug. Arch., 237:

93-^

65. Kneutgen J. (1970). Eine Musikform und ihre biologische Function. Uber die Wir-kungsweise der Wiegenlieder. Zeitschr. exp. angew. Psychologie, 17: 245-265.

66. Bolinger D. (1978). Intonation across languages. In: Greenberg J.H., Ferguson C.A., Maravcsik E.A. (eds.). Universals of human language, 2. Phonology. Stanford University Press, Stanford, pp. 471-524.

67. Sedlacek К., Sychra A. (1963). Die Melodie als Faktor des emotionellen Ausdrucks. Folia phoniatrica, 15: 89-98.

68. Eggebrecht R. (1983). Sprachmelodische und musikalische Forschungen im Kultur-vergleich. Dissertation, University of Munich.

69. Schroder M. (1977). Untersuchungen zur Identifikation von Klageliedern aus ver-schiedenen Kulturen-Analyse der rhytmischen Struktur der Testlieder. Di-plomarbeit Universitat Munchen.

70. Eibl-Eibesfeldt 1. (1979). Human ethology: concepts for the sciences of man. The behavioral and brain sciences, 2: I-57.

71. Pitcairn Т. R., Schleidt M. (1976). Dance and decision: An analysis of a courtship dance of the Medlpa, New Guinea. Behavior, 58: 298-316.

72. Eibl-Eibesfeldt 1. (1972). Die!Ko-Buschmanngesellscheft. Gruppenbindung und Ag-gressionskontrolle. Monographien zur Humanethologie 1. Piper, Munchen.

73. Sbrzesny H. (1976). Die Spiele der!K.o-Buschleute unter besonderer Berucksichti-gung ihrer sozialisierenden und gruppenbindenden Funktionen. Monographien zur Humanethologie 2. Piper, Munchen.

74. Eibl-Eibesfeldt 1. (1980). G/wi-Buschleute (Kalahari)-Krankenheilung und Trance. Homo, 31:67-78.

75. Eibl-Eibesfeldt 1. (1980). Strategies of social interaction. In: Plutschik R. (ed.) Emotion: Theory, research and experience. Theories of emotion, vol. I, Academic, New York, pp. 57-80.

76. Heeschen V., Schiefenhovel W., Eibl-Eibesfeldt 1. (1980). Requesting, giving, and taking: The relationship between verbal and nonverbal behavior in the speech community of the Eipo, Irian Jaya (West New Guinea). In: Key M. R. (ed.) The relationship of verbal and nonverbal communication. Contributions to the sociology of language. Mounton, The Hague, pp. 139-166.

77. Heeschen V. (1985). Probleme der rituellen Kommunikation. In: Rehbein J. (ed.). ln-terkulturelle Kommunikation. G.Narr, Tubingen, pp. 150-165.

78. Eibl-Eibesfeldt /.(1981). Ethologische Kommunikationsforschung: Ausdrucksbewe-gungen, Interactionsstrategien und Rituale des Menschen aus biologischer Sicht. Medias res., Burda Verlag, Offenburg, pp. 159-193.

79. Budack К. F. R. (1983). A harvesting people on the south Altantic coast. South African J.of Ethnology, 6: 1-7.

80. Keesing R.M. (1981). Cultural anthropology. A contemporary perspective. Holt, Rinehart and Wilson, New York, p. 82

81. Erikson E.H. (1966). Ontogeny ofritualization in man. Philos. Trans. Roy. Soc. London B, 251: 337-349.

82. Lorenz К. (1959). Die Gestaltwahrnehmung als Quelle wissenschaftlicher Erkenntis. Z. angew u. exp. Psychol., 6: 118-165.

83. Margulies S. (1977). Principles of beauty. Psychological Reports, 41: 3--11.

Часть II. Три вечных наслаждения

Глава 3 Поэзия, мозг и время

Ф. Тернер ', Э. Пёппель ^

Речь в настоящем очерке пойдет об одном старом предмете, о новой области знания и об одной научной парадигме: мы сводим их воедино, чего раньше никто не делал. Старый предмет-это стихотворный размер. Сочинением стихов занимались во всех человеческих сообществах, и в большинстве культур оно явно занимает очень важное место. Однако гуманитарии уделяли ему очень мало внимания, если не считать работ немногих литературоведов по теории стихосложения; естественные же науки этой темы практически не касались. Новая область знаний возникла в результате интенсивного исследования человеческого мозга в последние десятилетия. Новая научная парадигма разработана Международным обществом по изучению времени. Вот ее важнейшие постулаты.

1. Понимание действительности в самой своей основе невозможно без понимания времени. 2. Время не является неделимым-оно составное. 3. Время представляет собой иерархию все более и более сложных временных протяженностей (temporalities). 4. Становление наиболее сложных временных протяженностей-это часть общей эволюции Вселенной; в каком-то смысле эта эволюция и состоит в эволюции времени. 5. Иерархичность времени, каким мы его знаем, отражает и воплощает различные фазы его эволюции [1].

Объединив все три названные области исследований, мы предприняли сравнительное изучение стихотворных размеров, в которых выявляется всеобщее временное подобие поэтической речи различных эпох и народов. Это подобие распространяется даже на такие географически и социально различные культуры, как древнегреческая и японская. В основе стихотворного размера всегда лежит некое временное единство, и оно свидетельствует о присущей всем людям предрасположенности к созданию и поддержанию определенных ритмов. Это творческий, упорядочиваю-' Frederick Turner, School of Arts and Humanities, The University of Texas and Dallas, USA.

^ Ernst Poppel, Institute of Medical Psychology, University of Munich (Munchen, BRD).

Поэзия, мозг и время___________________________75

щий нервно-психический процесс, способный устанавливать гармоничное взаимодействие между различными функциональными областями нашего мозга. Таким образом (а также иными путями, см. ниже) стихотворный размер очень тонко подстраивается к работе самого мозга и потому может служить возбудителем и усилителем определенных психических функций. Имеются в виду те функции, которые вместе составляют и обслуживают то, что мы называем пониманием (в самом широком смысле этого слова). В первой части настоящего очерка мы даем анализ основных особенностей нервной системы человека. Затем мы подытоживаем свои результаты, касающиеся стихотворного размера и стихотворной строки в поэзии всех изучавшихся нами культур. Третья часть очерка содержит описание человеческого слуха и обсуждение его временной организации. Заключение очерка будет посвящено субъективному восприятию поэзии при прослушивании и при чтении, а также объединению всех трех затронутых направлений исследовательской работы. Это объединение приведет к рабочему описанию тех функциональных выгод, которые поэзия дает мозгу и всей человеческой культуре.

Настоящий очерк носит принципиально междисциплинарный характер: дело здесь не просто в том, что объяснения нужно искать за пределами любой отдельной области знания, а еще и в том, что очерк отражает взгляды и убеждения его авторов. А мы убеждены, что именно междисциплинарное исследование прольет свет на избранный предмет (стихотворный размер). Мы считаем также, что научные материалы, накопленные различными дисциплинами, при таком подходе взаимообогатятся и приобретут большую ценность, так как будут включены в систему, повышающую ихпредсказательную силу. Мы верим, далее, что само <понимание> как раз и состоит в таком союзе знаний, объединенных общим смыслом.

Исследования по психологии восприятия, биохимии мозга, психологии, эволюции мозга, его онтогенезу, этологии и культурной антропологии [2] позволили установить главные особенности переработки информации в коре мозга у человека. Теперь полезно будет сделать их краткий обзор. Взятые по отдельности, эти особенности тривиальны, общеизвестны и большей частью бесспорны; взятые вместе, они составляют сложную и непривычную картину человеческого сознания.

На исходном уровне отдельных нейронов информация перерабатывается по-прокрустовски (1). Это означает, что человек сводит сигналы из окружающего мира к своим собственным категориям и воспринимает лишь то, что прямо отвечает на вопросы, которые он сам способен задать. Человеческое восприятие электромагнитных излучений таково, что оно отсекает все области спектра, кроме тепловой и видимой. Это относится к восприятию в целом-<макрокосму>; в <микрокосме> отдельный нейрон зрительной коры срабатывает только тогда, когда на сетчатке создается вполне определенная конфигурация стимулов-например, движущаяся" вертикальная граница света и темноты. На поступление лю-76 Глава 3

бой <неподходящей> информации нейрон попросту не отзывается. По отношению к сенсорной информации мы проявляем, если можно так выразиться, некоторое высокомерие и стремление к господству; наш мозг не внемлет ничему, кроме ответов на его собственные расспросы. <Из чего состоит свет - из волн или из частиц?> <В какой плоскости поляризован этот световой луч-в вертикальной или горизонтальной?> Эти знакомые прокрустовские вопросы из области квантовой физики навязывают действительности определенность и достоверность, которыми она исходно не обладает. Такая настоятельная потребность в однозначности укоренена в наших нейронах. Поэтому можно сказать, что переработка информации в нашем мозгу детерминативна (2). Человеческий мозг требует определенности и тем самым <пересиливает> вероятностную, чуждую детерминизму природу большинства первичных, элементарных архаических составляющих Вселенной.

Однако, вопреки своим только что описанным <консервативным> наклонностям, нервная система человека, видимо, особенно хорошо приспособлена для регистрации различий; она предрасположена к привыканию (габитуации) (3) и потому склонна не замечать повторяющихся и ожидаемых раздражителей и гораздо энергичнее реагирует на новые и неожиданные. В пространстве она видит контрасты и линии раздела, во времени-видит движения и слышит изменения звука. И в этом пункте мы начинаем подмечать близкое соответствие стихотворного размера особенностям переработки информации мозгом. В пределах данной метрической системы возможны вариации, и ими очень часто пользовался Шекспир; в предисловии к <Лирическим балладам> о них обстоятельно рассуждает Уордсворт. Все они как бы рассчитаны на то, чтобы преодолеть привыкание нашей слуховой системы.

Нервная деятельность человека отличается синтетической направленностью (4). Она ищет форму даже там, где формы нет вовсе. Возникает важный онтологический вопрос: а не начинается ли существование определенных форм с того, что мы их постулируем?

Нервно-психические процессы не пассивны, а активны (5): нервная система создает сценарии, подлежащие проверке действительностью, энергично добивается их подтверждения и берется за мучительную работу по их перестройке, если они противоречат фактам. Мозг-не только орган познания; по крайней мере в той же степени он еще >и орган действия. *

Таким образом, нервная деятельность предсказательна (6). Она экстраполирует или изобретает различные схемы, которые позвляют ожидать вполне определенных событий в ближайшие мгновения или в более отдаленном будущем, и такого рода предсказания проверяются затем с помощью органов чувств. Склонность человека к прогностическим прикидкам настолько сильна, что составляет его отличительную особенность. У большинства животных сенсорные сигналы в основном запускают надлежащее поведение; не то у человека: о его чувственных

Поэзия, мозг и время

восприятиях можно сказать, что они существуют для того, чтобы проверять его пророчества.

Переработка информации в нашем мозгу организована иерархически (7). В нейронных <колонках> сенсорной коры правдоподобный образ действительного мира воссоздается иерархической системой нервных клеток. Те, что в основаниях колонок, реагируют на очень простые стимулы; свои сообщения они передают клеткам, способным отвечать на стимулы все более и более усложненные. По такого же рода инстанциям проходят и исполнительные решения: они спускаются по длинной командной цепочке, состоящей из все более и более простых нейронных сервомеханиз-мов.

Этим иерархическим системам приходится интегрировать самую разнородную информацию. Для согласования деятельности элементов этих систем нужен нервный ритм, под контролем которого и объединяется вся необходимая информация. Например, в зрительной системе многообразные сигналы, отражающие различные детали яркости, цвета, пространственной глубины и т. п., должны синхронизироваться, иначе мы не могли бы объединять различные элементы в целостный зрительный образ (1. Rentschler, 1981, 1982, личные сообщения). Работа мозга, таким образом, в самой сути своей ритмична (8). Уже хорошо известно, что путем повторения зрительных или слуховых стимулов эти ритмы можно возбуждать или усиливать вплоть до достижения необычных субъективных состояний.

Можно утверждать также, что деятельность мозга может включать самовознаграждение (9) (в целом это общепризнано, хотя кое-что остается спорным). В мозгу имеются участки, способные реагировать на опиоидные пептиды (энкефалины, эндорфины), а также на другие <гормоны удовольствия>. Синтезом и выделением всех этих веществ сам же мозг и управляет. Установлено, что с помощью этих веществ можно подкреплять те или иные формы поведения. Поэтому мозг в состоянии сам себя вознаграждать за некоторые виды деятельности, которые, повидимому, предпочтительны ввиду своей полезности для адаптации. Если именно эта система самопоощрения служит для мозга главным механизмом мотивации, то ясно, что любые методы воздействия на нее извне с целью регулирования ее функции могли бы необычайно повысить эффективность работы мозга. Используя такие методы, мы оказались бы в состоянии подключать к решению той или иной задачи все наши умственные и эмоциональные ресурсы. Именно этого, как мы постараемся разъяснить ниже, можно добиться с помощью эстетического воспитания, в том числе раннего ознакомления со стихами. Что касается автономной системы самовознаграждения, то мы полагаем, что именно она лежит в основании всего пласта конечных целей, идеалов и ценностей человека-таких, как истина, добро и красота.

Со способностью мозга к самовознаграждению связано еще одно его неотъемлемое свойство-рефлексивность (10). В весьма широких преде-78 Глава 3

лах он сам себя настраивает и сам себя организует. В отличие от компьютера мозг способен как бы превращать мягкую оснастку в жесткую (т. е. математическое обеспечение-в аппаратное) и обратно. Так, например, содержимое кратковременной памяти он <вшивает в аппаратуру>, а также проделывает обратную операцию. Путем интроспекции он может изучать свою собственную работу, отчего-в рамках все той же аналогии с компьютером-его жесткая оснастка может переместиться на информационный вход и даже сделаться программой. Само сознание можно было бы определить как постоянное, неразрешимое противоречие между мозгом как наблюдателем самого себя и мозгом как предметом наблюдения.

Нервная система человека неотделима от человеческой культуры, которой она и призвана служить. Поэтому-то мы и утверждаем, что наша нервная деятельность по своей сущности социальна (II). В социальной среде не только усваиваются специфические сложные навыки и умение общаться, но и протекает развитие таких базисных способностей, как способность к возбуждению, ориентации, вниманию и мотивации. Ясно, что мы обладаем наследственными потенциями для усвоения речи, простейших математических расчетов и т.п., но столь же ясно, что для реализации этих потенциальных возможностей нам необходимо социоку-льтурное окружение. С развитием новых способов использования мозга может глубоко перемениться и само человеческое общество. Примером могут служить потрясающие социокультурные последствия изобретения письменности. Чтение стало своего рода новым синтетическим инстинктом. При обучении чтению входная информация рефлексивно преобразуется в программу, материализуется в виде новых нейронных механизмов мозга (т. е. в <жесткую оснастку>) и включается в систему нервных путей в качестве <культурной петли>. Образовавшийся <новый инстинкт> в свою очередь глубоко изменяет обстановку, в которой происходит программирование мозга у молодых человеческих существ. На ранних стадиях эволюции человека такого же рода новым инстинктом стала речь, но ее окончательное становление произошло не сразу: пришлось дожидаться формирования в коре мозга сложных сетей, способных к тонкому управлению вокализацией. Такие сети возникли под действием полового отбора. В позднейшие времена в нашем распоряжении оказалось нечто вроде дополнительной нервной системы: мы стали использовать технику, на развитие которой потребовалось куда меньше времени.

В двух полушариях нашего мозга информация перерабатывается по-разному (специализация полушарий, 12). Это одно из самых интересных открытий современной науки о мозге. Присяжные заседатели еще не вышли из совещательной комнаты-обсуждение открытия продолжается. Между тем распространилось мнение, будто правое полушарие <эмоциональное>, а левое <рассудочное> и будто способности к художественному творчеству, будучи <эмоциональными>, заложены в правом полушарии. Против такого представления необходимо читателей предостеречь. Вер-Поэзия, мозг и время___________________________79

нее, по-видимому, взгляды Джерр Леви (гл. 9). Соотношение правого и левого полушарий она описывает как взаимодополнение познавательных функций. Ей принадлежит одна блестящая мысль: она говорила, что левое полушарие располагает пространственную информацию во временном порядке, а правое-временную информацию в порядке пространственном. Понимание же состоит в каком-то смысле по преимуществу в том, что одна форма упорядочения информации то и дело преобразуется в другую: пространственная-во временную, а временная-в пространственную. В итоге получается что-то вроде стереоскопического постижения глубины. Леви полагает, что наши <два мозга> обрабатывают информацию поочередно, сменяя друг друга в ритме, зависящем от общего состояния мозга. Сделав свое дело, одно полушарие передает накопленные результаты другому и т. д. Известно, что у многоопытных музыкантов при прослушивании музыки левое полушарие занято не меньше правого. Это показывает, что высшее понимание музыки обусловлено у них <сотрудничеством> обоих полушарий: музыка, сначала преобразованная из временной последовательности в некий пространственный образ, затем как бы <считывается> с него и опять развертывается во времени. Нейробиолог Гюнтер Баумгартнер высказывает предположение (см. гл. 7), что в переднем мозгу происходит интеграция специализированных <левополушарных> и <правополушарных> функций и что именно с этим объединительным процессом связаны творческие способности мозга, будь то в области искусства или науки. Кажущееся превосходство правого полушария во всем, что касается эмоций, могло бы объясняться просто тем, что эмоции, как и музыка, имеют временную природу и для их <членораздельности> требуется переложение временных структур в пространственные, т. е. специфическая функция именно правого полушария.

И наконец, переработке информации в человеческом мозгу можно приписать свойство калогенности (13) (термин предложен Ф. Тернером; он образован из двух греческих слов: <калос>-прекрасный и <гене-зис>-порождение). Нервная система человека очень склонна к построению недвусмысленных, четких, правдоподобных, связных, вунтренне непротиворечивых, емких и компактных моделей окружающего мира, обладающих предсказательной силой. В этих моделях все должно укладываться в некую систему и ею же объясняться. Такая система должна сочетать два свойства: во-первых, выводимые из нее следствия должны выходить далеко за пределы известных фактов; во-вторых, в ней должно быть как можно меньше основных принципов или аксиом. Естествоиспытатели описывают подобную систему такими эпитетами, как <изящная>, <мощная>, нередко даже <красивая>; художники и философы добавляют еще и такие, как <адекватная>, <верная>, <правильная>. Все это возможные значения греческого слова калос.,

Дата добавления: 2015-04-25