III. Специальные исследования. II. Учебники, учебные пособия

II. Учебники, учебные пособия

1) Жирмунский В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций. С. 183-201. (Лекция 10. Некоторые проблемы теории литературы. Познавательная и эмоционально-оценочная функции искусства).

“Во всяком художественном образе мы имеем единство индивидуального и типического. Мы имеем наглядное представление, которое вместе с тем содержит в себе элементы обобщения” (с. 191).

“То, что образ отражает действительность в ее конкретном богатстве, составляет конкретную содержательность художественного образа <...> Образ, сведенный к отвлеченной идее, обедняется” (с. 192-193).

“Художественные образы — не пассивное обобщение действительности, они обладают эмоционально-волевыми элементами, которые позволяют литературе стать активной силой в обществе...” (с. 201).

1) Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. Т. 3. С. 342-359 (начало гл. 3 “Поэзия”).

[1] “...не само представление как таковое, но только художественная фантазия делает то или иное содержание поэтическим, постигая его таким способом, что оно стоит перед нами как архитектурный, скульптурно-пластический или живописный образ и <...> может быть передано только речью, словами...”

[2] “...содержание не должно быть взято ни в отношениях рассудочного или спекулятивного мышления, ни в форме бессловесного чувства или чисто внешней чувственной ясности и точности <...> поэтическая фантазия должна в этом отношении придерживаться середины между абстрактной всеобщностью мышления и чувственно-конкретной телесностью, известной нам в произведениях изобразительного искусства”.

[3] “...в поэзии само внутреннее представление составляет как содержание, так и материал. Но если представление уже за пределами искусства есть обычнейшая форма сознания, то мы в первую очередь должны отделить поэтическое представление от прозаического <...> она [поэзия. — Н. Т. ] не может этот языковой элемент оставить в таком виде, в каком им пользуется обыденное сознание, а должна поэтически его обработать, чтобы как в выборе и расположении слов, так и в их звучании отличаться от прозаического способа выражения”.

[4] “Поэзия — <...> знание, которое еще не отделяет всеобщего от его живого существования в отдельном, не противопоставляет еще закон и явление, цель и средства, с тем, чтобы потом рассудочно сводить их воедино, но постигает одно в другом и через другое. Поэтому не следует думать, что поэзия лишь образно выражает некое содержание, уже познанное в его всеобщности”.

“Мышление — это примирение истинного с реальностью в мышлении, но поэтическое творчество и созидание есть примирение в форме самого реального явления, хотя и представляемой только духовно”.

2) Потебня А.А. Эстетика и поэтика.

а) из книги ”Мысль и язык” [1862-1922].

[1] “В слове различаем мы внешнюю форму, то есть членораздельный звук, содержание, объективированное посредством звука, и внутреннюю форму, или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, которым передается содержание <...> Например, различное содержание, мыслимое при словах жалованье, annuum, pensio, gage, представляет много общего и может быть подведено под одно понятие платы; но нет сходства в том, как изображается это содержание в упомянутых словах: annum — то, что отпускается на год, pensio — то, что отвешивается, gage — <...> первоначально — залог, ручательство, вознаграждение и проч., вообще — результат взаимных обязательств, тогда как жалованье — действие любви <...> подарок, но никак не законное вознаграждение <...> Внутренняя форма каждого из этих слов иначе направляет мысль”.

“Те же стихии в произведении искусства, и нетрудно будет найти их, если будем рассуждать следующим образом: «это — мраморная статуя (внешняя форма) женщины с мечом и весами (внутренняя форма) <...> представляющая правосудие (содержание)» <...> Идея и содержание в настоящем случае для нас тождественны <...> события и характеры романа и т. п. мы относим не к содержанию, а к образу, представлению содержания, а под содержанием картины, романа разумеем ряд мыслей, вызываемых образами в зрителе и читателе или служивших почвою образа в самом художнике во время акта создания” (с. 175-176).

[2] “...в искусстве общее достояние всех есть только образ, понимание коего иначе происходит в каждом и может состоять только в неразложенном (действительном и вполне личном) чувстве, какое возбуждается образом” (с. 195).

б) “Из записок по теории словесности” [? — 1905].

“Представлению в слове соответствует образ (или известное единство образов) в поэтическом произведении <...> Поэтический образ служит связью между внешнею формою и значением <...>

[3] Образ применяется, « примеряется» <...> Если бы применения не последовало, то могли бы быть поэтичны отдельные слова <...>, но цельного поэтического произведения не было бы”(с. 309-310).

в) “Из лекций по теории словесности” [? — 1894].

“...басня как конкретное явление мысли, а не отвлечение состоит из двух частей: одной — именно частного случая, к которому она применяется, который не входит в состав басни в ее отвлеченном виде, и другой, которая составляет то, что обыкновенно называется басней. Эту последнюю можно назвать образом в обширном смысле слова” (с. 476).

“ ...поэтический образ в басне (и не в одной только басне, а вообще поэтический образ) есть постоянное сказуемое к переменчивым подлежащим, постоянное объяснение к изменчивому объясняемому. Насколько это может быть общим свойством поэзии — оставим в стороне, но на басне это выясняется превосходно” (с. 484).

3) Веселовский А.Н. Психологический параллелизм и его формы в отражениях поэтического стиля // Веселовский А.Н. Историческая поэтика [1898].

[1] “...в тех явлениях и объектах, в которых замечалось движение, подозревались когда-то признаки энергии, воли, жизни. Это миросозерцание мы называем анимистическим; в приложении к поэтическому стилю, и не к нему одному, вернее будет говорить о параллелизме. Дело идет не об отождествлении человеческой жизни с природною и не о сравнении, предполагающем сознание раздельности сравниваемых предметов, а о сопоставлении по признаку действия, движения: дерево хилится, девушка кланяется, — так в малорусской песне”. “Итак, параллелизм покоится на сопоставлении субъекта и объекта по категории движения, действия как признака волевой жизнедеятельности” (с. 101).

[2] “Когда между объектом, вызвавшим его (параллелизма — Н.Т.) игру, и живым субъектом аналогия сказывалась особенно рельефно, или устанавливалось их несколько, обусловливая целый ряд перенесений, параллелизм склонялся к идее уравнения, если не тождества. Птица движется, мчится по небу, стремглав спускаясь к земле; молния мчится, падает,движется, живет: это параллелизм. В поверьях о похищении небесного огня <...> он уже направляется к отождествлению: птица приносит на землю огонь-молнию, молния=птица” (с. 104).

[3] <О “выражении и вырождении” “идеи тождества”:> “...люди носят имена, заимствованные у деревьев, цветов <...> они превращаются в деревья, продолжая в новых формах прежнюю жизнь <...> Дафна становится лавром..” “Последовательным развитием идеи превращения является другой сюжет <...> явор с тополем выросли на могиле мужа и жены, разлученных злою свекровью...” “Так умирает, в последнем объятии задушив Изольду, раненый Тристан; из их могил вырастает роза и виноградная лоза, сплетающиеся друг с другом...” (с. 105).

4) Выготский Л.С. Психология искусства [1925]. С. 46-63 и др. (Гл. II. Искусство как познание).

[1] “Таким образом оказывается, что поэзия или искусство есть особый способ мышления, который в конце концов приводит к тому же самому, к чему приводит и научное познание (объяснение ревности у Шекспира), но только другим путем. Искусство отличается от науки только своим методом, то есть способом переживания, то есть психологически”.

“<...> следует указать, что всякое художественное произведение с этой точки зрения может применяться в качестве сказуемого к новым, непознанным явлениям или идеям и апперципировать их, подобно тому как образ в слове помогает апперципировать новое значение. То, чего мы не в состоянии понять прямо, мы можем понять окольным путем, путем иносказания, и все психологическое действие художественного произведения без остатка может быть сведено на эту окольность пути” (с. 46-49).

“Таким образом, совершенно ясно, что мы имеем дело с чисто интеллектуальной теорией. Искусство требует только ума, только работы мысли <...> Таким образом, целая громадная область искусства — вся музыка, архитектура, поэзия — оказывается совершенно исключенной из теории, объясняющей искусство как работу мысли. Приходится выделять эти искусства <...> даже в совершенно особый вид творчества...“. “...в образном произведении нерасторжимость формы совершенно совпадает с нерасторжимостью формы в любом лирическом стихотворении. <...> Ни Потебня, ни его ученики ни разу не показали, чем объясняется совершенно особое и специфическое действие художественной формы <...> только в данной своей форме художественное произведение оказывает свое психологическое воздействие ” (с. 49-54).

[2] “Раз все дело не в том содержании, которое вложил в произведение автор, а в том, которое привносит от себя читатель, то совершенно ясно, что содержание этого художественного произведения является зависимой и переменной величиной, функцией от психики общественного человека и изменяется вместе с последней <...> эта теория разъясняет не изменение психологии искусства само по себе, а только изменение пользования художественным произведением <...> каждое поколение и каждая эпоха пользуется художественным произведением по-своему, но для того, чтобы воспользоваться, нужно прежде всего пережить...”

“...само по себе произведение никогда не может быть ответственно за те мысли, которые могут появиться в результате его <...> задача состоит в том, чтобы показать, что мы не только толкуем по-разному художественные произведения, но и по-разному их переживаем <...> Наконец, что самое важное, субъективность понимания, привносимый нами от себя смысл ни в какой мере не являются специфической особенностью поэзии — он есть признак всякого вообще понимания” (с. 59-62).

Дата добавления: 2015-04-30