Переход прав кредитора к другому лицу

Статья 382. Основания и порядок перехода прав кредитора к другому лицу

1. Глава посвящена одному из важнейших аспектов "жизни" обязательства - перемене его субъектов. Русское дореволюционное право не содержало общего урегулирования уступки права и перевода долга (за исключением некоторых частных случаев), что порождало доктринальные споры о возможности осуществления таких действий. Большинство цивилистов, а также существовавшая практика склонялись к допустимости уступки требования и перевода долга исходя из отсутствия прямого запрещения таких действий.

Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. содержал пять статей, регулировавших уступку требований и перевод долга. В несколько расширенном виде эти положения были перенесены в ГК РСФСР. В условиях планового хозяйства не было заинтересованности в возможности широкого использования замены лиц в обязательстве. Связанность большинства участников хозяйственного оборота планом, сложная процедура его изменения сводили изменения в субъектном составе обязательств к минимуму. Переход к рыночным отношениям, напротив, побуждает участников таких отношений к большей гибкости при исполнении обязательства, что приводит к увеличению "мобильности" перехода требований от одного лица к другому.

Новеллы, включенные в гл. 24 ГК, вобрали в себя решения и формулировки, выработанные практикой в процессе ликвидации пробелов законодательства, а также отразили потребности нынешней экономической ситуации.

Абзац 1 п. 1 комментируемой статьи предусматривает основные правила и требования к передаче кредитором своих прав другому лицу. В статье установлены два основания перехода прав кредитора: сделка и закон. При уступке требования по сделке первоначальный кредитор заключает договор с лицом, которому он уступает свое требование и которое становится новым кредитором в уже существующем обязательстве. Это право кредитора ограничено определенными условиями, поименованными в абз. 2 п. 1 данной статьи, а также в ст. 383, 388 ГК. Условия перехода прав кредитора к другому лицу на основании закона указаны в ст. 387 ГК.

Наряду с термином "уступка требования" в законодательстве и доктрине используется термин "цессия" (от лат. "cessio"), заимствованный из римского права (например, в ст. 146 ГК "Передача прав по ценной бумаге"). В этом случае первоначальный кредитор именуется цедентом, а новый - цессионарием.

Ныне в связи с развитием рынка ценных бумаг особое значение приобретает уступка требований по ценной бумаге. В Комментариях к ГК РСФСР, изданных в 1970 г. и 1982 г., отражены различные оценки юридической природы такого вида уступки требований. В первом из них передача требований путем индоссамента на ордерной ценной бумаге вообще не рассматривается как уступка требований (см. Комментарий к ГК РСФСР к ст. 216, с. 324). Второй комментарий квалифицирует передачу прав по векселю и чеку на основе передаточных надписей как особую разновидность уступки требования (см. Комментарий к ГК РСФСР к ст. 211, с. 259).

Вопрос соотношения цессии и передачи требований путем индоссамента - сложный и важный с практической точки зрения, так как различная квалификация приводит к неодинаковым правовым последствиям. Их основное различие заключается в том, что индоссант, в отличие от цедента, "несет ответственность не только за существование права, но и за его осуществление" (п. 3 ст. 146 ГК), т.е. отвечает за исполнение должником своего обязательства. На наш взгляд, это обстоятельство вносит особый элемент во взаимоотношения индоссанта, индоссата и должника, который позволяет отграничить передачу прав путем индоссамента от гражданско-правовой цессии. Таким образом, передача прав по ордерной ценной бумаге не тождественна уступке требования (см. коммент. к п. 3 ст. 389). Что касается именных ценных бумаг, то их передача определена законодательством как цессия (п. 2 ст. 146 ГК) и полностью подпадает под регулирование гл. 24.

В отношении передачи прав по ценной бумаге на предъявителя необходимо отметить, что, хотя закон не дает правовой квалификации такой передачи (п. 1 ст. 146 ГК), представляется, что к ней применимы положения гл. 24 ГК.

Более подробно вопросы уступки требований по ценным бумагам должны быть урегулированы специальным законодательством. В этом случае положения ГК о ценных бумагах, включая цессию, будут применяться лишь в случаях, не урегулированных специальным законодательством. При этом следует иметь в виду, что в соответствии с п. 2 ст. 3 ГК нормы гражданского права, содержащиеся в других законах (в данном случае - о ценных бумагах), должны соответствовать ГК.

Примером уступки требования по закону могут служить положения транспортных уставов и кодексов о передаче права предъявления претензии, а также иска перевозчику грузоотправителем и грузополучателем друг другу или иным лицам, указанным в законе, или путем оформления договора поручения или доверенности. Такая передача, например, оформляется переуступочной надписью на транспортном документе (ст. 404 КТМ).

При регрессных требованиях уступка требования не допускается. Это означает, что кредитор по регрессному обязательству (возникающему, например, при множественности должников в обязательстве и исполнении одним из них этого обязательства - п. 2 ст. 325 ГК - или при исполнении обязательства третьим лицом - п. 1 ст. 313 ГК) не вправе передавать свои права другому лицу.

В последнее время достаточно активно обсуждается вопрос о возможности передачи прав, вытекающих из арбитражного соглашения, одновременно с передачей иных прав по договору или без таковой. Эта проблема одинаково важна и для теоретиков, и для практиков. В Комментарии к ГК*(290) при анализе ст. 384 подчеркнуто, что этот вопрос остается не до конца выясненным. С.Н. Лебедев, анализируя решение от 09.07.84 ВТАК по спору В/О "Союзнефтеэкспорт" и бермудской фирмы "Джок Ойл", в частности вопрос о состоявшейся или несостоявшейся уступке объединением "Союзнефтеэкспорт" своих прав требования по контракту, приводит следующую цитату из решения: "...арбитражное соглашение вообще не может быть предметом цессии. Будучи автономным процессуальным договором, он требует самостоятельного согласия цессионария на подчинение той юрисдикции, которая была избрана сторонами в договоре..."*(291). Утверждение, высказанное в арбитражном решении, оценивается С.Н. Лебедевым как "неоднозначное". Такой подход, по его мнению, давал бы возможность кредитору отступать от условий арбитражного соглашения при передаче прав требований по договору третьему лицу и передаче споров в государственные суды, исключение чего и является основной целью заключения арбитражного соглашения.

Такая аргументация представляется, с одной стороны, вполне обоснованной, однако, с другой стороны, эта позиция входит в определенное противоречие с признанной практикой, доктриной и законодательством концепцией автономности арбитражного соглашения. Эта концепция неминуемо приводит к выводу о том, что арбитражное соглашение, будучи автономным условием договора, не следует судьбе договора, в который оно включено.

Проблема цессии арбитражного соглашения рассматривалась в недавнем деле в Вас РФ (постановление от 17.06.97 N 1533/97*(292)). Бельгийская фирма заключила с российской фирмой договор уступки права иска, требования и долга, по которому первая передала второй право требования с волгоградского общества возврата ссуды, предоставленной ему бельгийской фирмой. Во исполнение условий договора цессии цессионарий предъявил иск к волгоградскому обществу в Арбитражный суд Волгоградской области. Иск был оставлен без рассмотрения в силу п. 2 ст. 87 АПК. В апелляционной инстанции решение оставлено без изменения. Рассматривая протест, Президиум ВАС РФ при оценке вопроса цессии права иска, требования и долга, установил, что предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору и что к новому кредитору переходит условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора. Поскольку в договор между бельгийской фирмой и волгоградским обществом о предоставлении последнему ссуды было включено арбитражное соглашение о рассмотрении возможных споров в Арбитражном Институте при Торговой палате г. Стокгольма в соответствии с регламентом этого Института, то, по мнению арбитража, новый кредитор также связан условиями этого арбитражного соглашения и не может передавать спор на рассмотрение государственных судов.

Приведенное решение свидетельствует об изменении российской правоприменительной практики в отношении возможности цессии арбитражного соглашения, хотя с теоретической точки зрения, многие вопросы остаются нерешенными. Если исходить из того, что одним из основных требований, предъявляемых к арбитражному соглашению, является согласие сторон на передачу возникшего или могущего возникнуть между ними спора (ст. 7 Закона РФ от 07.07.93 N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже"*(293)), то при цессии это требование не выполняется.

2. Пункт 2 комментируемой статьи - одна из новелл, четко формулирующая положение о том, что при уступке требования не требуется согласия должника. И практика, и доктрина*(294) уже давно вывели эту формулу путем толкования статей, регулировавших уступку требований в ГК РСФСР.

Закон также устанавливает, что стороны в своем соглашении могут сделать согласие должника необходимым условием цессии (п. 2 комментируемой статьи).

3. Часть 3 комментируемой статьи почти дословно повторяет ст. 213 ГК РСФСР. В старой формулировке не уточнялось, кто должен уведомить должника о состоявшейся уступке - цедент или цессионарий. Часть 3 комментируемой статьи тоже не содержит прямого ответа на этот вопрос, но включенная в нее новелла о том, что новый кредитор несет риск неблагоприятных последствий в случае неуведомления должника, дает основание считать, что именно он, являясь заинтересованным лицом, должен уведомить должника. Ясность в этом вопросе важна как для сторон цессии, так и для должника. Если цедент будет полагать, что уведомить должника должен цессионарий, а последний будет считать, что это - обязанность цедента, может случиться, что должник так и не узнает о цессии и исполнит свои обязательства первоначальному кредитору. Это потребует дополнительных действий от участников цессии по возможному возмещению возникших в связи с этим расходов. Поэтому наиболее целесообразным было бы четкое урегулирование таких отношений в самом договоре об уступке требования.

Исполнение обязательства должником первоначальному кредитору до получения уведомления считается надлежащим исполнением и прекращает обязательство.

В двусторонних договорах, где каждая сторона является одновременно кредитором по одному обязательству и должником по другому, уступка требования неминуемо связана с одновременным переводом долга (ст. 391 ГК).

Статья 383. Права, которые не могут переходить к другим лицам

В комментируемой статье устанавливаются случаи запрета уступки требования - когда само требование неразрывно связано с личностью кредитора. К этой же группе требований следует отнести требования, связанные с личными неимущественными правами авторов произведений литературы, науки и искусства.

Очевидно, что стороны договора могут исключить уступку требований, что нередко встречается в договорной практике.

В некоторых случаях закон устанавливает запрет передачи прав третьему лицу. Например, ст. 404 КТМ "Передача права на предъявление претензий и исков" устанавливает, что передача такого права другим организациям или гражданам не допускается за несколькими исключениями (см. коммент. к ст. 382).

Статья 384. Объем прав кредитора, переходящих к другому лицу

В комментируемой статье закрепляется основная идея передачи прав кредитора - к цессионарию переходит право в том объеме, состоянии и на тех условиях, в которых оно существовало у первоначального кредитора в момент передачи. Однако стороны могут внести изменения в это общее правило и договориться, например, о передаче не всего объема прав требований, а лишь его части.

Обеспечивающие исполнение обязательств права включают в себя неустойку, залог, удержание имущества должника, поручительство, банковскую гарантию, задаток и др. (гл. 23 ГК). В комментируемой статье также упомянуто право на неуплаченные проценты. Это положение отсутствовало в прежнем гражданском законодательстве, но практика уже давно выработала это правило.

При осуществлении уступки требования в рамках предпринимательской деятельности может встать вопрос, связанный со специальной правосубъектностью цедента. Если первоначальный кредитор осуществляет деятельность, требующую лицензирования, должен ли новый кредитор также обладать или получать лицензию на осуществление соответствующей деятельности. Существующая практика не дает однозначного ответа на этот вопрос, предлагая подчас прямо противоположные решения. В качестве иллюстрации можно привести следующие примеры. Иск заявлен о взыскании долга по договору банковского вклада в иностранной валюте. Право на получение долга истец основывал на договоре цессии. Кассационная инстанция, рассматривавшая дело, отметила, что в соответствии с Законом о валютном регулировании уступка права по обязательству, подлежащему исполнению в иностранной валюте, относится к валютным операциям, связанным с движением капитала. В соответствии с действующими нормативными актами для заключения договора уступки права по договору банковского вклада в иностранной валюте резидентам необходимо получить разрешение (лицензию) ЦБР на проведение валютной операции, связанной с движением капитала. В данном случае истец не смог представить такого разрешения*(295).

При рассмотрении другого дела суд (кассационная инстанция) пришел к иному выводу. Договор уступки требования был заключен банком (цедентом) и закрытым акционерным обществом (цессионарием). Впоследствии оспаривалась действительность этого договора в силу отсутствия у закрытого акционерного общества лицензии ЦБР на осуществление банковской деятельности. При рассмотрении спора различными судебными инстанциями отмечалось, что поскольку речь идет о перемене лиц в обязательстве, а не в договоре, то специальной правосубъектности для реализации переданного права требования не требуется*(296).

Такой вывод представляется весьма спорным, ибо на практике может привести к успешному обходу законодательства о лицензировании отдельных видов деятельности.

Статья 385. Доказательства прав нового кредитора

1. Текст п. 1 комментируемой статьи является логическим продолжением содержания п. 3 ст. 382 ГК. Речь идет о том, что, помимо уведомления, должнику должны быть представлены доказательства того, что цессия состоялась. Как и в п. 3 ст. 382 ГК, законодатель прямо не указывает, чья это обязанность, что, видимо, предполагает, что стороны должны сделать это сами. Таким образом, цедент и цессионарий наряду с уведомлением должника (см. коммент. к п. 3 ст. 382) должны решить вопрос о предоставлении последнему доказательств уступки требования. Представляется логичным возложить оба обязательства (уведомление и представление доказательств) на одну сторону. В комментарии к п. 3 ст. 382 указано, что исходя из положений закона обязанность по уведомлению должника разумно и целесообразно возложить на цессионария (нового кредитора). Это дает основание предложить, чтобы обязанность по представлению должнику доказательств цессии также возлагалась на нового кредитора. Стороны цессии в некоторых случаях могут сталкиваться с необходимостью решать вопрос о распределении и возмещении убытков, возникших в связи с неисполнением должником обязательства из-за отсутствия доказательств цессии.

2. Первоначальный кредитор обязан передать новому все документы, обосновывающие право требования и обеспечивающие его реализацию. Отсутствие документов, необходимых для осуществления требования, сводит на нет смысл цессии.

Статья 386. Возражения должника против требования нового кредитора

Поскольку ст. 384 ГК устанавливает переход прав к цессионарию в том же объеме и на тех же условиях, которые существовали к моменту перехода, то это логически приводит к тому, что в соответствии с комментируемой статьей должник сохраняет по отношению к новому кредитору все свои возражения, которые он имел к прежнему кредитору. Смена кредитора ни в коей мере не должна ухудшать или просто изменять его положение. Частным примером сохранения требований должника является зачет при уступке требований (ст. 412 ГК). В этом случае должник вправе произвести зачет своего требования к первоначальному кредитору против требования нового кредитора.

Статья 387. Переход прав кредитора к другому лицу на основании закона

1. В комментируемой статье приводятся отдельные случаи перехода прав кредитора на основании закона (п. 1 ст. 382 ГК).

Универсальное правопреемство имеет место, например, при наследовании, при реорганизации юридического лица.

2. В ч. 4 комментируемой статьи определяются лица, к которым переходит право требования в результате исполнения обязательства: поручитель и залогодатель. Однако это не исчерпывающий перечень. Пункт 2 ст. 313 ГК "Исполнение обязательства третьим лицом" устанавливает, что права кредитора по обязательству переходят к третьему лицу, если это третье лицо удовлетворяет требования кредитора, и в этом случае применяются ст. 382-387 ГК.

3. Часть 5 комментируемой статьи регулирует суброгацию, имеющую место при имущественном страховании: к страховщику, уплатившему страховое возмещение, переходит от страхователя в пределах этой суммы право требования к лицу, ответственному за ущерб (ст. 965 ГК). В Комментарии к ГК РСФСР, изданном в 1982 г., это право страховщика толковалось не как суброгация, а как право регресса. В комментируемой статье закон дает четкую квалификацию этих отношений как суброгации, а в п. 1 ст. 382 ГК прямо оговаривается, что правила об уступке требований не применяются к регрессным требованиям.

Термин "суброгация", пришедший из старого французского права, означает замену одного из участников обязательства без изменения самого обязательства. Как видим, это очень напоминает цессию, и, тем не менее, эти два понятия не тождественны.

Одно из основных отличий суброгации от цессии заключается в том, что при суброгации третье лицо исполняет обязательство (чаще всего в форме платежа), в силу чего "встает" на место первоначального кредитора; при цессии же смена кредиторов происходит без исполнения обязательства. Таким образом, при суброгации совершаются два действия: 1) платеж кредитору и 2) передача прав кредитора лицу, совершившему платеж; при цессии имеет место лишь второе действие. Помимо этого, между этими двумя понятиями могут существовать и иные отличия, однако в настоящее время российское законодательство не содержит подробного регулирования суброгации. Можно предположить, что с развитием рыночных отношений в России практика придет к более широкому использованию суброгации, что повлечет за собой необходимость ее детального правового регулирования.

4. Часть 6 комментируемой статьи предусматривает, что могут быть и иные законные основания цессии. Примером этого может служить передача прав комиссионера комитенту по договору комиссионера с третьим лицом (ст. 993 ГК).

Статья 388. Условия уступки требования

1. Российское законодательство в некоторых случаях не допускает цессии, например, транспортными уставами и кодексами запрещена передача прав на предъявление претензий, за исключением указанных в них лиц. Статья 383 ГК (см. коммент. к ней) также устанавливает определенные ограничения цессии. Это означает, что любая договоренность сторон, противоречащая этим условиям, будет признана недействительной.

2. Пункт 2 комментируемой статьи можно рассматривать как частный случай ст. 383 ГК, регулирующей запрещение цессии. Однако в данном случае возможность или невозможность цессии поставлена в зависимость от согласия должника. Если в ст. 383 ГК установлен запрет уступки требований, связанных с личностью кредитора, то в комментируемой статье вопрос о том, насколько тесно и неразрывно требование связано с личностью кредитора, отдан на усмотрение должника. Эта гибкая норма очень важна, поскольку никакое перечисление в законодательстве не сможет охватить весь круг ситуаций, возникающих в реальной жизни, но, с другой стороны, это положение может привести к определенным осложнениям для сторон, например когда кредитор решает передать свое право требования другому лицу.

По общему правилу (п. 2 ст. 382 ГК), согласия должника для этого не требуется. Однако должник может полагать, что личность кредитора имеет для него существенное значение и что необходимо его согласие для совершения цессии. Но эта проблема может возникнуть уже после передачи требования новому кредитору, и отстаивать свою позицию должнику, видимо, придется в суде. Во избежание этих осложнений, если должник полагает, что личность кредитора играет для него решающую роль, необходимо включить соответствующие положения в договор между должником и кредитором.

Пример из судебной практики иллюстрирует возможные споры сторон договора цессии в связи с оценкой личности кредитора для должника. Иск заявлен о признании недействительным договора цессии в соответствии с п. 2 комментируемой статьи. Истец утверждал, что в договоре целевого займа, заключенного им с кредитором, личность последнего имела для него существенное значение и поэтому кредитор не мог без согласия должника уступить право требования по этому договору третьему лицу. Кассационная инстанция в своем постановлении отметила, что должник должен был представить суду доказательства наличия между ним и ответчиком таких особых правоотношений, связанных или возникших на основе договора целевого займа, которые бы свидетельствовали о существенном значении для истца личности кредитора. В данном случае истец не смог доказать тот факт, что личность кредитора имела для него существенное значение, и в иске было отказано*(297). Формулировка п. 2 комментируемой статьи свидетельствует, что суд решает этот вопрос, исходя из конкретных обстоятельств каждого конкретного спора.

Статья 389. Форма уступки требования

1. В п. 1 и 2 комментируемой статьи форма уступки требования поставлена в зависимость от формы сделки, на основе которой происходит цессия. Три возможные формы сделок, упомянутые в статье, обусловливают три формы уступки требования: простая письменная, нотариальная и требующая государственной регистрации. В некоторых случаях закон прямо оговаривает форму цессии, например в соответствии со ст. 404 КТМ уступка требования осуществляется с помощью передаточной надписи на транспортном документе.

2. Пункт 3 комментируемой статьи фактически приравнивает цессию к передаче прав путем индоссамента на ордерной ценной бумаге. Анализ п. 3 ст. 146 ГК не позволяет, на наш взгляд, ставить знак равенства между индоссаментом и цессией. Включение такого положения в комментируемую статью может на практике привести к неоправданным осложнениям. Многие положения о цессии неприменимы к уступке требований по ордерной ценной бумаге в силу особой юридической природы последних. Многие правовые системы проводят четкое разграничение между цессией и индоссаментом. Представляется, что из-за отсутствия однозначного разграничения этих двух понятий в законодательстве такое разграничение будет осуществлено практикой.

Статья 390. Ответственность кредитора, уступившего требование

1. В комментируемой статье зафиксирована одна из основных характеристик цессии: первоначальный кредитор, хотя и отвечает за недействительность переданного им требования, не несет ответственности перед новым кредитором за неисполнение обязательства должником. Это обстоятельство принципиальным образом отличает цессию от передачи прав путем индоссамента на ордерной ценной бумаге, в соответствии с которым индоссант несет ответственность и за осуществление обязательства (п. 3 ст. 146 ГК), чего не происходит при передаче именной ценной бумаги (п. 2 ст. 146 ГК). См. коммент. к п. 1 ст. 382 и п. 3 ст. 389.

2. В определенных случаях первоначальный кредитор может поручиться за должника перед новым кредитором. Тогда в соответствии со ст. 386 ГК первоначальный кредитор будет отвечать за исполнение обязательства должником. Частным примером такого поручительства служит поручительство комиссионера перед комитентом за исполнение сделки третьим лицом - делькредере (ст. 991, 993, 1001 ГК).

Дата добавления: 2015-03-29