КРОВАВЫЙ 4 страница

Но самого Ларса рядом со мной на кровати не оказалось! Я понимала, что ничего страшного, он мог просто выйти, например, в душ, но все равно едва ни запаниковала.

– Ларс? Ларс, где ты?

Не услышав отклика, поспешно оделась и отправилась разыскивать «потеряшку». В доме тихо, ни в коридоре, ни в верхнем холле, ни на лестнице, ни в гостиных ни звука… Если честно, стало не по себе. После недавно пережитого любая странность способна спровоцировать панику, я с трудом сдержалась, чтобы не завопить во весь голос:

– Ларс, где ты?!

Открывала дверь за дверью, пока не сообразила заглянуть в библиотеку, вернее, это была последняя дверь. Ларс сидел за столом, что-то изучая на экране компьютера.

– Ларс, почему ты не откликаешься?

Он чуть вскинул голову, не отрывая взгляда от ноутбука:

– Доброе утро.

И тут же снова отвернулся к экрану, знаком подзывая меня к себе. Даже если уже объявили о начале конца света, это вовсе не повод вот так игнорировать меня после бурного остатка ночи, кстати, не менее сумасшедшей!

Кляня себя за неспособность уйти, я поплелась к столу. Что же, мое вчерашнее доминирование закончено, он снова хозяин, а я послушная овечка?! Нет уж, не бывать тому! Вот сейчас подойду и скажу…

Я ничего не сказала, потому что ноутбук, в который уставился Парс, был моим собственным. А я считала, что его забрала Анна-Паула…

– Ларс… откуда у тебя мой ноутбук?!

Я ожидала, что он хотя бы удивится тому, что я узнала комп, мало ли у кого может быть такой? Но Ларс не удивился, спокойно объяснив:

– Из твоей квартиры.

– Ты забрал, ничего мне не сказав?

Простой кивок:

– Когда я это делал, ты лежала в больничной палате без сознания, как-то не догадался поставить тебя в известность.

– Зачем ты взял и что ищешь?

– Взял, чтобы понять, за что стоило убивать Марту. А смотрю ту самую флэшку, которую ты не удосужилась даже вынуть из кармана джинсов.

– Откуда она у тебя?

– Перестань задавать ненужные вопросы и иди сюда. Смотри…

– Нет.

– Что нет?

– Я не желаю ни смотреть, ни вспоминать сейчас об этом ужасе. Мы можем хотя бы сегодня об этом не думать?

– Боюсь, не получится. Сейчас сюда явятся детективы, которые примутся расспрашивать все подробно.

Я вдруг осознала, что он прав, действительно, не может же полиция просто так оставить это дело. Конечно, припомнят и мое собственное пребывание в больнице, и многое другое.

– Ларс, что я должна им говорить?!

– Ничего кроме правды, дорогая.

– Но как я могу рассказать об Анне и своей слежке?! О, Господи…

– Почему нет? Только ничего не выдумывай и не скрывай, иначе запутаешься. Говорить правду выгодно, потому что не нужно запоминать собственные выдумки, просто рассказывай все, что помнишь.

– А о… Хильде?

– Сомневаюсь, что ты сможешь об этом промолчать. Это не противозаконно, никто не мешает по взаимному согласию заниматься такими вещами. М-да… плохо все.

– А что там на флэшке Марты, почему Анна так боялась?

– Это то, что искали мы с Оскаром, об организации торговли секс-рабынями, помнишь, я рассказывал.

– Анна этим занималась?

– И не только она.

– А Марта их разоблачила?

Ларс усмехнулся:

– Марта затеяла какую-то большую игру. Она играла и на Анну, и против нее. Видно, доигралась.

– Но ведь ее убила не Анна?

– Значит, те, на кого Марта работала против Анны.

Я вспомнила Марту, ее часто излишнее, навязчивое любопытство, ее торопливость в тот день. Да, на праведницу Марта не похожа, значит, просто оказалась между двумя жерновами? Тогда мне ее жаль…

– А зачем Анне были нужны мы?

– Кто вы? Марту и Оле она знала раньше, Улоф, как видишь, быстро стал подручным, Курт – мальчик на побегушках, а ты… Ты не выполнила своей задачи.

– За что и поплатилась?

– Линн, ты была так дурацки подвешена, что я диву дался. Знаешь, так вешают кукол в театрах – чтобы не соскочили со своих крючков.

Я не знала, как вешают марионеток, но все равно возмутилась:

– Но я задыхалась!

– Потому что в какой-то момент начала дергаться. В таком положении спокойно можно висеть сутками, только руки и ноги затекут.

– Она рассчитывала, что я начну дергаться?

– Не думаю, она ведь знала, что я вот-вот появлюсь в квартире. Скорее, предупреждала меня, что ты тоже марионетка.

– Господи, бред какой! Что за склонность к театральным эффектам?!

Ларс рассмеялся:

– Было у нее такое, обожала не просто сессии проводить, а обставлять их всякими страстями. У Паулы обязательно кресты распятий, сумасшедшая подсветка, маски, много металла, веревки и подвесы в самых нелепых позах, весь антураж такой, что не захочешь, задергаешься.

– Поэтому ты не испугался, когда обнаружил, что мы висим?

– Да. Догадывался, что все это игра.

– За такие игры саму надо бы подвесить!

Ларс кивнул, но не поддержал. Жалеет?

– Ларс, надо сказать о флэшке полицейским, они же будут спрашивать.

– Нет, два года назад Оскар уже отдал собранные материалы, они пропали, словно вода в песке. На сей раз разберемся сами.

– Только не это!

– Боишься? Я не буду вмешиваться, отдам Оскару, он все сделает без полиции.

Детективы не явились на остров, они предпочли затребовать нас троих на место преступления. Не лучшее начало года, если честно…

Но еще хуже оказалось в Бюле. Я всегда любила этот бабушкин домик, пусть он не шел ни в какое сравнение с замком Ларса, пусть в нем были минимальные удобства, он мал, не всегда хорошо протапливался и в сильные морозы там прохладно, все что угодно, но это наш дом. Там я в детстве проводила каникулы, туда из всех поездок возвращался папа, там мы встречали праздники, там было уютно не столько от камина, сколько от душевного тепла.

Оказавшись в бабушкином доме теперь, я поняла, что для меня он больше никогда не будет таким. Внешне ничего не изменилось, все на своих местах, но стоило только посмотреть на потолочную балку, как вспоминались веревки, перекинутые через нее и весь наш с Ларсом кошмар. Лестница напоминала о том, как по ней сначала пыталась сбежать, а потом падала Анна-Паула…

Нет, дом, где мы заглянули в глаза смерти, причем, смерти медленной и мучительной, больше никогда не будет таким же уютным и теплым. В нем поселился призрак этой несостоявшейся смерти.

Видно это же чувствовала и бабушка, она передернула плечами:

– Мерзко смотреть на диван, на котором лежала эта дрянь. Дом придется продать. Жаль, его строил еще твой прадед, Линн.

Я вдруг сообразила:

– Ты папе рассказала?

– О вчерашнем? Нет, только сказала, что мы с тобой в гостях на острове. Ни к чему ему знать, он ведь собрался…

– Что собрался?

Бабушка притормозила явно потому что вокруг чужие. Что там с папой? Вдруг она махнула рукой:

– А! Все равно тебе пора узнать, что у тебя скоро появится молодая мачеха, причем, русская.

– Что?!

– Твой отец собрался жениться на русской.

– Он будет жить в России?

– Нет, но у него там много работы в предстоящий год. Однако, сейчас это не важно.

Хотелось сказать, что это смотря для кого. Может, детективам и важны все улики с места преступления, а вот для меня важней сообщение о папе. Маме я давно не нужна, для нее всегда была важна только она сама, ее бизнес, ее успех… У бабушки теперь есть Свен, у папы его русская жена, а я? Я покосилась на Ларса. Вчера он сетовал, что я оставила коробочку с кольцом для помолвки под рождественской елкой, и перед кошмаром с повешением вроде делал мне предложение, а сегодня молчит об этом, словно ничего и не было. Но я гордая, сама ни за что не заговорю первой.

Ларс вообще вел себя как-то отчужденно. Что за странное поведение, он чуть смущен?

Из трех инспекторов, осматривающих бабушкин дом, один вел себя тоже несколько отстраненно, он не задавал вопросов, не распоряжался действиями фотографа, ничего не записывал, он просто смотрел. Контролер, что ли?

Перехватив мой взгляд, детектив кивнул и направился в мою сторону.

– Здравствуйте, я Даг Вангер, расследую убийства девушек из-за самоповешения. Кайса и Бригитта, думаю, вам знакомы эти имена.

– Да, знакомы.

– А еще, думаю, то, что произошло здесь, с ними связано. Мне нужно поговорить с вами.

Я кивнула.

– Это не мой район, но, услышав имя Анны Свенссон, я приехал. Как только детективы закончат здесь, прошу проехать со мной.

– Я задержана?

Бровь инспектора изумленно приподнялась:

– Есть за что? Нет, просто у меня много вопросов. И вы тоже, пожалуйста, – это уже Ларсу. Тот кивнул.

– Мне нужно, чтобы вы ответили на ряд вопросов об Анне Свенссон.

Ларс отвел меня в сторону:

– Как ты? Заново пережить кошмар этой ночи…

Я слабо улыбнулась:

– Ничего… к тому же не вся ночь была кошмарной. Мне кажется, что ты переживаешь даже сильней.

– Линн, у меня чувство вины, если бы ты не связалась со мной, ничего этого не было бы.

– Я думаю иначе: если бы ничего этого не было, мы с тобой не познакомились.

– Ты действительно так думаешь или это попытка успокоить мою совесть?

– Если это цена за то, чтобы быть с тобой, я не жалею, что ее заплатила.

Ларс прижал меня к себе, уткнулся носом в волосы:

– Ты не пожалеешь…

– Я уже не жалею.

У себя в участке Даг Вангер предпочел разговаривать со мной отдельно от Ларса. Мне действительно пришлось подробно рассказать о своей работе на Анну, обо всех, включая Марту и о квартире, в которой была комната боли. Этот Даг Вангер оказался вполне понимающим, он не заставил детально расписывать наши с Ларсом личные похождения.

Пока мы беседовали, пришла еще девушка чуть старше меня, симпатичная, с веселыми искорками в глазах, но стоило мне подумать, что есть на свете люди, которые не соприкасаются со всей этой гадостью, как Вангер представил:

– Это Фрида Волер. Она вместе со мной расследует все, связанное с чередой убийств. И у нее к вам много вопросов.

Фрида положила передо мной какой-то текст:

– Это показания соседей в Бюле о том, как выглядели люди, из-за которых они позвонили полицию. Посмотрите, никого не напоминают?

Еще как напоминал! Достаточно одной фразы, чтобы я воскликнула:

– Белый медведь!

– Кто?

– Улоф Микаэльссон. Второй, наверное, Оле Борг – среднего роста, крепкий.

Теперь Фрида выложила передо мной фотографии женщин:

– А эти?

– Кайса и Бригитта, фамилий не помню. Но я их не знала, только видела на старом снимке у Ларса в замке. А это Марта, – я показала на третью фотографию, вернее, фоторобот, который Фрида оставила в папке.

– Кто?

Мне показалось или у обоих инспекторов отвисли челюсти?

– Ну, вот это фоторобот Марты Бергер.

Теперь Фрида картинку из папки вынула, даже вытащила из файла и положила передо мной:

– Вы уверены?

– Да, конечно, волосы не такие, но форма лица, глаз, родинка над правой бровью…

– Так это не Анна Свенссон?

– Нет, это Марта.

– Марта знала Кайсу и Бригитту?

– Вряд ли, из нас никто не знал, ну, кроме Анны.

– Где Марта была в дни убийств девушек?

– Когда убили Кайсу – не знаю, мы встретились позже, а Бригитту… тоже не знаю. Она с этим связана?!

– Похоже, не просто связана. Фоторобот составлен со слов соседки Кайсы. Эта женщина, – Фрида кивнула на картинку, – приходила к Кайсе в вечер убийства и ее видели рядом с домом Бригитты в день гибели. Причем, видели не одну, должен быть еще мужчина. Кто это мог быть?

Мне пришлось прикрыть глаза из-за страшной мысли.

– Вы подозреваете Ларса? – буквально прошептала, потому что озвучить подозрение в полный голос не хватило сил.

Вангер покачал головой:

– Нет, он был в Женеве рядом с полицейскими, все время на виду.

Фрида подала мне бутылочку воды, я с благодарностью кивнула – вовремя. Чуть придя в себя, покачала головой:

– Тогда не знаю. Оле, Улоф, Курт…

– Нет, не то, где был Оле Борг, мы знаем, Улоф слишком приметен, Курт по комплекции не подходит.

Я вдруг вспомнила Оскара. Неприятное подозрение, но приятные вещи у меня остались только наедине с Ларсом, все остальное превратилось в сплошной кошмар.

– С бородой?

– Что?

– Мужчина был с бородкой? – я жестом показала аккуратную бородку Оскара.

– Нет, ни усов, ни бороды.

– Тогда не знаю…

– Хорошо, спасибо, если что-то вспомните – звоните.

Я встала, чтобы уйти, но не смогла, не задав страшный вопрос:

– Марта точно причастна к убийству Кайсы и Бригитты?

– Да. Кстати, вы не знаете, где она жила?

– Нет.

– Нам нужны ее отпечатки пальцев, чтобы сравнить с взятыми на месте преступления. Но в офисе Анны все затерто. Хорошо бы у Марты дома…

– У меня в квартире есть, Марта бывала у меня.

– Мы могли бы туда проехать прямо сейчас?

– Конечно.

Появляться там, где чуть не задохнулась, конечно, не слишком приятно, но пришлось.

Меня вез на своей машине Ларс. Заметив, что я сама не своя, осторожно поинтересовался:

– Может, позже?

– Нет, Ларс, сейчас. Похоже, Марта участвовала в убийстве Кайсы и Бригитты. – Меня вдруг осенило: – Какая же я дура! Это она взяла схемы из комнаты боли, Марта так рвалась туда. А я искала! Но как она плакала, когда Анна сказала, что убили Бригитту…

Отпечатки пальцев Марты нашли не сразу. В квартире явно кто-то постарался все протереть, причем, довольно неуклюже. Я вспомнила бабушкину встречу с Улофом:

– Белый медведь, бабушка видела его выходящим из дома, решила, что это Магнус. Подождите, я знаю, где могут сохраниться отпечатки! Марта в комнате Бритт брала в руки вазу, вряд ли ее протирали.

Отпечатки нашлись, я еще раз повторила все, что знала о Марте, и нас отпустили.

Оставался вопрос: как могла Анна не знать о Марте, если та на нее работала? Что она там говорила о попытке усидеть на двух стульях одновременно?

Но если Марта виновна в гибели Кайсы, то, появившись в офисе у Анны, уже все знала! Анна, которая в действительности Паула, Марта, наследившая при убийстве Кайсы и Бригитты и задушенная за информацию о траффикинге, Белый медведь Улоф… Все запуталось в тугой клубок, распутывать который вовсе не хотелось, у меня было желание разрубить его один ударом, как гордиев узел.

Обратно на остров я возвращалась в мрачном настроении. Как долго еще будет эта Анна-Паула в моей жизни? Встреча с ней одновременно испоганила мне все и дала величайшее счастье – встречу с Ларсом. Вдруг вспомнилось сожаление Марты, что она не встретилась с Оскаром, а я с Ларсом просто так, без Анны и Оле. Марта, судя по всему, была по-настоящему влюблена в Оскара. Я никак не могла поверить в то, что узнала про Марту. Но отпечатки неоспоримая штука, если те, что взяли в нашей квартире, совпадут с отпечатками с места убийств, то я ничего не понимаю в людях. Марта казалась мне искренней.

Бабушка укрылась в рубке Петера, а мы с Ларсом стояли на палубе яхты и смотрели на гребешки волн. В обнимку не холодно, прижавшись к любимому, я слышала стук его сердца, а он слышал мой. Его руки крепко обхватили меня, укрывая от всего – холодного ветра, морских брызг, чьей-то злой воли, и было не страшно, надежно и спокойно.

– Ларс, как страшно, если это правда.

– Что именно?

– Марта, которая была рядом, убила, а потом расследовала это же убийство, плакала из-за Бригитты… Как ты думаешь, ее заставили?

– Возможно, если она вела двойную игру и собирала компромат. Но, боюсь, мы никогда этого не узнаем.

Интересно, а где до сих пор Оскар?

Я задала этот вопрос Ларсу, тот удивленно пожал плечами:

– Почему тебя интересует Оскар, ты же с ним почти незнакома? Он в Италии.

– Просто так. Он знает о гибели Марты?

– Конечно. Но Марта для него была ни кем, у Оскара есть семья.

– Что?!

– Да, жена и маленькая дочка. Марта об этом знала.

Господи, сколько же еще секретов?! Живу, словно в полной темноте, на ощупь, то и дело на что-то натыкаясь. Так и в новый капкан угодить недолго.

– Линн, что тебя беспокоит? Только воспоминания или еще что-то? Ты лучше спроси, не накручивай себя, не то полезешь еще кого-то спасать, кого больше стоит посадить в тюрьму.

– Ларс, а Хильда?

– Хильда с Паулой не связана, она была еще маленькой, когда Паула жила в Стокгольме. Не то чтобы маленькой, просто новичком.

– А ты давно в Теме?

– Лет с семнадцати.

– Ты был боттомом?

– Никогда.

– А как же…

– Паула? Она привела меня в Тему и только. Меня всегда интересовало связывание. Остальным не занимался.

– А порка?

– Паула была очень ревнивой и ни за что не допустила бы, чтобы я кого-то порол.

Значит, Хильда соврала?

– А саму Паулу?

Похоже, Ларс решил ответить на все мои вопросы честно, он смотрел мне в лицо, не юлил и не пытался перевести разговор на другое.

– Она топ, а не свитч, всегда топ. Надеть на Паулу наручники или ошейник невозможно. Я тоже топ, потому никаких сессий у нас с ней не было и быть не могло.

Я испытала двоякое чувство. С одной стороны было приятно сознавать, что Ларс не проделывал с этой чертовой Анной-Паулой то же, что и со мной. С другой жестко прозвучавшее «она всегда топ» больно задело, эта фраза словно подчеркивала, что я-то нижняя, да не просто нижняя, а рабыня, я подчиняюсь…

Пришлось даже отвернуться, чтобы скрыть внезапно подступившую обиду. Ларс все понял, развернул меня к себе:

– Линн, люди разные, С тобой я делал и чувствовал то, чего не делал и не чувствовал с другими. Ты не должна ревновать меня к прошлому, хотя оно так страшно вторгается в нашу жизнь. Наши с тобой отношения – это совсем новая жизнь, все с чистого листа. Мне очень жаль, что тебе столько пришлось пережить из-за Паулы, но если сможешь, выброси все из головы. Я переболел этим давным-давно, не видел ее пять лет, забыл и не желал вспоминать.

– Ты не будешь искать Паулу?

Некоторое время Ларс молча смотрел на бурунчики волн, потом вздохнул:

– Знаешь, чего бы я хотел больше всего? Чтобы ее нашла полиция. А еще больше – забыть все это.

Я тоже смотрела на воды залива и вспоминала, как мы стояли на мысу и слушали симфонию Хуго Альвена. Тогда я еще ничего не знала о Пауле, вернее, не подозревала, что в действительности Анна и есть Паула, что она прекрасно знает Ларса, а меня к нему подослала в качестве наживки. Как я тогда была счастлива! Вздрагивала от каждого прикосновения Ларса, боялась и мечтала, чтобы он действовал решительней… Где эти беззаботные дни?

– Ларс, а если бы мы с тобой не встретились, если бы Анна не отправила меня морочить тебе голову викингами, а появилась в твоей жизни сама?..

– С викингами поосторожней, дорогая. А Паула…

От его задумчивости у меня больно сжалось сердце. Ларс плотней укутал меня своей курткой, поцеловал в волосы.

– Линн, Паула – прошлое, оно не вернется. Думаю, даже если бы мы с тобой не встретились, ничего не вернулось. Но после встречи ни о чем и речи не могло идти. Я тебе уже говорил, что болен тобой с первой минуты.

Я попыталась пошутить:

– Мечтаешь излечиться?

– У нас так все хорошо начиналось… Была строптивая скромница, которую я пытался превратить в развратницу. Ты знаешь, что у тебя взгляд… шлюхи?

– Что?!

– Угу… В глубине твоей благовоспитанности прячется страшная распутница, но ты титаническими усилиями не позволяешь ей даже нос высунуть.

– Ты хотел бы, чтобы я показала свою тайную испорченность?

– Обязательно, но только мне. Мы же об этом договаривались.

– О чем это? – я сделала вид, что страдаю амнезией, просто очень хотелось, чтобы Ларс напомнил прежние дни.

– Вот лиса! Хорошо, повторю. Я очень хочу, чтобы ты, приличная девушка, отличница и скромница, наедине со мной в спальне становилась страшной распутницей. Но только наедине и только со мной. Вспомнила?

– Да-да… что-то такое припоминаю…

– Договорились, я сегодня напомню еще. Я тебя давно не порол, ты не находишь?

– Ларс, нет!

– Почему? – в его притворно округлившихся глазах озорные искорки.

– Потому… потому что я буду орать, а бабушка услышит. Она может понять нестандартный секс, но не БДСМ.

– Как ты назвала? Нестандартный секс? Вообще-то это называется насилием в извращенной форме.

– Каким еще насилием, если ты был согласен?!

– Я просто растерялся…

– Ты получил удовольствие.

– Я тебе уже говорил, что потом ты все испортила. Придется повторить.

– Ну уж нет!

– Почему? Тебе не понравилось? Только честно.

– Понравилось, но я…

– Трусишь? Усесться на меня верхом и получить удовольствие тебе не позволяет пуританское воспитание. Но мы же договорились, что свое воспитание ты оставляешь за порогом спальни. – Не дождавшись ответа, Ларс вопросительно приподнял бровь: – Так будет повторение?

– Ну…

– Значит, будет. Я подожду, пока ты созреешь.

– Знаю я твое ожидание…

Он только заразительно рассмеялся в ответ.

Когда мы добрались до дома, Ларс предложил всем троим выбросить из головы все вчерашние и сегодняшние события и попытаться нормально поужинать. Тем более, Свен готов попотчевать нас от души.

Свен и впрямь постарался, подозреваю, что в основном ради бабушки, мы с Ларсом явно отошли на второй план.

– Я не согласна забыть все.

– Почему?

– Ну… рассвет был восхитительным. Ты не согласен?

Ларс демонстративно пожал плечами:

– Не помню. Придется освежить память.

Бабушка снова занята Свеном, а он ею, и мы с Ларсом оказались предоставлены сами себе.

Этот рассвет тоже был восхитителен, как и вся ночь перед ним. Меня так и подмывало сказать Ларсу, что неземное удовольствие можно получать и безо всяких БДСМ-изысков. Он сам понял, о чем я думаю:

– Ну что, нравится ванильный секс?

Глядя в непостижимые стальные глаза, я старательно изображала удивление:

– А тебе нет?

Ларс откинулся на спину, закинув руки за голову.

– Это хорошо два раза в неделю, потом надоест. К тому же мне так нравилось дразнить тебя… Разве тебе нет?

А меня вдруг осенило!

– Ларс, откуда у тебя такие фундаментальные познания?

– В чем?

– В сексе и извращениях.

Он снова навис надо мной, строго глядя в глаза.

– Несколько «но». Первое: я извращениями не занимаюсь. Извращения – это то, что неприемлемо. Мы с тобой делали что-то, что совершенно неприемлемо для тебя?

– Нет. – Лгать стальным глазам я не могла.

– Второе: если ты заметила, я мужчина, и чтобы не заниматься онанизмом, который считаю действительно извращением, имел подружек. Как и ты приятелей. – Его бровь чуть приподнялась, словно в ожидании моих возражений. Но что я могла возразить? – Не споришь, уже хорошо. Ревновать не стоит, я же не ревную тебя к Йенсу или Бергу, хотя и обещал свернуть им шеи, если только попробуют приблизиться меньше, чем на десяток метров.

Я ахнула:

– Откуда ты знаешь о Йенсе и Берге?

Ларс расхохотался:

– Линн, ты как ребенок! Неужели я потащил бы на пирсинг груди девушку, не будучи уверенным, что у нее нет другого? Дорогая, я все о тебе знаю, как и то, что ты встречалась с Йеном, пока я был в Женеве.

– Мне нужно было…

– Знаю, разыскивала Паулу, а он познакомил тебя с Хильдой. Надеюсь, в качестве благодарности дело дальше поцелуев не зашло?

– Всего один, и тот в щеку.

– Верю. Я тебе верю. Знаешь, почему?

– Почему?

– Ты врать совсем не умеешь. Запомни это и даже не пытайся.

– Я научусь.

– Что?! Посмей только, один раз уличу в измене…

Я понимала, что разговор приобретает игривый оттенок, потому сделала страшные глаза:

– Что ты со мной сделаешь?

Ларс пожал плечами:

– Посажу под домашний арест, пока не родишь двух мальчиков и двух девочек.

– А не много ли?

– Это же постепенно.

Чтобы перевести разговор на другое, я пробормотала:

– Ты-то мне совсем ничего не рассказываешь. С кем ты был в Женеве?

– С красивой женщиной. Ты не находишь, что Жаклин красива?

– Она осталась там?

– Нет, пришлось привезти обратно. Ей кто-то помог сбежать из клиники в первый же день. Когда нашли, она умоляла меня забрать с собой домой. Я привез.

– Она здесь?

– Да, но не бойся, то крыло теперь отделено дверью. Ты не заметила?

– Заметила.

– Линн, я тебе одно скажу: я очень люблю твое тело, которое почему-то не устраивает тебя, но еще больше люблю тебя саму – строптивую, иногда бессовестную и безжалостную, скромницу, внутри которой скрывается развратница… Молчи! – Его пальцы накрыли мои губы. – Я не договорил. Ты еще сама не знаешь глубины своей души, и это так заманчиво – помогать тебе их раскрывать.

– А ты не боишься выпустить джинна из бутылки? – я все же сумела вставить слово.

Ларс тихонько рассмеялся:

– Уже выпустил. Ты думаешь, теперь тебе удастся быть незаметной тихоней? Посмотрела бы, как на тебя глазеют. Похоже, я сам создал себе трудности, потому что теперь придется завоевывать тебя ежеминутно, но это и замечательно. Завоевывать девушку, которая вздрагивала при одном прикосновении, можно было только ласковой настойчивостью, а вот ту, которая могла оседлать меня, придется покорять, как горную вершину.

Сравнение с горной вершиной польстило. Ларс понял мои мысли, хотя я ничего не произнесла, только губы чуть дрогнули.

– Будь уверена, я завоюю, но никогда другого даже на подступы не допущу, не только к штурму. Ты моя, со всеми своими достоинствами и недостатками, вредная… непослушная… обманщица… – слова следовали за поцелуями. Он едва касался моих губ, а мне так хотелось чего-то более существенного!

И снова Ларс понял мое желание.

– Попроси…

– Что?

– Ну, ты же хочешь, чтобы я…

– Хочу.

– Чего ты хочешь?

– Ларс…

– Не слышу.

– Я хочу тебя.

– Вот так-то лучше. И не бойся признаваться, это нисколько не умаляет твоего достоинства, зато сильно подстегивает меня. Запомнила?

Бритт не выдержала пытки удаленности от событий моей жизни, сменила билет и примчалась на следующий день. Подружкой на очередной свадьбе была назначена другая.

Встреча Бритт и ее прибытие на остров было обставлено по-королевски, Ларс отправился за подругой вместе со мной, и на то, как Бритт знакомилась с моим любимым, стоило посмотреть. Их Величество выплыло из терминала так, словно не только мы, но и все остальные в аэропорту собрались ее встречать. Мало того, Бритт огляделась, будто проверяя, насколько внушителен эскорт, приличествующего своей особе не увидела и чуть удивленно приподняла одну бровь. Однако!.. Неужели в Лос-Анджелесе Бритт встречал и провожал оркестр или толпа репортеров?

Но стоило подруге увидеть меня, как весь напускной снобизм с нее слетел.

– Линн! – Бритт почти с визгом бросилась мне на шею.

Пока мы обнимались, словно не виделись полгода, а то и все два, Ларс спокойно стоял рядом, улыбаясь. Я поразилась его терпению.

Вообще, наш восторг выглядел несколько… подозрительно, со стороны могло показаться, что встретились две лесби, и хотя в Стокгольме всем все равно, я боялась, как бы чего не подумал Ларс.

– Бритт, это Ларс. Ларс, это Бритт. Объяснять ничего не буду, вы друг о друге много знаете.

Ей богу, моя подруга покраснела, пожимая руку Ларсу! Такого я еще не видела, из нас двоих краснеть способна только я.

– Ларс, я очень рада, что Линн с вами.

– А я как рад! – в глазах Ларса привычно выплясывали чертики. – Только давай на «ты», ладно? Иначе я чувствую себя старым занудой.

Бритт хихикнула, потому что на старого зануду Ларс был похож меньше всего. Тридцатилетний красавец, на которого оглянулись все проходившие мимо девушки и даже женщины постарше, выглядящий гораздо моложе своих лет, со смеющимися стальными глазами, приятным баритоном и спортивной фигурой мог немного пококетничать. Из этого я сделала вывод, что Бритт пришлась Ларсу по душе, как и он ей, в чем сомневаться не приходилось.

– Ладно.

– Багаж получать нужно?

– Конечно, там куча всякой всячины. Ой, Линн, я столько всего привезла! Ты не представляешь, чего я только ни купила распродажах…

Бритт стала привычной, просто в первые минуты она была явно смущена необходимостью знакомиться с Ларсом.

Я улыбнулась:

– Очень даже представляю. Например, живого слона в твоем багаже нет наверняка, как и гиен, крокодилов или парочки скорпионов. Их нельзя перевозить в Швецию.

Ларс, взяв номерок из рук Бритт, отправился забирать ее чемодан. Мы стояли в стороне, наблюдая.

– В жизни он еще лучше, чем на снимках! Я за тебя очень рада!

– Спасибо, но ты еще его не видела…

Бритт настоящий друг. Говорят, что друзья познаются в беде, но я думаю, в не меньшей степени и в радости. Порадоваться за подругу, не позавидовав, дорогого стоит.

Яхта, Петер, и сам замок снаружи произвели на Бритт сильное впечатление. Петеру моя подруга тоже понравилась, но он не сдержался, чтобы не поинтересоваться:

– Это ты летала сбывать с рук своего бывшего?

Дата добавления: 2015-05-06