Падение

– Эмили! – услышала я истошные вопли Кэрол из кухни.

Я замерла со свитером в руках, который как раз собиралась положить в спортивную сумку, и стала судорожно вспоминать, в чем еще могла провиниться. На кухню я вошла с тяжелым сердцем.

– Да? – осторожно поинтересовалась я; слова застревали у меня в горле.

– А ты знаешь, с кем я только что говорила по телефону?! – пронзительно завизжала она, и на висках у нее вздулись вены.

Оглядевшись по сторонам, я поняла, что Джорджа с детьми нет дома. От нехороших предчувствий у меня засосало под ложечкой. Я молча покачала головой.

– Ну действительно, откуда тебе знать?! – (Я пыталась найти логику в ее вопросах, а заодно приготовиться к очередной вспышке ее гнева.) – Это был кто-то из Стэнфорда…

О боже! Я просто ошалела, услышав название университета.

– Ага, значит, ты знаешь, с чего это вдруг они стали звонить, – продолжила она наступление. – А ты хоть понимаешь, как глупо я выглядела, когда позвонивший мужчина стал говорить о твоем приезде весной, а я ни сном ни духом, о чем это он?! Откуда у него номер нашего телефона?! Надеюсь, ты не рассчитываешь на то, что мы позволим тебе лететь в Калифорнию?! И как, черт возьми, тебе удалось его уговорить пригласить тебя?! Ты что, у него отсосала? – (При этих словах мне стало дурно.) – Ты, наверное, считаешь себя лучше других. Думаешь, что можешь, черт возьми, вести себя как попало. Да?

– Нет, – прошептала я.

– И это правильно. Только не в моем доме! Ты и мать свою превратила в алкоголичку, и теперь она просто грязная потаскуха. Но я не позволю тебе разрушить и мою семью! Ты никчемная маленькая дрянь. Да какой университет захочет, на хрен, иметь с тобой дело?! – И чем больше распалялась Кэрол, тем краснее становилось ее лицо. – А как ты рассчитывала платить за все эти университеты?! Что в тебе такого особенного, чтобы они согласились учить тебя бесплатно?! – Она остановилась, явно ожидая ответа. – Ну?

– У них есть различные стипендии, – нервно ответила я, но она лишь презрительно фыркнула. – И я рассчитывала использовать страховку, положенную мне за отца.

– Ха! Неужели ты рассчитывала, что я позволю тебе здесь жить задарма и ничего не отдавать мне из этих денег?! – презрительно засмеялась она.

Я сверкнула на нее глазами, ненависть сжимала мне горло. Эти деньги я получила, потому что папа слишком рано ушел из жизни. Неужели она хочет лишить меня последнего, что осталось от отца?! Не помня себя от злости, я повернулась и пошла прочь.

Но затем услышала лязг металла и ее полный ярости вопль:

– Не смей поворачиваться ко мне спиной, твою мать!

Голову пронзил нестерпимо яркий луч света, и что-то тяжелое обрушилось мне на затылок. Я пошатнулась и, чтобы не упасть, хотела упереться руками в стену, но не нашла ее. Ноги подкосились, и я рухнула на пол.

– Ты разрушаешь мою жизнь, – злобно выплевывала она сквозь стиснутые зубы. – Ты еще горько пожалеешь, что переступила порог этого дома!

Пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь туман перед глазами, я встала на карачки, чтобы подняться. Но, задохнувшись, упала на деревянный пол, так как она ударила меня снова. Я жадно хватала ртом воздух, чувствуя резкую боль между лопатками. Перед глазами все плыло и кружилось. Я тщетно пыталась определить, в какую сторону надо двигаться, чтобы попасть к себе в комнату, где надеялась найти спасение. Усиленно работая локтями, чтобы заставить непослушное тело двигаться вперед, я на четвереньках поползла к двери.

А она продолжала осыпать меня бессвязными упреками и грязными ругательствами. Затем я услышала, как она зарычала:

– Я заставлю тебя уважать меня! Ты мне обязана жизнью за все, что я тебе дала, и за все, что ты разрушила!

Теперь тяжелый удар пришелся на поясницу – и я закричала от нестерпимой боли. В позвоночник словно вогнали острый штырь, который проник в тело, застряв в голове. Я застонала и распростерлась на полу, отчаянно цепляясь за остатки сознания, а комнату окутала кровавая дымка.

Не знаю, как долго я так пролежала. Она тяжело топталась где-то наверху, что-то бормоча себе под нос. С трудом разлепив опухшие веки, я увидела, что пол идет рябью. И чтобы хоть как-то справиться с головокружением, снова закрыла глаза. А когда попыталась встать, чувствительные мышцы между лопатками скрутило тугим узлом. В голове гудело, перед глазами мелькали черные мушки, тело никак не хотело слушаться. Усилием воли я заставила себя подняться, но тут же прислонилась к стене. Я стояла, пытаясь отдышаться, ждала, пока комната перестанет вертеться перед глазами, и прислушивалась к шагам Кэрол. И снова почувствовала такую боль в позвоночнике, что у меня потемнело в глазах.

Тогда я попыталась равномерно дышать, чтобы хоть как-то справиться с приступом дурноты, понимая, что надо срочно уходить из дома, пока она снова не спустилась вниз. Я на мгновение застыла с закрытыми глазами и подождала, пока земля перестанет вертеться под ногами. Более-менее вернув себе состояние равновесия, вошла в свою комнату и осторожно прикрыла за собой дверь. Неожиданно сработавший инстинкт самосохранения заставил кровь быстрее бежать по жилам, что помогало превозмочь боль. Под тревожный стук сердца я принялась складывать вещи в спортивную сумку. Затем открыла дверь и прислушалась. В доме было тихо. Единственным громким звуком было биение крови в висках. Тогда я решила попытать счастья и выйти из комнаты. Осторожно ступая, пробралась к задней двери. От напряжения у меня даже зазвенело в ушах.

Затаив дыхание, повернула дверную ручку и не отпускала ее до тех пор, пока дверь не закрылась с другой стороны. Обогнула угол дома, чтобы она, не дай бог, меня не заметила. Миновав подъездную дорожку, я почувствовала вдруг прилив сил и бросилась бежать. Я неслась со всех ног, на время забыв даже про боль в голове и спине. И продолжала бежать, пока не оказалась в кафе за несколько кварталов от нашего дома.

Можно только представить, что обо мне подумали хозяева и персонал кафе, когда я ввалилась туда с сумкой в руке, потная и задыхающаяся. Проскользнув за столик у окна, я достала из внутреннего кармана телефон. Набрала Сарин номер и стала ждать, молясь в душе, чтобы она ответила на звонок.

– Эмма? Что случилось?

– Приезжай за мной поскорее, – прохрипела я.

– Боже мой! Что с тобой случилось? Ты не пострадала?

– Сара, пожалуйста, приезжай за мной поскорее. – Мой голос дрожал, я с трудом сдерживала слезы.

– А ты где? – встревоженно спросила она.

– В кафе неподалеку от моего дома. – Я сделала глубокий вдох, чтобы не растерять остатки самообладания.

– Сейчас буду.

И я выключила телефон.

В ожидании Сары я сидела и пыталась унять дрожь в руках. Дыхание с трудом прорывалось сквозь распухшие губы. Я старалась не смотреть по сторонам, а глядела в окно, высматривая Сарин автомобиль. Увидев наконец, что она подъехала, я бросилась ей навстречу, не дав даже выйти из машины.

Превозмогая боль, села на переднее сиденье, закрыла глаза и попыталась отдышаться. По моим щекам текли слезы, мне никак не удавалось проглотить комок в горле.

– Что болит? – с тревогой в голосе спросила Сара.

– Спина, – не открывая глаз, простонала я.

– Может, тебе надо в больницу?

– Нет, – поспешно сказала я. Потом попыталась расслабить плечи и открыла глаза. Вытерла слезы и попробовала вернуть себе голос. – Никакой больницы. Договорились? Просто… У тебя есть болеутоляющее? Аспирин или типа того?

Сара порылась в бардачке и протянула белую бутылочку адвила. Я высыпала несколько таблеток на ладонь и проглотила не запивая. Сару, которая воспринимала мою боль как свою, аж передернуло.

– Хочешь поедем ко мне? – спросила она.

– Может, просто заедем ненадолго, взять немного льда. А потом найдем место, где я могла бы немного походить.

– Ты хочешь походить?!

– Если я буду сидеть неподвижно, у меня онемеет спина. А мне необходимо, чтобы в мышцы поступала кровь. Ведь у меня сегодня вечером игра.

– Ты что, собираешься играть в баскетбол? А я тут сижу, мучаюсь, везти тебя в больницу или нет. Ты очень бледная, и сразу видно, что тебе очень больно. А раз уж ты не можешь скрыть боль, значит дело совсем плохо.

– Просто все случилось недавно, и у меня еще не прошел шок. Со мной все будет хорошо. Обещаю. – Но я прекрасно знала, что обманываю ее. Ничего хорошего не было и не будет.

Сара подъехала к своему дому, а я осталась ждать в машине. Наконец она вышла, держа в руках ведерко со льдом, парочку пластиковых пакетов и две бутылочки воды. Сев в машину, она сразу протянула мне воду.

– Поехали на школьный стадион, походим по треку, – жадно глотнув воды, предложила я. – У меня осталось всего несколько часов до начала матча.

– Ты уверена? – с сомнением в голосе спросила Сара.

– Сара, клянусь, я в порядке.

Я наконец нашла положение, при котором мне стало чуть-чуть полегче. Правда, голова жутко гудела, и боль эта спускалась ниже, отдаваясь в позвоночнике. Но пока я сидела неподвижно, она была не такой острой.

Мы подъехали к школе и остановились на парковке возле футбольного поля. Парковка оказалась практически пустой, потому что до начала матча было еще несколько часов.

Прихватив ведерко со льдом, я осторожно выползла из машины. Мне пришлось изо всех сил стиснуть зубы: меня вдруг затошнило от резкой боли. Сара пошла за мной в сторону поля. Я наполнила пакеты льдом и легла на живот. Сара, положив пакеты со льдом мне на спину, села рядом на пожухшую траву. Я лежала с закрытыми глазами, упершись лбом в скрещенные руки, а Сара нервно выдергивала траву из заиндевевшей земли. Был промозглый декабрьский день, но на спине у меня лежал лед, и я практически не чувствовала холода.

– Ты вся дрожишь, – заметила Сара.

– Это из-за льда, да и вообще сейчас все-таки не лето.

– Как долго ты собираешься держать лед?

– Минут пятнадцать-двадцать, потом сделаем круг и все повторим, – ответила я, и мы снова замолчали.

– Может, ты все-таки скажешь, что произошло? – не выдержала Сара. – Эм, обещаю, что никому не скажу.

– Не знаю, стоит ли. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой, если тебе из-за меня придется врать маме или кому-то еще.

– Я найду что сказать, – пообещала она.

– Звонили из Стэнфорда… – начала я.

– Ой, нет! – выдохнула она. – Ты ей ничего не говорила.

– Не говорила. А потом она заявила, что я не могу потратить папину страховку на колледж. Якобы это компенсация ей за то, что я у них живу. Я так разозлилась, что не могла оставаться с ней в одной комнате. Вот тогда-то она меня и ударила.

У Сары окаменело лицо.

– А чем она тебя ударила? – спросила она ледяным тоном.

– Не знаю. Думаю, первым, что под руку подвернулось. – Я вспомнила тяжелый предмет, врезавшийся мне в спину, и вздрогнула.

– Ты не можешь туда вернуться, – сказала Сара.

– Сейчас мне не хочется об этом думать. Мне необходимо собраться, иначе я не смогу сегодня играть.

– Эм, не уверена, что тебе стоит это делать.

– Сара, я должна. Она все у меня отняла, даже то, что осталось после папы. Сегодня я буду играть, – категорично заявила я.

И Сара не стала спорить.

Мы шли быстрым шагом до тех пор, пока я не почувствовала, что больше не могу. Хотя Саре я, естественно, ничего не сказала. Потом я еще несколько раз повторяла эту процедуру: ложилась на живот, чтобы Сара положила мне на спину лед, а потом снова делала круг по стадиону. Я самым решительным образом была настроена принять участие в матче – и ничто не могло меня остановить.

Когда парковка начала заполняться машинами, Сара проводила меня в школу. Мы постояли возле скамеек для зрителей, и я пошла переодеваться. Надев наушники, я включила музыку на полную громкость, чтобы ни о чем не думать. Стоять неподвижно было нестерпимо больно, и я то и дело выходила в коридор разогнать кровь. Поднимала руки вверх и крутила головой, надеясь устранить онемение в спине.

Когда Сара последовала за мной в раздевалку, девочки из команды не стали задавать лишних вопросов. Сара проскользнула вслед за мной за занавеску в душевой кабинке. Она осторожно стянула мне через голову рубашку, и я от боли заскрежетала зубами. Моя бедная спина, казалось, вопила от несказанной муки. Сара снова поинтересовалась, как я себя чувствую, но я не стала отвечать. Я рассчитывала на то, что, когда матч начнется, адреналин в крови позволит мне не чувствовать боли.

И действительно, когда я наконец оказалась на площадке, адреналин меня не подвел. Невзирая на дикую боль в голове и в сведенных мышцах, я вела мяч и подбадривала других. Пасовала подругам по команде, принимала отрикошетивший мяч и отбивала его обратно, чтобы пробить оборону соперниц, стоявших стеной. Словом, я была сконцентрирована только на игре.

Я держалась исключительно на адреналине, и это помогало мне играть дальше. Но во время второго тайма концентрироваться было уже гораздо сложнее. Я все чаще упускала инициативу и, вместо того чтобы сделать бросок, посылала мяч другим игрокам. Во время перерыва тренер Стенли спросил, все ли со мной в порядке. Я объяснила, что еще днем упала, поскользнувшись на льду, и теперь у меня болит спина. Он сказал, что может меня заменить, но я заверила его, что я в порядке и могу играть.

Матч был весьма напряженным, так как шел на равных. Чего, собственно говоря, не должно было быть, и я обвиняла себя, так как мне, конечно, не следовало выходить на площадку. Но и остановиться я тоже не могла, поскольку боялась, что тогда мне станет еще хуже.

До окончания матча оставалась минута, а преимущество в одно очко так и сохранялось, в зависимости от того, кто в данный момент владел мячом. После перерыва, когда до окончания матча оставалось не больше тридцати секунд, мы, проигрывая одно очко, наконец завладели мячом. Я провела мяч по площадке и отдала его Джилл, стоявшей с краю трапеции, а она, в свою очередь, повела мяч к центру круга и бросила его Мэгги на границе поля. Мэгги, которая обратила внимание на мой чистый бросок с трехочковой линии, передала мяч обратно мне, а я, оказавшись под корзиной, встала в стойку, подпрыгнула и бросила мяч. Их защитник прыгала рядом со мной, пытаясь перехватить мяч, который буквально сорвался с кончиков ее пальцев. Ее рука тяжело опустилась мне на плечо, так что я потеряла равновесие и грохнулась на спину.

Мне показалось, что из легких моментально вышел весь воздух, когда я коснулась пола сначала спиной, а потом и головой. Я вдруг перестала слышать восторженные крики болельщиков, а потом все поплыло перед глазами. Я отчаянно моргала, так как все цвета кругом сперва поблекли, а потом превратились в сплошной черный.

Мне казалось, что я бегу, но ноги почему-то не двигались. Что-то вокруг шеи сковывало движение. Я слышала гул голосов, но не разбирала слов. Глаза почему-то не открывались. Внезапно я почувствовала поток холодного воздуха и задрожала всем телом. Меня опять словно насадили на острый штырь, пронзавший голову. А затем я провалилась в темноту.

– Эмили, ты меня слышишь?

Неожиданно меня ослепил яркий свет, и я почувствовала, как моих век коснулось что-то прохладное.

– Эмили, ты можешь открыть глаза? – раздался тот же голос.

Моргнув, я открыла глаза и тут же сощурилась от света. Оглядела склонившиеся надо мной лица. Над моей головой что-то урчало, и вокруг стоял тихий гул голосов.

– Эмили, я доктор Чан, – донесся до меня все тот же ласковый голос. И я увидела склонившегося надо мной приятного круглолицего человека. – Ты в больнице. Ты упала во время баскетбольного матча и ударилась головой.

В ответ я только слабо застонала.

– Моя спина, – всхлипнула я.

– У тебя что, болит спина? – уточнил он.

– Моя спина, – снова всхлипнула я и заплакала.

У меня на шее была фиксирующая повязка, и я не могла даже повернуть голову.

– Сейчас мы отправим тебя на рентген, чтобы понять, что с тобой такое, – сообщил он мне.

– Сара? – пыталась я разглядеть среди множества лиц лицо подруги.

– Милочка, а кто такая Сара? – спросила розовощекая медсестра.

– Моя подруга Сара Маккинли, – прошептала я. – Мне нужна Сара.

– Твои дядя с тетей уже едут, – сообщила она мне.

– Сару, пожалуйста, – взмолилась я.

– Попробую ее найти, – успокоила меня медсестра.

Потом я слышала еще какие-то голоса, и меня куда-то повезли по лабиринтам коридоров, освещенных флуоресцентными лампами. В ногах кровати кто-то стоял, но лица я не видела. Слезы продолжали медленно скатываться из уголков глаз, затекая в уши. Я попыталась сдержать стоны, но они вырывались сами собой.

Какие-то люди, одетые в белое и голубое, положили меня на жесткую поверхность, и я застонала. Не смогла сдержаться. Медсестра осторожно перекатила меня на бок, чтобы найти источник такой нестерпимой боли, и ахнула.

– У нее вся спина в кровоподтеках, – сообщила она.

– Пусть остается на боку, – распорядился доктор Чан.

Меня засунули в широкую трубу, я зажмурилась, пытаясь дышать ровно, чтобы хоть как-то перетерпеть боль. Уголки глаз распухли от слез, капающих, будто из текущего крана. Не помню, сколько я оставалась в рентгеновском отделении. Меня куда-то вкатывали и выкатывали, что-то щелкало, двери открывались и закрывались.

Наконец меня положили обратно на медицинскую каталку со специальной подушкой, чтобы хоть как-то облегчить мои страдания. Я была настолько измучена, что в изнеможении закрыла глаза.

– Мы ждем результата рентгена, и только после этого сможем понять, насколько она травмирована, – объяснял кому-то доктор Чан. – Побудьте пока с ней, а я вернусь, когда получу результаты.

– Сара? – уже отключаясь, прошептала я, а когда каталка остановилась, открыла глаза и увидела задернутую занавеску, отделявшую меня от других пациентов.

– Милочка, твои дядя с тетей уже здесь, – услышала я ласковый голос медсестры.

Но вопреки ее ожиданиям эта новость только растревожила меня.

– А Сара? Вы нашли ее? – взволнованно спросила я.

– Она здесь, – заверила меня медсестра, которая явно поняла мое беспокойство. – Я обязательно ее позову.

– Вы не имеете права меня к ней не пускать! – донесся до меня женский визгливый голос. – Она моя дочь!

У меня сразу участилось сердцебиение, и аппарат над моей головой сразу запипикал.

– Успокойся, Рейчел, – послышался голос Джорджа. – Держи себя в руках.

– Что с ней случилось?! – принялась причитать она.

И я поняла, что язык у нее опять заплетается.

У меня мгновенно окаменело лицо. Что она здесь делает? Откуда она могла узнать?

– Не думаю, что сейчас самое подходящее время для выяснения отношений, – ответил ей Джордж.

– Вы не можете не пустить меня к ней! Она моя дочь, – напыщенно произнесла моя мать и принялась на чем свет стоит крыть Джорджа с Кэрол за то, что они меня не любят, причем в таких выражениях, на которые способна только она одна, особенно в пьяном безобразии.

– Мэм, вынужден попросить вас пройти со мной, – раздался командный мужской голос.

– Не трогайте меня! Вы не имеете права ко мне прикасаться. Я должна остаться со своей дочерью. Убирайтесь! – Ее сердитый голос становился все глуше и вскоре совсем пропал. Видимо, ее выдворили из коридора и закрыли за ней дверь.

– Эмма, – шепотом позвала меня Сара, из-за занавески показалось ее бледное лицо с красными кругами под глазами.

– Сара! – всхлипнула я, чуть приподняв голову.

Но даже такое незначительное усилие причинило невыносимую боль, я снова застонала, а Сара вздрогнула, словно от удара.

– Ой! Лежи спокойно, – прошептала она и придвинула к моей каталке стул. Она горестно поджала губы и, бросив взгляд на мое искаженное от боли лицо, озабоченно нахмурилась. – Мне так жаль.

В ее глазах стояли слезы. Сара тут же смахнула их свободной рукой, так как другой нежно гладила мои пальцы.

– Я рада, что они в конце концов меня к тебе пустили. А то мне уже начало казаться, будто я сижу здесь целую вечность, – произнесла она дрожащим голосом. – Ты нас всех здорово напугала. – Ее глаза снова наполнились слезами, и она поспешно отвернулась.

– Со мной все будет нормально, – заверила я Сару, хотя в больничных стенах прозвучало это не слишком убедительно.

– Когда ты лежала, точно мертвая, на полу там, в зале, вид у тебя был далеко не нормальный. Ты меня напугала до потери пульса.

– Я поскользнулась и упала с крыльца своего дома, – ровным тоном произнесла я.

– Что? – наморщила она лоб, не понимая, о чем это я.

– Как я расшиблась, – объяснила я. – Поскользнулась на обледеневшей ступеньке и упала.

– Но, Эм, все видели, как ты грохнулась во время матча. Я хочу сказать, все до единого, – растерянно объяснила она.

– Посмотри, что там у меня на спине, – попросила я.

Сара обошла каталку, осторожно подняла край моей баскетбольной майки и, увидев кровоподтеки, громко охнула.

– Боже, я знала, что тебе нельзя было играть! А тебе дали какое-нибудь обезболивающее? – Она взяла меня за руку; лицо ее стало еще бледнее.

– Ммм… – вместо того чтобы сказать «нет», промычала я, стараясь не застонать от отчаяния.

– Значит, так, Эмили, – отодвинул занавеску доктор Чан и, увидев Сару, представился: – Привет, я доктор Чан.

– А я Сара Маккинли, – ответила Сара.

– Ты не против, чтобы твоя подруга осталась, пока я буду с тобой разбираться? – спросил меня доктор.

– Конечно.

– Так-с, похоже, сегодня ты у нас заработала парочку травм. Да?

– Да, – прошептала я.

– У меня хорошие новости. Ничего серьезного мы у тебя не нашли. Имеется ушиб головы, но кровотечения нет. Рентген позвоночника тоже ничего не выявил, если не считать повреждения копчика. К сожалению, здесь мы ничем помочь не можем, придется ждать, пока само заживет. Мы собираемся снять фиксирующую повязку с шеи и дать тебе болеутоляющее. По меньшей мере следующие две недели тебе необходим полный покой. – (От неожиданности у меня даже округлились глаза.) – Прости, но это значит, что пока никакого баскетбола. Да ты и не сможешь играть. Мы дадим тебе что-нибудь, что поможет справиться с болью, но через две недели ты должна посетить своего доктора. Он назначит тебе дальнейший курс лечения. Вопросы имеются?

– Нет, – прошептала я.

– Ну а теперь объясни, откуда у тебя такие кровоподтеки на спине.

Мне очень хотелось надеяться, что когда я начну врать, то аппарат над моей головой не начнет непрерывно пипикать.

– Я поскользнулась на обледеневшей ступеньке и свалилась с крыльца.

– Ты что, упала на спину?

– Да.

– Сколько ступенек ты пересчитала?

– Четыре или пять.

– Хорошо, – вздохнул он. – Сара, можешь на секунду оставить нас наедине?

И когда Сара вышла, я реально запаниковала.

– Меня беспокоят твои кровоподтеки, – мрачно произнес доктор. – А снимки показали, что у тебя на лбу не так давно тоже был серьезный ушиб. Эмили, я тебя очень прошу сказать мне правду. Вся информация останется строго между нами. Откуда у тебя кровоподтеки на спине?

– Я упала с крыльца, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более убедительно.

Не знаю, сработало ли мое вранье, но доктор Чан кивнул и поднялся с места:

– Конечно, ты могла заработать такие ушибы, упав с крыльца, и я не вправе тебе не верить. Но если все было не совсем так, надеюсь, ты сможешь кому-нибудь об этом сказать. Ты останешься здесь на ночь, чтобы мы могли за тобой наблюдать и дать тебе возможность отдохнуть. Если тебе что-нибудь понадобится или все же захочешь поговорить, скажи медсестрам – они сразу меня вызовут.

– Позовите, пожалуйста, Сару.

– Конечно. Сейчас пошлю за ней медсестру.

Сара вернулась сразу после того, как медсестра сняла с меня фиксирующую повязку и, разрезав мою спортивную майку, переодела в больничную рубашку. Я пыталась уговорить медсестру стянуть майку через голову, но любое движение причиняло нестерпимую боль, так что ей пришлось пустить в ход ножницы.

– Сейчас кто-нибудь сюда спустится и отвезет тебя наверх в палату, где ты останешься на ночь, – сообщила она мне. – А я пока сделаю тебе обезболивающее.

– Спасибо, – прошептала я.

Теперь, без фиксирующей повязки на шее, мне уже здорово полегчало.

Когда медсестра ушла, я повернулась к Саре и заметила, что та явно нервничает. Словно хочет мне что-то сказать, но не решается. Она несколько раз открывала рот и останавливалась.

Я смотрела, как она борется с собой, и наконец не выдержала:

– Ну что там у тебя еще?!

Она поджала губы, судорожно подбирая слова.

– Хм, здесь Эван. И я не знала, когда лучше об этом сообщить. Сейчас, пока ты еще более-менее адекватная, или потом, когда начнет действовать лекарство. – (Я упорно молчала.) – Он хочет тебя видеть.

– Нет, Сара. Абсолютно исключено, – отрезала я.

– Я знала, что ты это скажешь, но все равно обещала ему попытаться. Именно так и передам. Ну и конечно, никакого Дрю?

– Он что, тоже пришел?

– На самом деле здесь куча народу. За исключением твоих дяди и тети. Они уехали сразу после того, как доктор сказал, что тебя оставляют на ночь.

– Никаких посетителей, – взмолилась я. – Никого. Договорились?

– Все поняла, – заверила меня Сара.

– Сара, а что случилось, когда я упала? – спросила я.

На самом деле мне не слишком хотелось знать, но меня удивило такое количество посетителей в приемной.

Чтобы не утопить меня в слезах, Сара подняла глаза к потолку.

– Хм, после того как ты сделала трехочковый бросок и мяч попал в корзину…

– Значит, я все-таки попала? – Я хотела восстановить ход событий, но в голове были только разрозненные картинки.

– Да, попала. Зрители ревели от восторга – но через секунду стало тихо, как на кладбище. Ты лежала на полу совершенно неподвижно. Тренер с помощником пытались тебя растолкать, но не смогли. – Сара тяжело вздохнула, не в силах справиться с дрожью в голосе. – Тогда они вызвали «скорую». Весь зал, буквально затаив дыхание, ждал, когда ты очнешься. Я хотела к тебе пробраться, но тренеры и учителя никого не пускали. А когда тебя положили на носилки, ты все еще не двигалась. Эм, я так испугалась! Я сразу же поехала в больницу, но со мной даже разговаривать не захотели. В приемном покое мы с Эваном пробовали расспросить буквально всех, на ком был белый халат или голубые брюки. А потом стали подтягиваться и остальные: сперва Дрю, затем кое-кто из друзей, твой тренер, девчонки из футбольной и баскетбольной команд. Словом, всех не упомнишь. Затем приехали твои дядя с тетей. И их сразу к тебе пропустили. Я чуть с ума не сошла. Надо же, их пустили, а меня нет! Но тут вышла медсестра и сказала, что ты меня зовешь.

Я внимательно ее слушала, но при всем старании не могла вспомнить абсолютно ничего. А представить, как я валяюсь на полу у всех на глазах, было вообще нереально. В голосе Сары звучало неприкрытое волнение. Ее рука, лежавшая на колене, мелко подрагивала. Поскольку у меня самой внутри все тряслось, то я заметила это только сейчас.

– Прости, что так тебя напугала, – прошептала я.

– Ничего страшного. Я рада, что тебе лучше. У меня словно камень с души упал, – ответила она со слабой улыбкой, но глаза у нее оставались печальными. – Ладно, пойду доложу ребятам, как ты. Раз тебя оставляют здесь на ночь, пусть спокойно едут домой. Я сейчас вернусь.

Но тут пришла медсестра со шприцем. Она сделала мне внутривенный укол – боль потихоньку отступила, комната стала расплываться, и я уснула.

Глава 25

Дата добавления: 2015-05-06