Франция, декабрь. 6 страница

– Я… мне казалось, что… нет, он действительно внимательный человек, я знаю! Да, он поступил жестоко со мной, но я сама виновата, вешалась на него, как проститутка и…

– Что? – вскричала Оксана. – Не смей его оправдывать даже! Ты ничего не сделала, чтобы стыдится! Просто он конченый ублюдок, хотя я и не понимаю его действий, точнее бездействия! Но в любом случае, он циничная скотина и во всем виноват, но не ты, понимала! Вот ведь пид*р!

– Оксан, пожалуйста! – Аня перестала плакать, взгляд ее был тяжелым и отрешенным‑ Я кажется люблю его! Да, люблю! Не знаю, как такое возможно, но ничего не могу с собой поделать. Да, согласна он циничный во многом, жестокий, как оказалось, да и я ему не нужна, но он всегда был честен со мной. Никогда ничего не обещал, не приставал, не давал надежды, он всегда видел во мне только девушку, которая согласилась показать ему Москву и не более, это я по своей наивности что – то напридумывала себе! А потому я сама виновата!

– Ань так не бывает, понимаешь! Мужчина просто так не просит показать ему Москву. Одна эта просьба – это уже и намек и обещание и надежда! Поэтому говори, что хочешь, оправдывай его, но знай, он поступил с тобой как свинья! – Оксана видела, что Ане неприятно это слышать, но по‑другому не могла.

– Мне очень жаль родная, что все так получилось! Вот за что такая несправедливость! Блин, какие же мужики козлы все‑таки! – прошептала Оксана, обнимая подругу, плача вместе с ней. – Все забудется и потом будет по‑другому. Обещаю Анют! Обязательно!

Так они и уснули в слезах и надеждах. Только ничего не забывалось, а тоска по‑ прежнему сжимала сердце Ани. Вскоре все стали замечать, что с ней что‑то не то. Некоторых сей факт стал даже очень радовать.

– Гончарова, что такая загруженная ходишь? Говорят все, твоя мажористая love story закончилась! Ну? ты не переживай! С такими всегда так‑потрахают, а потом the end, ты же не надеялась на свадьбу, детишек правда! Ты же у нас умненькая девочка. – глумилась Казанцева, застав Аню в душе. К сожалению, подобные удобства были в общем пользовании. Хуже чем есть девушке быть уже не могло, а потому данная колкость вызвала лишь немного горечи, но вот Дашу сей выпад взбесил не на шутку:

– Ты еб*ло свое заткни шлюха, пока ты свой the end в трубопроводе не встретила!

– Назарчук, иди на х*й! – не растерялась Казанцева.

– Рот заткни! – прекратила все разговоры Настя, ее в общаге боялись, потому как она могла и хорошенько отделать без разговоров‑КМС по самбо и все тут!

Аню данная потасовка утомила, и она поспешила покинуть душ, налетев по дороге в комнату на Андрея.

– Извини! – сказала она не глядя, собираясь уже проскочить мимо, но парень не пропускал ее.

– Ань привет! – начал он нерешительно.

– Пока Андрей! – резко оборвала Аня, она до сих пор была на него зла за ту выходку. Но он не пропускал ее. – Что тебе надо?

– Анют… – мялся парень, девушка тяжело вздохнула. «Господи, как же все надоели, когда же я одна смогу побыть?!»

– Ань извини меня пожалуйста, не знаю, что на меня нашло! Я не хотел тебя обидеть, просто наваждение какое то, прости! – торопливо сказал он, словно на одном дыхании с волнением и ожиданием заглядывая ей в глаза.

Нет, вот этого она уже не понимает. «Что это с ним?» – пронеслось на мгновении в ее мыслях, но тут же безразличие и отрешенность снова вернулись на свое уже привычное место.

– Хорошо! – устало пожала она плечами, намереваясь идти дальше, но Андрей уходить с дороги не собирался;

– Ань, тебе плохо?! – тихо сказал он. Девушку это разозлило‑ у нее, что все на лице написано, что им всем надо от нее?!

– Да! Плохо мне! Трахнули меня и бросили, понятно! Ну, что удовлетворил любопытство?! Пропусти.

Она бежала по коридору, не замечая с какой болью он смотрит ей вслед. Но в его взгляде была не только боль, но и надежда! Кажется, он слишком долго тянул, но больше ждать не будет, он станет для нее опорой и утешением! Хватит уже смотреть!

Спустя некоторое время Андрей начал потихонечку и с осторожностью приводить свои замыслы в действие.

Анне же его устремления были неведомы, точнее она не хотела задумываться об этом. Поэтому частые в последнее время визиты Андрея в их комнату, его взгляды и ненастойчивые приглашения погулять, просто игнорировала. Подруги кидали на нее загадочные взгляды, но Аня было все равно. Она была безразлична ко всему. Просто работала, ела, спала, последние два пункта вообще заставляла себя делать. Странно боли уже не было, но и интерес не появлялся. Хоть бы какая‑нибудь встряска, чтобы вывести ее из этого амебного состояния! Аня не могла выбросить Марка из головы, как бы не заставляла себя забыть его. Прошел уже месяц, а ее душа до сих пор изнывала от тоски. Последние недели она просто жила на автомате, не чувствуя ничего. А хотелось жить, как раньше! Поэтому девушка очень хотела хоть какой – нибудь всплеск эмоций в своей душе, она еще не знала о чем просит, но видимо ее молитвы были услышаны.

Аня собирала вещи, впервые испытывая за последний месяц что‑то похожее на радость‑ завтра она будет дома! Подруги тоже носились по комнате, собирая свои вещи, когда раздался стук и в комнату влетели, не дожидаясь ответа Андрей и еще несколько парней с их курса.

– Девчонки, у вас интернет работает? – спросили парни чуть ли не хором.

– Ну, наверно! – не глядя, ответила Настя. – А что?

– Ты посмотри, если что мы у вас можно футбол посмотрим‑ сегодня начало английской Премьер Лиги!

– Ну, а шлюху не хочешь?! – огрызнулась девушка, но все же интернет проверила. – Работает! Что пустим их? – спросила она у подруг, которым было в общем то без разницы. Вскоре парни расположились у них в комнате с пивом, чипсами и сумасшедшим гулом, который стоял благодаря их постоянным спорам об исходе игры. Девушки начинали жалеть о своем решении. Собрав вещи, им ничего не оставалось, как присоединиться к парням, заниматься чем то другим было невозможно при таком шуме.

– Кто играет? – поинтерсовалась Даша, открывая банку пива

– Манчестером Юнайтед с Манчестер Сити! – ответил один из парней, таким тоном, будто увидел что‑ то оскорбительное в ее вопросе. Аня даже усмехнулась от подобного ответа. Но весь последующий разговор стер напрочь ее улыбку.

– Ой, классно! Можно хоть на Беркета полюбоваться, он такой секси! – хохотнула Даша, чем очень повеселила подруг и вызвала улюлюканья у парней.

– О, все‑полился кипяток! Согласен, он конечно классный, но главное, что игрок он офигенский, талантище! – горячо восторгался Андрей.

– Несите кляп, иначе мы его не переслушаем! Ему только дай волю и он будет про Беркета до утра заливать! Вы бы видели его, он чуть инфаркт не хватанул, когда узнал, что Беркет тут в Москву приезжал, а он его так и не увидел! Хотя никто не видел, он типа инкогнито прибыл к своей телке, ну, этой певичке. А клевая она у него, сочная девка.

Аня сидела, боясь пошевелиться, чувствуя, как внутри все холодеет от какого то скользкого, нарастающего ужаса.

– А когда приезжал? – спросила она не своим голосом.

– Вы что вообще новости не смотрите, журналы не читаете? Вот вы темные! Да весь интернет кипел и телевиденье от его прикола, его там всем миром две недели искали! Ну вы даете, вы хоть иногда то из‑под книг вылезайте! – обрушился он на девушек.

– Да слышали мы эту историю, только нам то что и…

– Когда все‑таки? – перебила Аня подругу, не замечая удивленных взглядов.

– Не знаю когда, говорю же никто не знает! Но седьмого июля его встречали в Лондоне из Москвы! – рассказывал парень, но Аня уже не слушала, сердце птицей билось о грудную клетку, внутренности скручивало от кошмарной догадки, но она молилась, чтобы это было просто совпадением, простым стечением обстоятельств.

Через пару минут все мысли затихли, и Аня с затаившимся дыханием смотрела на экран телевизора, начали транслировать игру, как обычно показывая стадион, голос диктора делал вступление.

– Здравствуйте дорогие любители футбола! Сегодня открытие сезона английской премьер лиги! На знаменитом поле Олд Траффорд встречаются в товарищеском матче не менее знаменитые команды и их участники Манчестер Юнайтед и Манчестер Сити!

Диктор говорил о составе команд, о тренерах и прочих формальностях Аня же словно утопающий просила обо одном:

– Пожалуйста, пусть это будет не правда, прошу, пусть это окажется совпадением! – шевелила она губами в беззвучной молитве.

Слова замерли, когда камера показала лицо человека, выбегающего на поле. Стадион взревел, как дикий при его появлении. Так же дико ревело ее сердце, душа и разум‑«Это он! Он!»

Маркус, словно Бог обвел снисходительным взглядом своих почитателей, а потом улыбнулся широкой улыбкой, которую она не забудет никогда!

У Ани было чувство, будто она падает в пропасть. Если у нее и оставались еще какие то надежды, то сейчас они разбивались о границу, падая вместе с ней в эту невероятную пропасть, которая их разделяла. Теперь все, абсолютно все вставало на свои места. Теперь она понимала и это наглое самодовольство, и безграничную гордость, и холодную высокомерность, и унизительную снисходительность, и эти чертовы очки!

Какая же она идиотка, как же можно так тупить?! Было больно, было какое то чувство стыда и ощущение, будто тебя гнусно разыграли, сделали посмешищем! За что? Как же унизительно! Какой же смешной и жалкой она ему казалась?! Боже, ну и мезальянс!

Аня пыталась держать себя в руках, но как видела его, так слезы рекой лились из ее глаз. Когда камера приблизила его лицо, создалось впечатление, будто он смотрит только на нее, как тогда. Это было последней каплей, и Аня начала истерично хохотать. Сердце разлеталось на куски от отчаянья и бессилия перед чувствами к этому мужчине.

Ребята были в шоке от ее поведения, напугались и стали суетиться возле нее, не зная, что сделать. Ане же сейчас была на всех плевать, она устала сдерживаться. Сейчас для нее существовал только он и понимание того, что все кончено! Видимо она еще надеялась на что‑то, теперь же все надежды были уничтожены. Любить мечту миллионов неоригинально, глупо, больно и безнадежно. Только вот осознание этого не избавляло от проклятого чувства.

Глава 9

Маркус бежал, обводил. Раз два три словно в танце, дриблинг, маневр, финт, снова бежать, не чувствуя боль от ударов по ногам, корпусом прокладывая себе дорогу, удар‑ножницы через себя. Мяч летит, словно в замедленной съемке и… девятка, рев толпы! Эйфория, свобода и усталость, дыхание сбито, тело ноет от многочисленных ударов и бега. Не успев подняться, на него падают товарищи по команде, снова боль, все ликуют, еще бы! Четвертая победа из четырех игр в сезоне! Все происходит, словно в каком то тумане. Поздравления, пожатие рук соперникам. Маркус идет в раздевалку, журналисты что‑то кричат, он улыбается, чему он и сам не знает, что‑то говорит, опять улыбается, голова проясняется, внутри привычный холод – как же надоело! Будь его воля он бы с поля не уходил, только там он забывался и ничего не ощущал, кроме азарта и кайфа, как наркоман. Да, футбол его личный сорт героина! В раздевалки все обсуждают предстоящую вечеринку, ему не интересно, он устал, очень устал. Нет, не физически, в этом плане сил было немерено, но вот морально он был вымотан. Все эти разговоры о игре, победе, телках, машинах его раздражали и бесили‑одно и то же из года в год! Он хотел одиночества, а потому, когда в раздевалку зашел тренер, то был ему несказанно рад за созданную тишину. Через секунду радость сменилась сожалением и тем же раздражением.

– Маркус, есть разговор! – сухо кинул один из величайших тренеров британского и мирового футбола сер Фергюсон и вышел.

Маркус вышел вслед за ним, прекрасно зная, о чем будет разговор. Поэтому, когда тренер сразу же накинулся на него, удивлен не был:

– Беркет, что мать твою, с тобой творится? Какого хрена, ты вытворяешь на поле?

Маркус молчал. Тренер был для него почти как отец, а потому бессмысленно ему врать и что то придумывать. Они могли быть друзьями, но Маркус никому никогда не раскрывал свою душу, а сэр Алек зная своего любимчика, не лез к нему. Но это до тех пор, пока личные передряги не пересекались с карьерой, сейчас же был по всей видимости именно этот случай. Сэр Алек ожидал этого от кого угодно, но только не от Маркуса Беркет! Понятно, что и у Беркета были проблемы, но он никогда не смешивал личное и работу. Воспитанник всегда восхищал сэра Алека, ибо такой выдержки, работоспособности, силы воли и дисциплины, как у этого уже мужчины, а не мальчишки, как когда то, Фергюсон не видел ни у кого за годы своей карьеры! Именно эти качества, а еще невероятный талант он приметил десять лет назад в решительном дьяволенке на Чемпионате мира среди молодежи. Смуглый, высокий мальчонка показывал такие чудеса футбола, играя один за всю сборную Португалии, что сер Фергесон диву давался, как его еще другие не заприметили?! Но даже он тогда не мог представить, что этот мальчишка превратиться в жесткого, решительного и уверенного мужчину, который потрясет Мир своим талантом и станет легендой футбола. А потому сейчас Фергюсон не понимал, что же должно было произойти, чтобы выбить Беркета из колеи.

Да, он выигрывал, но как?! Такой выкладки Алек видел у него только на самых серьезных матчах, сейчас же обычные товарищеские встречи, а он играет словно не на жизнь, а на смерть, громя противников в пух и прах! Даже как‑то неловко становится, пахнет какой‑то насмешкой и неуважением, девять‑ один, ну, куда к черту такой счет! Да бог с ним, с этим счетом! Фергюсона прежде всего волновало состояние игрока, проблемы проблемами, но он не позволит ему выкладываться до последней капли, чтобы к концу сезона, когда нужны все силы для более серьезных противников, он ели ноги волочил. Черта с два он это допустит! Пусть шлет его куда хочет, ругается, но он узнает, что творится с его лучшим игроком!

Сэр Алек был фанатом своего дела, а потому делал все, чтобы ничего не могло повлиять на высокие результаты его команды. Он душу вкладывал в своих бойцов, в отношения между ними, в них самих! Воспитывал их, учил, решал их проблемы, ругал, подстегивал, потому и был его клуб одним из самых титулованных в мире. А еще благодаря его любимцу, который никогда не говорил о своих проблемах, который был словно машина без эмоций! Беркет воплощал на поле в жизнь все мечты тренера. Такой игрок сам был мечтой любого тренера! И сейчас он хотел понять, что происходит с ним не только из‑за футбола, но и потому что питал к нему самые, что не на есть отеческие чувства.

– Тренер, какие проблемы? Мы победили, радуйтесь! – устало ответил Маркус, зная что просто тянет время.

– Сынок, ты что уже совсем меня за идиота держишь?! Я что по‑твоему десять лет с тобой возился, чтобы однажды ты меня вот так культурно послал?! – взорвался мужчина.

Маркус понимал, что он прав, но ему только этого не хватало для полного комплекта! Он и так дико устал, поэтому горел лишь одним желанием, чтобы от него все отстали. Этот постоянный контроль над своими мыслями так его вымотал, что он готов был на стену лезть. Под сдержанным и холодным с виду мужчиной кипели взрывные чувства и эмоции. Маркус сдерживал их, не выпуская их наружу и в свои мысли, только видимо, в борьбе с ними перешел все границы.

– Хорошо! Я тебя понял, не буду совать нос в твою жизнь! Да что ты вообще за человек такой, мать твою?! Мне пятьдесят, а я и то не так пресыщен жизнью как ты! Конечно у меня никогда не было ни твоего таланта, славы и почета, но все же! Ладно Маркус, я заткнусь, но ты отстранен от игры с Тоттенхемом! Приведи в порядок свои дела за эту неделю, не знаю что там у тебя, но на поле мне нужен Беркет – машина, а не Беркет, пытающийся утопить проблемы в игре! Я все сказал! Завтра чтоб я не видел тебя на тренировке!

С этими словами мужчина развернулся и пошел прочь, а Маркус с изумлением смотрел ему вслед. «Твою мать, охренеть!». А потом накатила такая волна злости, что казалось, сметет все на своем пути.

– Сука! – процедил в ярости Маркус, ударяя со всей силы по стене кулаком, он не чувствовал боль в сбитых казанках, гнев был лучшим обезболивающим. Он метался по коридору, словно пойманный тигр.

И что ему теперь делать?! Он же с ума сойдет, он же сдохнет если не будет тренироваться, мысли сожрут его в первый же день! Маркус знал, что все будет именно так, весь месяц он сдерживал этого зверя. Тридцать гребанных дней он боролся сам собой, выматывая себя, выжимая из себя все соки, выжигая эмоции тренировками, зваными вечерами, постоянным нахождение в обществе. Он посещал любое значимое событие, конечно с соблюдением спортивного режима, что очень мешало забыться окончательно. А сейчас, что ему сейчас делать?!

Прислонившись к холодной стене разгоряченным телом, он устало закрыл глаза. Ведь жил же он как‑то первые две недели. Жил, но как?! И что больше всего раздражало, поражало и приводило его в замешательство, так это вопрос – как могла эта неприметная девчонка, так въесться ему под кожу! Какого вообще хрена? Это же идиотизм полнейший! Наверно, ему стоило ее трахнуть и дело с концом! Черт, что за бред в его голове!

Когда он вернулся в середине июля в Лондон, его оккупировали журналисты, знакомые, партнеры, родные – все хотели знать, что произошло! Маркус был рад, он был в эпицентре жизни, а потому времени и сил не оставалось не на что более. При таком напряженном графике его совесть все же продолжала напоминать о себе по ночам, но он яростно душил ее, засовывая в самые потаенные глубины. Что в конце концов он сделал?! Разве он ей что‑то обещал?! Только эти рассуждения ни черта не помогали! Все внутри орало, что да, мать твою, сделал! Унизил, обманул в лучших чувствах потрясающую девушку, еще совсем девчонку! Именно это и рвало. Одно дело сменить одну шлюшку на другую, другое – плюнуть на искренние чувства, на хорошую во всех смыслах девушку. Здесь даже его цинизм давал трещину. Он не совсем еще скотина, чтобы не чувствовать разницу.

Эту колоссальную разницу он ощутил, пока был на Бали с Лорен! Все было не так! Папарацци снимали каждый их шаг, Лорен была на седьмом небе от такого пристального внимания. Маркус с интересом наблюдал, куда она взлетела в своих мыслях, он был уверен, что Мейсон уже распланировала их свадьбу. Совсем обнаглев, она заявила прессе, что в Россию он прилетел ради нее, чем вывела его настолько, что он чуть не послал ее к чертям, но сдержался – пусть потешится дура! Ему было плевать, женится он не собирался, на ней однозначно! Единственно, чем беспокоила его эта ситуация, что там далеко нежная девочка все поймет и почувствует себя еще больше вываленной в грязи, потому что получается он приехал к своей девушке, а по вечерам мило коротал время с ней. Ему не хотелось, чтобы Аня разочаровалась еще больше. Ему было жаль девчонку, хотелось, чтобы она никогда этого не узнала!

Он сам не понимал своих эмоций к этой девушке, но как не странно она беспокоила его мысли. Хотя кому он врет! Она не просто беспокоила его! Она была везде! Утром, в обед, вечером, ночью, во сне и наяву! Он пытался найти ее в Лорен. Все две недели он смотрел и каждый взгляд был постоянным сравнением, смотрел, слушал, чувствуя раздражение и какое‑то разочарование, потому что контраст был разительный – в разговорах не было не той теплоты, ни юмора, ни душевности. В конечном счете диалог превращался в ее монолог о деньгах, сплетнях, сексе, Маркус лишь делал вид, что слушает. Смех был наигранным и громким, даже он являлся уловкой, нацеленной на соблазнение, но у него он вызывал только раздражение. У Маркуса за долгие годы выработался иммунитет на все эти женские штучки, они его только забавляли. Секс с Лорен не удовлетворял больше, а навеивал скуку, каждое прикосновение вызывало разочарование‑грудь слишком большая, ноги не такие длинные, кожа слишком мягкая, стоны слишком громкие. Это уже был не просто секс, это было извращенное совокупление с элементами бдмс, но кажется Мейсон не была против. После Маркус без сил падал и засыпал, чтобы проснуться от прикосновений ласкающих, но таких нежеланных губ, опять же не таких пухлых и не таких мягких, чтобы встретить не голубой, а серый блеск глаз. Чтобы вдохнуть удушливый запах ванили, вместо едва уловимого аромата жасмина, чтобы прикоснуться к жестким платиновым локонам, вместо мягких, переливающихся золотистыми бликами. Проснуться, чтобы желать больше всего уснуть вновь. Тупое, непонятное состояние, раздражающее и порой вызывающее смех у Маркуса – уж не влюбился ли он в девчушку?! От этой мысли ему становилось весело‑ в воздержание есть определенная польза! Только вот с каждым днем он все больше выматывался от мыслей, от сравнений, от Лорен, от отвращения. И в последний день произошел взрыв!

– Маркус, дорогой, я хочу пригласить тебя в Лос‑Анжелес, в наш родовой особняк! Познакомить с родными! – начала Лорен, когда они загорали на яхте. Маркус почти заснул, разморенный солнцем, а потому не совсем понимал, о чем она говорит. Но Лорен была настойчива;

– Ну, что скажешь?

Он не поднимая головы, безразлично спросил:

– Это намек дорогая?

– Нет, это просто приглашение! – решила разрядить обстановку Лорен, но он знал чего она добивается.

– Тогда мой ответ нет! – бросил он, закрыв глаза, показывая тем самым, что разговор окончен.

– Почему, черт возьми? – заорала Лорен.

Маркус удивленно поднял бровь, а потом ему вдруг захотелось, наконец спустить ее с небес на землю, поэтому с презрительной усмешкой ответил:

– Потому дорогая, – выделил он последнее такое ненавистное ему слово‑если я буду знакомится с родственниками всех, с кем сплю, то у меня не на что не останется времени!

– Я не очередная твоя проститутка, ясно! – вскочила девушка, крича.

Он лишь усмехнулся, и покачав головой, направился в каюту. Еще истерик ему не хватало! Она шла за ним.

– Как ты можешь, так со мной обращаться, ты совсем охренел?!

– Нет, это ты охренела детка, поэтому советую сбавить тон! Или ты уже не боишься, что я исчезну из твоей жизни, а я ждал – когда же предел. Удивительно, для такой самовлюбленной суки столько смирения и самоотдачи, восхищен! Браво! Лорен уж не в любви ли ты пытаешься меня уверить?

Он с интересом наблюдал, как она бледнеет от гнева и унижения. О, сейчас по сценарию в ход пойдут слезы! А вот и они! Он даже хмыкнул.

Ему было плевать на ее истерику, Маркус знал, что это крокодилье слезы, слезы направленные вызвать у него сожаление, вину и черт этих женщин знает, что еще. Но чувствовать себя виноватым за правду не собирался. Ему осточертела эта игра, как и Лорен со своими грандиозными планами на него.

– Ты животное! Я тебя ненавижу, слышишь и будь ты проклят мерзавец, потому что я действительно полюбила тебя!

– Брось, Лори тебе не идет роль влюбленной женщины! – засмеялся Маркус. – Я не хуже тебя знаю, как манит то, что недоступно! Тут и в любовь не сложно поверить!

Но Лорен еще больше распалили его слова, и она зарыдала еще сильнее:

– Что ты об этом можешь знать бесчувственная скотина! Я унижалась перед тобой ублюдком, даже этими отвратительными духами с жасмином обливалась, лишь бы угодить тебе, слушала как ты во сне зовешь какую то шлюху Эни… ааа….ты с ума сошел! – вскрикнула она от боли, когда он схватил ее за волос и тихим от сдерживаемой ярости голосом процедил ей в лицо:

– Быстро собрала свои шмотки и исчезла с моих глаз, ты меня поняла?!

Он отпустил ее и девушка упав на пол начала истерично рыдать;

– Маркус!

Он ничего не ответил, он сам не понимал, что его так разозлило. Сразу же после этой вспышки он вышел из каюты и через пол часа улетел частным самолетом, оставив рыдающую девушку одну. Жалел ли он?! Жалел, но то что с Лорен все было кончено не вызывало у него жалости, эти отношения ему надоели, это уже к чему то обязывало, а Лорен он не хотел быть ничем обязанным уж точно. Он даже удивлялся, как вообще мог думать, что может на ней женится. Хотя нет, тут дело не в ней. Просто случилось так, что попробовав вкус дорогого вина, ты уже никогда не сможешь пить дешевую подделку.

Спустя пару дней он послал цветы с извинениями, в сердцах обзывая себя трусом зато, что той, перед которой он был действительно виноват, он не сделал даже этого. Мелькнула мысль, но он лишь рассмеялся, понимая, что это такая глупость‑ он бы еще через год очнулся. Все пора прекращать или он точно загремит в психушку. И он прекратил, днем у него не было времени, чтобы думать о чем – то кроме работы, а ночью сил.

Только вот теперь работа исключалась на целую неделю, а девчонка из его мыслей никуда не исчезла. Мистика какая – то, ей богу. Видимо, он совсем погряз в цинизме, раз отношения с женщиной вне постели вызывают у него ломку. Но переспать с этой девчонкой было бы полнейшим свинством, вокруг него полно шлюх, готовых по щелчку раздвинуть ноги. Но ему других не надо, ему эту подавай! Чертовы девки! Смех. Ладно, сегодняшний вечер он зальет хорошим виски, а дальше посмотрим, он ведь может послать на неделю спортивный режим и он его пошлет!

Через пол часа, пробившись через толпу журналистов, Маркус летел в свою квартиру между Найтсбриджем и Гайд Парком.

Когда он вошел в пентхаус в девятьсот тридцать квадратов с панорамой на Гайд‑парк, его поразил не уют дизайнерской обстановки этого роскошного жилья. Дом с картинки. Вот и вся его жизнь такая искусственная, созданная чьими то руками. Единственное, что он любил в этом доме, это спортзал, который обустраивали под него.

Для чего у него в гостиной стоит рояль? Для красоты, потому что в интерьер вписывается?! Бред какой! Хотя однажды он нашел ему применение.

Мужчина поморщился от этих воспоминаний и пошел в свою комнату на втором этаже, как обычно не замечая шикарного убранства, он быстро переоделся, вызвал стилиста, а затем отправился на вечеринку, на очередной игрушке, которую купил на прошлой недели за сто тридцать тысяч евро – Maserati GranCabrio, а также не смог удержаться и купил Audi Q семь, на которой теперь ездил на тренировки, несказанно удивляя всех этим скромным выбором в шестьдесят тысяч евро.

Как только он прибыл на вечеринку, сразу же после официальной части отправился к бару, чтобы пить, нет даже не так, чтобы надраться в гавно. Да, только так! Ему это удалось с блеском и через час он уже ехал в какой‑ то клуб с очередной светской львицей или актрисой, которая нагло шарила у него в штанах, не стесняясь не своих подруг, ни его друзей. Ну, ему то вообще по фигу. Запоздалая мысль, что завтра опять все таблоиды будут кричать о его новой девушке. Посрать!

Шампанское лилось рекой, музыка била по ушам, его «новая девушка» танцевала прямо у него на коленях, эротично терлась своей попкой о его пах, возбуждая его. Маркус смеялся над чьими то шутками, танцевал, девушка заливала ему шампанское прямо с бутылки, слизывала лишнее, оставляла засосы на его шеи, а потом облизывала, поцелуем такое не назовешь и снова все по – новой. Он не помнил как раздел ее, но актриса так накачалась вместе с ним, что не возражала и в нижнем белье теперь плясала для него на столе. Потом они поехали зачем‑ то еще в один клуб, по дороге он ее трахнул прямо в машине. Полуодетые и дико пьяные они подъехали к друзьям и продолжили веселье в том же духе. Когда Маркус почувствовал, что скоро отключится, позвонил своему шоферу, чтобы забрал его, но подружки пьяной в смерть львицы предложили закончить веселье у них на квартире, но он был не лучше их подруги и отказался, да и эти оргии больше его не привлекали.

Проснулся он только к следующему вечеру от того, что его телефон разрывался, разрывая его голову на части:

– О, черт! – промычал он в подушку, не в силах ни подняться, ни слушать эту трель. Потом все же дотянулся до злосчастного источника шума и простонал.

– Что?

– Не что, а кто дубина! – услышал он бодрый голос своей средней сестры Изабеллы.

– А это ты!

– Значит это правда, и ты вчера, как тут подожди! – Изабелла на секунду замолчала – А вот! – вскричала она, вырывая из мужчины болезненный стон, но ее это не остановило и она продолжила – Прославленному футболисту вечер обошелся в двадцать тысяч долларов, он всю ночь тусил в компании красотки и светской львице‑ Мисс очередной Шлюхи.

– Пожалуйста, заткнись! – взмолился Маркус.

– Да пожалуйста, я конечно заткнусь, но мама переживает и я кстати тоже. Что там происходит у тебя, вчера передали, что тебя отстранили от следующей игры, потом во всех газетах чуть ли не пьяная оргия с твоим участием. Ты не звонишь, весь дерганный! Маркус, мы волнуемся! Что происходит? Мама вообще места себе не находит! – взволнованно тараторила сестра.

– Я приеду завтра, только пожалуйста завтра, все завтра! – голова раскалывалась от любого звука, из – за боли он почти не слышал, что она говорит, понял только, что мать огорчена. Он поедет к ней, давно, кстати, не был! Мать это святое! Но сейчас ему был необходим аспирин или еще какой‑нибудь анальгетик и срочно!

На следующий день он летел в Порту к матери, которая так и не захотела покидать Португалию. Миссис Беркет согласилась только переехать в новый дом, который сын купил ей в Порту, где жила его старшая сестра с мужем и племянниками, чтобы мать не скучала, ибо два других ее ребенка были слишком заняты. Сын был звездой мирового масштаба, а средняя дочь – женой известного рок‑музыканта и адвокатом первого и второго мужчины.

Дата добавления: 2015-05-06