Франция, декабрь. 19 страница

– Еще раз ты скажешь подобное и я, клянусь тебе, я вырву твой поганый язык, стерва! С этих пор ты будешь говорить, дышать только, когда я тебе позволю, ты меня поняла?! Шаг в сторону и я вышвырну тебя на помойку, с которой подобрал! Ты втоптала в грязь все! Все, что я тебе предложил, ты разменяла нашу жизнь на парочку оргазмов, ты грязнее любой шлюхи, которую я знал. Но ты оказалась самой хитрой шлюхой, тебе удалось – таки окрутить меня.

– Если ты не веришь мне, тогда зачем все это? Больше ничего уже не может быть… – снова удар, щека загорелась пламенем, глаза наполнились слезами, а он, схватив ее за горло, заорал:

– Верить тебе? Милая, ты меня, конечно, уделала, но ты же не надеешься, что я закрою на все глаза? – он захохотал ей в лицо. – Развестись?! Даже не надейся сука, думаешь можно просто наставить мне рога? Думаешь можно из меня лоха делать, а потом просто развестись? Нет, тварь! Я превращу твою жизнь в ад, ты ответишь мне за все, ты заплатишь за каждую секунду совместной жизни, за то, что посмела предать меня и нашего ребенка! Я сделаю все, чтобы ты прокляла тот день, когда твоя мать, такая же шлюха, как и ты, родила тебя, бл*дь! Хоть слово против и будь уверенна, я дам тебе пинка, в тот же миг вылетишь из жизни моего сына!

Слез больше не было, вены выворачивало от ужаса, страха и боли. Неужели он посмеет так грязно ей мстить? Неужели, он будет использовать сына, играть на ее материнских чувствах? О, Боже! Она знала, что так он и сделает, что он все сделает, как сказал! Она не верила, она не могла принять это, это какая‑ то ошибка, Боже.

– Почему ты мне не веришь, почему ничего не хочешь слышать! Разве, я хоть раз дала тебе повод? – захлебывалась Аня слезами. – За что Маркус? – выдохнула она ему почти в губы.

– За то, что я любил тебя, мразь! – прошептал он ей так же в губы, она попыталась коснуться их, но он оттолкнул ее – Убирайся! Пошла вон! – прокричал он яростным голосом.

Она бежала по коридорам дома, не замечая ничего, слезы застилали глаза, боль разрывала душу, она хотела умереть. Он любил ее… … Боже, как же больно! Девушка упала на кровать, сотрясая комнату рыданиями и шепотом.

– Господи почему? Почему? За что?

Глава 23

В комнате было темно, лишь свет ночника освещал кровать и спящую на ней девушку. Маркус сидел в кресле напротив, черные глаза были пропитаны горечью и холодом. Он с болью смотрел на синяки на ее лице, на разбитые губы и заплаканные глаза. Разве мог он еще неделю назад подумать, что когда‑нибудь посмеет тронуть ее, особенно после той ночи в машине? Да и мог ли вообще представить, что сможет ударить женщину? Свою женщину! Он смог. Женщина, с которой он раздели весь свой мир, все, что у него было, пошла по рукам! Хотелось волком выть от агонии, которая сжирала его изнутри, душу отравлял яд предательства и измены, да и если б просто измены! Как же он ненавидел ее, сердце разрывало, боль взяла власть над всем его существом. Господи, он всю свою жизнь боялся даже мысли, что женится на одной из этих сук, которые его ежедневно окружали, а что в итоге?! Он как последний идиот купился, потерял голову от невинной девочки, под личиной которой оказалась похотливая самка, развратнее и грязнее всех тех шлюх, которых он перетрахал! Лучше бы он женился на одной из них, все было бы заранее обговорено, никаких проблем, никаких претензий, никаких чувств! Но он обманулся, поверил в грязную ложь этой суки! Верил ей как мальчишка, верил, что она любит его, верил, что понимает, верил, что она счастлива. Верил во все безоговорочно! Ради нее готов был на многое! Боже, какая насмешка, влюбится в такую шалаву! Он положил к ее ногам все! Все, что достиг, все, чему посвятил свою жизнь, себя, в конце концов! Он любил ее, как мог, как умел, а точнее учился любить, пусть он не дал ей ни романтики, ни идеальных отношений, но он любил ее, безумно, до боли, до ломоты в костях! Хотя наверно, он только сейчас это осознал. Как там говорят – имея, не ценим, а потерявши – плачем! Она стала центром его жизни, рядом с ней меркли другие женщины, он хотел только ее, только ей одной принадлежал!

Эни стала слабостью Маркуса, его «ахиллесовой пятой», которую мужчина скрывал ото всех, даже от самого себя, но она ударила именно по ней, точно в цель! Этот ад, эта лихорадка, которая снедала его нарывающее сердце, была хлеще, чем, если бы ему молотом перебили колени! Внутри все стыло от болезненной безысходности и потери, хотелось на стену лезть, хотелось умереть! Душа требовала ее крови, а разум возразить не смел! Вышвырнуть бы ее к чертям из своей жизни, но он не мог! И дело тут не в сыне и его благополучии, он сам не мог ее отпустить. Он не мог без нее даже дышать, цеплялся, как слабак. Хотя непонятно, что сложнее, сразу отрубить или медленно день за днем умирать рядом с ней от тоски?! Измена – нет живучей слова! Он не простит и не забудет это предательство, это будет замкнутый круг! Господи, а он ведь за все время ни разу даже не взглянул ни на кого! Даже смешно‑ он еще переживал, что испоганит ей жизнь, идиот! Да возможно ли было представить, что нежная девочка сможет сотворить такое с ним, с их семьей?! Он никогда не забудет то первое утро, когда она спала в его машине, светясь, словно ангел под лучами утреннего солнца, он был восхищен, наверно, тогда она его и привлекала. О, Боже! Он сходит с ума! Он уже сошел, два дня до ее приезда он горел в безумном огне сомнений, страха и такой слабенькой, слюнявой надежды, что это все неправда, что это ошибка! День, когда он увидел это треклятое видео, будет жить в его памяти вечно!

Обычный день, он начинался, как и всегда на протяжении пяти дней. В доме было непривычно тихо, когда сын находился дома, то Маркус за голову хватался от шума, создаваемого им. А особенно, когда непоседливый чертенок врывался к ним в спальню с сумасшедшими криками, будя их и, наверно, всех соседей в радиусе десяти киллометров. Энни без труда просыпалась и хохотала вместе с сыном, щекоча его, а вот Маркусу хотелось придушить их обоих в такие моменты. Теперь же он жутко скучал даже по этим утренним безумствам и с нетерпением ждал, когда же вернутся Эни и Мэтти, оставалось потерпеть совсем чуть‑чуть. Сейчас он смутно представлял как жил без них. За эти два года жизнь его претерпела множество изменений, да и сам он наверно, изменился. Естественно, теперь не могло быть и речи, ни о каких развязных вечеринках, интригах, пошлостях, играх. У него теперь было кому посвящать свое время! И хотя частые перелеты не позволяли ему быть с семьей дольше недели, все его свободное время принадлежало только им! Ему было плевать на то, кто и что говорит, кто, как думает и что! Он не обращал внимания на призывные взгляды всяких шлюх, которых не смущало наличие у него жены, его эти попытки только смешили, а вот Эни расстраивалась. В такие моменты Маркус понимал, что чего‑то еще не достает, что мало дает, раз она в нем все еще сомневается. Он злился на себя и словно безумный кидался с головой в омут: посвящал Эни свои победы, тратил неимоверные суммы, одаривая ее подарками, ночи превращались в какой‑то гремучий коктейль страсти, нежности и любви. С ней секс был не просто удовольствием, он был нечто большим, за время их супружеской жизни Анна стала более раскрепощенной, чувственной и сексуальной. С каждым годом интерес к жене не угасал, а только усиливался, он хотел ее постоянно, и она отвечала ему взаимностью. Ни одна женщина не горячила его кровь настолько сильно! Иногда ему достаточно было просто подумать о ней, чтобы ощутить дискомфорт. Забавно, а ведь в их первую встречу он считал и свято верил, что такие как она у мужчин не вызывают ничего, кроме умиления и, наверно, долго хохотал, если бы ему сообщили, что вскоре будет с ума сходить от страсти и желания к ней. Ну и что? Людям свойственно ошибаться! А так ошибаться очень даже приятно. Маркус до сих пор не мог поверить, что можно получать столько удовольствия. Удовольствия от того что даешь, а не берешь. Он был счастлив, как ребенок! Анна и Мэтти имели для него первостепенное значение, их спокойствие и благополучие было для него всем. Он так был воспитан – семья на первом месте! В тот день Маркус в приподнятом настроении отправился на тренировку, потом по делам, в общем, все как всегда, пока не наступил вечер и не позвонил его менеджер по связям с общественностью.

– Маркус, добрый день! – услышал он взволнованный голос. Мужчина сразу напрягся, ибо, когда звонил этот человек, который обычно блестяще решал все проблемы Маркуса в этой сфере, значит, произошло что‑то по истине серьезное. Наверняка, какая‑нибудь очередная бл*дь решила нажиться за счет Маркуса, как это было в прошлом. Однако раньше ему было глубоко плевать, где и кого он трахнул. Мужчина всегда выходил из этих судебных передряг победителем, и они совершенно не трогали его. Но теперь подобный секс‑скандал грозил не то чтобы разрушением его семьи, но как минимум испорченными нервами и настроением! Да он убьет тварь, решившую это сделать, еще не хватало, чтобы имя его жены трепали на всех каналах, рядом с какой‑то безродной шлюхой! Только он не подозревал, что дело приняло другой оборот, а потому, когда ему сообщили, в чем собственно проблема, он несколько минут пребывал в шоке, потом наступила такая ярость, он готов был уничтожить любого. Нет, он еще может стерпеть, когда несут что‑то про него, но про Эни….Кто бы это ни был, но он попал, попал в настоящее дерьмо! Маркус уже прокручивал в голове планы по уничтожению этих сук, продумывал, сколько запросить за моральный ущерб, каких адвокатов нанять, как все провернуть, чтобы потом на всю жизнь запомнили, как лезть к его семье и чтобы другим неповадно было! Но поток его мыслей был остановлен.

– Маркус, извини, конечно, но тебе нужно самому взглянуть на это видео, я не хочу ничего сказать пока, но оно очень правдоподобно…

– Что?! – вскричал Маркус – Ты совсем сдурел там что – ли? Что за пургу ты несеш?! Я не собираюсь смотреть эту х*ню, выдуманную какими то гондонами! Подавай на них в суд и точка! – он был невероятно зол. Как этот идиот смеет предполагать, что там может быть его жена?!

– Маркус, послушай, ты же знаешь, что я бы не позвонил тебе просто так? Я очень давно работаю у тебя, и ты знаешь, что липовые ситуации разруливаю сам, но сегодня, увы, не тот случай…

– Лучше помолчи, я же сказал тебе, ты, что пытаешься меня убедить, что моя жена шлюха? – процедил Маркус с угрозой.

– Я ни в чем не пытаюсь тебя убедить, просто я проверил видео на монтаж, его нет Маркус! Я просто хочу, чтоб мы разобрались в этой ситуации, чтобы твоя семья не пострадала!

Маркус по‑прежнему был зол, но все же согласился с ним, ради спокойствия своей семьи. Через час он просматривал злополучное видео у себя в кабинете. Когда оно началось, у Маркуса внутренности скрутило жгутом, он не дышал, не верил своим глазам, которые видели в накуренном клубе Анну, веселящуюся, пьяную вдрызг. А когда ее стали ласкать какие‑то ублюдки, у Маркуса потемнело в глазах от ярости. Он с безумной маниакальностью подмечал каждую деталь, каждый жест, каждую эмоцию на ее лице. Разум твердил: «она», но внутри все бунтовало против этого. Нет, этого просто не может быть, его девочка, она не такая, она на такое не способна! У нее мужчин‑то не было до встречи с ним, такое просто невозможно, невозможно! И все же сомнения, как заноза начали нарывать в его душе, но он старался не поддаваться им, решив все проверить основательно. И проверил. Он заставил проверять видео на монтаж до зубного скрежета, но ответ оставался тем же. Это не монтаж! Маркус нанял детектива и сним же лично ездил в гадюшник, где якобы веселилась его жена, но там подтвердили ее пребывание в захолустье недалеко от Лондона, а также сообщили, что сия девушка частый гость в их заведении. Маркуса словно столкнули на камни с огромной высоты, и он остался жив, боль была невероятной! Он искал пути, искал оправдания, он жаждал, чтобы ему сказали, что это розыгрыш. Но каждая новость от детектива, который сопоставил все факты и выяснил, что ее не было как раз в тот вечер, когда Маркус улетел на игру с Ювентусом, ее не было до поздней ночи дома. Маркус с ужасом вспомнил, что она что‑то говорила, что у нее сломалась машина по дороге. Было мерзко, было горько, но он продолжал не верить, он цеплялся за призрачную надежду. Но не в его характере было прятаться, поэтому, чтобы избавить себя от последних сомнений, опросил слуг. Его вопросы повергали людей в шок, он чувствовал отвращение от всей этой ситуации. Но ему ничего не оставалось, кроме как выяснять в каком состоянии пребыла его жена домой, он даже спрашивал, как она была накрашена! Пазлы складывались в картинку, отвратительную, мерзкую картинку. В ней он видел себя, выставленным на посмешище любимой женщиной, но ее ли он любил вообще?! Как случилось, что за два года милая, нежная девочка превратилась в развращенную суку?! Он не понимал. Неужели деньги, неужели его мир так испоганил ее, неужели душонка у нее настолько слабенькая, что она не устояла перед соблазнами, перед теми искушениями, которые ей открывала новая жизнь, неужели ей чего‑то не хватало? Он же из кожи вон лез, ради нее и это в его то положении! Неужели ей не хватало секса? Тогда как понимать эти оглушающие крики удовольствия? Или она такая превосходная актриса или похотливая до омерзения сучка?! Боже….Его снедала боль, но в то же время он продолжал сомневаться, он просто не мог в это поверить, хоть и все, каждая мелочь указывала, что это она, его жена на этом порно! Он не верил, кто угодно, но не Аня! И все же он заплатил ублюдкам, снявших эту мерзость шесть миллионов долларов, он не мог подвергать свою жену и себя, даже пусть это правда такому унижению. В конце концов, у них растет сын, каково ему будет, когда он наткнется на этот скандал?! Он хотел для Мэтти полноценной и счастливой семьи и никому не позволит это изменить, никому! Сразу же он послал детектива проследить за ней, хотя его корежило от себя. Все два дня он только и делал, что просматривал видео, которое выворачивало его душу наизнанку, выжимало из него силы, как из мокрой тряпки, каждую секунду он нажимал стоп, вглядываясь в ее лицо, ища признаки фальши и обмана, но их не было. Он изматывал себя, все отошло на второй план! Все два дня он не выходил из кабинета, ничего не ел и не спал, ожидая ее и детектива. Он приехал за пару часов до нее. Приехал и окончательно растоптал все, что с таким трудом строил Маркус. Он со страхом смотрел на желтый конверт с отчетом. Сердце билось как сумасшедшее, он боялся! Позорно боялся узнать ответ! Он не хотел его знать! Но все же конверт был вскрыт, а прежняя жизнь уничтожена. На фото она, ее подруги, друзья, а потом очередной ублюдок. Точнее тот студентик, он его помнил, да и как не помнить?! Из – за него и начался весь это фарс! Пальцы до боли впились в подлокотник кресла, когда он увидел, как они вошли в шесть сорок пять в их квартиру. Вышли они из нее спустя полтора часа, веселые, счастливые, улыбающиеся друг другу. Маркус отшвырнул фотографии. Его душил смех, ярость и боль. Как же она его опустила! Несколько часов он метался, как раненный зверь, зная, что она скоро приедет. Он ждал, он хотел посмотреть в глаза суке, которой дал свое имя. Именно ей, а не той маске, которую она для него надевала. Он хотел видеть похотливую шлюху, оказавшуюся его женой!

Когда она приехала, он оставался в кабинете. Но она ворвалась в кабинет, радостная, счастливая хотелось просто все выкинуть из головы и забыть, но не получалось, ревность убивала, разъедала, как кислота душу, он не мог молчать! Но даже когда говорил, не верил до конца, ждал ее реакции и дождался…. В тот момент в нем что‑то оборвалось, она, словно залезла рукой в его грудь и вырвала вместе с артериями сердце, а потом, подержав в руке, швырнула ему под ноги и все это одной фразой и возмущенным блеском глаз: «Ты что следил за мной?!» И все, пустота, боль и ярость. Удивительно, как он ее и вовсе не убил! Господи, это действительно, правда! Надежды рассыпались как карточный домик. Маски сорваны, спектакль под названием супружеская жизнь окончен! Что он чувствовал теперь, а что человек чувствует, когда его сожгли дотла, наверно только потребность в пище и воздухе?! Только желание выжить и отомстить! У него потребность в мести превыше всего остального. Он будет мстить, будет втаптывать ее в грязь, чем она собственно и является. И она никуда от него не денется! Маркус знал, что, не смотря ни на что, она любит их сына. Хоть за это ей спасибо, иначе в живых бы ее уже не было! Он сыграет на ее материнских чувствах, пусть это жестоко, низко, но она заслужила только такое отношение и такого мужа!

Но все эти мысли не вызывали ничего кроме горечи и тоски, он смотрел на нее спящую, внутри все щемило и болезненно ныло, он ненавидел ее за все, что она сделала с ними, за то, что все испоганила, за то, что он все равно желает ее, за то, что не может без нее, за то, что какой бы шлюхой не была, он любит ее! Медленно протянув руку он, погладил ее лицо, словно прощаясь, она вздохнула и улыбнулась краешком губ. Стало невыносимо, Маркус быстро отпрянул и вышел из комнаты, не чувствуя ее тоскливый взгляд за спиной.

Маркус проснулся рано, подготовка к игре с Баварией требовала много времени и сил, а еще он не хотел видеть ее, но закон подлости никто не отменял. Он как раз шел к машине, когда услышал ее взволнованный голосок, который болезненно отозвался в его душе.

– Маркус! – она бежала из дома в белом шелковом халатике, который обрисовал ее тонкую фигурку и ставшие от холода горошинками соски. Его кинуло в жар, и тут же захлестнула злость, он не мог на нее смотреть, каждый раз как видел ее, перед глазами вставало то видео. Перед глазами, словно калейдоскоп картинок проносились непристойные сцены. Он пошел к машине, стараясь не смотреть на нее, ее синяки и ссадины были ему укором, но он не подавал вида.

– Маркус, прошу, подожди! Я хотела бы поговорить!

– Ты, кажется, не поняла, зайка?! – процедил он снисходительно и с презрением. – Тебе придется забыть слово «хочу», чтобы больше я его не слышал, ты поняла меня?!

Ее губы задрожали, но она продолжала смотреть ему в глаза. Его тошнило от нее, от этой игры в несправедливо обвиненную, когда все доказано, проверено и ей же подтверждено! Вечная жертва!

– Когда я увижу сына?

– Когда научишься не выводить меня и приведешь себя в порядок! – насмешливо ответил Маркус. Она подошла ближе. Не боится сучка! Он уловил аромат жасмина, желание начало нарастать в нем. Он хотел ее! Хотел эту мразь, после того, как она наставила ему рога.

– Мэтти тут не при чем, он скучает по матери. Ты не имеешь право так поступать ни с ним, ни со мной, в конце концов! Я твоя жена, а не скотина!

– Да что ты! А кто запретит мне?! И как это ты вспомнила, что ты моя жена?! Только поздновато не находишь?

– Господи, я ничего не сделала, я ни в чем не виновата….

– Нет, конечно, нет, моя милая, ты не виновата, ты просто перебрала, и тебе случайно засадили по самые яйца!

– Ты не поверишь мне да, тебе и не важно, что я скажу, и что сделаю? – прошептала она ему в лицо, слезы катились у нее по лицу.

– Избавь меня от драм, на твои актерские таланты я насмотрелся! – поморщился Маркус, садясь в машину, но она схватила его за рукав спортивной куртки. – Еще раз позволишь себе такое, пожалеешь сука! Соблюдай дистанцию!

– А что мне позволено, Маркус? Давай, скажи, ты ведь теперь мой хозяин получается, я все сделаю, обещаю! У меня слишком короткий поводок! – усмехнулась она горько. Его это задело, он знал, на что она давит, да посрать!

– Ты шлюха, как ты смеешь читать мне мораль, после того как тебя трахало двое ублюдков и этот козел за час до отлета, да и еще неизвестно сколько тебя перетрахало за эти годы?! – заорал он, хватая ее за волосы. Он снова озверел, ярость кипела, жажда сделать ей больно, была невыносимой. Он мечтал, чтобы ей было больнее в сотни раз чем ему! – Да, мать твою, у тебя короткий поводок и будет еще короче или я тебя им придушу, как сучку, если ты не прекратишь играть оскорбленную невинность, меня тошнит от этого спектакля! Еще одна подобная сцена и тебе конец. Мне похер, я буду использовать любую возможность, чтобы тебя уничтожить, а ты будешь облизывать меня, в надежде, что я этого не сделаю! – она содрогалась под его словами и взглядом, рыдала, но его это не волновало, слова были его хлыстом и он хотел забить ими до смерти. – Ты спросила, что тебе позволено?! Так вот запоминай! Тебе. Ничего. Не позволено без моего согласия на то! За каждым твоим вздохом будут следить, и не дай Бог, ты попробуешь обмануть меня! Мэтт будет с тобой, но только шаг в сторону сделай и можешь забыть, что у тебя есть ребенок! Для всех остальных все остается по‑ прежнему – ты моя жена и мать моего ребенка! Я отдал шесть миллионов за то, чтобы ты оставалась в прежнем статусе и тебе придется очень постараться, чтобы возместить мои убытки, детка! Я тут вспомнил, что ты мне однажды сказала, что совершенно бесполезна для меня и знаешь, это была правда, но к счастью мы узнали, что у тебя есть скрытые таланты! А поскольку кроме, как еб*ть тебя, с тобой и делать нечего, то советую тебе вспомнить, чему тебя научили твои любовники, потому что мне наскучило трахать невинную овечку. Включи фантазию, мне показалось в тебе огромный потенциал! – измывался он над ней, видя, как с каждым словом она становится все бледнее и бледнее. Отлично, этого он и добивался, хотя самому было мерзко и противно! Она дрожала в его руках, захлебывалась слезами, но ему было мало. Он смотрел на ее грудь, прижимая к себе ее тело, он знал, что она заметила его взгляд и нервно сглотнула, отводя глаза. О, давай разыграй скромность!

– Расслабься, дорогая, мы не будем трахаться! Во‑первых, я спешу, а во‑вторых, у меня нет тяги к сексу на людях! Увы, наши желания тут не совпадают. А ведь я должен был раньше догадаться, что ты это любишь! Ты ведь просто умоляла трахнуть тебя у того фонтана. Какой я дурак, все бы могло быть проще! – он подмигнул ей и скрылся в машине, а она замерла, слезы больше не текли по ее лицу, она просто смотрела на него с болью и обидой.

Маркус так и оставил ее стоять у дома бледную, замерзшую и плачущую! Плачь сука, жалей себя! Он чувствовал удовлетворение и горечь. На тренировке он не мог собраться, Фергюсон рвал и метал, но Маркус был погружен в себя, перед глазами стояла она. Он был в ярости, боль жгла. Он сорвался и чуть не избил кого‑то в раздевалке из‑за какой‑то мелочи. Сэр Алек отправил его с тренировки. Маркус не знал, что ему делать, ехать домой нельзя, он что‑нибудь сделает с ней однозначно. Видеть он никого не хотел, поэтому и отправился в свой пентхаус у Гайд‑Парка, он так и не продал его, потому как было удобно иметь квартиру в центре города, и сейчас Маркус был этому очень рад. Но когда вошел туда понял, что обстановка давит на него, воспоминания душили, он не мог дышать, внутри все горело, каждая вещь была пропитана ей, каждый уголок в этой гребанной квартире. Черт бы ее побрал! Хотелось на стену лезть от боли. Он быстро прошел к бару, он пил виски, коньяк, водку, было совершенно неважно, что с ним будет, только бы ничего не помнить, ничего не чувствовать! У него получилось накачать себя в хлам, а еще разнести чертову квартиру в дребезги. Он, словно ураган, крушил все, технику, столы, стулья, а фортепьяно с особым удовольствием и болью. Маркус задыхался, ничего не понимал, а когда пришел в себя ничего не ощутил, кроме пустоты. Какое дело до вещей, когда жизнь так же разорвана в клочья?! Все последующие дни до отъезда в Берлин, он жил в этом бардаке, напиваясь, каждый вечер и доламывая, то, что не доломал. Естественно, тренер заметил его состояние и нарушение режима. Алек орал, как сумасшедший, Маркусу было все равно, он чувствовал, что медленно умирает! Он хотел ее видеть и в то же время не мог, он метался как зверь, заключенный в проклятую боль! Через неделю он вернулся с очередной победой и сразу же отправился встречать свою мать с сыном. В аэропорту было все как всегда, но сидеть в лимузине Маркус не мог, он сгорал от нетерпения. Он не видел сына почти три недели, а в свете последних событий, казалось что год! В ожидании он не обращал внимания ни на папарацци, ни на фанатов, а когда из коридора в окружении охраны выбежал его хулиган, то и вовсе забыл обо всех.

– Папа! – кричал малыш, со счастливой улыбкой, щурясь от вспышек фотокамер. Маркус подхватил сына на руки, закрывая от назойливых журналистов. Он вдыхал родной запах, прижимая к себе мягкое крошечное тельце сына, целовал его в пухленькие щечки.

– Привет, папочка, я вырос! Видел, как я вырос?

– Привет сынок! Да ты просто великан, я еле держу тебя! – смеялся Маркус.

– Привет, дорогой мой! – поцеловала его мать, с улыбкой смотря на них, и они направились к машине, где и дали выход своим эмоциям.

– А где мамочка, пап? – сразу же спросил Мэтт, тревожно смотря на Маркуса такими же черными глазами, как и у отца. Мать тоже вопросительно взглянула. Маркус сглотнул и потрепав сына по голове, натянул улыбку и бодро сказал:

– Мама дома, ждет тебя, наверняка, приготовила твою любимую вкусняшку, которую только она умеет делать!

– Урааа! – захлопал сын в ладоши – Я сделал мамочке и тебе подарок, бабушка покажи папе! Мать достала из сумки рисунок и протянула Маркусу. Он заставил себя, улыбнутся, он был выжат как лимон, демоны снова ожили в душе. Рисунок сына отозвался горечью и болью. Простая картинка – мать, отец, ребенок держатся за руки, Мэтт обвел все в сердце, но она рвала душу. Маркус искал спасенья, а потому просто прижал к себе сына, плод его ревности и бешеной ярости, Господи, а ведь это действительно так и изначально все было неправильно, все закончилось тем с чего и началось!

– Маркус, все в порядке? – спросила мать, с тревогой смотря на него. – Ты очень плохо выглядишь сынок, ты не заболел?

Маркус усмехнулся, пытаясь скрыть эмоции;

– Все нормально, просто устал!

Мать только кивнула, ничуть не веря в это, но лезть не стала, да и бесполезно это делать. Всю дорогу Маркус разговаривал с Мэттом, а Меган наблюдала за своими любимыми мальчиками, не переставая удивляться сходству сына и внука, но все же ямочки на щечках подарила малышу Эни. Меган любила невестку, она была удивлена выбором сына, но очень рада. Девочкой Эни была золотой, да и какой еще быть жене золотого мальчика?!

Сейчас же женщина очень переживала, она все видела и замечала. Маркус был подавлен, синива под глазами говорила о бессонных ночах, сын похудел, лицо приняло какой‑то серый оттенок, а отсутствие Анны в аэропорту окончательно подтверждало догадки о том, что между ними не все ладно. Меган решила поговорить с невесткой, с Маркусом не стоит и пытаться этого делать. Но когда они приехали, она была в шоке, перед ней была не Анна, а ее тень. Увиденное настолько поразило женщину, что она не могла взгляд оторвать, воздух разве что не искрился от напряжения, боли и горечи.

– Мамочка, мамочка моя! – обнимал Мэтти Эни, которая начала рыдать, сжимая сына в объятиях.

– Сынок, сыночек! Мама так скучала по тебе родной мой, мой малыш…. – девушка лихорадочно целовала мальчика, не переставая плакать. Меган ничего не понимала, ибо это была какая ненормальная встреча, а каменное лицо сына и вовсе было поразительно. Весь день Аня не отходила от сына, а Маркус вообще уехал куда‑то, теперь Мегги больше не сомневалась, а потому поздно вечером направилась к Анне. Девушка готовилась ко сну и когда Меган открыла дверь, то замерла в ужасе – макияж был смыт, на щеке, под глазом были уже подживающие синяки. Женщина в ужасе прикрыла рот, а Эни побледнела сильнее.

– Эни, девочка моя, что случилось, родная? – прошептала Мэгги, проходя в спальню.

– Все в порядке Мегги, с чего ты взяла? – наиграно улыбнулась девушка и отшла к окну. Мегги же видела все по ее глазам.

– Не обманывай меня, Анна! – она подошла к ней и погладила по лицу и со слезами спросила – Это он сделал?

Эни помотала головой в ответ, а глаза меж тем наполнились слезами и болью.

– Моя маленькая, боже, как он мог! – прижала женщина, хрупкое тело, сотрясаемое рыданиями. Меган была в шоке, она не понимала этого….Ее сын! Ее сын бил эту нежную девочку, как, за что?! – Тихо, тихо, родная моя, моя девочка! – слезы катились у нее по лицу, ей было так жаль, она знала, что такое Маркус, все‑таки, он ее сын, она знала, что внутри этого мужчины сидит зверь, яростный и безумный, она пару раз видела его и больше не хотела, она не представляла, что должно было произойти, чтобы он вырвался наружу. – Я поговорю с ним! – сообщила Меган, когда Анна успокоилась, она так ничего и не сказала, а Мегги решила не давить на нее.

– Пожалуйста, не надо, прошу вас! – это был страх и он покоробил женщину, это было уже слишком, она была в ярости. Как же он запугал ее бедную. Уложив Аню спать, она решила дождаться сына в кабинете, до утра она вряд ли дотерпит. Она ждала долго, но видимо задремала, а потому, когда Маркус появился в кабинете, она вздрогнула. Мегги сразу поняла, что он пьян, но ее это не остановило, она подскочила и со всего маха залепила сыну пощечину, а потом сама испугалась, ей казалось, сейчас он ее убьет – глаза заледенели, на щеках заходили желваки, губы сжались в тонкую полоску.

– Не смей так никогда делать, я уже давно не маленький мальчик и могу не посмотреть, что ты моя мать! Что это вообще означает? – его голос звенел от гнева. Она тоже разозлилась.

– Это означает, что я разочарованна в тебе! Как ты посмел поднять руку на эту хрупкую девочку, на свою жену, на мать твоего ребенка?! Как ты можешь так обращаться с ней, это не животное…. – кричала она, не замечая, как от ярости его начало колотить:

Дата добавления: 2015-05-06