Подводим итоги. Семнадцатый месяц

Масса тела: 73 кг (медленно растет)

Письма благодарности, которыми мы обменялись с мамой: 27

Личный рекорд по числу суперпродуктов, съеденных в один присест: 11 (салат из черной смородины, паприки, зародышей пшеницы, вареных грибов шиитаке, черники, авокадо, граната, чечевицы, манго, льняного масла и миндаля)

Походов в спортзал: 11

Да, я бываю в спортзале неприлично редко. И бегаю немногим чаще – три раза в неделю (ежедневные пробежки остались в прошлом). Мне нужна мотивация. Я понял, что мотивация – 80 % успеха. Большинство советов можно свести к пяти словам: Есть меньше, двигаться больше, расслабляться. Вопрос: как это делать? Приходится бороться с собой.

Как заглушить внутренний голос, который говорит: «Зачем тебе сегодня идти в зал? Всегда есть завтра. Давай, друг, всего одна тарелка картошки фри. Да, только для тебя!» (Мой внутренний голос похож на особо назойливого продавца ковров с турецкого базара.)

В следующем месяце я буду работать над мотивацией.

Мой друг Чарльз Дахигг, корреспондент The New York Times, пишет книгу[180]о том, как выработать у себя хорошие привычки. Он рассказывает, как важно поощрять себя. Поэтому после каждой тренировки я поощряю себя десятиминутным чтением низкопробного, но крайне увлекательного сайта‑таблоида TMZ.com. Помогает, как и фотография старого Эй Джея. Но этого недостаточно.

Глава 18 …И снова сердце

Цель: идеальная тренировка

Дабы разнообразить режим, я решил чередовать задачи. Пробовать новое. Противопоставить своему непостоянству немного аэробного разнообразия. К счастью, выбор ошеломляюще широк. Это напоминает мне год жизни по Библии, сотни религиозных течений и их яростных ведомых главой приверженцев.

Поэтому я пробую разные методики: Physique 57 – садистский микс балета, йоги и аэробики, любимый Келли Рипой[181]; обыкновенную йогу; антигравитационную йогу (вы принимаете позы, лежа в оранжевом гамаке‑коконе).

Я пробую Strollercise[182]– программу для молодых мам (и пап): бегаю, прыгаю, растягиваюсь и стою на месте, толкая коляску Зейна. Я пробую кроссфит – высокоинтенсивную тренировку в низкотехнологичном зале с гантелями и мячами. Антураж способствует самым изнурительным тренировкам: талисман кроссфита зовут Тошнотик.

Тренер Марк Мерчант устраивает мне «тренировку римского легионера», в процессе которой приходится бить огромным металлическим молотом по бревнам в Центральном парке. Типичная реакция прохожего, когда я с молотом иду домой: «Ты что, Тор?»

А сегодня попробую пол‑данс. Как я уже говорил, это самая популярная программа в нашем спортзале. Поэтому я и решил попробовать.

Перед тем как начать, я хочу кое‑что прояснить: пол‑данс не имеет ничего общего со стриптизом (за тем исключением, что в 95 % случаев его исполняют в стрип‑клубах).

По крайней мере, так считают апостолы пол‑данса. Пол‑данс – вид искусства вроде балета или вид спорта вроде гимнастики (только движений тазом больше), а не что‑то сомнительное.

Конечно, тут есть элемент самооправдания. Но после тренировки могу сказать, что, по сути, это правда: когда вы висите на шесте и вращаетесь вокруг него, ваши желудочки и предсердия работают.

Оказавшись в зале, я замечаю (журналистская работа сделала меня наблюдательным), что я единственный мужчина. Пятьдесят женщин и я. Обычное дело для тренировок, даже если это не эротические танцы в стрингах. Когда дело касается спорта, американцы подтверждают стереотип: женщинам нужно общество, мужчины – прожженные индивидуалисты.

Инструктор, короткостриженая латиноамериканка, проводит разминку: мы растягиваемся и трясем тазом. Вот уж где приходится постараться, чтобы не смущаться и не выглядеть смущенным. В конце концов, я здесь по работе. Все осложняется несколькими обстоятельствами. Например, инструктор постоянно кричит: «Расставьте ноги пошире!» Да и наряды соответствующие. Я стараюсь не смотреть, но декольте здесь столько же, сколько белых мужчин почтенного возраста в сенате. Они везде.

После пятнадцатиминутной разминки под, что там у нас, Леди Гага мы выбираем шест. Меня тревожит, что шест не индивидуальный. Вы делите его с тремя другими танцовщиками. Мне достается шест в углу, и у каждой из моих соседок по шесту туфли своего цвета (красные, черные, белые).

Анна (красные туфли) первая. Она наполовину азиатка, наполовину шведка. На ней футболка с надписью: «У меня большое сердце».

Ухватившись за шест, она выполняет элементы: «обратная спираль», «стульчик», обычный спуск, «пожарный». Она обвивает шест ногами, скользит по нему вниз головой, изгибает спину.

Затем она хватает полотенце и протирает шест. Доктор Тьерно мог бы ею гордиться.

Моя очередь. Я вспоминаю советы инструктора: «Не прижимайтесь бедрами к шесту при подъеме. Это выглядит жалко». Или: «Если вы не на каблуках, встаньте на пальцы».

Я сделал все что мог, но, как вы, наверное, догадываетесь, это смахивало на попытки четвероклассника‑астматика взобраться по канату на уроке физкультуры.

– Ты молодец, стараешься, – ободряет меня Анна. Мне знакома интонация: так я хвалю Лукаса, когда он пробует прочесть слово из пяти букв.

– Кажется, у меня раздражение от шеста, – говорю я и показываю свои красные голени. Анна понимающе кивает.

– Смотри, – говорит она и показывает свои ноги, усеянные бурыми синяками. – К этому привыкаешь. Я их даже не чувствую.

Выясняется, что она профессионал. Анна – президент Федерации пол‑данса США и в следующем месяце организует национальный чемпионат. Узнав, что я работаю в Esquire, она говорит, что была бы рада, если бы журнал написал об этом мероприятии. Анна записывает свой телефон на клочке бумаги.

Вернувшись домой, я рассказываю Джули, что у меня есть номер самого влиятельного человека в пол‑дансе.

– Я так тобой горжусь! – отвечает она.

Цель

Друзья пытаются заманить меня на свои тренировки: о, тебе понравится зумба. Или хулахуп. Или аэробика на вере, что бы это ни значило.

Джули приглашает меня в свой спортзал. Инструктор ведет тренировку, удобно устроившись в кресле. Она кричит, чтобы мы шевелили ягодицами. Это кажется мне оскорбительным. Если ты кричишь, что кто‑то должен шевелить ягодицами, почему бы тебе самой не пошевелить ягодицей или обеими? Избыточный вес инструктора дополняет картину.

Разнообразие дает обратный эффект. Оцепенение, а не вдохновение. Почти все методики сводятся к тому, чтобы двигать руками и ногами перед зеркалом.

Для мотивации мне нужно что‑то другое. Может быть, мне нужна цель. Во всех книгах по фитнесу пишут о целях. Вам нужна цель, и лучше заявить о ней во всеуслышание, чтобы неудача стала настоящим унижением. Но какая цель?

– Почему ты не попробуешь триатлон? – спрашивает Джули однажды вечером, когда мы отскребаем наши тарелки без бисфенола А.

– Не знаю, – говорю я. – По‑моему, не самый здоровый вид спорта…

В начале проекта я думал о триатлоне, но отказался от этой идеи. Я даже посмотрел на YouTube несколько роликов, включая так называемое мотивационное видео. Бегуны, растянувшиеся посреди дороги и бьющиеся в конвульсиях. Женщина на каталке. Под капельницей. Такая мотивация не для меня. Когда я смотрю «Пилу‑3», у меня не возникает желание оказаться прикованным цепями в подвале у социопата. Здесь то же самое.

Несмотря на то что над триатлоном витает дух общей физической подготовки, я не уверен, что троеборье максимально безопасно и полезно для здоровья. В 2006–2008 годах 14 человек умерли на дистанции от сердечного приступа или утонули. Триатлеты не щадят суставы. А ряд исследований показывает, что при чрезмерных физических нагрузках продолжительность жизни уменьшается. Или эти исследования были задуманы лентяями, которым нужны оправдания?

Но Джули настаивала.

– Не обязательно доводить себя до кровавой рвоты. Можно выбрать что‑нибудь попроще.

Пожалуй, в ее словах есть смысл. На короткой дистанции у меня тоже будет нагрузка. Плюс я смогу рассказывать друзьям, что да, на моем счету триатлон. Это как чтение гафторы[183]на бар‑мицве, когда мальчик становится мужчиной.

В Интернете я нашел сотни соревнований по триатлону на любой вкус. С 1902 года, когда во Франции впервые появился триатлон, троеборье превратилось в индустрию с оборотом 500 миллионов долларов в год. (Кстати, изначально триатлон включал в себя не плавание, а греблю, что суше и приятнее).

Да, есть прославленный триатлон Ironman: плавание (3,86 км), велосипед (180 км), бег (42,2 км). Но есть и варианты, которые потребуют от вас не больше усилий, чем пробежка по кварталу.

Джули права. Я могу выбрать что‑нибудь по силам. Но что? Я тяготею к тому, что проводится в помещении: беговая дорожка, велотренажер, закрытый бассейн. Комфортный режим. Но, к сожалению, как мы знаем, заниматься на воздухе полезнее. Придется встретиться со стихией.

Я выбираю соревнования на Стейтен‑Айленде через пару месяцев (5 июня). Все очень просто: велосипед (19,31 км), бег (4,83 км), плавание в открытой воде (0,4 км). Оксюморон: это умеренно экстремально. Мои консультанты постоянно напоминают, что «все хорошо в меру». Вот и триатлон у меня самый умеренный.

На следующий день я объявил Джули, друзьям и детям:

– Я участвую в триатлоне.

Я звоню Анне, подруге Джули, замечательной спортсменке, за плечами которой несколько триатлонов, рассказываю ей, что вступил в ряды триатлетов, и прошу у нее совета.

– У меня как‑то был триатлон в начале июня, – говорит она. – Вода ледяная. Кошмар. Я даже плакала.

Не так уж умеренно.

Дата добавления: 2015-05-06