КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Август 2001 года, Зеленый город. Зазвонил телефон. Анна задумчиво посмотрела на аппарат, размышляя, взять трубку или нет
Зазвонил телефон. Анна задумчиво посмотрела на аппарат, размышляя, взять трубку или нет. Кто-то развлекается уже четверть часа, не меньше: звонит и звонит, но стоит Анне поднять трубку, бросает свою. Она уже подумала было, что какие-то неполадки на линии, соединения не происходит, но в последний раз, перед тем как в трубке раздались гудки, отчетливо услышала досадливый вздох. Нахмурилась. Может, выключить телефон, и пусть себе тот, кто развлекается, продолжает играть сам с собой? Но она беспокоилась о пропавших Сереге и Марине. Они должны были вернуться из Нижнего часа четыре назад, однако так и не появились. А ведь уже девять вечера. Конечно, дело молодое и веселое, неведомо, куда могло их занести, но можно же позвонить, предупредить… Анна, устав тревожиться, сама набрала номер ресторанчика «Варяжский гость», куда сегодня ездила с обычной проверкой дел Марина, однако менеджер ответил, что Марина Николаевна давно уехала. Да, в ресторане все в порядке. Нет, не говорила, куда поедет. До свиданья, большой привет Петру Федоровичу. Опять звонок, другой, третий… Анна неохотно потянулась к трубке, дав себе слово, что, если опять начнутся гудки, она и в самом деле выключит телефон. И у Сереги, и у Марины есть мобильники, захотят – сообщат о себе. Тут же вспомнила, что сама несколько раз набирала их номера, но ответ был один, что у Сереги, что у Марины: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Ответа только два: что-то случилось – или ребята просто не хотят, чтобы их кто-то доставал. Может быть, Марина наконец решилась ответить на неотвязное обожание парня? А почему бы и нет, Серега милейший человек, хоть и простой, как табуретка, но надежнейший, кому об этом знать лучше, чем Анне… – Алло? Она почти ожидала снова услышать тишину, однако в трубке зазвучал возбужденный женский голос: – Ой, куда это я попала? – А куда вы хотели попасть? – вежливо поинтересовалась Анна, почти радуясь, что звонок не скрывал никакой загадки или неприятной новости. – На юг, – бодро ответила женщина. Анна опешила и не нашла ничего лучшего, как ляпнуть: – Ну так вы ошиблись, это скорее север! Опять гудки. «К черту! – зло подумала Анна и потянулась к розетке. – К дьяволу, к лешему, к бесу! На юг! Ишь, веселая какая нашлась!» – Кто звонил? – послышался голос мужа, и Анна увидела, что он стоит на площадке второго этажа. – Да ну, какая-то идиотка развлекается, то трубку бросает, то сообщает, что она на юг хотела попасть. – На какой юг? – недоумевающе спросил Петр. – Вот этого она как раз не сказала. – Анна безуспешно пыталась дотянуться до розетки, но мешали книги и журналы, сложенные на столике в ненадежную стопку. Чуть шевельнешь, и все разлетятся по полу. Лучше их снять аккуратно, по одному. – Погоди, ты что, телефон хочешь выключить? – Петр сбежал по лестнице. – А если ребята позвонят? – Хотели – уже позвонили бы. Но ты на всякий случай включи свой сотовый. Надо думать, туда эта любительница юга не прозвонится. И тут телефон снова разразился трезвоном! – Погоди, я сам трубку возьму, – остановил Петр ее неудержимый порыв к розетке. – Успокойся. Алло? Здравствуйте, да, это я. Слушаю вас. Анна просто ушам не поверила. Значит, телефонная хулиганка угомонилась и звонит какой-то нормальный человек? А почему у Петра стал вдруг такой резкий голос? Говорит какие-то обязательные вещи, да-да, нет-нет, спасибо, что, где, а голос так и дрожит от напряжения. Лицо, правда, никаких эмоций не выражает, но это ничего не значит: Петр тщательно следит за своей мимикой, убежденный, что всякое мимическое движение только усугубляет его уродство. Не без того, конечно, но какое это имеет значение для любящей жены? Для любящей жены-то, может, и никакого… – Вы абсолютно уверены? Ошибки нет? И «Круизер» видели? Ну, понятно. А скажите, нет ли у вас… – Манихин покосился на жену, словно только сейчас сообразил, что она стоит здесь. Вроде бы заколебался, а потом махнул рукой: пусть-де слушает! – Нет ли у вас ключа? Ну да, ключа от квартиры? Вот оно что… Отлично. Да, вы правильно поняли. Сколько? Ну хорошо. Так, скажем, минут через сорок. Да, где в прошлый раз, около автостанции. Только я буду на другой машине, не на «Круизере», как вы понимаете. На темно-сером «Пежо». Хорошо, давайте через час. Всего доброго. Он нажал на сброс, задумчиво посмотрел на телефон и начал набирать какой-то номер, потом вдруг остановился, покачал головой и положил трубку. И двинулся наверх по лестнице, ничего не сказав Анне. Та несколько оторопела. Прошел, как мимо пустого места, ничего не сказал, ни словечка… – Это Марина? Серега? – Нет. – А кто? – Да так, одна особа. Я ее просил кое-что уточнить, вот она и выполнила просьбу. – Ты что, меня за дуру считаешь? – резко спросила Анна, и в голосе ее послышались ей самой незнакомые, истерические, даже стервозные нотки. – Ты же про наш «Круизер» говорил! Правильно? – Да, но это ничего не значит. – Как это – не значит?! – Анна с изумлением уставилась в сутулую спину мужа, поднявшегося уже на несколько ступенек. – Что-то случилось, я же вижу, что-то случилось! Марина и Серега… они в аварию попали? – Нет, они вполне живы и здоровы. И крепко спят, – проговорил Петр с такой ядовитой иронией, что у Анны на миг дар речи пропал. Она никогда в жизни не слышала у мужа такого голоса! – Погоди, погоди, Петр. – Она вскочила с кресла и побежала вслед за мужем. – Ради бога, что происходит?! Где они спят? Что эта за девушка, с которой ты говорил? Какой ключ тебе нужен? И куда ты собрался ехать?! Последний вопрос казался сущей чепухой. Чтобы Петр сам, без водителя, куда-то поехал… Мало того, что он безмерно стыдился показываться на люди, он еще и опасался, что прогрессирующая дрожь рук и гипотония замедлили его реакции, боялся попасть на дороге в трудную ситуацию. Но, судя по разговору, он уже выезжал из дому тайком от жены! «Где в прошлый раз, около автостанции…» Или в прошлый раз его возил Серега? Нет, она ничего не понимает. И уже не в первый раз, далеко не в первый его поступки ставят ее в тупик, разрывают сердце. И это ей надоело, надоело, надоело! – Я поеду с тобой. – Анна ринулась к дверям в сад. – Слышишь? Я поеду с тобой. Пошла открывать гараж. – Нет. Голос мужа прозвучал так, что Анне почудилось, ее окатило ледяной водой. – Почему? – Я сказал – нет. И тут она надломилась… Первый раз – за всю жизнь, полную скрытых сомнений и подозрений, которые гнала от себя, которые нипочем не хотела признавать, проклиная себя за них, считая недостойной той огромной любви, которую питала к мужу. Первый раз – за эти бесконечные месяцы его болезни, месяцы, исполненные сострадания, страдания и ужаса: а вдруг печать ляжет и на ее лицо? Первый раз… но и последний. – Или ты скажешь мне, что происходит, – сказала она спокойно, – или больше не увидишь меня никогда. Петр споткнулся, резко качнулся вперед, словно ему выстрелили в спину. Медленно повернулся: – Анюта… ты что говоришь? – А ты что? – выкрикнула она, прижав руки к груди и с ужасом чувствуя, как лопается, с треском лопается броня, которая сковывала ее все эти годы и, особенно, – последние месяцы. – А ты что делаешь? Думаешь, я ничего не вижу, не знаю и не понимаю? Я слышала ваш последний разговор с Меншиковым, когда тебе стало так плохо, – я знаю, ты теперь всех и каждого в нашем доме подозреваешь в предательстве, в измене, в том, что мы все вместе или каждый по отдельности продаем тебя Бушуеву! И разве только теперь? Ты ведь когда узнал о том докторе Андронникове, который на Дальнем Востоке живет, ты думаешь, я не понимаю, почему ты никого из нас не попросил к нему поехать? Ты боялся всех нас из-под надзора выпустить, из-под своего контроля! Именно поэтому обратился к Меншикову, да? А ты не подумал, что его появление вообще-то было неслучайным? Может быть, тебе только кажется, что он ненароком оказался в лесу в ту ночь, когда на тебя напали? А на самом деле он уже давно заодно с Бушуевым и подобрался к тебе так близко именно по его наводке? Почему ты не веришь нам, однако веришь этому подозрительному, скользкому человеку? Петр обернулся и пристально смотрел на нее исподлобья своими слишком светлыми для этой темно-бронзовой кожи глазами. – Теперь уже нет, – глухо сказал он. – Я верил ему только потому, что действительно видел в нем случайного человека. Он появился в моей жизни недавно, гораздо позже, чем я заболел. Именно поэтому я имел глупость думать, что он непричастен к случившемуся. – А теперь что изменилось? – Он с самого начала был в связке с Серегой. Каким-то образом им теперь удалось завлечь в заговор Марину. Но тут я еще мало что понимаю, может быть, ее присутствие там, дома у Меншикова, – просто случайность. – Какая чушь, – беспомощно пробормотала Анна. – Как можно подозревать Серегу? Ведь ты ему жизнь спас! – А как ты думаешь, почему я так ради него старался? – вприщур глянул Манихин. – То есть как это – почему? Я же помню, как он валялся там на дороге, как шептал едва слышно: «Я Серега Лукьянов… Лукьянов моя фамилия… Сергей Николаевич…» Какой он был беспо… И осеклась, перехватив мгновенную улыбку мужа. – Неужели только… из-за имени? – пробормотала она тихо, впервые дав волю догадке, которая грызла ее с того самого дня, когда в их доме появился Серега Лукьянов. – В первую очередь, – спокойно согласился Петр. – Ты же хорошо помнишь ту историю. Сколько крови нам Ванька Бушуев из-за покойного Николая попортил! Если бы ему так не хотелось меня в той крови измарать, у нас бы жизнь совсем по-другому сложилась, верно? – Может быть, – пробормотала Анна, слабо соображая, что говорит. – Значит, ты все это время думал, что Серега – сын… – А почему нет? По возрасту точно подходит. Я знаю, что Альбина Лукьянова была беременна третьим ребенком, но хотела от него избавиться. Потом, когда Николая убили, ей, конечно, не до абортов было, да и поговаривали, она решила дитя выносить и родить, вдруг-де мальчик будет, чтобы вылитый Коля… Мы из Заманихи вскоре уехали, не знали, как там у кого жизнь сложилась. Почему б нашему Сереге не оказаться тем же самым Лукьяновым? Ты же знаешь, Николай мне другом был, разве я отказал бы в помощи его сыну, если бы он пришел ко мне? Вот я и представил, что он как бы пришел за помощью… И я ему помогаю. – Ну, я не знаю, мне тоже иногда казалось, что это сын Николая, а иногда – что чужой парень, – призналась Анна. – Но он же руки твои целовал, он для тебя как пес был! Или ты думаешь, что Бушуев его нашел, рассказал, кто его отец, заморочил голову этой старой историей и заставил Сергея поверить в то, во что сам Ванька верил целую жизнь? И он начал тебе мстить… Но почему ты не выгнал его? Почему не обезопасил себя? – Ну, знаешь, как говорят на Востоке: тигр в пустыне менее опасен, чем змея в траве, – рассудительно ответил Петр. – Я подумал, пусть он лучше на глазах будет. И если честно, был убежден, что он не знает… не знает, кто мы такие, что мы были с Колей Лукьяновым знакомы и дружны. Ему просто некому было сказать об этом! – Ничего не понимаю, никакой логики не вижу. – Анна нервно сняла со спинки стула легкий полотняный пиджак, набросила на плечи, потом снова повесила на стул. – То ты говоришь, что Бушуев его подослал, то уверяешь, что Серега ничего не знал о его подозрениях… Или Бушуев уже потом, когда узнал, что Серега у тебя живет, вмешался? Нет, я все же отказываюсь понимать. Ты ведешь себя странно, странно, может, скажешь, что ты и меня считаешь сообщницей Бушуева? – Нет, даю слово, богом клянусь, что у меня и мысли такой нет. Манихин приблизился к жене и осторожно поцеловал ей руку. Но Анна припала к его плечу. Она редко плакала, она по жизни была сдержанная, иногда замкнутая, но не заплакать сейчас было просто невозможно. – Слава богу, слава богу! Если бы ты еще мне не верил, я бы… не знаю… я бы вообще… Но почему же тогда ты не попросил меня поехать на Дальний Восток? Может быть, сейчас этот Андронников уже был бы здесь, может, у нас появилась бы хоть какая-то надежда на твое выздоровление, мы бы что-то определенное знали! А впрочем, еще не поздно, я могу хоть завтра ехать… – Нет, – опуская голову, проговорил Манихин. – Нет, ты не поедешь. – Но почему, почему?! – Да неужели тебе не приходит в голову, что я не хочу тебя отпустить, потому что не могу? Не в силах даже на день с тобой расстаться, потому что боюсь потерять? – глухо, с трудом выговорил Манихин. – До смерти боюсь! Я понимаю, что обрек тебя на жизнь затворницы, я вижу, что измучил тебя… но после того, как ради тебя я натворил столько глупостей и бед, я просто не могу тебя лишиться! Ты – оправдание всего, всей моей жизни, всем моим поступкам, добрым, злым… Если ты уйдешь, мне только и останется, что вены вскрыть. Или опять в гараж, как в тот раз, когда Маринка меня оттуда вытащила. Я тогда жив остался – и ужаснулся, что обрек бы себя на разлуку с тобой. Я любил тебя всю жизнь – и век любить буду. Не покидай меня, не покидай… У Анны слезы так и хлынули из глаз. Припала к мужу, вцепилась в него, с восторгом ощущая, что вот – кончились все недомолвки и недоразумения, все страхи, разделяющие их, все сомнения ушли прочь, недоверию положен конец, они снова открыты друг для друга, как прежде… и хоть есть в ее жизни нечто, что она утаила бы даже от исповедника, лежа на смертном одре, и от Петра утаит, а все-таки высказанные им слова – оправдание всему, всему, она снова убедилась, что поступила тогда правильно, и, если бы время можно было повернуть вспять, она поступила бы точно так же! Ее любовь, ее безграничная любовь к мужу все превозмогла и все превозможет, только бы быть с ним рядом! – Никогда не покину, никогда, – глухо твердила она, уткнувшись в его плечо. – Даже не надейся! Ты ведь тоже не знаешь, что я ради тебя сделала. Так что мы квиты в этих безумствах, которые друг ради друга творили. Главное, что ты мне веришь, веришь, что я люблю тебя, что я тебя не предавала и к твоей болезни не причастна. – Верю, верю, – бормотал Манихин, прижимаясь щекой к ее гладко причесанной голове. – Верю теперь, верю! – Ты опять говоришь – теперь. Почему именно теперь? – Потому что ты… ты сегодня несколько раз упомянула Бушуева. Потому и верю. – Ничего не понимаю. – Анна не знала, плакать или смеяться над этим очевидным бредом. – Ничего! Ну хорошо, как угодно, не хочешь объяснять – не надо. Только скажи мне еще вот что. Этот доктор – он чем тебя пронял? Почему ты вдруг начал ему доверять – да так безоговорочно? – Ты не поймешь. – Муж прижал ее еще крепче, и по голосу Анна поняла, что он улыбается. – Ну вот не поймешь, и все. – А ты скажи. – Ну… мне был такой знак. Помнишь, когда он сюда ворвался как бешеный, Сереге даже пришлось его электрошокером вырубать, я потом напихал ему полные карманы денег. Помнишь? – Конечно. – Ну вот… Серега отвез его на берег озера и там свалил на травку, чтобы пришел в себя. А сам остался понаблюдать за ним – черт его знает, может, ему плохо станет, этому буйному парню? И я тоже смотрел – из окна кабинета. В бинокль смотрел… Он в себя пришел, но, видать, еще не очухался как надо, и начал знаешь что делать? Начал деньги из кармана вытаскивать и на берегу их раскладывать, как будто они промокли и их надо высушить. Меня как будто ударило. Я посмотрел на него и решил: вот этот человек мне и нужен. Но потом, когда он весть про Бушуева мне принес, и особенно сегодня… Что, Анюта? Она пошатнулась. Ноги вдруг онемели, она перестала их чувствовать. Наверное, если бы муж не держал так крепко, упала бы. Сроду не теряла сознание, а сейчас вдруг поняла, как это бывает. Голова становится пустая, и внутри тоже пусто, словно бы душа твоя от тебя уже отлетела, и все немеет, от кончиков пальцев до самого сердца. Холодно так, губы похолодели и еле-еле слушаются… – Так значит, это ты… – Что? – Петр отстранился, заглядывая ей в лицо, нахмурился, пытаясь понять, что она говорит. – Громче, я ничего не слышу! – О господи, Петя… Значит, это ты убил Колю Лукьянова?! Он вздрогнул так, что оба, и он сам, и Анна, которую он крепко обнимал, покачнулись и потеряли равновесие. Теперь уже не он удерживал Анну, а она его. Держала что было сил, сжимала в объятиях, не давая вырваться, – и твердила, твердила: – Ты ограбил кассу… ты взял деньги… и на песке в той заводи их сушил ты! И гнался за мной по реке тоже ты.
Дата добавления: 2015-05-06; Просмотров: 315; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |