Северная граница Южной Короны. Город спал, но не спал никто из Отряда

Декабря 1484, Нимфея

Город спал, но не спал никто из Отряда…

Немо вернулся домой. Отчий дом был пуст. Ни Гефеста, ни Малаха не было. Видно старый знахарь сегодня "насильно приютил" кузнеца, чтобы обговорить: что делать дальше?! Немо невольно поймал себя на мысли, что так и не знает, где живет его Учитель. За долгих восемь лет, северянин так ни разу и не попал в дом Малаха, и даже не знал – хотя б примерно – где находиться обитель старого знахаря. Но это сейчас не сильно волновало Немо, волновало другое – умереть в бою за правое дело – честь для любого, уважающего себя воина, но жить все же хочется!

Умирать Немо не собирался. Значит, надо найти способ выжить, после первоочередной мести – мести за Анадель. В руках северянина вновь лежала деревянная коробка, которая хранит прах возлюбленной, Немо не оставлял "страшный трофей" ни на миг. Мысли в голове северянина вертелись непобедимым вихрем, смешивались между собой, создавали такие комбинации, что ужаснулся бы любой, даже самый смелый и искусный мыслитель.

Немо вертел мысли не в силах остановить поток своих размышлений. Вставали образы отца и матери, Анадель, за них надо мстить! Но в тоже время вставали образы снежных гор, – обитель варваров – все прибывающие и прибывающие войска Врага, которого надо истребить одним точным ударом в самое сердце – главу варваров, их Вождя! Но ведь Немо даже не знал, как выглядит тот самый Вождь. Как узнать его среди всех неисчислимых ратей варваров? Как лишить жизни того, чье лицо тебе не знакомо? "Нет, прочь эти мысли!" – отмахнулся рукой Немо, – "Решил убивать – убивай!".

Мысли не переставали тревожить бессильный разум, переплетались в рамках сознания такими витиеватыми линиями, что становилось даже не по себе.

Решить предстоит многое: как добраться незамеченными? Как найти Вождя? Как его убить? Да еще и свою жизнь при этом не потерять! Сложно! Но нет ничего невозможного! – как учил Немо Малах.

"Дойти до Цели не беда, беда – найти Его, – как Немо условно стал именовать варварского Вождя – среди всех этих военных ратей! Как отличить Его от всех остальных?! Без «языка» не справиться! Но ни один варвар так просто не сдаст своего Вождя. Надо быть хитрее, умнее врага! Надо почувствовать его изнутри, самому стать на миг им, чтобы суметь найти Цель, – тоже одно из придуманных Немо имен Вождя, – и убить ее! Надо приготовить свой лук, он мне понадобиться, как никогда раньше!

Дойти‑то мы дойдем, убить убьем, – да поможет нам Суммариму! – но как назад‑то добираться станем? – спросил сам себя Немо. – А что, если двинуться дальше на север? Вглубь варварских владений? Такого Враг не сможет и ожидать. Погоня будет долгой, изнурительной, не хватит никакой провизии, но по другому не спастись! Выйдем в Андарион, в степи и луга, там нас преследователи не догонят! Только вот лошадей жаль не будет, все равно их придется оставить, в Келебреттских Горах – ни одно животное не выживет, да и толку тащить через Скалы лошадей, там они так и так не пройдут… Нет в Андарионе не скрыться, пешими не скрыться, хоть у варваров и нет нормальных лошадей, – только те маленькие и низкорослые – все равно пеших они догонят и прикончат нас в поле. Разве что нас будут ждать свои люди с лошадьми и провизией в Андарионе? Нет, на такое наместник не пойдет. Кто знает, где мы выберемся из Келебреттских Гор? А ставить на всем их протяжении небольшие отряды, так никаких войск не хватит! Найти прикрытие у северян! – решил Немо. – Как я сразу не догадался?! Я ведь их кровей, они дадут приют!

Что же я думаю, натравить варваров еще и на Северян?! Нет, никогда! Соплеменники дадут мне приют, а взамен получать Врага себе на плечи?! Нет, нет и еще раз нет!

Что же делать? Умирать ради Идеи? Что‑то не сильно хочется, но я уже решил. Назад пути нет! Сам заварил кашу, теперь сам и расхлебывай!

Жаль только за родителей отомстить не получится! А я же пообещал, поклялся, а теперь не выполню клятву? На все воля Судьбы! Воля Суммариму и его слуг! Но свое слово я не нарушу, я отомщу за смерти всем убийцам, которые посмели убить столь дорогое мне! Смерть – за смерть, кровь – за кровь! Никаких исключений!

Смерть убийцам…"

Мысли северянина свернулись кольцом, словно змея, кусающая себя за хвост. Начинаешь думать об одном и невольно приходит другое, думаешь, как бы сделать одно, и невольно получается, что не сделаешь другое, а потом третье, четвертое…

Как все нелепо получилось – месть затмевает разум, хочется не дать остаться обидчику безнаказанным, но… Но хотя б один из них, да выйдет сухим из воды! Отомстишь за Анадель – смерть родителей останется неотомщенной, а, наоборот, уже не получиться, слово на Городском Совете сковывает Немо, не дает изменить решение. А он еще и в лидеры в отряде как‑то само по себе выбился. Теперь и в этом еще надо чувствовать свою ответственность. Командиром быть не просто, но все как‑то без слов стали считать, что "лидером отряда" будет Немо.

А северянин сидел, обхватив голову руками, все думал и думал. Как же отомстить? Убить Врага? И при этом выжить самому? Как, как… КАК? Отомстить, убить, выжить… выжить и отомстить…

Сознание слабло, темнело, затуманивалось пеленой мрака. Проснулась непонятная усталость. Руки ослабли, невольно голова скатилась с обхвативших ее рук и опустилась на стол. Немо уснул, провалился в глубокий, без всяческих картин и видений, сон…

Проснулся Немо, когда на дворе светало, раздался громогласный голос первого петуха, северянин никак не мог понять, что делают в городе петухи? А понимать‑то и нечего, совсем недалеко, в нескольких домах от гефестова, стоял небольшой домик, в котором жил старый мужичок, что разводил эту птицу. Но, нелюбопытному на такие дела, Немо не хотелось даже в детские годы спрашивать об этих петухах, а теперь стало волновать кое‑что другое – Поход.

Немо быстро начеркал пару строк, на чистом бледно‑желтом клочке бумаги – немногочисленные требования к наместнику, для осуществления Цели.

Немо встал из‑за стола, в котором провел эту ночь, и вышел во двор. Гефест все еще не вернулся, не было видно и Малаха, а северянин, не долго думая, быстрым шагом направился к цитадели наместника, где была назначена встреча отряда добровольцев, для окончательного согласования действий и передачи просительных списков от Отряда Фарнлесу.

Когда Немо пришел к цитадели, все уже стояли в полном сборе, ждали только северянина. На лицах Норгима и Арнела угадывалась бессонная ночь, проведенная в мысленных поисках для развязания поставленной Цели. Глаза воинов глубоко впали, на лицах появились, скрытые доселе, морщины. Донельзя бодро выглядел Гвилдор, казалось, что он собрался с друзьями на пикник, а не на Войну. Торговец проспал всю ночь без задних ног, не мучая себя тягостными размышлениями, он не воин, пусть решают за него!

Наместник выглядел усталым, но, как и Немо, он все же потратил несколько часов на сон, хоть и не за столом, как северянин, а в теплой и мягкой постели своей обители. Фарнлес уже держал в руках три свитка, теперь к ним добавился тот, который утром – на скорую руку – начеркал Немо.

Наместник бережно развернул свитки, тонкие пальцы жадно впились в первый "просительно‑требовательный" лист, быстро забегали по строчкам маленькие зрачки впалых глаз. Фарнлес читал с подобающим наместнику спокойствием, ни единый мышц на его лице не шелохнулся, глаза не выдали ни единого опрометчиво брошенного взгляда, казалось, он читает сводку о поступлении налогов. За первый листом последовал второй, третий, пришло время последнего – листа Немо, только теперь наместник позволил себе сдавленную, похожую больше на болезненную гримасу, улыбку. И было от чего заулыбаться! Немо долгим текстом, с подобающим для подобных прошений пышностью и ____________________помпезностью изложения, указал только один пункт о том, что ему «необходимо» получить от наместника для удачного Похода – "…провизии на долгих шесть недель", прямым текстом.

Когда чтение было окончено, и взгляд наместника оторвался от листов бумаги, только теперь Фарнлес позволили себе уже искреннюю улыбку. Лишняя маскировка простых человеческих эмоций перед теми, кто "идет на смерть", просто не нужна. Даже наоборот, надо всячески поддержать решивших пожертвовать себя на благо Высшей Цели! Хотя нет, Высшая Цель слишком уж красочно для диверсии, но Цель лучше всего подходит под определения предстоящего Отряду. Цель, которая избавит каждого из них тягостных цепей жажды мести. Цель, которая должна успокоить потревоженную совесть.

Но ее еще предстояло выполнить, выполнить нужным образом!

– Ничего сверхъестественного! – как‑то громогласно и приглушено, грустно и весело заговорил наместник, – Все ваши требования будут выполнены еще до обеда… – недолгая пауза в исполнении Фарнлеса, чтобы дать время для мысли, и последующий вопрос – Когда будете выступать?

Наместник знал: никто не запросит горы золота, как вознаграждение за предстоящую, пока еще не проделанную работу. Даже Гвилдор, – торговец – который тянулся за богатством всем своим купеческим нутром, не стал сильно много требовать от наместника: поблажки с уплатой налогов и обязательство неприкосновенности имущества во время отсутствия. Остальные же просили действительно только «необходимое»: лошадей и провизию, выплату семье в случае своей смерти и тому подобное.

– Мы выступим сегодня же! – ответствовал один за всех Немо, – Если не будет никаких возражений!

Возражений не последовало, только тишина. Если гудевший со всех сторон пробудившийся город, можно считать тихим. Нимфея уже успела застояться после Болезни, и это городу, словно живому существу, уже надоело. О Лихорадке пытались скорее забыть, надо возвращать Нимфею к жизни – это главное – не прошлое, а будущее!

– Где и когда соберемся? – тихо и мирно спросил Гвилдор, без капельки присущей ему экспрессивности.

– У западных ворот на закате, – снова ответил один за всех Немо, – Все согласны? – после короткой паузы добавил он. В ответ тишина. Оно и разумно, какой дурак пойдет на запад через, скажем, восточные ворота? А время сборов, да какая разница? Это роли не играет!

– Значит, договорились! – резюмировал наместник.

Без споров и лишни слов все развернулись и пошли по домам, словно тени, вмиг рассеиваясь каждый в разные стороны.

Люди шли, чтобы начистить сталь доспехов и мечей, с ними предстоит идти в лагерь Врагов, который, словно рой пчел, "сидит тихо – пока нет лиха", но стоит только прикоснуться к чувствительному улью и все без остатка его защитники ринуться колоть своими острыми жалами "посмевших потревожить" их. Не хватало еще, чтобы в такой момент подкачала сталь меча или доспех!

…Немо подходил к дому, с надеждой, что его, «загулявший» где‑то вчера вечером, отец уже вернулся. Так и было. Гефест уже ждал возвращения сына, но еще больше ждал северянина Малах.

Старый знахарь, словно столетний филин, нахохлившись, застыл на пороге. Немо был удивлен, в свете последний событий не сказать, что приятно. Северянина уже ничего не радовало, лишь легкая оттепель в заледеневшем сердце наметилась с походом, который принесет исполнение мести.

– Добрый день Глава Отряда, – как‑то едко, даже с некоторой ухмылкой в голосе, поздоровался Малах, как только Немо подошел достаточно близко к порогу.

– И тебе день добрый, Великий Знахарь! – ответил Немо той же монетой.

– Я пришел не язвить! – грубо рыкнул Малах. Интересно, что заставило его быть грубым? Всегда спокойного, как скала.

– А я уж подумал именно для этого! – отпарировал северянин.

– У меня к тебе серьезный разговор, Немо, – успокаиваясь сказал Малах.

– Весь во внимании, – и не думая изменять тон беседы провозгласил северянин.

– Ваш Поход – это глупость, – немедленно ответил Малах.

– В чем мне интересно знать? – ехидно протянул Немо.

– Ваш Поход бессмыслица, глупость! – повторил Малах, – Убив Вождя варваров, вы ничего не добьетесь, только своей гибели.

– Мы остановим Войну! – идеалистически прикрикнул Немо.

– А может наоборот, приблизите? – так и не сходя с крыльца, продолжал разговор Малах.

– Не может! Когда умирает сердце, тело тоже погибает. Так и здесь. Убив Вождя, мы в самом зародыше убьем и Его Войну.

– С чего ты вообще взял, что варвары собрались с вами воевать? Передвижения отрядов? Чушь! Это могут быть простые учения, или же у варваров появился какой‑то неведомый вам враг! – задыхаясь от собственных слов, чеканил Малах.

– Какие «учения» в преддверьях зимы? Малах, ты сам прекрасно знаешь, какие в Келебреттских Горах зимы, можно запросто угробить все войско! – лихорадочно зазвучал голос Немо, словно исполинский барабан, стучит о небосвод, – А новый, неведомый нам враг, о чем ты вообще? Какие у варваров могут быть "новые враги"? Это еще большая чушь, чем та, которую мы можем совершить!

– Красивые слова, но только из‑за твоего незнания. Я не ошибаясь в советах, так последуй же моему совету, оставь эти глупые попытки пустой мести, по крайней мере варвары здесь не при чем!

– Ты не ошибаешься в советах, я – в решениях. О какой мести ты говоришь? Мы спасаем Нимфею от кровавой войны, и делаем это не в корыстынх личных целях! – на всю уверовав в свою правоту говорил Немо.

– Месть. Она затмевает твой разум, губит тебя изнутри. Квал‑Торог не станет нападать на Нимфею! Это абсурд! Войны и быть не может!

– Квал‑Торог? Отлично, теперь я узнаю, что мой Учитель еще и водиться с теми, кто обрек наш город на Болезнь! – разъяряясь, как бык на красное, прорычал Немо.

– Квал‑Торог – Вождь Племени. Или ты забыл язык, которому я тебя учил? Ваши догадки на счет варваров не подкреплены фактами! У горцев просто‑напросто нет Силы, чтобы сотворить такую Болезнь. Тем более они – воины, не палачи! Если бы варвары хотели начать войну, они уже дважды сравняли Нимфею с землей, без помощи каких‑либо уловок, как эта Болезнь! – напрягся всеми мышцами Малах, в тщетных попытках объяснить туголобому Немо глупость, которую они могут совершить. – Или вы хотите сами начать войну? Ударить первыми, тем самым спровоцировав ответный удар? Не этого ли хотел зачинщик Болезни? Мне кажется именно этого, а вы пляшите под его дудку, как деревенская ребятня! – фальшиво попытался пошутить Малах.

– Я не хочу с тобой спорить, – неожиданно спокойно ответил Немо. – Все уже решено, и никто не отступит от своего решения.

– Глупцы! Вы наломаете таких дров, что никто уже не сможет ничего изменить! Твоя совесть не найдет оправданий. Ты своими руками поставишь крест на Нимфее! – не оставлял попыток разубедить своего собеседника Малах. Как все же уперт этот Немо! Говоришь, говоришь ему, а он ни сном ни духом!

– Нет! Мы спасем, не уничтожим. Если надо – погибнем сами, но Нимфея останется стоять на месте! Нетронута! – закончил Немо, пытаясь обойти Малах и зайти в дом.

Малах не пустил, преградил путь, положив свою руку на грудь северянина. Какая может быть сила у старика Малаха? Как он собирается сдержать человека, который стал Чемпионом Восточного Турнира? Во всем Айзолине такого не нашлось, а теперь старец хочет помериться с ним, Чемпионом, силой? Да Немо вмиг сотрет надоедливого Малаха с лица земли! Стоит только захотеть!

Но не тут‑то было. Сила у дряхлого старца имелась, да еще какая! Как только Немо сделал рывок, чтобы сшибить нетрудный барьер малаховой руки, его тут же откинуло назад, словно в грудь ударил исполинский таран. Немо отлетел на несколько шагов от входа в дом и, как трухлявое дерево, рухнул в дворовую пыль.

– Я не собираюсь мериться с тобой силой! – гордо сказал Малах.

Но Немо этих слов уже не услышал, он скачком встал на ноги и уже бежал, чтобы преподать урок наглому старикашке. Но снова та же картина, Немо не успел приблизиться и на шаг, как снова был отброшен невидимой силой.

И этот удар не возымел на Немо должного. Северянин вскочил на ноги снова, но ринуться в атаку не смог. Немо чувствовал, как по его жилам начинает течь не алая кровь, а какая‑то золотисто‑серебряная жидкость. Чувствовал, как кровь из жидкой превращается в твердую. Чувствовал, что не может пошевелиться, но твердо знал: "Стоят нельзя!". Немо сделал самоотверженный шаг вперед, это сопроводилось удушающей болью, все тело северянина поддалось звериной пытке, руки и ноги задергались, словно под силой карлика‑шута, который дергает ниточки, управляя деревянной куклой на помосте небольшого уличного театра. Этой куклой был сам Немо, а карликом‑шутом – Малах. Северянин удивился сам себе, как он смог под силой такой боли устоять на ногах?! Немо попытался сделать рывок, чтобы выбраться из пленительных оков. Но державший северянина кукловод был сильнее. Немо в судорогах повалился наземь, тело задребезжало, словно какой‑то эпилепсик получает дозу своей болезни.

"Что это? Магия?" – болезненно подумал Немо, болезненно оттого, что даже думать в этот момент было невозможно, после каждой мысли тело ломило, рвало на части, сжимало и жгло, словно исполинский кнут действует в то время как мощнейшие тиски сжимают попавшую в них наживу. "Но откуда магия? Неужели Малах обладает такой силой?" – твердил вопросы Немо, но ответов не было, только режущая и жгучая боль в отместку за крамольные мысли.

Немо поднял взгляд и опустил его на своего Учителя. Глаза знахаря были наполнены тоской, не злобой, не ненавистью, как бывает во время схватки, а именно тоской. Но смотреть довелось не долго, силуэт Малаха стал быстро таять, как снег на солнце, только с точностью да наоборот. Глаза заволакивал темный непроглядный мир тени, тьма заползала в светлый мир, со всех сторон норовя окутать знахаря, поглотить его последний силуэт в темной и мрачной дымке.

Глаза Немо вмиг обдало жаром, казалось, вот‑вот и они станут пищей для невидимого огня. Мир гаснул во тьме, а глаза пылали ярким пламенем. Парадокс! Но для Немо он стал явью. Последняя связь с истинным миром погасла.

Немо чувствовал, что стоит молодым и девственным деревом, которое раскинуло свои корни на каменной глыбе, высасывая последние соки из матери‑земли; чувствовал, что где‑то впереди завис в своем вечном спокойствии Малах, но глаза уже не могли увидеть старого знахаря; чувствовал, что грань между реальностью и мороком гаснет, но гаснет не так, что ты проваливаешься в темноту видений, – сознание Немо и не собиралось мутнеть. Немо был уже на полпути к бездонному провалу в Ничто. Северянин летел вниз, словно по мрачному туннелю, который ведет в никуда. У Немо не было силы, чтобы противостоять падению, да и кто знает, как это можно сделать? Казалось еще мгновение и Немо провалиться в темную Пустошь, как из глубины бездны вышел знакомый светло‑голубой светоч. Слава Ондала щедро одарила темноту своим первозданным светом. Бездна таяла, она не в силах была противостоять великой мощи Шлема Духа. Немо потянуло наверх, где его ждал реальный мир, потянуло, словно маленькую песчинку уносит с морского берега штормовой ветер. Северянина прямо‑таки вышвырнуло в светлый мир. Он снова был во дворе отчего дома.

Та липкая и противная золотисто‑серебряная жижа, которая некогда влилась в жили Немо, стала распадаться, таять, освобождая кровь от своих тягостных замкОв. Шлем Ондала щедро одаривал Немо своей силой, разбивая мрак перед его глазами, освобождая тело от оков. Как‑то сразу сознание прояснилось, исчезла темнота, которая застилала глаза, тело уже полностью стало повиноваться Немо.

Северянин вернулся в реальность. Он встал, под ногами несколько секунд светились мириады золотисто‑серебряных осколков, после чего они потеряли свой цвет и слились с серым камнем порога. А на пороге стоял, скрестив на груди руки, Малах.

Немо не мог понять, что с ним произошло, что все это значило, вся это тьма, Пустошь, золотистая масса, которая обволакивала тело. Но он помнил о недавней схватке с Малахом, помнил тот неведомый барьер, который окутал тогда знахаря и не давал пробиться к нему, отталкивая Немо вновь и вновь, когда он пытался пробиться в своих атаках к Малаху; Немо помнил ту страшную ярость, с которой он атаковал Малаха, но теперь она исчезла без следа. Все это он помнил. Как сейчас помнил тот спазм, который появлялся при каждом движении, но отчетливее всего Немо помнил Бездну, Пустошь, которая звала его и не хотела отпускать, если б не Шлем, северянин и остался бы там.

– Что все это значило?! ‑ не выдержал Немо.

– Тьма мой мальчик, Тьма, – по‑учительски, словно ученику‑недоучке, ответил Малах.

– Тьма? – взъерепенился Немо.

– Да, это была проверка, – спокойно ответил Малах.

– Какая еще проверка? – недоумевающе провопил Немо, – Проверка Тьмой? Да кто ты вообще такой? – выходя из себя закончил северянин.

– Успокойся, или ты хочешь повторить схватку? Или точнее будет сказать: продолжить ее? – не изменяя своему спокойствию, отпарировал Малах.

– Нет, – глухо ответил Немо, впечатлений хватило после первой попытки. Северянин даже не дотянулся до своего противника, а вот тот разил на повал, но не мечом или секирой, а чем‑то более действенным. Чем – неизвестно.

– Тогда послушай меня, я не стану тебе говорить куда идти, а куда нет, твой выбор – это твой выбор, – снова объяснял, как учитель ученику, Малах, – Хочешь идти на Запад, пожалуйста. Это твой путь, только не делай так, чтобы тобой руководствовалась сплошная жажда мести и ненависть. Потому что эти чувства ведут к Тьме. Ты ее видел, она видела тебя. Вы запомнили друг друга. И теперь тебе надо решить: хочешь ли ты попасть туда снова и навеки? Решай сам! – возвысил голос Малах, а это могло значить только то, что старый знахарь не на шутку взволнован, хоть и умело скрывает это, за своим спокойствием.

– Я понял тебя. Ты не хочешь, чтобы я стал служителем тьмы, хочешь уберечь от себя самого, но я никогда и не думал становиться на темную сторону! – резко ответил Немо, потирая руки, но не для атаки, а для чистой воды проверки: работают ли они?

Он понимал, что с ним твориться что‑то неладное, что он разучился контролировать свою злобу, свою ярость. Он чувствовал в душе лишь ненависть и пустоту, они пожирали все доброе, что некогда было. Все хорошее умерло в Немо вместе с Анадель. И не было ни сил, ни желания бороться с внутренней дисгармонией, которая нарастала с каждым днем все больше. Он уже опустил руки, и вновь его жизнь сводилась к мести. Так было, когда он прибыл в Нимфею впервые, теперь история повторялась.

Наполниться ли душевная пустота после гибели варварского Вождя? Хватит ли одной смерти за жизнь Анадель? Или он будет мстить до тех пор, пока не останется ни единого варвара на земле? Или пока его жизнь не закончится? Или стоит послушать совета возлюбленной и не губить свою жизнь? Жить дальше?

Пустота души не знала ответы на эти вопросы, а отчаявшийся разум не хотел их искать. Теперь Немо марионетка в руках своих собственных слабостей.

Из тягостных раздумий вырвал голос знахаря:

– Не каждый темный воин хотел стать тем, кем он стал. Часто их вела добрая цель, уберечь: от войны свой народ, отомстить за невинных. Но везде, где есть ненависть, есть и тьма. Она неуклонно движется за своей младшей сестрой – ненавистью. Отдашь себя ненависти – отдашь и тьме. Не делай этого, не повторяй горький путь многих.

– Но с чего ты взял, что мной движет ненависть? – без воли разума вспылил Немо.

– Ты и сам знаешь, что я прав, – не удостоил глубокими объяснениями Малах.

– Хорошо, закроем на этом тему, – дружелюбно провозгласил Немо. – Я все равно пойду в Келебреттские Горы. Я дал слово и выполню свой Долг. По крайней мере, приложу к этому максимум усилий.

– Другого я и не ожидал, – отпарировал Малах и уже собрался уходить, но Немо задержал его за руку.

– Все же Малах, я не раз задавал тебе этот вопрос, но все же: кто ты? – слабо и безвольно спросил Немо.

– Всему свое время. Я не раз тебе также отвечал на это вопрос.

Необычный знахарь ушел. Все же что за странный человек этот Малах!

Немо недолго провожал взглядом старого знахаря, но очень долго думал над его словами, и еще дольше думы будут возвращаться к словам учителя. Еще не раз ученик вспомнит их, обдумает. Но не сейчас. Сейчас надо собираться и в путь! Как велит любимое выражение старины Гефеста. Кстати, где он? Только теперь вспомнилось Немо.

Северянин нашел своего отца за обыденным делом любой домохозяйки – готовка пищи. Кузнец, несмотря на свой и рост, и ширину плеч, ловко орудовал в тесной кухонной комнатке с ложками‑поварешками. Из кухни веяло вкусным пряным ароматом искусно приготовленной еды. Он едва заметной парующей дымкой развеивался по всем комнатам. От аппетитного запаха у Немо забурлило в животе. При одной только мысли, что он скоро отведает лакомство, которое выйдет из талантливых поварских рук Гефеста, голод стремительно нарастал.

Вмиг отсеялись все тревоги. Даже странные мысли о всяких там Проверках Тьмой, все это ушло без следа, когда Немо увидел, как его жизнерадостный отец весело напевает старую, придуманную им же самим песенку "Удача никогда не проходит мимо нас!". Исчез тот странный камень, который лег ему на сердце, после разговора с Малахом и все той же трижды проклятой Проверки! Все старые чувства сменились другими: радость, навеянная весельем отца, и тоска из‑за скорого отъезда. Немо только сейчас поймал себя на мысли о том, что Гефест до сих пор не знает, когда расстанется с сыном. Отец не знает о плане, разработанном в Тайной комнате, не знает, какую смертельную тактику выбрала группа диверсантов, не догадывается о том, что скорее всего в последний раз видит своего воспитанника.

– Подожди в столовой! – заканчивая свое радостное пение, весело и бодро вскрикнул Гефест, как только увидел, стоящего в дверном проеме, Немо, – Подожди минутку и все будет готово! Сегодня редкое блюдо.

– Какое? – попытался натянуть улыбку и как можно заинтересованнее спросил Немо.

– Увидишь! – сказал кузнец, прикрывая своим могучим телом сделанное им яство, – Говорю же: минутку подожди.

Ждать пришлось не долго. Не минутку, конечно, но это ожидание далось для Немо с большЕй легкостью, чем многие из пережитых ранее. Довольно скоро довольный Гефест вышел из кухни. На подносе что‑то невидимое источало восхитительный запах. Что именно Немо сразу и не определил, но по аромату можно было сказать, что кушанье ждет весьма аппетитное.

Вскоре поднос уже стоял на столе. Как‑то сами по себе успели появиться тарелки и ложки. И теперь Немо понял, увидел своими глазами, что именно приготовил его веселый отец.

– Цыпленок с грибами в томате! – торжественно провозгласил Гефест, и откуда ему только удалось зимой раздобыть томаты и грибы, где он достал цыпленка после эпидемии, повалившей почти всю домашнюю птицу?

– Впечатляет! – довольно протянул Немо, уже отрезая и накладывая себе немалый кусок. – Приятно посидеть дома, за вкусным обедом, рядом со своим отцом, особенно перед долгой дорогой и разлукой! – как можно доброжелательнее сказал северянин

Немо не смог бы сказать все напрямик, поэтому выбрал небольшую уловку, чтобы, хотя б чуть‑чуть, изменить негативную реакцию Гефеста. Но едва ли это удалось, кузнец сразу, – как только до его слуха донеслись слова о долгой дороге и разлуке – поменялся в лице, исчезла веселая улыбка, Гефест помрачнел на глазах, но потом переборол себя, и снова улыбнулся.

– Ты не сердишься? – как провинившийся маленький сын у своего строгого отца, спросил Немо.

– А что толку, сердиться? – развел руками Гефест. – От этого ты не останешься. Если тебя и Малах не переубедил, то вряд ли я смогу это сделать! Ты еще упертей, чем я будешь. А раз дал слово, так держи, никто за язык не тянул. Хоть я и не одобряю твоей «поездки», но сделано не изменишь, сказанного не воротишь! – уже совсем весело и бодро, как в начале разговора, закончил Гефест.

– Ты прав, отец, – опустил голову Немо, теперь и впрямь он стал не рад своему быстрому решению идти в диверсанты, но назад пути нет.

– Ты ешь давай! – дернул сына за нос Гефест. – Остывает. Я что ж зря готовил, сына потешить?! Давай, давай, такой еды до возвращения нигде не сыщешь. Придется привыкнуть к дорожным лепешкам и солонине. А пока уплетай, да так, чтоб за ушами свистело!

– Отец здесь такое дело… – сквозь битком набитый рот цедил слова Немо, – Ну, в общем… Малах тут… ну, и я… – не мог подобрать слов Немо, да и пища во рту мешает, и "как вообще сказать Гефесту, что вдруг на меня тут нашло ни с того ни с сего и я с кулаками на знахаря полез? А он мне "Проверку Тьмой" устроил".

– Да пережуй ты! Сказать всегда успеешь! – подшутил над сыном Гефест.

– Отец, мы здесь с Малахом повздорили… – начал было Немо, но его оборвал кузнец.

– Ты поешь, объяснишь все потом, – откидывая иронию и улыбки, серьезно сказал Гефест.

– А ты чего не ешь? – вставил в небольшую паузу северянин.

– Аппетита что‑то нет. Да ты не переживай, поесть я всегда успею! – отмахнулся Гефест, он уже начал погружаться в мир мыслей, похоже, кузнец понял, в чем дело.

Трапеза Немо продлилась недолго, предвкушение серьезного и не сильно доброго разговора заставили северянина глотать цыплячье мясо, почти не пережевывая, словно голодный утенок, он проглатывал кусок за куском, так и не насладившись вкусным обедом. Думать о наслаждении, даже от еды, Немо просто не мог.

– Отец… – попытался что‑то сказать Гефесту Немо, когда его рот полностью освободился от мягкого мыса цыпленка и на тарелке уже не осталось и маленького кусочка вкусного (наверное) обеда, но осекся, натолкнувшись на суровый взгляд отца.

– Ты кинулся на Малаха и получил странного вида отпор, я угадал? – не предвкушающим ничего хорошо голосом проницательно спросил Гефест.

– Да. Но не совсем. Это. Проверка Тьмой, – ответил северянин, понимая, что отец знает о случившемся, и все это входило в план, которые два добрых друга строили накануне.

– Этого я и боялся, но все обошлось ведь так? Ты прошел Проверку? – взволновано сказал Гефест.

– Не знаю. Я вообще не знаю, что здесь происходит! – наигранно хотел показать возмущение Немо, чтоб хоть как‑то перекрыть нависшее беспокойство.

– Ладно, забудем об этом. Надо решать проблемы по мере их поступления, – философски протянул Гефест.

– Отец, есть еще кое‑что, – еле шевеля губами, сказал Немо.

– Что еще? – недовольно буркнул Гефест. Сюрпризы сына ему уже стали надоедать.

– Я уезжаю сегодня, – ответил северянин.

– Да это я как‑то и сам знал… – осекся кузнец, – Раз сказал сегодня, что уезжать должен, значит сегодня и отправишься, – после короткой паузы добавил Гефест.

– Знал и хорошо. Я выезжаю на закате, – пытаясь сделать голос стальным, сказал Немо.

– Не нравиться мне твой отъезд. Ой, как не нравится! – отчеканил кузнец, – Не приведет это все к добру. Попомнишь мои слова: не приведет!

– Ладно, сделанного не изменишь, сказанного не воротишь! – повторил недавние слова своего отца Немо.

Северянин встал из‑за стола и ушел в свою комнату, делать последние дела перед отъездом. Вся эта суета, перед дорогой невольно напомнила Немо тот день, когда он уезжал на Турнир, как он последний раз простился с Анадель, проводил ее на Центральную площадь, где с ней и расстался. Этот день Немо помнил, будто все это было вчера, помнил тоскливые глаза Анадель, может, она знала, что больше не увидит своего возлюбленного? Может, поэтому отказалась ехать с ним на Восток? Она ведь все‑таки гадалка, а хоть маленькую толику, но они могут угадать в том, что еще не случилось, но может случиться. Почему же Анадель приняла все так, как есть? Не попыталась изменить Судьбу? Эти вопросы Немо повторял себе неоднократно, но никогда не находил ответа, да и кто мог их дать? А если уже не вернуть погибшую Анадель, то единственное, что остается для Немо – это отомстить за ее смерть, именно это он и собирается сделать в скором времени, отомстить!

После обеденного разговора Немо больше не заводил бесед со своим отцом. Северянин полностью отдался своим мыслям и приготовлениям к дальней дороге, из которой мог и не вернуться.

Немо не стал долго прощаться с отцом. Ни тот, ни другой не любили телячьих нежностей и всегда прощались быстро, чтобы не заставлять свою душу терзать мысли и тело.

Немо без слов оседлал своего скакуна. Немо взял с собой самые непробиваемые, какие только могут быть доспехи, двойного слоя; нашел три самых лучших меча, один полуторный меч висел за спиной, один на поясе, последний приторочен к седлу с правого бока от коня. Грудь Немо перечеркнули две немалые завязки с метательными ножами, за спиной, рядом с полуторным мечом, был привязан лук, почти что в пол роста самого северянина, рядом с луком два колчана битком набитые стрелами. На голове зиял голубоватым светом Шлем Духа, Немо даже забрало опустил, будто уже готовился к встрече с Врагом, а не только выезжал из города.

Трое его спутников и наместник с ближайшей охраной уже ждали Немо у Западных Ворот, вновь все ждали одного северянина. Арнел и Норгим тоже погрязли в амуниции, мечи, метательные ножи, небольшие клинки на тонких металлических ниточках висели на шеях каждого, правда, луков с собой они не взяли, отдавая предпочтение ручным арбалетам.

Даже Гвилдор был облачен в доспехи, хотя по качеству они заметно отставали от норгимовских или скажем, доспехов Арнела. Но даже это было больше, чем мог ожидать Немо от простого торговца. И кто вообще его в Отряд впихнул, этого Гвилдора? От него только проблемы и ссоры, только беды, никакой помощи.

Гвилдор тоже позаботился о мечах, взял собой даже не один, а два: кривой ятаган, которыми раньше пользовались на Востоке – хорошее оружие против легкозащищенного врага, легкое, в руке держится будто само, таким рубать одно удовольствие, если от убийства можно получить удовольствие – и увесистый двуручный чудовище‑фламберг. "Гвилдор этот меч небось и не подымет!" – мелькнула мысль в голове Немо.

Наместник выполнил свое обещание, предоставил все, что от него требовали.

Без лишних слов и объяснений, даже без напутственных слов, Отряд выехал за пределы города. Над головами нависли мрачные тучи, которые сполна закрыли сереющее вечернее небо. Скоро должен был начаться дождь, но он не слишком волновал движимых страшной Целью воинов, идущих на смерть, ради мира.

В один миг с неба обрушился свирепый поток ливня. Он даже не начинался, как безобидный дождик, а сразу полил настоящим градом. Рассвирепел ветер. Дул в лицо своим колким зимним холодом. Погода встретила уезжавших совсем не дружелюбно, словно пыталась остановить всеми известными одной лишь ей способами. Но воины под негласным предводительством Немо уверено шли вперед, несмотря ни на ночную пору, ни на дикий ветер и сильный ливень, не обращали внимания на липкую и противную грязь под ногами своих лошадей (наместник каждому предоставил по одному коню, хотя каждый отправился в путь со своим, друзья без слов решили воспользоваться даром наместника, погрузив на предоставленных им лошадей всю тяжесть своих поклаж). Внимания Отряда заслуживала только их Цель – сразить незримого Врага, а дальше бежать, скрываться от погони и, несущейся вместе с ней, гибели. Спасаться позорным бегством, чтобы выжить, чтобы потом еще раз – если будет нужно – сразиться с Врагом.

Глава V. К Ущелью Черепов

Дата добавления: 2015-03-29