Введение 4 страница. — Там Брелан! — крикнул мне вслед Аззуен

— Там Брелан! — крикнул мне вслед Аззуен.

И вправду, к аромату девочки и незнакомому человечьему запаху примешивался сильный запах юноши — Брелан явно находился внутри хижины.

— Все равно ждите, — твердо повторила я. — Осторожность не повредит. Я скажу, когда можно входить.

Аззуен с Маррой поворчали, но подчинились, и я шагнула к хижине. Тлитоо походил взад-вперед у моих ног, затем вспорхнул на крышу. Входить в жилище, где ждет незнакомая самка, не хотелось, поэтому я решила дождаться девочки и села, но тут же вскочила при звуке голоса из хижины: низкого, звучного и очень старого.

— Пусть твоя подруга входит, Тали. Пора познакомиться.

Девочка выглянула наружу — голова, отдельно от тела торчащая в отверстии для входа, выглядела забавно, однако при взгляде на серьезное лицо желание веселиться пропало. Девочка сделала знак войти, и меня вновь одолели сомнения, которых не было раньше, когда я приводила Аззуена и Марру поиграть с Тали и Бреланом: хижина старой самки выглядела как часть другого мира, и войти в нее значило бросить вызов всем волчьим законам.

— Моя главная ошибка — я слишком часто делала что скажут.

Я глубоко вдохнула и медленно подошла к девочке. Для начала всунув в хижину лишь кончик носа, я вдохнула запахи: девочка, Брелан, старая самка и сухие растения, как в девочкином логове на поляне. Запах костра и дыма. Медвежьи шкуры. Еда. Просунув в хижину голову, я увидела, что дым от костра уходит наверх сквозь дыру в крыше. Пусть нюх у людей и не тоньше, чем у деревьев, зато в изобретательности им не откажешь…

— Входи, Лунная Волчица, — прозвучал старый голос. — Будь моей гостьей.

Я осторожно вошла. Старая женщина, ростом еще ниже девочки, сидела в дальнем конце помещения; от нее пахло больными суставами и хрупкими костями. Будь она оленем или лосем, она стала бы добычей, подумала я и устыдилась: негоже так думать о женщине из семьи Тали. От старой самки исходило дружелюбие. Ее укрывали медвежьи шкуры, и нижней частью тела она напоминала скорее медведицу, чем человека. В ее присутствии я почувствовала себя слишком юной, неловкой и глупой.

Я поглядела на Брелана. Подойти к нему раньше, чем к старой женщине, которая по статусу здесь явно главнее всех, было бы невежливо, но мне не хотелось делать вид, будто я его не увидела. Он стоял с острой палкой в руке и почему-то даже не пошевелился, словно мы никогда вместе не охотились.

Девочка легко коснулась плеча старой самки:

— Бабушка, это волчица. Женщина засмеялась:

— Может, придумаешь имя получше? На ней тот же лунный знак, что и на волчице из моих снов.

— Про себя я называю ее Серебряной Луной, — застенчиво сказала девочка.

— Очень хорошо. Не бойся, Серебряная Луна, — мягко проговорила женщина. — Подойди, мне приятно познакомиться с подругой Тали.

При всей неловкости, какую я ощущала, я не могла отказаться от такого церемонного приглашения. Я подошла ближе, склонилась перед старой женщиной и приветственно лизнула ее в морду, тем самым признавая ее право старшинства. При моем приближении Брелан явно напрягся, и девочка смерила его взглядом.

— Ты что? Ведешь себя так, будто волчицу раньше не видел! — прошипела она ему. — Что с тобой?

— Не терплю, когда хищник приближается к криане, если она беззащитна. Я все-таки ее страж.

Слово «криана» я слышала впервые. Брелан произнес его с тем же уважением, с каким мы упоминаем верховных волков, — и я задумалась, кем же приходится человечьему племени эта старая женщина.

Она мягко положила руку мне на голову, я вновь лизнула женщину и, отойдя, повернулась к Брелану. Такая бдительность — это уж чересчур…

За стеной хижины сопел и фыркал Аззуен, жаждущий добраться до Брелана, Марра тоже была где-то поблизости. Еще, чего доброго, влезут без приглашения…

— Быть главной — иногда невыносимо, — пробормотала я, ни к кому не обращаясь.

Я прикинулась маленькой и безобидной и взглянула на Брелана со всей добротой, на какую была способна, однако он будто застыл, а когда я припала на передние лапы, приглашая играть, он поднял заостренную палку.

— Брелан, ты в своем уме? — возмутилась девочка.

— Она наш друг, юноша, я просила ее прийти, — заявила старая женщина. — Когда мне понадобится твоя помощь, я скажу.

Брелан опустил палку, хотя глядел по-прежнему настороженно. В конце концов мне это надоело: шагнув вперед, я поднялась на задние лапы и нацелилась передними ему в живот. Брелан отступил, зацепившись за что-то ногой, и девочка с женщиной засмеялись.

— Будешь знать, юноша, — проговорила женщина.

— Ты должен доверять мне, Брелан, — сказала девочка. — Это часть меня.

Сопение за стеной хижины усилилось. Стоило мне только понадеяться, что его никто не заметит, как сверху раздались другие звуки — Тлитоо, уцепившись когтями за края отверстия, свесился с крыши чуть ли не вниз головой. Я вздохнула. Что за жизнь — вечно находится кто-то, кому надо следить за каждым моим шагом…

— Подойди, волчица-избранница, — позвала старая женщина.

Я осторожно приблизилась к груде шкур и легла на брюхо, чтобы быть вровень с лицом крианы.

— Ты наверняка задумывалась, почему ты отличаешься от других, почему тебя так влечет к людям. Моя внучка тоже к тебе привязана.

Я взглянула на девочку — она, опустив глаза, разглядывала свои безволосые ноги, от холода покрытые шкурами. «Тали, — подумала я, — а не просто девочка. Она дала мне имя — значит, и мне надо чаще вспоминать, как ее зовут».

— Твоему призванию есть причина, — продолжала старая женщина. — Попроси своих друзей войти.

Аззуену с Маррой не понадобилось приглашение: они, должно быть, сидели у самого порога, и стоило криане их позвать, тут же вошли внутрь и почтительно поздоровались с женщиной. Марра легла у огня и положила морду на лапы. Аззуен, поглядев на меня независимо, подошел к Брелану; тот наконец расслабился и даже опустил палку, чтобы погладить Аззуена по спине. По обыкновению людей обнажив зубы в улыбке, он присел возле волка, словно и не впадал в ярость минуту назад. Аззуен, растянувшись рядом, положил голову ему на ноги.

— Ты, должно быть, друг Брелана, — проговорила старая женщина, посмотрев на Аззуена, и перевела взгляд на Марру. — А ты подруга этих двоих. Добро пожаловать в мой дом.

Аззуен с Маррой в благоговейном восторге посмотрели на женщину; Марра, почтительно подойдя к ней, села у ее ног. Мы с Тали отошли чуть дальше, чтобы дать Марре вдохнуть запах крианы. Тлитоо, отцепившись наконец от крыши, слетел вниз, к груде медвежьих шкур, и женщина насыпала ему горсть семян из кожаной сумки.

Криана надолго задержала на нас взгляд.

— Может быть, вам еще рано об этом знать, но у меня нет выбора. Я не вечна, а времени осталось слишком мало.

Она глубоко вздохнула, голос зазвучал сильно и уверенно.

— Слушайте же, юные волки. С моей внучкой и Бреланом вы встретились не случайно: волки и люди издавна предназначены к тому, чтобы быть вместе.

Я даже поперхнулась от удивления. После строгих запретов, после наставлений о трех непререкаемых законах вдруг услышать, что на деле все наоборот…

— Многие из моего народа уже не верят, что это правда, и я не удивлюсь, если волчье племя тоже считает иначе. Но такова истина, и она важнее, чем вы думаете. Когда люди перестают общаться с волками, стражами природы, они забывают о своей причастности к миру вокруг. Так случалось прежде. Люди начинают убивать и разрушать: ведь мы не понимаем, что навредить миру — значит навредить себе. Остановить человека, который без конца уничтожает других существ и рушит мир вокруг себя, способны только волки: лишь они могут напомнить людям о том, что мы — часть одного целого. Связь между нами существует издревле, с тех самых пор, как волки и люди стали жить в этих землях.

Аззуен заворчал, а Марра приподнялась, словно хотела возразить. У меня от растерянности гудела голова: слова крианы шли вразрез со всеми законами стаи, вразрез с самой целью волчьего существования. «Обещай нам, что вы будете сторониться людей», — некогда сказала праматерь Небо старому Индру, а когда волки нарушили заповедь, Древние нас чуть не уничтожили…

Я считала, что моя тяга к Тали противоестественна и порочна, а теперь мудрая старая женщина говорит, что нам всегда лгали о людях и даже о нашем собственном прошлом. И я должна ей верить?.. Однако больше всего мне хотелось, чтобы ее слова оказались правдой.

— Все очень непросто… — Криана тяжело вздохнула, словно беседа отнимала у нее много сил. Тали оторвалась от меня и села рядом с бабушкой, та погладила девочку по шерсти на голове. — Когда волки сходятся с людьми, может случиться непоправимое. Мой народ пытался подчинить себе волков, ваши родичи убивали людей, каждый раз сближение заканчивалось враждой. В том и состоит загадка, противоречие: мы созданы друг для друга, но не можем быть вместе. И для волков, и для людей это тяжкий опыт.

Я усиленно помотала головой. Непонятно — должны быть вместе и должны быть врозь… Я даже тихонько заскулила.

— Волки перестают быть волками, — повторил Аззуен давние слова Риссы. — И начинают убивать людей или сами становятся их жертвой.

Он задумчиво глядел на женщину, будто услышал от нее подтверждение прежних мыслей.

— Да, — кивнула криана. Оказывается, она поняла его слова! Мы удивленно переглянулись. — Многим из людей невдомек, что другие существа тоже свободны: человека раздражает чужая независимость, он всех норовит себе подчинить. — Криана потянулась через Тали и положила руку на грудь Марры, вздымающуюся от волнения. — На какое-то время мы нашли способ связать людей с волками так, чтобы общение не закончилось враждой. Среди нас есть те, кого не пугает стихийная сила, присущая волкам: мы не стремимся вас подчинять и потому легче перенимаем ваши знания. К нам, созданным для общения с волками, еще в детстве приходят волки-крианы: я впервые встретила своего, когда была младше Тали. Он-то и научил меня вашей мудрости. Волки-крианы — это те, кто направляет вашу жизнь, вы их знаете.

Я вспомнила про запах верховных волков, окружавший логово старой женщины: должно быть, они и есть волки-крианы.

— Значит, мы не должны сторониться людей, — проговорила Марра почти шепотом.

— Я предупреждал, что злюковолки что-то скрывают! — каркнул Тлитоо.

— Каждый раз во время полной луны мы с волками-крианами сходимся на Большой Разговор, — продолжила женщина. — Они не дают нам забыть, что мы часть этого мира. А мы рассказываем своему племени то, что от них услышали. Знание передается через многие поколения, каждый из людей-криан учит следующего, так и я выучила Тали. — Женщина, прикоснувшись ладонью к щеке девочки, заговорила тише: — Однако Большие Разговоры утратили силу, волки-крианы многое от нас скрывают. Мы не знаем, почему существует загадка-противоречие: почему волки должны быть с людьми, а люди неспособны ни жить с волками, ни обойтись без них. И неизвестно, почему Большой Разговор больше не приносит пользы. Волки-крианы что-то утаивают — считают, что мы не поймем. Однако я вижу, что все рушится. Уже много лет ни один криан-волк не приходил к людям, и за всю мою жизнь ни один не родился, хотя прежние старятся и мой народ не слушает ни их, ни меня. Я не знаю, что делать.

Старый голос задрожал, Тали взяла женщину за руку. Другую руку криана протянула ко мне.

— Когда ты, Серебряная Луна, пришла к Тали, я приняла это как знак перемен. Возможно, ты и займешь место криан-волков и вы с Тали будете направлять народ.

Я словно приросла к полу. Я не могла просто взять и отказаться от всего, что говорили мои сородичи: Рисса и Тревегг учили меня быть настоящей волчицей и никогда мне не лгали. А женщина, пусть и родня моей девочке, все же не из моей стаи, а из племени людей. Я даже застонала от бессилия.

Криана вновь протянула ко мне руку, Марра отступила в сторону, и я подошла.

— Я вижу, ты мне не веришь. Да и с чего бы? — Она на мгновение задумалась. — Тебе нужно прийти на Большой Разговор, через две ночи после полной луны. Тали тебя приведет. Только тебя, Серебряная Луна, без друзей: спрятать всех троих не удастся.

Она устало улыбнулась, и я лизнула ей руку в знак согласия.

— Вот и хорошо.

Криана обвела нас взглядом и улыбнулась шире:

— Не верю, что надежда иссякла. Вы вместе — значит, не все потеряно. — Она глубоко вздохнула. — Я устала, юные создания. Поговорим в другой раз.

Старая женщина закрыла глаза и почти слилась с волчьими шкурами, дыхание ее замедлилось. Тали и Брелан, наклонившись, коснулись губами ее щеки и выбрались из хижины. Мы с Аззуеном и Маррой, ткнувшись носами в ладонь женщины, последовали за ними, ступая как можно тише.

Пока мы разговаривали с крианой, снег прекратился, выглянувшее солнце пригрело землю. Тали с Бреланом повели нас на ближнее поле с высокой травой.

— Ты ей веришь? — спросила Марра, идя вместе со мной в нескольких шагах позади людей. — Тревегг с Риссой говорили совсем другое.

— Я не знаю, чему верить. Риссе с Тревеггом обманывать нас вроде незачем. Но и у старой женщины нет причин лгать.

Мне так хотелось, чтобы рассказ крианы оказался правдой — ведь тогда получится, что я могу быть с Тали!..

— Может, она просто ошибается, — осторожно предположила Марра. — Откуда ей знать про обещание Индру, про Древних, про долгую зиму?..

— Ты что, не понимаешь? — взволнованно перебил ее Аззуен, мы даже остановились. — Она наверняка права! Вот почему легенды бессмысленны! Неужто Долину закрыли от мира лишь для того, чтобы мы не подходили к людям? Когда волки стали дружить с людьми — почему праматерь Небо не истребила всех, как угрожала? А ведь Рисса не на шутку рассердилась, когда я об этом спросил. — Аззуена даже трясло от возбуждения. — Вся история мне казалась нелепой, и теперь я знаю почему. Верховные волки наверняка что-то утаивают.

Мы втроем стояли на тропинке, глядя вслед удаляющимся людям; я еще раз подробно вспоминала рассказ старой женщины. А вдруг она права, что тогда?

— В стае говорить об этом нельзя, — предупредила Марра. — Хотя бы до тех пор, пока не узнаем больше.

— Правильно, — согласилась я.

— Мы поможем тебе улизнуть на Большой Разговор, — пообещал Аззуен.

— А ты расскажешь нам, что удастся вызнать, — добавила Марра. — Тогда и решим, как действовать.

— Да, — кивнула я нехотя. Мне не хотелось впутывать Аззуена с Маррой в дела, которые могли привести к неприятностям. — Хорошо.

Тали с Бреланом нашли клочок поля, где с травы стаял снег и земля уже подсохла; мы подошли к ним. Тали села и протянула ко мне руки — когда я, стряхнув с себя тяжкие мысли, улеглась рядом, она положила голову мне на спину. Удивительно, как я соскучилась по своей девочке.

Аззуен с Бреланом растянулись на земле поблизости, Марра уютно свернулась между нами. Тлитоо, задержавшийся в хижине позже всех, перепорхнул через поле и сел у моих ног.

— Я улетаю. Вернусь как смогу. Дождись меня.

— Ты куда? — Его присутствие стало уже привычным.

— Далеко, — отрезал он. — За край Долины. Не наделай без меня глупостей.

Ворон поднял крылья.

— Подожди! — возмутилась я.

— Я не обязан сидеть рядом с тобой только потому, что у тебя нет крыльев, — раздраженно каркнул Тлитоо. — Не можешь летать — я тут ни при чем. Мне пора.

Тлитоо вспорхнул и полетел к горам. Вскоре он превратился в мелкую точку, а затем и вовсе исчез. Я вздохнула. Угадывать, что за мысли бродят в его вороньем мозгу, было бесполезно.

Тали прижалась ко мне теснее. У меня чесался левый бок, но я не двинулась, чтобы ее не беспокоить: мне нравилось ощущать тепло ее тела, и удары сердца, и дыхание…

— Вот потому я и хожу через реку, волчица. То есть Серебряная Луна, — поправилась она робко. Новое прозвище мне нравилось: оно значило почти то же, что мое имя. — Да, порой мне страшно, однако куда денешься: бабушка уже стара и не может ходить. А ведь она криана, духовный вождь нашего племени; когда вырасту, я займу ее место.

Я сочувственно ткнулась в девочку носом. Многие из волков тоже боятся переплывать реку, но охотник должен преследовать добычу, куда бы она ни бежала. Вот и Тали преодолевает страх, чтобы исполнить долг…

— Будь по-другому, я сейчас жила бы с ней, — доверительно продолжила она. — Халин, наш вождь, этого не хочет. Он говорит, бабушка глупая и не понимает жизни. Крианы всегда селились вместе с племенем, а теперь вожди их не терпят и утверждают, что крианы не дают им вволю охотиться.

Пока девочка говорила, Брелан поднялся и беспокойно ходил по поляне, то и дело гневно вбивая в землю тупой конец палки, на которую опирался как на третью ногу.

— Халин боится, что криана угрожает его власти, — бросил юноша. — Так сказал отец после совета племени.

Брелан жил в другом племени, на западе нашей территории; путь до Тали отнимал у него полдня. Он хотел взять Тали в спутницы, а Тали говорила мне, что вождь прочит ее своему сыну. Может, потому Брелан и вышагивает так беспокойно…

Тали протянула руку и усадила его рядом с нами. Аззуен улегся на скрещенные ноги юноши, тот запустил пальцы в волчью шерсть, и сердце его забилось спокойнее. Теперь настал черед Марры подняться и ревниво мерить шагами поляну.

— Твой вождь не случайно услал криану за реку, — продолжил Брелан. — Он не хочет, чтобы ты перенимала у бабушки знания и встречалась с волками-крианами.

— Все так, — кивнула Тали. — Не знаю, что и делать. Старый Канлин не запрещал ей жить в племени.

— В молодые годы она не обладала таким могуществом, как сейчас. И Канлин был сильнее Халина.

— Халин — вождь моего племени, Серебряная Луна, — пояснила мне Тали. — Он терпеть не может бабушкиных указаний, особенно когда она велит не убивать дичь — ведь он норовит уничтожить любое зверье. Она говорила, что надо уважать других существ, а он заявил, что она вредит племени, и отправил ее за реку. Коль она так любит волков, то пусть, мол, с ними и живет.

— А если он запретит тебе видеться с крианой? И участвовать в Большом Разговоре? Что тогда? — спросил Брелан.

О Большом Разговоре хотелось узнать подробнее, я даже заскулила от отчаяния: ведь я не умею разговаривать с людьми!..

— Он хочет, чтобы крианом стал его сын, а не я, — тревожно ответила Тали. При упоминании о сыне вождя Брелан застыл на месте. — Я иду на обман. Говорю, что ухожу за травами или шкурками мелких зверей, а сама спешу к бабушке.

Я беспокойно шевельнулась, пытаясь придумать способ задать вопрос.

— Нас учат, Серебряная Луна, что любые существа, кроме человека, либо глупы, либо злобны, — повернулась ко мне Тали. — Медведи, львы и твои собратья считаются плохими, а те, кто пасется на равнине или питается лесными растениями, и вовсе ничего не значат. Нам говорят, что человек должен повелевать всеми, ведь он единственный подчинил себе огонь, сделал орудия и научился строить жилища. Так полагали не всегда. Бабушка еще помнит старые времена, когда крианы следили за тем, чтобы человек не нарушал законов природы и жил в согласии с миром. Однако вожди сейчас делают что захотят — и не любят, когда им противоречат.

— А многие из нашего народа отказываются уходить на зиму, — добавил Брелан, безотчетно зарываясь длинными пальцами в густеющий мех Аззуена. — Мой дядя не понимает, зачем куда-то идти, если так много сил потрачено на постройку жилищ. Он говорит, что, если бы крианы не запрещали охотиться сколько хочешь, не пришлось бы бродить с места на место. Мол, если долго жить одним лагерем и строить больше хижин, то можно стать сильнее других племен и вся добыча на равнине и за ее пределами будет наша.

Мне стало тревожно. Я так и не понимала, почему люди считают себя особенными, не такими, как все. Конечно, и мы не так уж ценим жизнь зверей, которых убиваем, и я соглашусь с дядей Брелана: добыча принадлежит любому, кто может ее поймать, — однако мы знаем, что у зверей есть жизнь. Нам, как и людям, тоже нужны логова, чтобы вырастить щенков, — но кто захочет провести всю жизнь в логове, если есть густая шерсть и силы для перехода?..

— Наверное, такова их расплата за то, что у них мелкие зубы и нет меха, — прошептала Марра, тоже смутившись. Она наконец прекратила ходить взад-вперед и легла на сухой клочок земли в нескольких шагах от нас.

— Чем больше они берут добычи, тем больше хотят еще, — заметил Аззуен. — И все же непонятно, почему они не слушают криан. Рууко тоже не всегда согласен с верховными волками, но он им подчиняется.

Мне было нечего ответить собратьям и нечем утешить Тали, зарывшуюся лицом в мех у меня на спине. Я знала лишь то, что волк должен бороться за место в стае, почитать Луну и Солнце и ценить жизнь, дарованную Землей, и еще соблюдать законы охоты, заботиться о собратьях и отстаивать территорию. Как помочь Тали и что делать с загадкой-противоречием, о которой говорила криана, я не ведала. Мне оставалось лишь прижаться к ней и дать покой и тепло.

Марра тихо зарычала: ветром донесло незнакомый человеческий запах. Мы втроем, готовые драться, настороженно подняли головы.

— Что случилось, Серебряная Луна? — Почувствовав, как я напряглась, Тали села.

От человека пахло почти как от Брелана — должно быть, родственник. Однако после всего, что юноша рассказывал о своих соплеменниках, это не означало, что пришедший окажется другом. Поднявшись с травы, мы с Аззуеном и Маррой ждали.

Из леса, направляясь в нашу сторону, вышел молодой самец. Брелан встал, с готовностью сжимая в ладони острую палку, но сразу успокоился, издалека узнав пришельца, и поднял руку в обычном людском приветствии.

— Долго ты нас искал!

— Еще бы! Прячетесь в траве, как кролики, попробуй найди! — откликнулся подошедший самец и вдруг резко замер, увидев нас с Маррой и Аззуеном. Правда, палку он поднимать не стал. — Те самые волки, да?

Видимо, Брелан о нас рассказывал. Юноша подошел ближе.

— Я не совсем верил, брат, а теперь вижу, что все правда. — В его взгляде было больше удивления, чем страха. — Они с вами дружат.

— Или мы с ними, — улыбнулась Тали.

— Вы вместе охотитесь?

— Пока только на мелкое зверье, — кивнул Брелан. — Но теперь нас трое, можно попробовать и крупную дичь!

Я удивилась: он словно читал мои мысли! Я тоже мечтала охотиться на крупную добычу! Я оглядела нового юношу: не такой уж крупный, чтоб от него было много толку…

Тали заметила мой оценивающий взгляд.

— Миклан — младший брат Брелана, — объяснила она мне и повернулась к новому самцу: — Подойди познакомься, это Серебряная Луна.

Однако Миклан не отрывал глаз от Марры, которая подбиралась к нему тихо и осторожно, словно на запах добычи. Она уже видела, как мы с Аззуеном приветствовали своих людей, и сейчас припала брюхом к земле, признавая человека сильнейшим. Она едва дышала от желания понравиться юноше. Тот был младше, чем Брелан и даже Тали, еще совсем детеныш, и не так недоверчив, как старший брат. Его лицо тут же расплылось в улыбке, он положил руку на голову Марре. Я беспокойно заскулила: такой жест считается у нас властным и подчиняющим — однако Марра явно не возражала. Через минуту оба уже шутливо боролись, катаясь по траве: Марра игриво рычала, мальчик задыхался от хохота. Вскоре, наигравшись, они улеглись рядом; Марра, положив голову на вытянутые ноги Миклана и не уставая стучать хвостом по земле, взглянула на меня с гордостью. Аззуен устроился рядом с Бреланом, девочка запустила пальцы в мою шерсть. Наступали сумерки, навалилось утомление — от пережитого за день, от встречи со старой женщиной, от ее нелегкого рассказа, — но нам шестерым было уютно вместе.

И все же меня не оставляла тревога. Одновременно чувствовать, что я нашла свой дом — и что привычный мир на глазах рушится; впервые в жизни ощущать себя цельной — и разрываться на части… И пытаться разрешить загадку-противоречие, живя со стаей и тайком бегая к людям… Голова кружилась от мыслей… Я попыталась ни о чем не думать и просто впитывать в себя тепло и спокойствие, исходящие от девочки.

Глава 15

Пригревало послеполуденное солнце, стая спала. Возле Риссы с Тревеггом, сон которых всегда был особенно чуток, улеглись Аззуен и Марра, готовые предупредить меня, если те проснутся. Солнце уже перевалило за середину неба, близилась ночь Большого Разговора. Я пообещала Тали и криане, что приду: нужно было наконец выяснить, кто такие верховные волки и зачем они общаются с людьми. Сегодня улизнуть будет труднее обычного: поблизости шло стадо антилоп, и Рисса хотела научить нас их выслеживать, — поэтому нам велели не разбегаться с поляны, чтобы в нужное время выйти вместе.

Бродя взад-вперед, будто в поисках удобного места для сна, я подобралась к двум дубам на самом краю прогалины, на всякий случай оглянулась и наконец шагнула за пределы поляны.

— Куда это ты собралась?

Уннан заступил мне путь. Оказывается, он только притворялся спящим, а на деле умудрился выбраться в лес и теперь меня поджидал.

— Уйди с дороги, — прорычала я. На вежливость времени не было.

Уннан окинул меня хитрым злобным взглядом.

— Ты же знаешь, я сильнее, — пригрозила я на всякий случай: в последней драке я легко его победила, одолею и на этот раз.

— А драться ты не станешь, — ухмыльнулся Уннан. — Побоишься шума. Так что твоя людская штрекка обойдется без тебя.

Штрекками звали самую недостойную дичь, убить которую ничего не стоит… Я потрясено уставилась на Уннана. Отговариваться было незачем: я не знала, сколько ему известно.

— И Аззуен с Маррой тоже не попадут к своим штреккам. Думаете, вы такие умные? Шляетесь к людям — только дай волю. А потом врете вожакам — мол, охотились. Охотитесь, а добыча где?

— Если ты такой умный, чего ж не доложил Рууко и Риссе? — спросила я как можно беззаботнее, хотя брюхо у меня свело от страха.

— Может, доложу, а может, и нет, — заявил Уннан. — Но сегодня ты никуда не пойдешь.

Я не успела и рта раскрыть, как Уннан громко тявкнул, волки как один подняли головы.

— Щенки! — окрикнула нас Рисса. — Рам не велено отлучаться, а вы?..

Уннан заискивающе улыбнулся:

— Каала собралась убегать — я и остановил. Нам ведь сказали не уходить…

— Прекрасно. — Кажется, Риссу больше разозлил угодливый тон Уннана, чем мое непослушание. — Каала, сейчас не время. Ложись рядом с Тревеггом и Аззуеном и жди часа охоты.

— Хорошо, — подчинилась я.

Рассеянно поприветствовав Тревегга, я задумалась, как улизнуть с поляны, и не заметила его пристального взгляда. Старый волк хотел было что-то сказать, но за нами наблюдала Рисса, и он вновь улегся.

— Спи, волчица, — шепнул Тревегг. — После поговорим.

Я положила голову на лапы, уверенная, что от волнения не смогу уснуть. Однако усталость взяла свое: лишь стоило мне закрыть глаза, как навалился сон.

Меня разбудило прикосновение руки. Распахнув глаза, я глянула в лицо Тали и растерянно моргнула. И тут же замерла от страха: остальные волки спят здесь же, а час охоты совсем близок, стая скоро проснется…

Как я не подумала, что Тали осмелится прийти на поляну! А если ее увидят?.. Даже прогнать ее невозможно: малейшее поскуливание поднимет всех на ноги.

Она собралась было заговорить; я тут же прижалась носом к ее щеке и встала. Тревегг во сне дернул ухом, на другом конце поляны Минн заворчал и перевернулся на другой бок. Я ткнулась лбом в руку Тали, девочка ухватила меня за загривок и повела. Каждый миг я ожидала тревоги — человеческий запах силен, странно, что его до сих пор не услышали.

Вдруг до меня дошло, что я сама не чувствую запаха Тали, хотя она шла со мной бок о бок. Я принюхалась — от нее пахло лесом, и сладким кленовым соком, и растениями, которые я помнила по ее логову на человечьей поляне. Я хотела спросить, как ей удалось скрыть запах, но прогалина с лежачим деревом была совсем рядом — и девочка потянула меня дальше, в глубь леса. Отойдя на безопасное расстояние, я остановилась, в ожидании объяснений вновь и вновь обнюхивая ее кожу.

— Это уийин, Серебряная Луна, — прошептала она. — Бабушка делает его из сока ветвистого дерева, ягод черной рябины и дюжины трав. Я пока не умею его составлять, надо долго учиться. Бабушка сказала, что если намазаться уийином, то волки меня не учуют. — Тали потерла руки и наморщила нос. — Он клейкий.

Я лизнула ее руку — хотелось больше узнать про уийин: если он скрывает запах девочки даже от меня, почему бы его не использовать на охоте, чтобы добыча учуяла нас не раньше, чем мы нападем. Однако в смеси было слишком много растений и даже толченых насекомых — вряд ли я смогу их сама собрать, чтобы вываляться. А пока я не могла оторваться от ладони девочки.

— Хватит, волчица, — сказала она, отталкивая мою морду. — Мне же надо, чтоб не пахло! Сегодня ночь Большого Разговора, бабушка велела тебя привести. Сказала, это очень важно.

Вылизав девочкины пальцы чуть ли не дочиста, я виновато ткнулась носом в ее ладонь: у Тали мужества вдвое больше моего, ведь я даже не решилась сбежать, когда меня остановили, а она сумела найти нашу поляну и не побоялась приблизиться ко мне в самой гуще стаи.

— Я мало что знаю о Большом Разговоре, — продолжала она говорить на ходу. — Мне туда рано, потому что я еще не женщина, но бабушка велела нам с тобой прийти. Я обрадовалась, когда она тебя позвала.

Судя по голосу, ей было одиноко. Я мягко ткнулась носом в ее ладонь.

За две луны, прошедшие с тех пор, как я вытащила Тали из реки, ее ноги выросли, теперь она шла легким свободным шагом. Конечно, с волком ей не сравняться, но все же через лес мы двигались на удивление быстро. Когда небо начало темнеть, Тали замедлила шаг. Стая, должно быть, уже просыпается, меня наверняка хватились… Ничего не поделаешь: девочка пришла ко мне за помощью, и она ее получит.

Дата добавления: 2015-05-06