КП. 140206. 5-05. 180. ПЗ 11 страница

Володя сложил все свои находки в найденную тут же сумку и собирался уже уходить, когда вспомнил о третьем ключе на связке. Странное ощущение внутренней борьбы того, кто ему подсказывал, и его самого. Будто его второе «я» не хотело, чтобы он здесь задерживался.

– Я недолго, – успокоил Вова себя или того, кто в нем сидел. – Я быстро.

Он обследовал каждый шкаф, каждую щелочку, но так и не нашел, куда вставить чертов ключ. Да и был он не таким, как первые два. Он был больше и вряд ли подошел бы к мебельному замочку. Ключ, скорее всего, от дверного замка. Может, от навесного, сейчас висящего и тихо посмеивающегося снаружи над глупым человеком. Черт с ним! Вова махнул рукой, и ключи выпали. Он нагнулся. И тут увидел царапины, оставленные на полу, будто шкаф передвигали. Володя одним рывком переставил предмет мебели туда, где он до этого и стоял. Теперь Паровоз понял, откуда ключ. Низкая дверь, так тщательно замаскированная под глухую стену, открылась, и Володя попал в комнату два на полтора метра. А вот здесь был беспорядок, будто хозяин спешил поскорее отсюда выбраться. Дрель, электролобзик, шлифовальная машинка накрепко переплелись проводами. Володе они были не нужны. Он уже взял, что хотел… И тут он увидел электрогенератор.

* * *

Римма очень боялась. И больше всего за себя. Спиртное начало отпускать, и женщину теперь трясло. Анатолий обнял супругу, но дрожь, а самое главное, страх передались ему. Так было всегда. Она, хрупкая, но уверенная в себе женщина, могла передавать свои чувства сильному, но очень ранимому мужу. Он чувствовал то, что чувствовала она, и от этого ему было плохо. Сейчас, находясь в такси, он ничем не мог помочь ей, кроме как прижать ее к себе и трястись вместе с ней.

– Я – убийца, Толик, – прошептала Римма. – Я – убийца.

– Тише ты, – шикнул на жену Колтун и кивнул в сторону водителя.

– Мне надо было не соглашаться тогда. Мы его как скотину…

– Он и был скотиной! – возразил Анатолий.

Он не любил Звягина, кроме того, он ревновал к нему Римму, но после той ночи он начал уважать Федора Ильича.

– Вы мою жену собираетесь отпускать? – в помещение вошел высокий мужчина в военной форме.

– Толик, а ты что здесь? – женщина подняла влажные от слез глаза.

– Что здесь происходит? – В движении мужчины чувствовалась угроза.

– Римма, – обратился к Малышевой Звягин. – Ты все равно не смогла бы скрывать это от него. Так что решайте оба – да или нет, – произнес Федор Ильич и вышел из кабинета.

Колтун в какой‑то момент подумал, что подтвердились его подозрения о связи Риммы со Звягиным. Он даже собирался остановить мерзавца и выяснить все раз и навсегда. Но здравый смысл взял верх над импульсивным чувством агрессии, и он сел напротив жены, продолжая молча ненавидеть Звягина.

– Что ты должна мне рассказать?..

И она рассказала. И он был за. Да он за десять лет ни разу не пожалел о том, что они тогда сделали.

– Нас наказывает бог, – произнесла Римма и зарыдала.

– Мы всего лишь воздали ему по заслугам его, – сказал Толик, уже мало беспокоясь, что их может услышать водитель.

– А кто‑то теперь воздает нам, – сквозь рыдания произнесла Малышева.

– Не говори так, – попытался успокоить супругу Колтун.

Вдруг стекла начали то подниматься, то опускаться. Дверные замки с щелчком открылись, а потом закрылись. Страшные звуки раздражали, но таксист, казалось, ничего не замечал. Он махал головой в такт музыке и что‑то мурлыкал себе под нос. Все стихло, только пение водителя нарушало тишину. Римме музыка показалась такой знакомой, что она оттолкнула мужа и пригнулась, чтобы расслышать слова.

Музыка была редкостью в помещениях подобного типа.

– Я не хочу слышать, как он будет кричать, – произнес Анатолий и поставил старый кассетник на стул.

– Ты мог остаться дома.

Он не узнавал голоса жены. Она больше не плакала и не твердила, что это убийство. Она изменилась. Стала жесткой и напористой. Теперь, глядя в лица собравшихся, Колтун был рад, что он здесь, с ними, а не там, в «стакане».

– Владимирский централ, ветер северный… – надрывался кассетник.

Когда за Электриком закрыли решетчатую дверь, Толик сделал громкость больше.

– …этапом из Твери! – заревел рваный динамик.

– Зла немерено! – взвыл таксист.

Колтун и Малышева переглянулись. Толик заметил, что во взгляде супруги нет той решительности, которая была все эти десять лет, начиная с той самой ночи. Колтун краем глаза заметил какое‑то движение. Он посмотрел на окно и отшатнулся. Окна в машине запотели, и на одном из них начали появляться кривые буквы, будто кто‑то невидимый выводил их указательным пальцем. Римма сильно схватила его за руку – она тоже увидела надпись.

Тисэ, мысы!

Печка, расположенная у них в ногах, до этого своим теплом создававшая комфорт, заревела, и из нее хлынул огонь. Языки пламени сначала лизали ноги людям, будто пробовали их на вкус, а затем накинулись на них, словно голодные пираньи. Римма взвизгнула, а изо рта Анатолия вырвался только слабый стон. Они оба сидели и не могли пошевелиться, будто парализованные. Смотрели на поглощающий их огонь, не чувствуя боли, смотрели и слушали песню из той проклятой ночи.

«Владимиршкий централ – ветер шеверный…»

* * *

Федор посмотрел на выход через голову Кулешова. Паника нарастала. Какая‑то женщина кричала на администратора. Тот вяло уклонялся от ее нападок. Звягин был разочарован встречей. Они так ничего не решили. Их все время отвлекал шум и гомон перепуганных людей. Пугаться особенно было нечего. Подумаешь, двери заело. Если бы не одно «но». Двери работали от электрического тока, а в совпадения Федор не верил. Он прислушивался к предложениям товарищей, что‑то добавлял, а сам был там, у выхода. Если мыслить здраво (что, надо признать, Федору Ильичу давалось с трудом), то подражателю не было никакого смысла заворачивать такие комбинации. Да и убивать их всех при свидетелях…

«А что, если он хочет убить всех в этом кафе?» – вдруг подумал Федор.

Теперь паника нарастала внутри Звягина. Он вспомнил, как Электрик с гордостью говорил о ста двадцати жертвах. А что, если подражатель решил переплюнуть Электрика? Звягин осмотрел зал, прикинул примерное количество посетителей и пришел к выводу, что ТАКИХ совпадений не бывает. В зале было человек сто, не меньше.

– Он убьет нас всех, – произнес Федор и встал.

– Ильич, ты чего? – Масюк тоже встал.

– Если нам суждено умереть, то надо хотя бы спасти невинных людей, – сказал Звягин и двинулся в сторону выхода.

Перед ним встал Кулешов и завизжал, как торговая бабка:

– Невинных? Невинных?! А мы винные?! В чем мы виноваты? Скажи, Звягин, в чем мы виноваты?! В том, что убили маньяка? В этом, да?!

– Успокойся, – попытался остановить товарища Деревянко.

– Это ты нам приказал! Ты! Если кого и должен убить подражатель, так только тебя, ублюдок!

– Парни, еще раз хочу повторить. В этом деле я вам не командир, я не могу вам приказать. Андрей?

Кулешов улыбнулся, хотя обстановка была напряженной.

– Федь, ты же знаешь, я с тобой.

Звягин одобрительно кивнул.

– Кирилл?

Шевченко вздрогнул и тоже кивнул.

– Миша?

Деревянко и Масюк переглянулись. Звягин знал, они согласятся. И они согласились. Согласились все. Все, кому он доверял, все, кого он собрал в комнате отдыха.

– Андрюха, успокойся, – грубо сказал Кирилл и пошел за Звягиным.

– Паскуда, надо было тебя тогда тоже в «стакан» закинуть. – Масюк зыркнул на Кулешова и последовал за остальными.

Андрей остался один.

– Он нам приказал, – неуверенно сказал Кулешов и плюхнулся на диван. – Он же приказал… – Теперь это был едва различимый шепот.

Слезы хлынули из глаз, и сквозь рыдания он все время повторял:

– Он приказал. Приказал. Приказал‑приказал‑приказал…

– Совсем расклеился Андрюха, – догнав Федора, произнес Кирилл.

– Это не самый худший вариант, – сказал Звягин и дернул за рукав администратора, пытающегося ответить на вопросы посетителей: – Здесь есть запасной выход?

Парень лет двадцати пяти выглядел затравленным и, судя по выражению лица, не понимал, чего от него хотят.

– Выход. Есть пожарный выход? – повторил свой вопрос Звягин.

Администратор кивнул и куда‑то пошел. Федор расценил это как приглашение и последовал за ним. Они шли по узкому коридору, заставленному ящиками с пивом и колой. Звягин подумал, что, узнай сейчас об этом выходе паникеры (а ими были все без исключения), давки будет не избежать.

– Вот, – сказал парень и показал на ящики с пивом, закрывающие собой дверной проем.

– Очень хорошо. То есть вы не ожидали подобного случая? – спросил Федор, заранее зная ответ. – Ладно, иди туда и ни слова о выходе. Пока. А то они передавят друг друга.

Администратор ушел. Звягин посмотрел на Масюка, Деревянко, Монова, Любимова, Стрельцова и Шевченко. Здесь снова были те, кому он доверял. Федор не стал долго разглагольствовать, взял первый ящик и передал Шевченко.

– Встаньте цепочкой.

– Ильич, мы заставим проход! – крикнул Масюк.

– Ставьте ящики у стены так, чтобы по коридору проходил хотя бы один человек.

Работали молча. Крики из зала доносились к ним все чаще. Федор Ильич думал о той ночи, о Кулешове, о Малышевой. Он вины с себя не снимал, но хорошо помнил, что никому не приказывал. Он не мог дать приказ на убийство. Хотя Федор знал, бывают такие просьбы, которые отказу не подлежат. Он очень надеялся, что в ту ночь его просьба была немного иного плана. А если нет, что ж, ничего не попишешь. Сделанного, как говорится, не воротишь.

Последний ящик звякнул в руках Федора Ильича, перешел в руки Шевченко. Звягин дернул за ручку. Дверь оказалась запертой. Все правильно. Неужели ты думал, что она просто подперта ящиками с сомнительной жидкостью?

– Миша, – позвал Звягин Деревянко. – Сходи, возьми ключ у администратора.

Он еще раз дернул за ручку, когда раздался грохот и звон разбиваемых бутылок.

– Миша? Ты как?

– Я, кажется, ногу сломал.

Мужчины посмотрели туда, откуда доносился голос приятеля. Узкий проход был завален ящиками, а под ними лежал Деревянко. Масюк первым подбежал к другу:

– Давай, давай!

Они вытащили Михаила из‑под завала, усадили его у вновь освободившейся стены и посмотрели на заваленный проход. Вдруг резко запахло расплавленной пластмассой. На стене справа от запасного выхода висел электрический щиток, оттуда шел густой дым.

«Он нас заманил, – подумал Федор. – Заманил в такой же «стакан», как и мы его».

– Что это, Ильич? – Бывшие коллеги встали за спиной Звягина и уставились на вспыхнувший щиток.

– Возмездие Электрика, – произнес Федор Ильич, и тут же все кабели, идущие по стенам, занялись пламенем.

Глава 11

Они подходили к покосившемуся забору с нарисованной синей краской цифрой «шесть», когда зазвонил телефон Пришвина.

– Ничего себе! – обрадовался Костя. – Здесь ловит? Вы заходите, я сейчас.

Дима и Маша прошли через калитку. Пашка чистил двор от снега. Костя проследил за подростками до тех пор, пока они не вошли в дом, и только потом ответил:

– Да.

Он не проронил больше ни слова. Только слушал. Потом поблагодарил собеседника и нажал «отбой». Информация его шокировала. Хотя чего он хотел? Если они прячут детей от призрака, то почему бы… В общем, в этой жизни возможно все. Он зашел в дом. Ребята сидели на диване, собравшись вокруг Димы Колтуна. Игорь расположился возле печи и подбрасывал поленья в топку.

– Игорь, можно пригласить вас на свежий воздух?

– Почему бы и нет, Константин, – на манер Пришвина ответил Савельев.

Они вышли во двор и сели на очищенную от снега лавочку. Костя достал пачку сигарет, вытащил две сигареты, одну протянул Игорю.

– Бросил, – отмахнулся Савельев.

– Давно? – удивленно спросил Пришвин.

– С рождения, – улыбнулся Игорь.

– А я и думаю, почему тебя ни разу не видел курящим…

– Костик, ты меня выпер на мороз, чтобы поговорить о моих вредных привычках?

– Прости, если тебе неприятно об этом говорить…

– Ладно, – Игорь встал, – кури.

– Да сядь ты, – дернул его за рукав Пришвин. – Мне сейчас Коля звонил.

– И спрашивал, – Игорь снова сел, – курю ли я?

– Не совсем. Новость номер один: чета Колтун сгорела в такси на пересечении улиц Октябрьской и Новомосковской.

– Неполадки в проводке?

– Предварительная версия именно такая. Я думаю, она подтвердится. Новость номер два: пожар произошел в подсобном помещении кафе «Альбатрос». Есть жертвы. И, как ни странно, тоже…

– Неполадки в проводке, – в унисон сказали приятели.

– О жертвах ничего не известно? – спросил Игорь.

– Ах да, свидетели говорят, что одновременно с пожаром в подсобке вспыхнул один из столиков. Мужик, который сидел за ним, сильно обгорел, но документы уцелели.

– Ну. Да не тяни ты!

– Кулешов Андрей Сергеевич.

– Это отец…

– Да. Юрки. Николай связался с его женой, и она рассказала, что сегодня утром позвонил Звягин и предложил встретиться в этом самом кафе. Может, конечно, остальные не приехали. Но…

– Я думаю, они все там. В подсобке.

Игорь посмотрел на дом, потом на Костю.

– Знаешь, что меня больше всего беспокоит? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: – Меня беспокоят наши дальнейшие действия.

– Не понял. – Костя отбросил окурок и закурил еще одну сигарету.

– Ну, вот мы сидим, якобы охраняем детей.

– Я не понимаю твоего сарказма.

– Да при чем тут сарказм! Появись сейчас Электрик, я не знаю, что с ним делать.

– Да брось ты. Что‑нибудь придумаем.

– Да. В розетки повставляем заглушки от детей, а на лампочки – резиновые абажуры, – с усмешкой предложил Савельев.

– А почему бы и нет? – поддержал друга Костя. – У тебя свечи есть?

* * *

– Они не знают, как спасти нас, – выпалила Оля.

– Как? – почти хором спросили ребята.

– Да вот так! Я своими ушами слышала, как Игорь говорил… ну этому, второму…

– Косте, – подсказала Маша.

– Да, да. Так вот, он говорил, что не знает, что делать, если появится Электрик.

– Охренеть!.. – выдохнул Юрка.

– Какого хрена тогда они нас приперли сюда?! – взвился Димка.

– Это их работа, – сказала Маша и подсела к печи.

– Работа защищать от призраков? – язвительно спросила Оля.

– Почему бы и нет? – пожала плечами Стрельцова.

– Послушай, Машка, ты что, и вправду веришь во всех этих призраков? – Юра нервно заходил по комнате.

– Что? Каких призраков? – Дима ничего не понимал.

– А ты что, ничего не знаешь? – к нему подошла Оля. – Наш маленький Димочка ничего не знает.

Колтун вскочил с места:

– Все, с меня хватит этого дерьма! Я ухожу!

– Никто никуда не пойдет, – на пороге стояли Савельев и Пришвин.

– Что здесь происходит? – Игорь усадил Диму на диван. – Рассказывайте.

– Оля подслушала… – начала Маша.

– Случайно услышала, – поправила ее Шевченко.

Савельев и Пришвин переглянулись:

– Вы все знаете?

– Да! – крикнула Оля. – Вы ни черта не можете нас защитить!

Мужчины снова переглянулись.

– Что вы тут в гляделки играете?! – теперь закричала Маша. – Вы нас защитите?

– Да. Но только мы должны держаться вместе, – сказал Костя и ткнул пальцем в сторону Димы: – Всем понятно?

Молодые люди кивнули.

– Сейчас Костя съездит в город за свечами… – начал Савельев.

– Костя никуда не съездит, – перебил его Пришвин.

– Чего так?

– Аккумулятор сдох. Машину бросили километрах в четырех отсюда.

– Хреново. Ладно, я к соседям, а вы будьте все вместе, – сказал Савельев и вышел из дома.

Шевченко встала со своего места, медленно подошла к Пришвину и присела на подлокотник кресла.

– Можно? – девушка кокетничала.

Костя нервно кашлянул и кивнул.

– Костя… Можно, я буду называть вас Костей?

Пришвин чувствовал себя неловко. Он сам привык задавать вопросы. Да и собеседницы были немного постарше.

– Можно.

– Костя, вы правда думаете, что за нами охотится призрак?

– Мы это уже обсудили! – Пришвин начал выходить из себя.

– Да пошли вы все на хер! – Дима снова вскочил и побежал к двери.

Костя подскочил за ним, но его остановил Паша Курагин:

– Я его догоню.

Пришвин кивнул, но назад так и не сел.

– Костя, да успокойтесь вы!

Пришвин понял, что девушка своими выходками его раздражает, и, чтобы не сорваться, пошел на улицу, сказав:

– Сидите здесь.

Оля встала, потянулась и прошлась по комнате.

– Какие‑то мужчины нам достались, а, Машка? Хуже этих, – она махнула на Юрку, – детей.

– Ты почему так себя ведешь? – вдруг спросил Кулешов. – Ты, шлюха! Почему ты так себя ведешь?!

Парень вскочил с места так резко, что девушки даже не успели сообразить. Он набросился на Олю и начал душить ее.

– Помоги… – захрипела девушка.

Маша подскочила к Кулешову и попыталась оттянуть одноклассника. Он вывернулся и наотмашь ударил. Стрельцова отлетела к дивану. Оля, воспользовавшись моментом, когда хватка бывшего парня ослабла, схватила кочергу и ударила обидчика по голове. Первый удар получился слабым и вскользь. Во второй она вложила все силы и ярость. Юрка упал к ее ногам без чувств.

* * *

Паша догнал Димку уже за калиткой. Начало смеркаться. Фонари размеренно загудели над головами.

– Димон, ну куда ты сейчас пойдешь? Тут автобусы и днем‑то не часто ходят, а сейчас…

– Ты че, не понял? Мы в одном доме с психами. Какие призраки?! Вот скажи мне, какие могут быть призраки? Эти два придурка «Секретных материалов» насмотрелись или накурились. Или и то и другое.

– Димон, послушай…

– Не хочу я ничего слушать! Тебя уже тоже обработали? Или сказали, где травку достать?

– Послушай, я тебе говорю! – Пашка схватил Димку за плечи и встряхнул. Курагин был выше и сильнее Колтуна, но никогда до этого не применял силу. Сейчас это помогло, и он, воспользовавшись замешательством друга, рассказал. Он рассказал ему все. И о запеченной голове в микроволновке, и о шепоте, и о человеке в комнате, и даже о том, что он, чемпион города по боксу, обоссался.

– Ты веришь мне? – спросил Пашка. Пока он рассказывал, они снова вошли во двор, а затем и за дом, к сараям. – В это трудно поверить, но… Ты же знаешь, я наркоту не принимаю.

– Вообще, конечно, это все странно. Смерть твоего отца, Серега, Стас, теперь Светка… Ах да, еще эти две… С Паровозом. Я даже видел, как эта Сонька или Тонька… Неважно. Одну же Паровоз порешил. А вторая… Ты знаешь, после вчерашнего я думаю, что и та, с Паровозом, могла сама себя…

– А что со второй‑то?

Кусок скальпа упал к ногам Димки, когда он поднимался по железной лестнице к Кулешову. Колтун подумал, что Юра и рыженькая решили подшутить над ним и сбросили с верхней площадки рыжий парик, вымазанный кетчупом. Вспышку в пляшущих огнях он не заметил и шел наверх, поигрывая бутафорским скальпом. На какое‑то время наступила темнота и тишина. Дима замер, соображая, что могло случиться. Но через долю секунды свет включился. Дима глянул вниз. Все смотрели куда‑то мимо него. Он оглянулся; там, среди кетчупа, стоял Юрка.

– Это ваше? – спросил Дима и протянул Юрке скальп.

Кулешов схватил рыжие волосы и бросил куда‑то вниз.

– Побежали отсюда.

Дима почувствовал легкую дрожь, когда приятель взял его за руку, но она тут же прошла. Они пробежали сквозь толпу, образовавшуюся на верхней площадке. Несмотря на то что она могла разместить от силы человек десять, на площадке собралось намного больше.

– Что случилось? – спросил Колтун у Юрки, когда они оказались на улице.

– Возмездие, – произнес Кулешов и хищно оскалился.

– Возмездие! – Улыбка пятнадцатилетнего юноши мало походила на человеческую.

– Может, она тоже видела лысого? – с надеждой спросил Паша.

– Она многих повидала, – сказал Дима, продолжая улыбаться, как полоумный.

– Да я не об этом.

– Шучка не захочет – кобель не вшкочит, – произнес Дима и взял в руку лом, стоявший у стены сарая.

* * *

Стало совсем темно. Костя отбросил окурок (уже третий за последние десять минут) и достал новую сигарету. Что происходит с этими детьми? Один ссытся от страха, другая лезет на мужика старше себя почти в два раза.

– А ты чего здесь? – Игорь держал в руках бутылку подсолнечного масла.

– Да вот, покурить вышел.

– Еле нашел. – Савельев показал бутылку.

– Ты ж вроде за свечами пошел. – Пришвин отбросил сигарету. Курить уже совсем не хотелось, да и нервы вроде успокоил.

– В наш цифровой век, оказывается, свечи уже никому не нужны.

– А это что ты жарить собрался?

– Это мы сейчас что‑то типа лампадок наделаем. Дом, конечно, закоптим, но светло будет до утра.

– Ладно, пошли. – Костя встал с лавки и пошел к дому.

Когда мужчины вошли, девушки сидели, обнявшись, на диване, а Кулешов лежал на полу у печи. Свет падал через окно с улицы, поэтому в комнате было достаточно светло.

– Да что здесь, черт возьми, произошло? – вопрос был адресован Пришвину.

– А я почем знаю? Я же тебе сказал, я вышел покурить.

– Он хотел задушить Олю, – сказала Стрельцова.

– Очень хорошо, а где эти двое? – Игорь повернулся к Косте.

– Я сейчас их приведу, – сказал Пришвин и вышел на улицу.

Игорь поставил бутылку на стол и подошел к Юрке. Пощупал пульс, удовлетворенно кивнул и встал.

– Я его убила? – сквозь слезы спросила Шевченко.

– Он в отключке, – ответил Савельев, а потом вдруг спросил: – За что он тебя?

Девушка молчала. Игорь знал, за что, просто хотел услышать это от нее. За нее ответила Стрельцова:

– Он приревновал ее к Косте.

Савельев кивнул и полез под стол за банками. Вот оно что, потому‑то Костик и сбежал на перекур. Игорь вынул четыре баночки емкостью 250 мл. Крышек долго не мог найти, но потом все‑таки рука наткнулась на пакет с полиэтиленовыми крышками, среди которых он и обнаружил пять жестяных. Игорь аккуратно проделал отверстия в центре каждой из них.

– А что вы делаете? – услышал он за спиной голос Оли.

«Только не начинай, а? Что за девица… Ладно, тебя не трогает опасность встречи с призраком – в это трудно поверить. Но тебя же пять минут назад пытались убить, как последнюю шлюху!»

– Освещение, – ответил Савельев.

– А что, нельзя просто включить свет?

– Нет! – в унисон сказали Игорь и вошедший Пришвин.

– Сядь на место, – приказал Костя девушке.

– Грубиян. – Оля надула губки и пошла к Маше.

– Их нигде нет, – шепнул Костя Игорю.

Савельев, не скрывая недовольства, посмотрел на приятеля:

– Давай свяжем этого, чтобы у девочек больше не было повода поколотить его.

Они связали Юрку какими‑то тряпками, найденными в диване, и вышли, оставив девушек охранять хулигана.

– Ты где их искал? – спросил Игорь уже на улице.

– Ну, этот придурошный домой собирался, а Курагин побежал за ним…

– Я тебя спросил, где ты их искал! – Савельев терял терпение.

– Прошелся по улице. И туда, к террикону, и туда, к лесу.

– Ясно. Во дворе, за сараем, не искал?

– Нет, – мотнул головой Костя.

– Они там, – уверенно сказал Игорь и пошел за дом.

* * *

Дима наступал. Лом в его руках будто ничего не весил, так легко он с ним обращался.

– Димон, что с тобой?

– Надели Пасэ галосы и гамасы.

Лом вошел в лед в пяти сантиметрах от стопы Паши.

– Что ты делаешь, мудак?! – взвизгнул Курагин.

Дима молча наступал. Крутил в руках лом, делал шаг и бил им в ноги Пашке. Потом вдруг остановился, хищно оскалился и ударил в колено друга. Раздался хруст, а затем и крик Курагина. Пашка упал, схватившись за колено правой ноги. Но, вспомнив об опасности, находящейся в паре шагов от него, он оттолкнулся здоровой ногой и отъехал по заледенелой дорожке к сараю. В следующий момент лом с хрустом вошел в лед. Паша попытался встать, опершись о деревянную стену. Это получалось так медленно; ему даже показалось, что время остановилось, замерло, как в кошмарном сне. Время остановилось, но только не для Колтуна. Тот сделал шаг вперед и со всей силы вогнал железный стержень в живот выпрямившегося во весь рост Курагина. Острие без труда разорвало пуховик, увлекло за собой прилипшие куриные перья (все‑таки маму на рынке обманули), порвало толстую кишку, обмазавшись фекалиями, зацепило позвоночник и, с треском ломая тес, ворвалось в помещение, заставленное пыльными банками. Пашка хрюкнул и безмолвно повис, словно жук, пришпиленный булавкой.

Дима посмотрел на свои руки, потом на то, что он только что сделал ими. Улыбка хищника начала превращаться в жалкую гримасу. Он опустил руки, и тут его так встряхнуло, будто через него пропустили тысячу вольт. Все тело напряглось; казалось, что каждая мышца, каждая жилка сейчас лопнет. Колтун упал к ногам мертвого друга. Друга, которого он убил. Он! Сам! Тело Димы начало расслабляться, и он наконец‑то смог подползти к стене и сесть, подтянув к подбородку колени. Его еще раз дернуло, мочевой пузырь не выдержал, и на джинсах разошлось темное пятно, но Диме было наплевать. Он не мог понять, как он смог убить друга. Вообще человека, черт возьми! Колтун зарыдал. Он перешел на крик, когда услышал голоса Пришвина и Савельева. Но, повернувшись к ним, он понял, что ничего не видит. Димка Колтун ослеп. И это его взволновало не намного больше, чем то, что он обоссался. То есть ему было наплевать и на собственное зрение. Это только подтверждало его никчемность.

– Дима, что здесь произошло? – Голос Савельева был добрым, почти… Если не отцовским, то он вполне мог сойти за голос старшего брата.

– Ты смотри, что этот дебил натворил! – Пришвин злой, как собака. Оно и понятно. Метод злого и доброго полицейского – беспроигрышный вариант. Это знает каждый школьник, и Колтун не стал исключением.

– Почему ты думаешь, что это он сделал?

Димка чувствовал доброту. Не видел, а чувствовал добро.

– А кто?! Инопланетяне, что ли?!

И зло.

– Кто это сделал, Дима?

Но еще большее зло он чувствовал где‑то… внутри себя. Оно притаилось. Оно ждало своего часа.

– Дима! Дима, посмотри на меня. Да твою же маманю! – вдруг выругался Савельев.

– Что там?

– Он ослеп. Ну‑ка давай в дом. – Игорь поднял Димку на руки и понес. – Сними Курагина и тоже в дом. – крикнул Савельев на ходу.

– Легко тебе сказать, – пробубнил злой Пришвин. – Себе выбрал маленького, а мне эту тушу…

Костя потянул за лом, но тот даже не пошевелился. Дернул сильнее, стержень поддался и вышел сантиметров на пять.

«Может, все‑таки инопланетяне? Что‑то не очень похоже, что этот «доход» смог поднять лом. Не то что уж…»

* * *

Паровоз делал то, что до этого ему приходилось делать лишь однажды. Тогда он попал в бригаду к опытному электрику, и они… Черта с два, они! Он один под чутким руководством того самого электрика перебрал (тут можно было сказать, собрал, потому что, как известно, переделывать за кем‑то хуже, чем делать заново) главный щит на семьдесят автоматов, нарастил кабель и собрал электрощитки в бане и гараже. На все это ему понадобилось чуть больше двенадцати часов. Сейчас он чувствовал себя точно так же, как и в тот день. Руки слушались, голова была светлой, и чье‑то присутствие не покидало ее. Будто невидимый наставник стоял за спиной и контролировал процесс восстановления всеми забытой щитовой. Не подталкивал, как это было, например, на дачах, а просто следил. Тем более Володе нравилось то, чем он занимался. Он отучился пять долгих лет на инженера‑электрика, а вместо работы с документами и людьми предпочитал возню с автоматами, проводами и пускателями. Однажды главный энергетик, застав его за возней с кабелями, с укором напомнил ему, что он инженер‑электрик. Это все равно как если бы он назвал его жопой. Оба слова были звучными, но, как ни странно, никакого отношения к Тутуеву не имели. Он учился на инженера, чтобы успокоить бабушку, хотя еще на третьем курсе после десятимесячного обучения в ПТУ на электромонтажника силовых сетей для себя решил – этих знаний ему будет достаточно. Монтаж был его коньком. Пусть он многого еще не понимал, но знал, что, несмотря на недостаток времени, у него все получится. Вова спинным мозгом чувствовал – наставник доволен.

Владимир взял ключ на тринадцать и начал затягивать гайки. Уверенность в правильном сборе цепи росла с каждым оборотом ключа.

Дата добавления: 2015-05-06