Евгений Евгеньевич Сухов 2 страница

К обеду я, можно считать, успокоилась. По крайней мере трясти перестало, хотя пропал аппетит, что только на руку – сэкономила на еде, ограничившись чашкой кофе.

Настя любила покушать основательно, Соня как обычно сидела на диете, хотя эти жертвы на фигуре, похоже, никак не отражались и все, что у нее имелось лишнего, при любом раскладе скапливалось ниже пояса. Уверена, ее фигура вполне привлекательна, вон Настя куда пухлее, а не заморачивается, но других попробуй пойми. Мне вот всегда говорили, что я отхватила лучшее, что необходимо женщине – большую грудь. А на самом деле ничего в этом нет хорошего: без бюстгальтера ничего не оденешь, бегать неудобно, в общем, в бытовом плане одни неудобства.

– Как несправедливо, – вздыхали девчонки в школе, слушая мои безрадостные рассуждения, – что твоя грудь досталась тебе, которой нафиг ничего не нужно, а не нам.

Наверное и правда несправедливо. Зато все остальное во мне вполне обычное и до шикарного не дотягивает. В общем, из нас троих, по моему мнению, Соня была самой симпатичной, Настя самой ухоженной и а… даже не знаю, что и сказать. Самой равнодушной к собственной внешности, наверное так, хотя временами подозревала, что хотя бы изредка следует ею заниматься. Прическу, может, изменить или маникюр регулярно делать. Мои нечеткие мысли по изменению внешности нарушились благодаря новости и я безо всякого сожаления с ними рассталась.

– А у меня скоро день рождение, – заявила Соня, жуя какую‑то зелень с тарелки и стараясь не смотреть на картофель с отбивной на Настиной. – Не знаю, что лучше – в клуб пойти или на дачу поехать?

– А дача какая? – Настя не забывала смотреть по сторонам и казалось, она разговаривает с кем‑то за другим столиком, так как, задавая вопрос, смотрела куда‑то вбок.

– У нас просто садовый домик, но я про теткину думаю, если получиться ключи выпросить. Там нормальная, два этажа, три комнаты, гостиная, свет, газ, канализация, все есть. Только не уверена, что тетка ключ даст, прошлый раз мы у нее там стекло разбили, она так ругалась…

Настя с пониманием кивнула.

– Да ладно… На жалость надави, какие тут все крутые, а ты, мол, чувствуешь себя не в своей тарелке. Ну, не мне тебя учить. А много народу будет?

Соня думала долго.

– Нет. Не хочу много, вас позову и школьных друзей, всего человек десять.

– Тогда дача лучше, – авторитетно заявила Настя и переключилась на меня.

– Поедешь?

– Если расскажете, как туда добраться.

В голову тут же полезли вопросы о подарке. Опять лишние траты, но ничего не поделаешь – пропускать дни рождения людей, с которыми собираешься провести рядом несколько лет, как минимум, невежливо. Кстати, вот когда наступит мое… тогда и будут проблемы, но лучше пока не думать.

– Расскажем и даже проводим, – уверила Соня.

Настя пропустила вопрос мимо ушей, с проступающим на лице интересом наблюдая за входом в столовую.

– О‑о‑о, – судя по всему, там объявился, по меньшей мере, живой динозавр, – чего это тут Цукенина с Альтиной делают? Они в нашей плебейской столовой еще ни разу не появлялись.

– Видимо надоел настоящий капучино, захотелось приобщиться к народу и отхлебнуть искусственной бурды? – оперативно предположила Соня.

И правда, что они тут делают? Наша элитная прослойка всегда обедает в новом корпусе, где для них выстроили специальное кафе. Денег, которых я трачу на обед, там мне хватило бы от силы на чашку чая и то, скорее всего без сахара. Так что наша умница и красавица Цукенина могла тут явиться только если что‑то задумала. Альтина была из семьи попроще и попала в "высшее общество" только потому что была подругой первой и выгодно оттеняла веснушчатым лицом фарфорово‑безупречную кожу своей хозяйки. Всегда думала, что рыжие малоуправляемы, а поди ж ты – ходит за Цукениной и исправно исполняет все обязанности настоящей подруги.

И что же им понадобилось? Чтобы появилось первое предположение (которое частенько бывает самым верным), понадобилось всего минут пять, пока они прошлись через раздачу и уселись за столик на самом видной месте.

– Они пялятся на Стоцкого, – фыркнула Настя, – глазам не верю…

Альтина и правда старательно поглядывала на одного из местных красавчиков – второкурсника Стоцкого, который, кстати, был беден примерно как церковная мышь. Но все равно богаче, чем я, не очень приятная мысль… Зато с его внешностью хоть фотки делай да продавай любительницам тщедушных кудрявых ангелов, очень красивый молодой человек, даже я это признаю. И насколько мне известно, имеет репутацию серьезного спокойного юноши, не замешенного ни в каких скандалах. Цукенина сидела к Стоцкому боком и откровенно пялиться не могла, потому посматривала краем глаза. Зато Альпина глаз от него почти не отводила, одновременно что‑то многословно рассказывая подруге и вряд ли разговор шел о лекциях.

– Наша мадам запала на Стоцкого, – важно сообщила Настя, которая вообще тащилась от подобных сцен. Даже разговоры ее радовали, а уж увидеть вживую…

И вот тогда… Не знаю, что в голову стукнуло. Просто бывают такие ситуации, когда меня, наверное, черт дергает, потому что внятно свои действия объяснить не получается. Ничего плохого мне Цукенина не сделала, разве что кроме извечной классовой вражды и неприязни бедного к богатому, но так или иначе в этот момент мне захотелось ей насолить. Не знаю, почему я была полностью уверена в том, что пришедшая в голову идея должна мгновенно осуществиться, но я, недолго думая (если б задумалась, точно бы остановилась) поднялась и направилась прямо к Стоцкому.

– Привет, – широко улыбнулась. Сколько помню, никогда для меня не было проблемой подойти и заговорить с незнакомым человеком. Он окинул меня быстрым взглядом и сразу определил статус. Его, видимо, он вполне устраивал.

– Привет.

– Меня зовут Алена. Не хочешь к нам присоединиться? – я кивнула в сторону девчонок. – Ты же на втором? Значит, ознакомлен со всякими местными тонкостями. Тут кто‑нибудь занимается трудоустройством желающих подработать?

И под неспешную болтовню мы неторопливо прошли к столику, где Соня почему‑то перестала жевать свою траву, а Настины брови заползли чуть ли не на середину лба. Позади спину обжигал пристальный взгляд Цукениной и мое настроение впервые за день повышалось, приближаясь к своей обычной планке.

Расстались мы со Стоцким только у дверей в аудиторию, докуда он нас с девчонками проводил.

– И что это было? – негромко поинтересовалась Соня, усаживаясь справа и наконец, сумев закрыть рот, чего все это время ей сделать не удавалось.

Но боевой настрой уже прошел, так же неожиданно, как появился и отвечать я не стала. Самой бы знать…

На последнюю лекцию я не пошла. Решила, что историю экономических учений вполне можно пропустить, а лучше вернуться к тете, успокоится и разобраться, почему я веду себя сегодня так странно. Ну конечно первое – меня выбил из колеи Костик… Нет, имя не хотелось марать, оно осталось принадлежать тому мальчишке, что покорил мое сердце у песочницы. Того хмыря которого я видела сегодня вполне достойна фамилия Танкалин.

Я шла по той же дорожке, что и утром, мысли рассеяно скакали с одного на другое – обувь‑куртка‑Стоцкий‑английский‑паршивый кофе из буфета‑лужи.

Рядом хлопнула дверца, так неожиданно громко, что я вздрогнула.

– Стой, – неторопливо приказал чей‑то голос.

А голос, кстати, у него изменился… Стал как у взрослого, такой плавный и бархатистый. Хотя вполне можно понять, он уехал раньше, чем голоса у мальчишек ломаются.

Я замерла, потому что нужно было удержать внутри тот ураган потери, виной которому этот пижон, что стоит напротив. И щурится на солнце так знакомо… что даже больно становиться.

– Хочу сразу расставить все по местам, – не спеша заявил Танкалин. – Мне не нужно чтобы кто‑то расхаживал по институту и сплетничал о моем детстве. Поэтому предупреждаю – я безо всякого труда могу превратить твою жизнь в ад, а уж если постараюсь…

Он наклонил голову, острым взглядом словно втыкаясь в мое лицо. Как только голова не разболелась!

– Ты поняла? – с тихой угрозой уточнил.

Эта сволочь убила моего Костика! Превратила в мерзкое чудовище, от одного взгляда на которого тошнить начинает. Как же это все несправедливо и печально, а главное, не исправишь. Почему я не поступила куда‑нибудь в другое место? Тогда бы до конца жизни помнила о нем только хорошее и может быть, все еще продолжала верить в чудеса.

Я разозлилась.

– Можешь не беспокоиться. Костик – лучшее, что у меня было в жизни, а ты за две минуты стал самым мерзким существом, с кем я когда‑либо сталкивалась. Тебя я не знаю и знать не желаю!

Я сделала шаг в сторону и быстро пошла дальше.

Этот момент был одним из тех, от которых взрослеешь. Печально, но подобное рано или поздно с каждым случается, как не остерегайся. Тем не менее, портить себе жизнь я ему не позволю!

Я сама не заметила, как доехала до дома. Тетя пропадала в гостях у одной из соседок, у которых она просиживает почти целыми днями, это у них единственное развлечение. Добавлять к историям, о которых они любят посудачить свеженькую, с пылу с жару, вовсе не хотелось, но и сдержаться я не смогла. Дотянула всего до ужина, к которому тетя изволила вернуться домой. Как только мы доели и налили чай, тетя спросила, что нового, я быстро отовралась, будто ничего и перешла к вопросам.

– Тетя, слушай… ты помнишь мальчишку, Костика с которым я дружила в детстве?

– Костика? – лицо тети тут же расплылось в улыбке. – Конечно, как не помнить. Когда я уезжала, он пришел со мной прощаться и заявил, что обязательно на тебе жениться. Помнишь? Правда потом признался, что он еще маленький и папа ему пока не разрешает, но когда он подрастет, то точно разрешит!

Да уж, стала бы она так улыбаться, увидь сегодня этого прощелыгу! Рассказывать и портить настроение еще и ей я, естественно, не стала.

– А ты не знаешь, почему они тогда уехали?

Тетя ненадолго задумалась, привычно помешивая чай, который давно уже пила без сахара, так как врачи запретили. И все равно каждый раз тщательно его размешивала.

– Нет, не знаю. Но тогда слухи такие ходили… – она неуверенно замолчала. Я вытерпела ровно полсекунды.

– Какие?

– Пашка, ну, отец Костика кому‑то вроде рассказал по секрету, что когда в девяностых союз развалился, его отец, дед Кости и еще пара человек занимались какими‑то махинациями, благодаря чему получили в собственность металлургический завод. А время такое было, бандитизм сплошной, стреляли всех направо и налево, вот и им начались угрозы, потом покушения. А вскоре после рождения Костика его мама взорвалась в машине. Паша всегда считал, что ее убили, ходя в милиции даже дело отказались заводить. Тогда он забрал сына и сбежал от отца, устроился в случайно выбранном городе поглубже в провинции и подальше от всех этих разборок. Только правда это или нет, не знаю.

– И что с его отцом потом было?

– Не знаю… Паша мне никогда ни о чем таком не говорил.

– Так почему они уехали?

– Я же говорю – не знаю. Хотя вроде слышала, что помирился Паша с отцом, времена изменились, тот их долго искал и однажды нашел. Вот они к нему и вернулись.

Так, так, если поразмыслить, то очень все логично. Другие времена… Дедуля выжил, организовал на краденое чистый бизнес, потом нашел сына с внуком. Все складывается и понятно теперь, откуда у Танкалина деньги.

– Кстати, а как у них фамилия была?

– Ленские, – мгновенно отозвалась тетя. А еще на память жалуется! Что‑то она ее ни разу не подводила, когда дело касалось сплетен.

– А с чего это ты вдруг вспомнила? – полюбопытствовала тетя и в ее голосе звучали подозрения, которые поощрять не стоило. Хотя признаюсь – за долгие годы рядом я выработала на это любопытство полнейший иммунитет и запросто с ним расправляюсь.

– Да так… Увидала сегодня в институте одного человека, чем‑то он мне его напомнил. Вот и подумала, любопытно, какой он стал?

– О, я не сомневаюсь, сейчас это чудесный молодой человек, – уверено отозвалась тетя, улыбаясь своим воспоминаниям.

Ну да, как же, расчудесный… Смесь бульдога с носорогом. Сволочь, которая, похоже, будет портить мне настроение одним своим существованием. Он конечно не обязан со мной водиться, даже если мы играли в одной песочнице, но хотя бы мог объяснить это более вежливо? А, все равно…

В общем, пришла пора переступить, забыть и идти дальше.

Неделя прошла обычной жизнью. Мы пережили два семинара, которые прошли не очень удачно, потому что никто толком не представлял, как именно они проходят.

По утрам, встречаясь с девчонками у крыльца, я здоровалась и сразу уходила в здание, чтобы не провоцировать лишней болтовни.

Два раза мы обедали в компании со Стоцким и Соня, в конце концов, даже пригласила его на свой день рождения. Тот согласился, величественно кивнув головой, хотя никакого энтузиазма его вид не выражал. Стоцкий был одним их тех людей, которые всегда одиночки, но не потому, что их избегают, а потому что им никто не нужен. Ну, по большей части.

Также за эту неделю меня завалили россказнями про Танкалина, несмотря на активное мое сопротивление. Информации было столько, что я уже не знала, куда ее деть. Но девчонки не смогли успокоиться, пока не выкопали и не доложили мне все известное. Уверений, что мне это все безразлично они слушать не желали.

Выяснилось, что его отец занимается экспортом металла, после сказанного тетей это не удивляло. Что сам Танкалин встречается сейчас с Асей Векиной, победительницей прошлогоднего конкурса красоты, которую, между прочим, отбил у лидера группы А, Руслана Парина. И что они с Русланом находятся в состоянии холодной войны, правда, истоков установить не удалось, вроде еще со школы, в которой оба учились до института.

– Что бы это могло быть? – размышляла вслух Соня.

– Мне без разницы, – в сотый раз повторяла я, но подруги в сотый раз благополучно пропускали мимо ушей.

– Что‑то жуткое, – заворожено предполагала Настя.

Ничего не оставалось, кроме как помалкивать, чтобы не провоцировать новую порцию фантастических домыслов.

Также у меня появился первый враг (или уже второй, если считать Танкалина?). Цукенина Олеся. В общем, такое развитие событий вполне можно было предположить после моей выходки со Стоцким, но я не задумывалась об этом до последнего.

Выяснила, что не все между нами ладно на английском. На том занятии каждый должен был вкратце рассказать про свое любимое время года, а потом все остальные искали в истории ошибки. Я рассказывала довольно уверено, по‑моему лучше, чем большинство до меня, но когда дошло дело до разбора ошибок, начала Цукенина…

Оказалось, английским она владеет в совершенстве (потом выяснилось, что три года Олеся провела в Англии и училась там в школе), так что отчихвостила она меня и в хвост и в гриву, кроме грубых ошибок вытащив на поверхность даже такие тонкости, которые мне, как первокурснице, знать еще рано. Про произношение вообще молчу…

– Красиво, – пробормотала Соня, когда Цукенина замолчала. Надо признать времени на разбор моих полетов у нее ушло как минимум минут десять.

Момент был не из самых приятных, но я не разозлилась. Даже, если честно, вину почувствовала – зачем вот перешла дорогу и взяла то, что мне и даром не нужно? Но еще глупее было подходить и объясняться, что Стоцкий свободен, как и раньше, так что оставалось только признать, что язык мне еще учить и учить.

А на следующей неделе элитное кафе закрыли на ремонт и все сливки нашего института изволили обедать в обычной столовой.

В первый же день Танкалин явился в обществе трех друзей из компании Б и двух девиц, которым все время обеда мило улыбался. Даже не знаю, почему меня это так разозлило. Фальшивая морда! И улыбка у него ненастоящая, словно он просто красуется. И еще жутко мозолит глаза привычка Бшников выряжаться в настолько обтягивающие свитера, как будто они их специально на пару размеров меньше подбирают, чтобы повыигрышнее смотреться. Проще тогда уж совсем с голым торсом расхаживать.

Когда Танкалин ушел я подумала, что пронесло, ведь это был первый раз после встрече на улице, когда мы оказались поблизости друг от друга и я заметила, как некоторые окружающие посматривают на меня с ожиданием. Устраивать повторный спектакль я, естественно, больше не собиралась и увидев исчезающую на выходе спину облегчено вздохнула.

Немного рано. Через минуту к выходу потянулись остальные из его компании и один из ребят, Игорь, что все время ходит в коже, остановился прямо рядом со мной, неторопливо копаясь во внутреннем кармане пиджака. Этот экземпляр, пожалуй, из их компании был самым некрасивым, какой‑то слишком бледный, глаза блеклые, волосы инертно светлые. Ну, на мой вкус. Вероятно вкус у меня не ахти, так как за его локоть предано держалась одна из обедавших с ними девчонок, как‑то неестественно изогнув спину и поглядывая на нас свысока.

Через пару секунд на стол передо моим носом опустилась карточка с яркими пестрыми буквами.

– Приходи в пятницу, – фамильярно подмигнул Игорь, – встретишься со своим кумиром.

– Каким? – не сдержалась я.

Он только широко улыбнулся. И улыбка такая уверенная и располагающая, какой никогда не бывает у обычного человека. Зуб даю, тренирует ее ежевечерне перед зеркалом!

– Не потеряй свой шанс, – пафосно сообщил.

Желание веселиться пропало. Кого угодно взбесит такое пренебрежение. Надо же, идти куда‑то, чтобы добиться чьей‑то благосклонности. Нашлись тут любимчики фортуны! Само по себе мерзко, а уж когда к этому имеет хотя бы побочное отношение этот тип под личиной друга детства!

– Слушай, Игорь. Объясню всего раз. Я перепутала вашего… друга с одним человеком, которого очень давно не видела. Но это совершено точно не он, я навела справки и уверена.

– Точно? – игриво переспросил. С таким развлечением, как я, Игорь, похоже, расставаться не собирался.

– Совершено точно. Тот… он умер, понимаешь?

Он непроизвольно выпрямился. Видимо, в моих глазах было достаточно правды, чтобы убедить Игоря. Еще бы… стоило вспомнить, что предстало передо мной вместо Кости и на глаза слезы сами собой наворачивались. Ведь с какой‑то стороны он и правда умер… прежний.

Игорь заторможено кивнул, соболезнований правда не последовало, зато и приглашение не забрал, карточка осталась лежать на столе, а он ушел, утащив за собой свою подружку.

Карточку я предложила девчонкам, но увидев, куда она, они с сожалением отказались, объяснив, что клуб слишком дорогой, хотя и хотелось бы там хоть разочек побывать. Бесплатный проход – дело конечно, хорошее, но такая мелочь по сравнению с ценами на столики и бар!

– Может, когда‑нибудь потом, – вздохнула Соня.

Честно говоря, сминала приглашение в маленький круглый шарик и пуляла им в мусорное ведро я с большим удовольствием!

На второй день к компании Б присоединилась Ася, один взгляд на которую заставил меня покраснеть и отвернуться. Может грудь у меня и неплохая, но до той, что выпирала из узкого вязаного платья с глубоким вырезом мне как до небес.

Ася смеялась громко и все время прижималась бюстом к Танкалину. Тот был явно не против.

Повезло, что в этот момент пришел Стоцкий (потому что общаться с девчонками, у которых глаза направлены куда угодно, но не того, с кем разговаривают, довольно сложно) и я переключилась на общение с кем‑то более вменяемым. Он как раз вчера был у Марины Сергеевны, которая занимается иногда работой для таких, как мы – постоянную, конечно, не предлагают, но для желающих подработать могут подобрать временную в течении 5‑14 дней. Естественно оплата там тоже почти символическая, но не в моем положении выбирать. Кроме того, у Стоцкого имелся давний знакомый в одном из бюро по трудоустройству, который периодически тоже подкидывает какие‑то варианты. Он сказал, когда объявится что‑нибудь стоящее, сообщит мне первой.

Похоже, общество Стоцкого, которого не волновали ни окружающие, ни их внешность, ни их поступки, не говоря уже о мелочах, вроде кто как посмотрел и связанных с этим сплетен действовало на меня положительно, так что впредь я ходила на обед только с ним и неделя закончилась совершено спокойно, без нервотрепки. То есть для меня. Был еще большой спектакль, который даже мы со Стоцким посмотрели не без интереса.

Это случилось в пятницу. Соня сдалась и в виде исключения набрала себе нормальной еды, а Настя наоборот, ограничилась супом и салатом, но даже их ела так медленно, что все уже замучались ждать именно ее.

А у меня жутко чесалось все тело выше пояса. Мой любимый серый свитер, который я практически не снимаю (как и любую другую вещь, которая чем‑то необъяснимым прикипела к душе), сох после стирки, а этот зеленый, мало того что был очень узкий, так еще и кололся нещадно. Когда в столовую заявилась компания А, которая вообще редко появлялась в столовой, их главарь Руслан Парин целенаправленно потопал к столику, где расположились Бшники. Он навис над Танкалиным, к которому как обычно прижималась Ася, почти налегая сверху и так сверкнул глазами, что она тут же отодвинулась в сторону, видимо, зная, что последует и опасаясь вмешиваться.

– Ты… (не цензура), это точно ты въехал в моего паршивца! Что, до сих пор даже на автомате не научился парковаться? Или это такая неловкая попытка подпортить настроение, а? Мелковато работаешь, Танкалин – втихую напакостить. А слабо на Каперсую ночью сгонять? Кто быстрее, а? (Не цензура) только можешь?

О, зрители были в восхищении – где еще пронаблюдаешь за мирным общением двух возможных будущих дипломатов? Ругался Парин надо признать мастерски (а уж я в этом толк знаю)! Да и выглядел впечатляюще – вытертый джинсовый костюм, длинные распущенные волосы и взгляд человека, терпеливо ждущего малейшего промаха оппонента, чтобы не сдерживаясь, заехать ему в рыло. В общем, зрелище было отличное!

Танкалин, как ни странно, остался довольно спокойным, разве что сильно помрачнел. Надо же, я была уверена, что вывести его из себя легче легко.

– Парин, на стоянке давно установлены камеры и только такой дурак как ты может об этом забыть. Если ты так уверен, что в тебя въехал я, предоставь мне запись и той же ночью мы встретимся на Каперсой, но не раньше. Понял?

Говорил он негромко, но тишина стояла такая, что расслышали все. Ни одного мата не употребил к моему разочарованию – я с трудом переношу людей, которые говорят матом, а раз уж я не переношу Танкалина, то он просто обязан вести себя в соответствии с моими о нем представлениями!

В общем, никто никому не врезал, Парин попыхтел, задумался и развернувшись так, что его грива прямо как на рекламе шампуня проделала в воздухе чудный пируэт, молча пошел на раздачу за едой.

Думаю, не будет ничего страшного, если я задам Стоцкому вопрос. Кстати он, похоже, единственный, кто моментально забыл про скандал и, как ни в чем не бывало, флегматично жевал котлету.

– Сереж, а что такое Каперсая? – да‑а‑а, голосок у меня как у заправской сплетницы, судя по тому, как воспряли Настя с Соней и мы все втроем пододвинулись к Стоцкому так близко, что он поморщился.

– Бульвар Каперсой, там по ночам гонки устраивают. Опасное место, в прошлом году у меня однокурсник там погиб. И с третьего курса один еще покалечился, выжил, но не ходит. На домашнее обучение перевели. Там, в общем, как на дуэлях, выясняют кто прав кто нет. Ну и просто по дури гоняют.

Вот как… Получается, Парин вызвал Танкалина на дуэль, а тот отказался. С одной стороны слабак, конечно, что струсил. Но ведь с другой хватило ума не вестись на откровенную провокацию и не гонять ночью в смертельно опасном месте? Даже и не знаю…

Собственно, чего это я? Какое мне дело? Правильно, ни‑ка‑ко‑го!

В субботу мы отправились на день рождения Сони. Ее саму с продуктами и Настей (которая электрички не переносила еще больше, чем метро) родители отвезли на машине, а мы со Стоцким (так как остальных гостей не знали) отправились вдвоем. Не уверена, что без него добралась бы до нужного места. Одни входы‑выходы на вокзале чего стоят, сходу и не разберешь в какой идти. Да еще названия станций… в общем Стоцкий выступал в роли моего спасителя.

Дача оказалась одной из целой кучи подобных, построенных друг к другу так плотно, что просто диву даешься, как они тут все уживаются. Я выросла в месте, где свободной земли навалом, так что все эти сплюснутые и прижатые друг к другу участки вызывают даже не удивление, а уже жалость. А если вздумается пойти погулять? Тут же только между заборами дороги и все, другого места нет. Правда можно отойти на пару километров и попасть в лес, ведущий к станции, но ходить там никакого удовольствия не вижу, потому как кругом кучи мусора, спрессованного годами.

Хотя воздух все равно получше, чем в городе, да и небо почище.

Компания оказалась вполне обычной, очень похожей на те, к которым я привыкла в школе. Половина перепилась, кто‑то упал в мангал и обжег руку, кто‑то разлил на джинсы сок и ходил без штанов. Они все время вспоминали какие‑то школьные хохмы и проделки, нам со Стоцким ничего не оставалось, как просто слушать и вежливо улыбаться. А слушать истории, которые не кажутся смешными тому, кто в них лично не участвовал довольно скучно, потому мы с ним тоже перепились и вечером, когда совсем стемнело, вышли посидеть в беседке под деревьями в самом углу участка. Стоило усесться на скамейку и откинутся на стену, как Сергей надо мной склонился и молча поцеловал. Ни к чему это не привело и никакого продолжения не имело. Почти сразу меня посетила одна мысль, от которой стало смешно и Стоцкий спокойно отодвинулся, терпеливо ожидая объяснений.

– Да просто Сереж, подумала. Ну, приятно все это, но не больше. А представь, окажись на моем месте Цукенина… она бы растаяла от одного твоего прикосновения. А у нас все равно ничего путного не получиться.

– Да знаю я, – мирно ответил Стоцкий, устраиваясь рядом и больше не делая попыток меня целовать. – Мы с тобой друзья.

Я согласилась. Как‑то всегда получалось, что все окружающие молодые люди сразу причисляли меня к друзьям и никто огромной любовью не воспылал. Как, впрочем, и я.

– Тебе Цукенина совсем не нравиться?

Любопытно, как она воспринимает Стоцкого? Наверняка ведь думает, что и характер у него в соответствии со внешностью, ангельский. А вот и нет, Сергей довольно равнодушен к окружающим. Совсем холодный, честно говоря, любить его довольно затруднительно.

– Устал я от этих девиц, – морщился тем временем Стоцкий, – которые меня за какое‑то животное принимают. Нацепят юбку в ладонь шириной и норовят под нос сунуть, будто мне больше ничего и не надо, кроме мягкого места, которое можно пощупать. Да и вообще дуры эти богатые все балованные, как одна. Они мне еще в прошлом году надоели.

– Зря ты так… Она же не виновата, что родилась в семье с деньгами.

– Да я ничего не говорю… закончу институт, женюсь на какой‑нибудь дочке, вступлю в семейный бизнес… А пока ну их.

Ничего себе мальчик‑одуванчик!

– Фу‑у‑у, как пошло звучит.

– Павлова, ты как ребенок детсадовского возраста, – снисходительно сообщил мне Стоцкий, вытягивая ноги и беззастенчиво пододвигая ими мои, – ничего, привыкнешь со временем.

– Упаси боже, – пробормотала я, но спорить не стала.

И вот, вроде все прошло спокойно и без эксцессов, но на следующей неделе я узнала, что наш "пламенный поцелуй" кто‑то успел заснять на телефон и разместить в интернете в фотоотчете о поездке. Не знаю, каким образом фотоотчет нарыла Цукенина, и хотя моего лица там было не разглядеть, обычные джинсы и мой любимый серый свитер без труда узнает каждый, кто учился со мной хотя бы неделю. Так вот, если раньше Цукенина просто меня демонстративно не замечала, то теперь окатывала таким взглядом, что казалось сейчас меня поведут на расстрел. С помощью пулемета.

Стоцкий, которому я предъявила новость, сказал буквально следующее:

– Хм… ну так и лучше, пусть думают, что мы встречаемся. Может приставать меньше будут.

– А мне в этом какой резон? – хмурилась я.

– Ну не знаю… но ты подумай, если согласна, то говори.

На том и порешили.

Время, однако, шло и стоило думать о работе. У Стоцкого пока ничего не наклевывалось, поэтому я решила все‑таки отметиться у Марины Сергеевны. Не оттягивая, на следующий же день после лекций понеслась в деканат. Повезло, Марину Сергеевну я застала на месте, но она громко с кем‑то переругивалась по телефону, одновременно вороша кипы бумаг в шкафу. Заметив меня, прикрыла ладонью трубку и шёпотом попросила подождать в коридоре.

Ну, времени у меня полно, главное ее не упустить, но выход из комнаты только один, так что мимо все равно не проскользнет. Я уселась в коридоре на одно из сидений и достала книжку. Быстро запутавшись в правилах строения предложений немецкого я ощутимо клевала носом, когда рядом грохнуло сидение и кто‑то уселся по соседству.

Я машинально обернулась и вздрогнула от неожиданности – Танкалин развалился прямо на ближнем сиденье, хотя вокруг было еще с десяток пустых. Закинул ногу на ногу.

Он весь прямо сиял, как будто нашел с утра под подушкой путевку на луну и пах так приятно, что зубы сами собой от злости сжались. Я бы предпочитала, чтоб от него несло, как из помойной ямы.

Дата добавления: 2015-05-06