Учебник для вузов 21 страница

Обратимся к так называемому «вопросу о вопросах». Напомним: уточняю­щие вопросы — эффективный прием активного слушания. Они демонстрируют внимание к собеседнику. Однако есть ситуации, когда задаваемые вопросы мо­гут только усилить напряжение. Партнер, сам того не сознавая, «закрывается». Парадоксально, но тем не менее это правда. Секрет в том, что, как это часто бы­вает, все держится на нюансах. Формально вопрос всегда остается вопросом. Негативный же эффект возникает, когда эффективная техника уточнения-переспрашивания заменяется на технику выспрашивания. Этот негативно воздей­ствующий прием можно условно назвать «тактикой следователя». Человек мо­жет полагать, что он «активно слушает» — и при этом задавать партнеру вопрос за вопросом, зачастую в очень напористой, жесткой манере. В чем разница? При переспрашивании или расспрашивании контекст ситуации такой: партнер хочет точнее понять собеседника, ему интересно то, что говорит его собеседник. Вы­спрашивание же интерпретируется человеком иным образом: моего собеседни­ка интересую не я, не мои переживания, а некая польза, которую он может из­влечь из моих ответов. Напряжение нарастает, поскольку человек интерпрети­рует беседу-выспрашивание как ситуацию, в которой из него настойчиво выкачивают информацию. Положение усугубляется тем, что при технике вы­спрашивания тот из собеседников, который оказался под градом вопросов, все меньше понимает, зачем их ему задают, какова цель «дознания». Вследствие этого он постепенно отстраняется, закрывается, защищает себя, поскольку в голову приходят самые неприятные объяснения и гипотезы. Конечно, к тактике выспрашивания лучше не прибегать.

Как эффективную обычно оценивают так называемую тактику получения утвердительных ответов. Она состоит в том, что собеседник старается получить не одно «да», а много «да» в подтверждение даже самых бесспорных положений или незначительных, частных мелочей. Это подведет партнера к тому, чтобы от­ветить «да» и на какой-то существенный, важный вопрос. Причина в формиро­вании стереотипной логики беседы: после серии утвердительных ответов труд­нее ответить отрицательно. Это и действие речевой инерции, и логики: собесед­ник задумается, почему, столько раз сказав «да», он вдруг ответит «нет». Как правило, даже если в этой ситуации все-таки и раздается «нет», оно обычно не бывает слишком категоричным.

Более общим вариантом тактики получения утвердительных ответов приня­то считать технику общения под названием «нога в двери»: условно говоря, че­ловек может просунуть в приоткрытую дверь ногу, чтобы расширить щель и пройти самому. Эта техника может быть использована не только в беседе, но и как основа стратегии поведения: некоторые люди начинают с получения ма­леньких уступок и тем самым добиваются согласия по более важным вопросам.

Далее речь пойдет о достаточно сложной и многоаспектной технике, носящей название «техника Франклина», по имени известного американского государ­ственного деятеля прошлого и ученого-естествоиспытателя Бенджамина Фран­клина. Он подробно писал о том, какие приемы общения помогли ему как дип­ломату. В частности, он придерживался убеждения, что ответ всегда следует на­чинать со слов «да». Франклин хорошо понимал, что, начиная свой ответ с «нет», мы тем самым блокируем желание собеседника слушать нас дальше. Сле­дующий этап — дать позитивную оценку идее собеседника и, более того, объяс­нить, чем именно она хороша, интересна, выгодна и т.д. Следующий шаг — опи­сание условий, в которых предложенное решение было бы наилучшим. Затем можно плавно переходить к описанию реальных условий, для начала безотноси­тельно предложенной идеи. Далее может следовать предложение нового, изме­ненного решения в конкретных, только что описанных реальных условиях.

Как видим, многоэтапность этой сложной техники очевидна. Но не менее очевидна и высокая эффективность принятия решения. Ведь в ходе выполнения этой тактики многократно подчеркивалась продуктивность идей партнера, и, соответственно, его личная значимость. Новая идея при этом предлагалась как видоизменение идеи, предложенной партнером. Акцентировалось и то, что при­чины изменения — не недостатки самой идеи, а невыгодные реальные условия, подталкивающие к ее усовершенствованию.

Конечно, сколько бы техник мы ни знали, важно прежде всего помнить, что общение — особое, тонкое мастерство. Человек может в точности выполнять все, чему его научили во время тренингов по общению, и тем не менее постоянно по­лучать плохой результат. В таких случаях причина неудачи очень часто коре­нится в формальном усвоении правил общения и в неумении их применять адекватно реальной ситуации взаимодействия и личности партнера. А кроме того, никакие техники общения не помогут, если субъект ставит своей целью са­мопрезентацию, а не достижение согласия и поиск оптимального решения.

Отметим, кстати, что всегда очень важно не просто нападать на позицию оп­понента, а постараться, как справедливо утверждают Р. Фишер и У. Юри, загля­нуть за нее, попытаться понять, что за этим стоит. Другими словами, надо не только акцентировать свое внимание на том, почему нас не устраивает чья-то точка зрения, но и на том, каковы причины ее возникновения, в чем причины упорства, с которым оппонент ее отстаивает.

Следующая техника, которую мы рассмотрим, отчасти относится к разряду манипулятивного общения. Тем не менее «врага надо знать в лицо», и нельзя упускать из виду то, каким образом кто-то может попытаться манипулировать нами. Эта техника — переживаемое негативное самооценивание. Ее крайний ва­риант — самобичевание. Выражаться она может примерно в таких фразах: «По­чему меня всегда не принимают (не любят), не понимают?» или «Почему меня считают таким злым?» Показательно, что при использовании этой техники по­добные фразы подаются не как обвинение, а как глубокое эмоциональное пере­живание. Работает все — и мимика, и интонация. Расчет манипулятора, порой проявляющего большую изобретательность, очень прост: переживаемое нега­тивное самооценивание обязательно найдет эмпатийный отклик у окружающих. Такие фразы должны вызвать у окружающих желание защищать человека от самого себя. Они видят, что перед ними действительно высокомерный или злой человек, но невольно испытывают чувство вины и желание возразить: «Да что вы, совсем вы не такой!» Разумеется, эта техника может быть использована и искренне, не в манипулятивных целях. Осознанное или неосознанное проявле­ние такого поведения в общении нам не раз приходилось наблюдать в тренинговых группах.

Техника «айкидо», как и приемы этого вида восточных единоборств, постро­ена не на защите или нападении, а на том, чтобы позволить партнеру сделать то, что он хочет, и усилить его действие. Собственно в борьбе это может выглядеть так: вы позволяете противнику замахнуться для удара, подлаживаетесь под его движение и сами движетесь в том же направлении, параллельно пользуясь им для своих целей. Нападение работает против нападающего. В психологическом плане весь механизм действует точно так же. Можно позволить партнеру, на­пример, реализовать его желание сконфузить или подавить вас, и даже помочь ему в этом. Партнер вряд ли открыто проявляет свою агрессию, скорее, он доби­вается своей цели тонко замаскированными приемами. Можно сделать тайное явным, сказав: «Я в полной растерянности, вы меня окончательно сконфузили, я даже не знаю, как продолжать беседу». В большинстве случаев прием оказыва­ется эффективным, удар партнера обрушивается на него самого, и он поспешно говорит: «Что вы, я не хотел, и в мыслях не было, может, я что-то не так сказал?» Желая загнать в тупик собеседника, «агрессор» попадает в него сам.

Следующий момент связан с ситуациями негативного оценивания в обще­нии. Конечно, мы стараемся акцентировать внимание на позитивных аспектах взаимодействия, но бывают ситуации, когда негативное оценивание необходи­мо. Суть правила можно сформулировать так: если негативное оценивание необходимо, то порицанию, негативной оценке подлежит только само действие, проступок, промах, но ни в коем случае не личность того, кто его допустил.

Мастерство общения создается нюансами. Представим себе, как два хорошо знакомых человека в очередной раз оказываются на грани конфликта. Что может прозвучать в ответ на очередной упрек или колкость? Сравним несколько фраз с одинаковой целе-смысловой направленностью (направленность: «я не хочу с тобой ссориться»):

1. «Надо научиться на тебя не реагировать».

2. «Надо научиться не реагировать на твои выпады».

3. «Надо научиться не реагировать на твои срывы».

Проанализируем эти фразы. Первая фраза — чрезвычайно конфликтная, хотя тот, кто ее произнес, сделал это в целях примирения. Вариант ее подсозна­тельной интерпретации партнером вполне может оказаться негативным: «Ты пустое место, что с тобой ругаться, надо научиться тебя не замечать». Это, есте­ственно, еще больше обострит конфликт. Вторая фраза гораздо предпочтитель­нее. Во-первых, она не допускает интерпретации, приведенной выше, не дает партнеру оснований подумать, будто его считают ничтожеством. Во-вторых, она оценивает уже не личность, а сам поступок, на который нужно не реагировать.

Третья фраза — самый лучший вариант в описанной нами ситуации. Все-таки в слове «выпады» есть доля отрицательной коннотации, негативной оцен­ки. А сказав «срывы», мы неявно проявляем сочувствие к человеку, который не умеет контролировать свое поведение, доказываем ему же, что в наших глазах это не вина, а беда. Конфликт тем самым смягчается, поскольку такое участие и жалость должны тронуть кого угодно. Третья фраза непременно достигнет цели, которую преследовала и первая, таящая такие возможности негативной интер­претации.

В связи с приведенным примером напомним известное правило техники бе­зопасности общения: не расширяйте зону конфликта. Идея проста, но огромное число людей, постоянно нарушают это правило. Между тем легко заметить, что конфликт редко бывает абстрактным — обычно он разгорается вокруг какой-то конкретной ситуации, идеи, поступка и т.д. Если уж он возник, лучше остаться в рамках спорной проблемы и не переносить его ни на что другое. Например, учитель делает ученику замечание: «Ты не убрал портфель, оставил его валять­ся на полу». Ученик отвечает, что он сделал это случайно и больше не будет. Следующая реплика учителя как раз и демонстрирует нарушение данного пра­вила: «Ну, конечно, ты больше не будешь, ты всегда все разбрасываешь! Да еще и по коридору носишься, и по перилам катаешься». Конфликт переносится с частного случая на все поведение ученика вообще. В большинстве случаев раз­решить конфликт гораздо легче, если не уходить от его первопричины. К сожа­лению, эту ошибку часто допускают и люди, работающие в области профессий социономического типа (т.е. профессий типа «человек—человек»).

Мы рассмотрели лишь самые существенные правила и техники общения. Конечно, их гораздо больше. Но все эти техники объединяет одна общая законо­мерность. Любой прием предполагает не механическое его выполнение, а адек­ватность его использования «здесь и сейчас». Есть правила, которые, конечно, нельзя менять, они как бы являются универсальными, например проявление уважения к партнеру по общению. Но все-таки важно помнить, что идентичных ситуаций не бывает. И случается, что человек в каком-то конкретном случае до­бивается успеха, избегает конфликта, располагает к себе партнера по общению, действуя даже вопреки правилам. И при этом его поведение оказывается эффективным.

Рассмотрим в заключение следующий чрезвычайно показательный пример из жизни. Сначала опишем ситуацию, а затем проведем анализ поведения и об­щения ее участников. Итак, зарисовка с натуры, сделанная литератором А. Дидуровым.

У Совета Федерации на Большой Дмитровке — длинный ряд лимузинов. Особняком стоит громадный форд цвета консерваторского рояля. Мимо него семенит бомжиха. Как только бомжиха поравнялась с лимузином, из его утробы раздался металлического от­тенка громкий человеческий голос (включилась имитационная система предупрежде­ния): «Отойдите от машины!» Тетка, остолбенев от изумления, уставилась на автомо­биль — в нем явно никого не было. Но через секунд десять авто снова завопило милици­онерским тоном: «Отойдите от машины!» Бомжиха очнулась от столбняка, испуганно замахала на лимузин руками: «Да ты что, соколик, яришься-то? Я и не подхожу к тебе, иду себе и иду!» А ей опять из недр, железно-лакированных снаружи: «Отойдите от ма­шины!» Тут уж бабулька рассердилась: «Во разорался! Разгавкался чисто пес! Уже человеку и мимо не ходи — людей с улицы гонит!»

К ругающимся подходит дежурящий у фасада верхней палаты парламента омоновец с автоматом. Парень сразу принимает сторону форда: «А ну, пошла отсюда, карга! Ясно же тебе сказали — отойди от машины!» Бабка отшагнула скоренько шагов на пяток да выдала автоматчику: «Ясно, куда уж яснее... Только машина культурнее тебя, бугая, ты мне "тыкаешь", а она ко мне на "вы". Учись, сынок, у американской техники, если мама не выучила!» С тем и сгинула (везде выделено нами. — А. Р.).

Итак, здесь читателю рассказывают как бы поучительную историю о бес­культурном омоновце и более культурной бомжихе. НО...

Мы должны заметить, что пока с бабкой разговаривала машина (вежливо, культурно), бомжиха ведь по сути НЕ РЕАГИРОВАЛА НА ЕЕ СЛОВА, на ее просьбы отойти от машины. А речь омоновца (менее вежливая, менее культур­ная) оказалась понятой бомжихой, на нее бабка АДЕКВАТНО СРЕАГИРОВА­ЛА. В конце концов эффективной и понятной, достигшей изначальной цели, оказалась именно и только речь омоновца, а не речь культурной машины.

Более того. Именно после некультурной речи омоновца, бабка сама ВСПОМНИЛА о вежливости и стала поучать: «машина культурнее тебя... ты мне тыкаешь, а она ко мне на «вы». Однако так понравившейся бабке культур­ной машине, которая говорила с бомжихой только вежливо и на «вы», сама баб­ка быстро стала отвечать в стиле: «Во разорался! Разгавкался чисто пес!»

Резюме. Поведение омоновца оказалось более умным, чем поведение маши­ны. Самое важное, что оно было адекватно ситуации и личности партнера по взаимодействию (бомжихе). Потому что только это поведение учитывало не просто абстрактные правила общения, но и конкретные особенности личности, ситуации и менталитета.

Резюме

Общение является важнейшей категорией психологической науки. Проблематика общения занимает значительное место в общей психоло­гии и в психологии личности. Педагогическая психология вообще вся может быть рассмотрена через призму общения, ибо практически все стороны процес­сов воспитания и обучения опосредованы общением. Явление общения являет­ся по существу центральным в социальной психологии, потому что именно общение порождает такие феномены, как восприятие и понимание людьми друг друга; лидерство и руководство; сплоченность и конфликтность и др. В самом общем виде понятие «общение» как самостоятельная категория, не сводимая к деятельности, может быть определено следующим образом. Общение — это про­цесс межличностного взаимодействия, порождаемый широким спектром акту­альных потребностей субъектов взаимодействия, направленный на удовлетво­рение этих потребностей и опосредованный определенными межличностными отношениями.

Структуру общения образуют когнитивно-информационный, регуляционно-поведенческий, аффективно-эмпатийный, социально-перцептивный компонен­ты. Когнитивно-информационный компонент связан с процессом передачи и приема информации, осуществляемым прямым образом вербальными и знако­выми средствами. Регуляционно-поведенческий компонент характеризует об­щение с позиций особенностей поведения субъектов, с позиций взаимной регу­ляции поведения и действий партнеров. Аффективно-эмпатийный компонент описывает общение как процесс обмена на эмоциональном уровне, а также как регуляцию эмоциональных состояний партнеров. Социально-перцептивный компонент связан с процессами восприятия, понимания и познания субъектами друг друга в процессе общения.

Существуют различные правила, приемы и техники конструктивного обще­ния. Однако любой прием предполагает не механическое его выполнение, а адекватность его использования «здесь и сейчас». Есть правила, которые, конеч­но, нельзя менять, они как бы являются универсальными, например проявление уважения к партнеру по общению. Но все-таки важно помнить, что идентичных ситуаций не бывает. Сколько бы техник общения мы ни знали, важно прежде всего помнить, что общение — особое, тонкое мастерство. Человек может в точ­ности выполнять все, чему его научили во время тренингов по общению и тем не менее постоянно получать плохой результат. В таких случаях причина неудачи очень часто коренится в формальном усвоении правил общения и в неумении их применять адекватно реальной ситуации взаимодействия и личности партнера.

Вопросы и задания

для самоконтроля

1. Что такое общение?

2. Как связаны категории «общение» и «деятельность»?

3. Какова структура общения? Опишите основные компоненты общения.

4. Перечислите основные правила и техники конструктивного общения.

5. Опишите сущностные особенности некоторых техник общения (5-7 вариан­тов).

Литература

К РАЗДЕЛУ «ПСИХОЛОГИЯ»

Аверин В.А. Психология детей и подростков. — СП6, 1998.

Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. — М., 1977.

Асмолов А.Г. Психология личности. — М., 1990.

Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. — М.,1983.

Введение в психологию / Под ред. А.В. Петровского. — М., 1996.

Годфруа Ж. Что такое психология? — М., 1992. Т.1, 2.

Дружинин В.Н. Психология общих способностей. — СПб, 1999.

Дубровина И.В., Данилова Е.Е., Прихожан А.М. Психология. — М., 1999.

Зимняя И.А. Педагогическая психология. — М., 1999.

Зинченко В.П. Живое знание. Психологическая педагогика. — Самара, 1998.

Изард К. Эмоции человека. — М., 1980.

Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. — СПб, 2000.

Куликов Л.В. Психология настроения. — СПб,1997.

Леонтьев А.А. Психология общения. — М., 1997.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — М., 1972.

Лурия А.Р. Мозг человека и психические процессы. — М., 1970.

Маслоу А. Мотивация и личность. — СПб, 1999.

Одаренные дети. — М., 1991.

Психология личности в трудах зарубежных психологов. Хрестоматия / Сост. А. А. Реан. — СПб, 2000.

Психология личности в трудах отечественных психологов. Хрестоматия / Сост. Л. В. Куликов. — СПб, 2000.

Психология: Словарь / Под ред. А.В. Петровского. — М., 1990.

Психология эмоций: Тексты. — М., 1993.

Реан А. А. Психология изучения личности. — СПб, 1999.

Реан А.А., Коломинский Я.Л. Социальная педагогическая психология. — СПб, 1999.

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — СПб, 1998.

Симонов П.В. Мотивированный мозг. — М., 1987.

Солсо Р. Когнитивная психология. — М., 1996.

Теплов Б.М. Способности и одаренность // Психология индивидуальных разли­чий: Тексты. — МГУ, 1982.

Холл К., Линдсей Г. Теории личности. — М., 1999.

Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. — СПб, 1997.

Шибутани Т. Социальная психология. — М., 1969.

Якунин В. А. История психологии. — СПб, 1999.

Ярошевский М.Г. История психологии. — М., 1985.

Глава 11

СФЕРА ПЕДАГОГИКИ

11.1. Истоки происхождения педагогики

и этапы ее развития

Что такое педагогика?

Давайте обратимся к термину «педагогика» и уточним значе­ния, которые сегодня придают этому слову.

Все мы целенаправленно или неосознанно воспитываем или поучаем кого-нибудь: своих близких, коллег по работе, в крайнем случае — самих себя. В жизни можно встретить людей, которые испытывают потребность и имеют привычку постоянно поучать. В этом случае о человеке говорят, что «он любит воспитывать». Подобные люди могут справедливо полагать, что они и есть са­мые настоящие учителя и воспитатели. Значит, воспитание и

образование чело­века — один из видов человеческой деятельности. Однако всегда ли такой чело­век отдает себе отчет в сути процесса и по окончании обучения другого? Почему это происходит? Когда эта деятельность становится сознательной? Когда работа по образованию и воспитанию челове­ка превращается в искусство? «Педагогика» — слово греческого происхождения, бук­вально оно переводится как «деторождение», «детовождение». В

Никогда не следует исчерпывать предмет до того, чтобы уже ничего не оставалось на долю читателя; дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать. Ш. Монтескье

России это слово появилось вместе с педагогическим, историческим и философским наследием античной цивили­зации и педагогическими ценностями Византии и других стран. Столь обширное наследие было воспринято восточны­ми славянами одновременно с их приобщением к христиан­скому миру. Русские книжники, знавшие греческий язык, читали труды античных мыслителей в оригинале и внесли в обиход новые слова — «педагог» и «педагогика».

В результате в Древней Руси слова «воспитатель» и «воспитание» имели тот же смысл, что и греческие «педагог» и «педагогика». Известно, что в древнерус­ской книжности был свой канонический жанр «учительной литературы» (один из ведущих), включавший тексты наставительного характера. А значит, на Руси, как и в других странах, веками создавалась

самобытная преподавательская культура, развивающая педагогическое само­сознание. Такая потребность возникла, когда у людей сформировал­ся некоторый опыт в данной сфере, позволивший разработать определенные правила и наставления. Педагогика — совокупность знаний и умений по обучению и воспитанию человека.

Педагогика — наука и практика обучения и воспитания человека на всех возрастных этапах его личностно­го и профессиональ­ного развития.

Педагоги ищут эффективные способы передачи накопленного опыта и оптимальной подго­товки подрастающего поколения к жизни и деятельности.

Потребность передавать опыт от поколения к поколению появилась, наряду с другими потребностями человека, на самом раннем этапе возникновения об­щества. Поэтому практика воспитания первоначально определялась как переда­ча жизненного опыта человека от старшего поколения к младшему. Воспитание было таким же общественным явлением, как и любая деятельность человека: охота, собирательство, изготовление орудий труда. Человек рос как личность, усложнялся его социальный опыт, и вместе с ним усложнялись процесс и цели воспитания.

Вначале педагогическая мысль оформлялась в виде отдельных суждений и вы­сказываний — своеобразных педагогических заповедей. Их темой были правила по­ведения и отношения между родителями и детьми.

До того как зародилась письменность, эти суждения имели устное бытование и до нашего времени дошли в виде пословиц, поговорок, афоризмов, крылатых выражений. Истоки народной педагогики, как первого этапа развития педагоги­ки вообще, мы находим в сказках, былинах, песнях, частушках, детских прибаут­ках, пословицах, поговорках, заговорах, колыбельных песнях и песнях-хороводах, загадках, скороговорках, считалках, ко­лядках, исторических преданиях, народных приметах. Толь­ко

затем, с появлением письменности, они обрели более «су­хую», не иносказательную форму, и стали носить характер Советов, неписаных Правил и Рекомендаций. Так, например, известно множество русских пословиц и поговорок, имеющих педагогическое назначение: «Не везде сила — где уменье, а где — и терпенье», «Чего в другом

Педагогика представ­ляет собой науку о сущности, закономерностях, принци­пах, методах и формах обучения и воспита­ния человека.

не любишь, того и сам не делай», «С кем хлеб-соль водишь, на того и походишь», «Доброе братство сильнее богатства», «Природу не надо увечь, а надо беречь», «Корень учения горек, да плод сладок», «Наука не пиво, в рот не вольёшь», «По­вторение — мать учения», «От умного научишься, от глупого разучишься», «Век живи — век учись», «Учение — красота, а неучение — сухота».

С глубокой древности была осознана роль материнского общения, с первых месяцев жизни ребенка. Атмосфера материнской любви, нежности, заботы вы­ражалась специальными художественными средствами, имеющими воспита­тельно-развивающее значение. К ним относятся: колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки. Материнская поэзия несла ребенку массу информации о жизни, обогащала его душу, помогала войти в мир.

Например, пестушка — короткий стихотворный приговор, которым сопро­вождала мать движения ребенка в первые месяцы его жизни:

Потягушки, потягушки! А в ручки хватанушки,

Поперек толстонушки. А в роток говорок,

А в ножки ходонушки. А в головку разумок.

Издавна был ясен многоплановый характер пестушек — магический заговор на здоровье ребенка (из язычества), развитие слуха, эстетического чувства и спо­соба общения, настрой на гармоничный музыкально-поэтический лад. Пестуш­ка пробуждала чувство ритма, желание двигаться, слушать и говорить.

Тон и манеры поведения, вежливость в общении составляли весьма важную часть нравственной культуры народа, его педагогических воззрений. Именно че­рез народное творчество на Руси, и в других странах, определялись и выража­лись своя этика и эстетика отношений, способы общения с окружающими.

В. И. Даль в свое время собрал воедино свод народно-поэтических мораль­ных стандартов: «От учтивых слов язык не отсохнет», «В чужом доме не будь приметлив, а будь приветлив», «Не стыдно молчать, когда нечего сказать». По­добные правила-наставления можно найти в «Поучении» детям Владимира Мо­номаха.

Однако наибольший интерес представляют разные институты воспитания и обучения, существовавшие в тот период на Руси.

Например, «кормильство» — своеобразная форма домашнего воспитания де­тей феодальной знати. В возрасте 5-7 лет малолетний княжич отдавался кор­мильцу, которого князь подбирал из числа воевод, знатных бояр. При этом кор­милец выполнял несколько функций. Он был не только наставником-воспита­телем, но и распоряжался делами в порученной ему отдельной волости от имени воспитанника. В обязанности кормильца как наставника входило умственное, нравственное и военно-физическое воспитание, раннее привлечение княжича к государственным делам.

Другой институт воспитания и обучения в Древней Руси — «дядьки». Дети воспитывались у брата матери, т.е. у родного дяди. В свою очередь отец ребенка принимал на воспитание детей родной сестры. В результате создавались ориги­нальные семьи, в которых «дядьки» воспитывали племянников и племянниц. «Дядьки» были наставниками племянников, а те — первыми их помощниками.

Институт «кумовства» — трансформация «дядьки» из воспитателя племян­ников в своей семье в духовного и нравственного наставника детей в семье роди­телей. С принятием христианства «кум» и «кума» стали крестными отцом и ма­терью.

Позже появились институт «мастеров грамоты» — одиночек и школы «мас­теров грамоты». Мастера грамоты были главными лицами народного просвещения и подготовки духовенства, сделавшие промысел из обучения грамоте. Как правило, они основывали школы: в семье, в домах учителей, при монастырях и церквах. Обучение детей было тяжелым делом, требовавшим времени и великой затраты сил, чтобы научить немногому — читать и писать.

История развития русского педагогического самосознания, по П.Ф. Каптереву, выдающемуся русскому педагогу конца XIX и начала XX в., проходит три пе­риода: церковный, государственный и общественный.

Истоки педагогической мысли как отражение практики обучения и воспита­ния обнаруживают у различных народов, прежде всего в древних памятниках письменности. Например, в таких произведениях древнерусской литературы, как «Слово о пользе учения», «Сборник афоризмов "Пчела"», «Послание» Кли­мента Смолятича, «Слово о законе и благодати», «Повесть об Акире Премуд­ром» — можно почерпнуть знания об особенностях образования и воспитания просвещенной Древней Руси X-XIII вв. Богата традициями русская педагоги­ческая мысль.

Вопросы образования и воспитания всегда привлекали к себе внимание писа­телей, философов и ученых.

Не случайно истоки теоретической педагогической мысли открывают в рабо­тах великих древних философов — Платона и Аристотеля. В рамках становя­щейся философской парадигмы они сформулировали основы возрастной пери­одизации и раскрыли этапы образования и воспитания человека.

Педагогика обрела статус науки благодаря трудам и авторитету выдаю­щегося чешского педагога Яна Амоса Коменского (1592—1670). Он изложил свои основные идеи в труде «Великая дидактика», который получил мировое признание.

Однако в Европе употребление слова «дидактика» (от греч. didaktikos — по­учающий, didasko — изучающий) первоначально было введено в Германии. С 1613 г., благодаря Кристофу Хельвигу и Йохиму Юнгу, оно понималось как искусство обучения. Сегодня дидактика (теория и методика обучения) опреде­лилась в качестве самостоятельной отрасли общей педагогики.

Интенсивное развитие педагогической теории и практики (в рамках различ­ных образовательно-воспитательных учреждений) в XVIII в. привело к основа­нию специальных учебных заведений по подготовке педагогов. Таким образом педагогика сформировалась в качестве учебной дисциплины. Первые учебные за­ведения по профессиональной подготовке учителей появились в Германии.

На протяжении столетий педагогика развивалась как практика обучения и воспитания детей. Поэтому вначале в качестве научной отрасли выделились на­правления дошкольной и школьной педагогики.

Дата добавления: 2015-03-31