Часть вторая. Соображения о природе логического

Глава шестая. Анализ полного акта мышления

После краткого рассмотрения в первой главе природы рефлективного мышления, мы перешли во второй к необходимости его воспитания. Далее мы обратились к средствам, трудностям и задаче его воспитания. Целью этих рассуждений было выдвинуть перед изучающим общую проблему воспитания ума. Цель второй части, к которой мы теперь приступаем, дать полное изображение природы и нормального роста мышления, подготовляющее к рассмотрению в заключительной части специальных проблем, возникающих в связи с его воспитанием.

В этой главе мы произведем анализ процесса мышления на его пороге или в элементарных составных частях, основывая анализ на описании известного числа крайне простых, но подлинных случаев опытов рефлексии [СНОСКА: Последние почти дословно взяты из записей студентов].

1. "На днях, когда я был в городе на 16-й улице, мне попались на глаза часы. Я увидал, что стрелки показывают 12 ч. 20 м. Это вызвало мысль, что я обещался быть в час на 124-й улице. Я рассудил, что так как мне понадобился час времени, чтобы приехать в вагоне надземном, то я опоздаю на 20 минут, если вернусь тем же путем. Я могу выиграть 20" минут на подземном экспрессе. Но была ли по близости станция? Если нет, то я мог потерять более 20-ти минут, ища ее. Тогда я подумал о метрополитене и увидал его на расстоянии двух кварталов. Но где была станция? Если на расстоянии нескольких кварталов в ту или другую сторону от улицы, где я находился, то я бы потерял время вместо того, чтобы выиграть его. Моя мысль вернулась к подземному экспрессу, как к более быстрому, чем метрополитен; кроме того, вспомнил, что он проходил ближе метрополитена к нужной мне части 124-й улицы, то время сократится в конце поездки. Я решил в пользу подземной дороги и достиг места назначения около часа".

2. "Выступая почти горизонтально с верхней крыши парома, на котором я ежедневно переезжаю реку, торчит длинный белый шест с позолоченным шаром на конце. Я счел его за флажок, когда увидал впервые: его цвет, форма и золоченый шар соответствовали этой идее, и эти основания, казалось, подтверждали мою уверенность. Но скоро возникли затруднения. Шест был почти горизонтальный, необычное положение для флагштока; с другой стороны, не было ни блока, ни кольца, ни веревки, чтобы прикрепить флаг; наконец, в другом месте были две вертикальных палки, с которых при случае развевались флаги; казалось вероятным, что шест был тут не для вывешивания флага.

Тогда я постарался вообразить все возможные применения такого шеста и рассмотреть, к которому из них он более подходит: а) Может быть, это было украшение, но так как все паромы и даже буксирные суда имели такие же шесты, то эта гипотеза была отброшена, б) Может быть, это был конец беспроволочного телеграфа. Но то же соображение делало это неправдоподобным. Кроме того, самым естественным местом для такой конечности было бы самое высокое место на судне — на верхушке рулевой будки, в) Его назначением могло быть — указывать направление, по которому движется судно.

В подтверждение этого заключения я открыл, что шест находился ниже будки рулевого: тогда рулевой мог его легко видеть. Кроме того, конец был достаточно выше основания: тогда с места рулевого он должен казаться выступающим далеко за нос судна. Кроме того, находясь близко к носу судна, рулевой нуждался в таком указании его направления. Буксирные суда тоже нуждаются в шестах для этой цели. Эта гипотеза была настолько вероятнее других, что я принял ее. Я сделал вывод, что шест был устроен, чтобы указывать рулевому направление, по которому шло судно, и помогать ему правильно управлять".

3. "При мытье стаканов в горячей мыльной воде и при обращении их вниз отверстием на тарелку, пузырьки появлялись на внешней стороне отверстия стакана, а затем переходили на внутреннюю. Почему? Присутствие пузырьков указывает на воздух, который, я думаю, должен прийти изнутри стакана. Я вижу, что мыльная вода на тарелке мешает выделению воздуха, за исключением пузырьков. Но почему бы воздуху выходить из стакана? Туда не входило материи, могущей его вытеснить. Он, вероятно, расширился. Он расширяется от повышения температуры или от понижения давления, или от того и другого. Мог ли воздух нагреться после того, как стакан был вынут из горячей мыльной воды? Очевидно, не тот воздух, который был уже заключен в воде. Если причиной был согретый воздух, то холодный воздух должен был войти при перенесении стаканов из воды на тарелку. Я пробую проверить, правильно ли это предположение, вынимая еще несколько стаканов. Некоторые я трясу, чтобы быть уверенным, что в них вошел холодный воздух. Другие я вынимаю отверстием вниз, чтобы помешать войти холодному воздуху. Пузырьки появляются на внешней стороне первых и ни на одном из последних. Я, вероятно, прав в моем выводе. Внешний воздух расширился под влиянием тепла стакана, что объясняет появление пузырьков на внешней стороне.

Но почему же они переходят внутрь? Холод сокращает. Стакан остыл, а также воздух внутри него. Напряжение уничтожилось и поэтому пузырьки появились внутри. Чтобы увериться в этом, я пробую поместить чашку со льдом на -стакан, когда пузырьки все еще образуются снаружи. Они скоро переходят на обратную сторону".

Эти три случая были хорошо выбраны так, чтобы составить переход от более элементарного к более сложному случаю рефлексии. Первый иллюстрирует тот вид внимания, которое проделывается каждым в течение целого дня, в котором ни факты, ни рассмотрение их не выводят за пределы повседневного опыта. Последний представляет случай, в котором ни проблема, ни способ решения не могли возникнуть иначе, как у человека с предварительной научной подготовкой. Второй случай составляет естественный переход, его содержание хорошо укладывается в пределах повседневного, не специального опыта; но проблема, вместо того, чтобы непосредственно вытекать из личных дел, возникает косвенным образом из деятельности и соответственно с этим обращается к теоретическому и бескорыстному интересу. В одной из последующих глав мы остановимся на эволюции абстрактного мышления из сравнительно практического и непосредственного, — теперь же нас интересуют только общие элементы, встречающиеся во всех типах.

При рассмотрении в каждом случае более или менее ясно проявляются пять отдельных логических ступеней: (I) чувство затруднения, (II) его определение и определение его границ, (III) представление о возможном решении, (IV) развитие путем рассуждения об отношениях представления, (V) дальнейшие наблюдения, приводящие к признанию или отклонению, т.е. заключение уверенности или неуверенности.

1. Первая и вторая ступень часто сливаются в одну. Затруднение может ощущаться с достаточной определенностью, чтобы сразу заставить ум рассуждать о его возможном разрешении, или сначала может появиться неопределенная неловкость или толчок, приводящий лишь позднее к определенной попытке узнать, в чем дело. Разделены ли две ступени или слиты, здесь подчеркивается в нашем подлинном отчете о рефлексии один фактор, — именно сомнение, или проблема. В первом из трех цитируемых случаев затруднение заключается в конфликте между существующими условиями и желаемым или ненужным результатом, между целью и средствами ее достижения. Намерение исполнить обещание в определенное время и действительное время в связи с местонахождением не соответствуют друг другу. Предметом мышления является внесение соответствия между тем и другим. Данные условия не могут быть изменены сами по себе; время не пойдет назад и расстояние между 16-й и 124-й улицей не сократится. Проблема состоит в открытии посредствующих звеньев, которые, будучи помещены между отдаленной целью и данными средствами, согласуют их друг с другом.

Во втором случае ощущаемое затруднение есть несовместимость возникшего и (временно) принятого мнения, что шест есть флагшток, с некоторыми другими фактами. Предположим, что качества, вызывающие представление о флагштоке, мы обозначим буквами а, Ь, с; противоречащие этому представлению буквами р, q, г. Конечно, нет ничего несообразного в качествах самих по себе, но приводя ум к различным и несовместимым заключениям, они сталкиваются, — отсюда проблема. Тут задачей является открытие такого объекта (0), подходящими чертами которого могли бы быть а, b, с и р, q, r, — точно так же, как в первом случае задача состояла в ряде действий, которые объединили бы существующие условия и отдаленную цель в одно целое. Метод решения — тоже один и тот же: открытие промежуточных свойств (положение рулевой будки, шеста, необходимость указателя направления лодки), обозначенных буквами d, g, 1, о, которые связывают иначе несовместимые черты.

В третьем случае наблюдатель, воспитанный по идее законов природы и единообразия, находит нечто странное, или исключительное в поведении пузырьков. Проблема состоит в том, чтобы свести кажущиеся аномалии на случаи твердо установленных законов. Тут метод разрешения тоже состоит в поисках предшествующих членов, которые соединят правильной связью необыкновенные, по-видимому, движения пузырьков, с условиями заведомо вытекающими из процессов, которые, предполагается, происходят здесь.

2. Как только что указывалось, первые две ступени, ощущение противоречия или затруднения и акты наблюдения, служащие для определения характера затруднения, могут иногда совпадать. В случаях поразительной новизны, или необычной запутанности, затруднение часто представляется сначала как толчок, как эмоциональное раздражение, как более или менее смутное ощущение неожиданности, чего-то неправильного, страшного, смешного, смущающего. В таких случаях являются необходимые наблюдения, намеренно рассчитанные на то, чтобы именно осветить, в чем затруднение, или выяснить специфический характер проблемы. В широком размере существование или отсутствие этой ступени составляет различие между собственно рефлексией или контролируемым критическим выводом и не контролируемым мышлением. Если не сделано достаточно усилий, чтобы определить границы затруднения, представления для выхода из него должны быть более или менее ограничены. Представьте доктора, приглашенного к пациенту. Пациент объясняет ему неправильно, его опытный глаз по первому взгляду видит другие признаки определенной болезни. Но если он дозволит этому представлению об определенной болезни преждевременно овладеть своим умом, сделаться принятым заключением, его научное мышление таким путем значительно сократится. Значительная часть его техники, как опытного практика, состоит в том, чтобы не воспользоваться первым возникшим представлением, — даже препятствовать появлению очень определенного представления, пока затруднение — природа проблемы — не будет основательно исследовано. В медицинском случае это действие известно как диагноз, но подобное рассмотрение требуется в каждом новом и сложном положении, чтобы избежать поспешного заключения. Сущностью критического мышления является задержанное суждение; а сущностью этой задержки является исследование для природы проблемы, прежде чем приступить к попыткам ее решения. Это более, чем что-либо другое, превращает простой вывод в проверенный вывод, представившееся заключение — в доказательство.

3. Третий фактор — представление или предположение. Положение, в котором возникло затруднение, вызывает нечто, что не дано чувствам: данное местоположение — мысль о подземной дороге или метрополитене; палка перед глазами — идею флагштока, украшения, аппарата для беспроволочного телеграфа; мыльные пузыри — закон расширения тел от тепла и сокращения от холода, (а) Представление или предположение является самым центром умозаключения; оно заключает в себе переход от того, что дано, к тому, что отсутствует. Поэтому оно более или менее умозрительно, рискованно. Поскольку вывод выходит за пределы действительно данного, он заключает в себе прыжок, скачок, свойство, от которого не может быть совершенно гарантирован в будущем, какие бы предосторожности ни принимались. Его контроль не прямой, с одной стороны, в связи с навыками ума в одно и то же время предприимчивыми и осторожными, с другой стороны — в связи с выбором и предложением отдельных фактов — согласно перцепции, из которой вытекает представление. (Ь) Возникший в представлении вывод, поскольку он не принят, но сохраняется для опыта, составляет идею. Синонимами для него являются предположение, догадка, гипотеза и (в разработанном виде) теория. Так как приостановленное утверждение или отсроченное окончательное заключение на время рассмотрения дальнейших доказательств зависит отчасти от существования противоположных предположений относительно выбора лучшего направления, по которому следовать, или наиболее вероятного объяснения, то воспитание большого количества взаимно исключающих друг друга представлений или предположений является важным фактором правильного мышления.

4. Процесс вскрытия отношений — или как их называют более специально скрытых связей (implications) — между какой-нибудь идеей и какой-нибудь проблемой называется рассуждением [СНОСКА: Этот термин распространяется иногда для обозначения всего рефлективного процесса, точно так же, как вывод — inference (который в смысле проверки скорее относится к 3-й ступени) употребляется иногда в том же широком смысле. Но рассуждение (reasoning or ratiocination) особенно применим, кажется, для выражения того, что прежние писатели называли "мышление в понятиях" (notional) или "диалектическим" процессом вывода понятия из данной идеи.]. Как идея выводится из данных фактов, так рассуждение вытекает из идеи. Идея метрополитена развивается в идею о трудности найти станцию, о промежутке времени, нужного для переезда, о расстоянии от станции места, куда надо попасть. Во втором случае признаком флагштока является вертикальное положение, признаком беспроволочного аппарата — положение на верху судна и, кроме того, отсутствие на каждом случайном буксирном судне; между тем идея указателя направления, по которому идет судно, при развитии удовлетворяет всем условиям данного случая.

Рассуждение оказывает тоже действие на возникшее представление решения, как более близкое и подробное рассмотрение на самую проблему. От принятия представления в его первоначальной форме предохраняет более основательное его рассмотрение. Предположения, казавшиеся по первому взгляду возможными, часто оказываются неподходящими и даже печальными, когда выясняются все их последствия. Даже когда рассуждение относительно следствий предположения не приводит к его отклонению, оно развивает идею в такой форме, в какой она более соответствует проблеме. Например, только когда предположение, что шест был указательным шестом, было продумано во всех отношениях, могла обсуждаться его специальная применимость к данному случаю. Представления, казавшиеся вначале чуждыми и дикими, часто так изменяются при разработке того, что из них вытекает, что становятся применимыми и плодотворными. Развитие идеи путем рассуждения помогает, по крайней мере, найти посредствующие или промежуточные члены, которые соединяют вместе в постоянное целое, по-видимому, противоположные крайности.

5. Последней и заключительной ступенью является своего рода экспериментальное подтверждение или проверка идеи, основанной на предположении. Рассуждение показывает, что если идея будет принята, произойдут известные последствия. До этих пор заключение гипотетично и условно. Если мы посмотрим и найдем все требуемые теорией условия и если мы найдем отсутствующими все характерные черты, требуемые соперничающими альтернативами, то стремление поверить, принять становится почти непреоборимым. Иногда прямое наблюдение дает подтверждение, как в случае шеста на судне. В других случаях, как в случае пузырьков, требуется опыт, т.е. нарочно создаются условия согласно требованиям идеи или гипотезы, чтобы увидеть, произойдут ли действительно результаты, указанные теоретически. Если окажется, что экспериментальные выводы согласуются с теоретическими, или полученными рационалистически, и если есть основание считать, что только данные условия могут дать такие результаты, то подтверждение настолько сильно, что приводит к заключению, — по крайней мере, пока противоположные факты не укажут на уместность пересмотра.

Наблюдение является в начале и опять в конце процесса: в начале, чтобы точнее и яснее определить природу затруднения, с которым имеют дело, в конце, чтобы оценить достоинство заключений, выдвинутых в виде гипотез. Между этими двумя границами, наблюдения мы находим наиболее определенно умственный аспект всего процесса мышления: (1) вывод, представление или предположение объяснения или разрешения; (2) рассуждение, развитие отношений или открытых связей на почве следствий представления или предположения. Рассуждение требует для подтверждения экспериментальных наблюдений, между тем как эксперимент может вестись экономно и плодотворно только на основании идеи, предположительно развитой рассуждением.

Цель процесса воспитания — есть тот ум, которыйспособен судить, до чего должна быть доведена каждая изступеней в отдельных случаях. Не могут быть даны непоколебимые правила. Каждый случай должен рассматриваться, когда возникает, на основании его важности и в связис которой он возникает. Полагать слишком много труда водном случае так же глупо, так же не логично, как в другом полагать слишком мало. При одной крайности почтивсякое заключение, приводящее к быстрому и определенному действию, лучше, чем какое бы то ни было заключение, отложенное надолго; между тем как при другой решениеможет быть отложено на долгий период — может быть, навсю жизнь. Дисциплинированный ум тот, который лучшесхватывает степень наблюдения, формирования идей, рассуждения и экспериментальной проверки, требуемой в каждом отдельном случае, и который лучше всего пользуетсядля будущего мышления ошибками, сделанными в прошлом. Важно, чтобы ум был чувствительным к проблемам иумелым в методах подхода и разрешения.

Глава седьмая. Систематический вывод: индукция и дедукция

Дата добавления: 2015-03-31