Вторник, 24 мая

Понедельник, 23 мая

– Главное правило, – говорит Л., переворачиваясь, чтобы позагорать животом. – Не заговаривай о жене и детях, если только он сам не сделает этого первым.

– Звучит так, будто тебе приходилось иметь дело с женатыми мужчинами, – говорю я.

Л. фыркает, но не отвечает. Кожа у нее светлая и веснушчатая, но до сих пор она неплохо ладила с солнцем. Она остановилась в кабанье [136].

– Увы, – роняет она, – мальчик для услуг не прилагается.

– Короче, суть в том, что если мужчина желает быть неженатым – значит, он неженат. Если он хочет изменить – он изменит. Нет никакого смысла тыкать его носом в его неверность.

– Запишу в блокнотик, – буркаю я, втирая в плечи еще одну порцию солнцезащитного крема. Смысла в этом я не вижу, поскольку легкий бриз бросает в липкий крем песок, а это означает, что всякий раз, размазывая его, я сдираю вместе с ним часть кожи. Наверняка это нивелирует любой положительный, защищающий кожу эффект, который должен оказывать крем. С другой стороны, возможно, он отшелушивает отстающую кожу. – Ну, и как тебе нравится твой отпуск?

Если мужчина желает быть неженатым – значит, он неженат. Если он хочет изменить – он изменит. Нет никакого смысла тыкать его носом в его неверность.

Л. смеется.

– Вся моя жизнь – сплошной отпуск, – отвечает она. – Актриса, которая никогда не играла на сцене, юрист, который никогда не занимался юриспруденцией.

– Адский образ жизни.

– Да, жизнь нелегкая, но кто‑то же должен ее вести, – говорит она.

Дж. ушел развлекаться с другой девушкой. Я недолго видела ее перед тем, как они ушли: маленькая, крашеная блондинка, чуть затравленный взгляд матери‑одиночки. Я каталась вдоль пляжа, не обращая внимания на толпы и шум вокруг. Еще не успев понять, что делаю, оказалась у ресторана Франсиско, поэтому зашла внутрь.

Томаса, похоже, не было. Я выбрала маленький угловой столик и начала писать в блокноте. Франсиско подошел ко мне и протянул меню, но, уже отведав всего, что в нем было, раза по три, я попросила его принести что угодно, что, по его мнению, мне понравится, и графин вина. Он улыбнулся: явно доволен. Я видела, что в ресторане много народу для середины недели, но мой стол обслуживал сам.

После первого стакана вина пошла в туалет. Когда мыла руки, дверь загрохотала.

– Es ocupado[137], – крикнула я.

– No, es Francisco, – прошипел он с другой стороны. Я впустила его.

Даже не заперев дверь, он притиснул меня к раковине и принялся целовать. Одной рукой подсадил меня на край раковины, а другой стал теребить мой левый сосок сквозь рубашку. «Определенно имеет свой почерк и знает, как им пользоваться», – подумала я.

– В субботу вечером, – сказал он. Это был приказ, а не вопрос, но, если честно, мне нравятся мужчины, которые не просят – велят что‑то делать. – Встречу тебя после работы.

Он вышел из туалета, и я выждала минуту, прежде чем появиться в зале. Это было все, что я могла сделать, чтобы не рухнуть на обратном пути к столику. Он принес мою еду, как будто ничего не случилось, я оплатила счет и пошла домой. «Ну, и что с этим делать? – думала я. – Женатый мужчина». Но я готова поклясться, что он великолепен в постели. И ни одной уважительной причины, чтобы отказывать себе…

– В субботу вечером, – сказал он. Это был приказ, а не вопрос, но, если честно, мне нравятся мужчины, которые не просят, а велят что‑то делать.

Этот Парень позвонил вскоре после моего возвращения домой. Я мельком задумалась, что – или кто – не дает ему так поздно уснуть.

– Похоже, ты ведешь гораздо более активную социальную жизнь, когда одна, чем когда ты со мной, – заметил он.

Если он так думает – хорошо.

– Это потому, что ты меня никуда не водил и никогда не представлял своим друзьям, – парирую я.

Он умолкает. Это, в конце концов, правда: знакомить меня с большим количеством людей, чем необходимо, значит поставить под серьезную угрозу свою «внепрограммную активность».

– Тогда я лучше пойду спать, – сказал он.

– Приятных снов.

– Пока.

Дата добавления: 2015-03-31