Перспективы общественного развития 2 страница

Индустриальная цивилизация существует и развивается за счёт использования природных ресурсов: нефти, газа, торфа, угля, урана-235 и других полезных ископаемых. Их запасы не бесконечны, а главное — невозобновимы. Проблемы ресурсов затрагивают и сельское хозяйство: земледельческие работы приводят к истощению почвы, и на восстановление её плодородия требуется длительное время.

Острые дискуссии уже давно идут по поводу роста населения. Немногим более 100 лет назад, в 1900 г., его численность составляла 1,630 млрд человек, а в 1999 г. — уже 6 млрд человек. По расчётам учёных, в 2050 г. она достигнет 9,4 млрд человек, ещё через 50 лет — более 10 млрд человек. При этом самые высокие темпы роста населения приходятся на остающие, слаборазвитые, бедные страны. Это усложняет и без того трудную задачу повышения жизненного уровня. Огромные массы людей необходимо обеспечить нормальным питанием, лекарствами, хорошо оплачиваемой работой, дать им возможность получать образование.

Современный мир, несмотря на постоянно возрастающую интеграцию, не становится единым в отношении экономического благополучия. Он расколот на несколько миров, и разница между ними пока не уменьшается, а увеличивается. К «первому миру» относятся передовые страны Западной Европы и США, ко второму — так называемые «новые индустриальные» страны (тихоокеанские «драконы» и «тигры», Индия, Китай, Россия, бывшие республики СССР) и, наконец, к третьему миру — слаборазвитые страны, в которых живет большая часть населения Земли.

Сейчас 1,3 млрд людей живут в условиях абсолютной нищеты, в мире около 250 млн безработных, более 1 млрд неграмотных, почти каждый третий житель Земли ещё не пользуется электричеством, примерно 2 млрд не имеют доступа к безопасным источникам питьевой воды и живут в условиях антисанитарии. 1,2 млрд человек не могут пользоваться услугами современной медицины, 840 млн голодают, среди них — 200 млн детей.

Особенно тяжёлое положение сложилось в некоторых районах Южной Азии и в Тропической Африке. Привычная противоположность Востока и Запада стала сменяться противоположностью богатого благополучного Севера и нищего Юга. От хронического недоедания страдают около 43% населения Африки южнее Сахары, средняя продолжительность жизни африканца редко превышает 50 лет.

Выросло и продолжает расти число политических эмигрантов и жертв межнациональных конфликтов: в конце 70 гг. ХХ в. их насчитывалось около 8 млн человек, а в середине 90 гг. — 23 млн.

Таким образом, получается, что только 1/6 человечества живёт в нормальных условиях. Можно ли найти какой-нибудь выход? Американский экономист Г.Дали дал отрицательный ответ на этот вопрос, сформулировав «теорему невозможности». По его расчётам, все ресурсы, производимые ежегодно, требуются для того, чтобы всего 18% населения мира могли жить по западным стандартам. Остальным 82% не достанется практически ничего. Так возникла печально известная концепция «золотого миллиарда». Её сторонники считают, что нашли способ решить глобальные проблемы: нужно в масштабах всей Земли ограничить рост населения так, чтобы в течение ХХI в. оно сократилось до 1 млрд человек. Этот «золотой миллиард» сможет жить вполне благополучно. Однако неясно, каким образом можно достичь этой цели, не прибегая к силе и не нарушая прав человека.

Другое решение вопроса предлагают сторонники модели «устойчивого развития», в разработке которой активное участие принял Д.Медоуз и экуменическое движение. В 1967 г. Ассамблея Всемирного Совета Церквей предложила приостановить бурное экономическое развитие Запада и рост потребления, научиться довольствоваться скромным материальным достатком, покончить с экологической безответственностью. Следующий шаг был сделан политиками и учёными. В 1992 г. в Рио-де-Жанейро на конференции ООН по окружающей среде был принят пакет документов, который назывался «Программа действий. Повестка дня на ХХI век». Программа основывалась на модели устойчивого развития. Но эта модель пока не воплотилась в жизнь, хотя документы подписали представители 179 государств.

Выводы, которые можно сделать на основании всего этого, выглядят неутешительно. Однако ряд учёных считают, что будущее человечества не столь уж трагично. Любые, самые обоснованные прогнозы не учитывают главного: человечество уже не раз переживало экологические и демографические кризисы, однако они не приводили к мировой катастрофе. Просто тупиковый, не оправдавший себя путь развития отбрасывался и выбирался новый.

Например, первый глобальный экологический кризис, вызванный изменениями в климате и деятельностью человека, произошёл ещё в конце эпохи палеолита — 12—11 тыс. лет до н.э. Изобретение лука и стрел, копьеметалки, капканов, силков, рыболовных крючков и других технических усовершенствований, которые значительно расширили возможности для охоты, бесконтрольное истребление крупной дичи (около поселений охотников за мамонтами найдены целые кладбища крупных животных, мясо которых не было съедено), резкий рост народонаселения — всё это привело к экологически-антропогенному кризису и сокращению численности человечества.

Однако человечество не погибло и не деградировало. Произошло другое: присваивающее хозяйство, в котором человек был потребителем, бездумно и расточительно пользовался дарами природы, сменилось производящим, и человек впервые стал сотрудничать с природой, увеличивать её богатства. Есть надежда, что и сейчас будет найден какой-то ещё не известный, принципиально иной путь развития. Учёные-глобалисты правы в том, что нельзя идти дальше по старому пути.

Другой комплекс проблем вызван усилением миграционных потоков. По подсчётам специалистов, ныне около 130—140 млн человек живут за пределами своих стран. И это лишь официальные цифры, а ведь существует и нелегальная миграция. Направление миграционных потоков вполне определённо: население движется из бедных стран в более развитые и благополучные, т.е. с юга на север и с востока на запад. Вектор переселений изменился. Вспомним, что начиная с Великих географических открытий и примерно до середины ХХ в. он был иным: всё это время шла активная европеизация мира, миграционные потоки шли из Западной Европы в Америку, Африку, Азию, из России — в Сибирь, Среднюю Азию, Закавказье.

Как и раньше, главные причины миграций — экономические. Людей привлекает возможность получать хорошую заработную плату. Сравните сами: в 1995 г. почасовая оплата труда в Индии и Китае составляла всего 0,25 доллара, в России — 0,6, в США — 17,2 доллара, а в Германии — 31,88. Многие уезжают и по политическим причинам. За последние годы примерно 13 млн человек покинули свою родину, спасаясь от вооружённых конфликтов и преследований, привлечённые политической стабильностью развитых стран Запада.

Последствия миграций, которые некоторые учёные сопоставляют с Великим переселением народов на рубеже древности и Средневековья, очень разнообразны, их трудно оценить однозначно. Например, из бедных стран уезжает много высококвалифицированных специалистов, а это большая потеря. Примерно 30 тыс. африканцев, имеющих учёную степень доктора наук, живут за границей. Между тем в африканских странах на 100 тыс. чел. приходится по одному учёному и инженеру.

Массовые миграции чреваты, с одной стороны, обострением национальных конфликтов, с другой — постепенным размыванием национально-культурных и религиозных традиции. Иммигранты вынуждены усваивать чужой язык, обычаи, стиль жизни. Это не означает, что они полностью забывают свои традиций, однако в чужой стране национальный язык и культура не могут сохраниться в первозданной чистоте и будут неизбежно трансформироваться. По мнению ряда западных учёных, в наши дни формируется новый тип человека, с гибкой, многомерной культурной идентичностью, чувствующий себя как дома в разных культурах, свободно владеющий несколькими языками. Однако это, скорее, прогнозы на будущее, чем реальность. Пока иммигрантам приходится преодолевать «культурный шок» и все трудности адаптации к новым условиям жизни.

Сложные проблемы встают и перед принимающими странами. Помимо опасности обострения межнациональных конфликтов, вызывает тревогу и то, что миграционные потоки существенно меняют их национальный состав. Растёт количество смешанных браков, и в любом случае в среде «переселенцев» уровень рождаемости во много раз выше, чем в развитых странах Западах (там он близок или равен нулю). Происходит «арабизация» Франции, «тюркизация» Германии, в Великобритании увеличивается число выходцев из Индии и Пакистана, в США — доля латиноамериканского, негритянского и китайского населения. Многочисленные, нередко многомиллионные диаспоры оказывают и будут оказывать заметное влияние на культуру принимающих стран, их экономику и, возможно, политику. По прогнозам специалистов, в ближайшие десятилетия мир будет становиться всё менее западным, к концу ХХI в. «белое» население сократится до 20%.

Принимающие страны пытаются ограничить поток иммигрантов, однако эта политика особого успеха не имеет. В ответ на ужесточение законов об иммиграции появились коммерческие организации, которые за плату помогают получить визу, билеты, рабочие места; процветает незаконная торговля людьми.

Много споров вызывает вопрос о том, каким будет новый глобальный мир. Высказываются самые разные предположения, но их объединяет одно: чёткое осознание того, что мир не будет прежним. И всё-таки на сегодняшний день глобализация — стихийный процесс, поэтому точно предсказать его результаты невозможно.

На уроке следует рассмотреть несколько сценариев будущего, которые выдвигаются в научной литературе. Эту часть занятия рекомендуется провести в виде дискуссии: например, разделить учащихся на несколько групп, которые будут приводить доводы «за» и «против» каждого из сценариев, используя материал курса «Мир в ХХ веке».

Сценарий 1. Наибольшие опасения вызывает то, что глобализация приведёт к появлению однородной общепланетарной цивилизации, в которой не останется места для национальных государств и разнообразия культур. Во главе такой глобальной цивилизации будет стоять мировое правительство или ТНК и различные надгосударственные, надправительственные организации, а унификация будет осуществляться в виде вестернизации всего мира. Сохранится неравенство и неравноправие народов, и глобальный мир по-прежнему будет состоять из нескольких миров — немногочисленной «глобальной элиты» (передовых стран) и сырьевых придатков — менее развитых и остающих стран периферии и полупериферии. Основания для такого образа будущего есть: сейчас центром и лидером глобализации является Запад, по всему миру распространяются западные стандарты жизни, массовая культура, западная модель развития экономики и политического устройства.

Сценарий 2. Известный американский политолог С.Хантингтон, который написал статью «Столкновение цивилизаций?», а впоследствии книгу «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» (1996), полагает, что процесс глобализации будет сопровождаться разрастанием конфликтов между цивилизациями, стремящимися сохранить свою самостоятельность и культурную самобытность. Эти конфликты могут иметь характер религиозных войн, т.к. религия и религиозные ценности являются важнейшим компонентом цивилизационного своеобразия, принадлежность к той или иной религии для многих людей сливается с их национальной и культурной самоидентификацией.

Идеи Хантингтона вызвали оживленные дискуссии среди мирового научного сообщества и были подвергнуты острой критике. Многие учёные не согласны с его мрачными прогнозами по поводу неизбежности войн, они отмечают, что ареал распространения глобализации не так уж велик, ею затронут сравнительно небольшой слой населения Земли — «глобальная элита», которая концентрируется преимущественно в западных странах и в наибольшей степени заинтересована в процессе глобализации под знаком вестернизации. Многие цивилизации остаются «непроницаемыми» или почти непроницаемыми для западной культуры — например, Китай, страны исламского мира. Слишком тесное взаимодействие культур и цивилизаций, их «открытость» влияниям извне, естественно, порождает обратную реакцию: рост фундаментализма и сепаратизма, которые действительно могут приводить к конфликтам, в том числе военным, или, по крайней мере, к стремлению любой ценой отгородиться от внешнего мира, сохранить свои культурные традиции.

Именно эти два сценария пробудили к жизни движение антиглобалистов, которое постоянно наращивает число своих сторонников. Лидеры движения А.Негри и М.Харди утверждают, что они вовсе не отвергают глобализационных процессов как таковых, но выступают против нынешних форм глобализации: «Мы — движение всемирной солидарности, объединённые в своей решимости бороться против концентрации богатства, бедности и неравенства, разрушения нашей Земли» (из Призыва, принятого на Всемирном социальном форуме в 2002 г. в Порту-Алегри). Антиглобалисты выступают также за прекращение войн, соблюдение демократии и прав человека, за сохранение национальной самобытности и «чистой» природы. Антиглобализм — весьма аморфное движение с недостаточно чёткой программой, однако его сила в том, что за ним стоят широкие слои мировой общественности, обеспокоенные деятельностью ТНК, новой «колонизацией» стран периферии, возможными войнами за передел энергетических ресурсов и т.д.

Сценарий 3. Наибольшие надежды внушают теории многополярного глобального мира — сложной системы, в которой будет не один, а много центров, связанных между собой сетевыми отношениями, т.е. отношениями, построенными не на господстве и подчинении, а на равноправии, взаимной заинтересованности участников. Помимо Запада к таким странам-центрам относят, например, Китай, Японию, Индию, Россию. Многие учёные полагают, что глобальные процессы не могут привести к единообразию: уже сейчас в каждой стране они «подстраиваются» к местным условиям и культурным традициям, меняются под их воздействием (этот процесс назвали глокализация — глобализация и локализация). Таким образом, в глобальном мире интеграция будет соединяться с тенденцией к развитию местных особенностей. И, возможно, прав был А.Тойнби, который писал: «Будущий мир не будет ни западным, ни незападным, но унаследует все культуры, которые мы заварили в одном тигле».

55.Гражданское общество, государство, демократия.

Зарождение современного гражданского общества не отделимо от демократизации, так как оба процесса, основанные на ограничении всевластия государства, взаимосвязаны. Г.Гроций и Т.Гоббс придавали большое значение договоренности между частными лицами – членами общества, однако приоритет они признавали за государством, способным обеспечить порядок и согласование множества интересов. Гражданское общество рассматривалось как этап перехода человека от природного к цивилизованному существованию и признавалось в качестве условия удовлетворения базовых человеческих потребностей в пище, одежде, жилье. В качестве самостоятельной политической категории гражданское общество рассматривается Дж.Локком, по существу признающим за государством только тот объем полномочий, который санкционирован общественным договором между гражданами, отношения между которыми регулируются законом. Государство при этом охраняет неотчуждаемые права граждан и с помощью власти ограничивает природную вражду, снимает страх и тревогу за родных и близких, за свое богатство, а гражданское общество сдерживает стремление власти к господству. Аналогичные воззрения были типичны для мыслителей эпохи Просвещения – Ш.Монтескье, Ж.-Ж.Руссо, А.Фергюсона и др. Они признавали гражданское общество в качестве источника легитимности государства и его верховенство над государством. «…Великой целью гражданского общества является счастье индивидов: ибо как может благоденствовать общество, если каждый из составляющих его членов является несчастным?»^[1] - вопрошал шотландский мыслитель А.Фергюсон.

Другую трактовку представлял Г.В.Гегель, который рассматривал гражданское общество как совокупность индивидов, удовлетворяющих с помощью труда свои повседневные потребности. Немецкий философ признавал несовершенство и ограниченность человеческих интересов и отношений в гражданском обществе и отдавал приоритет государству, являвшимся движущей силой прогресса, олицетворявшем все добродетели и являвшимся воплощением саморазвивающейся идеи, самого могучего проявления человеческой личности, всеобщности политического, материального и духовного начала.

К.Маркс отвергал тезис Г.В.Гегеля о первичности государства по отношению к гражданскому обществу, что вытекало из материалистического понимания истории, согласно которому эволюция общества является результатом эволюции материальных условий жизни. Гражданское общество здесь представляет совокупность материальных отношений индивидов. Государство же является инструментом политического господства класса, обладающего средствами производства, в связи с чем взаимоотношения между государством и гражданским обществом становятся неравными. Возможность преодоления разрыва между гражданским обществом и государством К.Маркс видел в создании коммунистического общества, в котором произойдет гармонизации частных и общественных интересов, что в конечном итоге приведет к исчезновению государства.

В ХХ столетии крупный вклад в развитие теории гражданского общества внес А.Грамши, считавший гражданское общество некой цитаделью, спасающей разрушающееся от революционного натиска государства. И.Б.Левин выразил формулу А.Грамши в виде дилеммы: «кого и от кого защищает гражданское общество: государство от граждан или граждан от государства?».^[2] Итальянский мыслитель считал, что гражданское общество, как и государство, служит господствующему классу в упрочении его власти. Взаимоотношения государства и гражданского общества зависят от зрелости последнего: если гражданское общество расплывчато и примитивно, то государство является его «внешней формой». И лишь в условиях зрелого гражданского общества его отношения с государством имеют сбалансированный характер.

Дальнейшее развитие исследований гражданского общества продолжилось только после окончания второй мировой войны, так как предшествующий период характеризовался беспрецедентным вмешательством государства в сферы частной жизни граждан, причем не только в тоталитарных государствах. Особое внимание в послевоенное время уделялось переосмыслению понятия гражданских прав, связанное со строительством социального государства. Гражданство наполнялось социальным содержанием, превращаясь в юридически закрепленное право гражданина на получение определенной услуги от государства. Такие перемены повлекли за собой рост иждивенческих настроений, снижение стимула к труду и конкурентной борьбе, в связи с чем ряд теоретиков либерализма Ф.Хайек, Л.Мизес, Р.Нозик выступили против роста этатизма и за повышение влияния рынка, что воскресило интерес к проблематике гражданского общества. В течение ХХ века произошла следующая трансформация гражданского общества: в начале века оно играло роль щита для государства, которому угрожала революционная стихия, в конце столетия – оно призвано защищать свободу индивида от чрезмерной опеки государства.

Другим источником возрождения интереса к гражданскому обществу стало диссидентское движение, развернувшееся в автократических государствах, где ощущался острый дефицит демократии. Обе тенденции, имеющие левый и правый оттенок, способствовали широкому социальному экспериментированию в рамках гражданского общества, которые привели к созданию новых общественных движений зачастую с необычными формами общественно-политической мобилизации, развитие альтернативного сектора экономики, разработки новых социально-этических норм. В результате государство не только сохранило, но и расширило свое влияние, сохранив структуру социального государства и дополнив их нормами и механизмами контроля над гражданами в целях, например, противостояния терроризму. С другой стороны гражданское общество навязывает государству институционализацию новых ценностей и норм, выполняя свою основную функцию: выявление вызревающих в недрах общества запросов и передача их государственным институтам, обеспечивая первичную общественную мобилизацию в их поддержку. Главное преимущество гражданского общества состоит в наличии сильных источников власти, существующих вне государства, которое вынуждено оставить в покое обширные сферы жизни людей. Эти свободные от государства сферы вместе с политическими институтами и рыночной экономикой содействуют повышению жизненных шансов каждого человека.

Между демократией и гражданским обществом имеется как неразрывная связь, так и существенное различие. Демократия основана на принципе большинства, который может реализоваться при условиях, когда гражданского общества не существует. В отличие от демократии гражданское общество нельзя учредить. Оно вызревает постепенно по мере экономического, политического развития страны, ро­ста благосостояния, культуры и самосознания народа, при условии способности общества к самоорганизации, признаваемой религиозно-этическими нормами, имеющими основание в глубинных пластах культуры. «Гражданские общества не возникают за одну ночь, ни за тот срок, в течение которого можно составить демократическую конституцию или даже заложить основы рыночной экономики» - утверждает английский философ немецкого происхождения Ральф Дарендорф.^[3]

Британский философ и политолог Эрнест Геллнер критично отзывается о демократии, которая «хотя бы и заключает в себе важное послание о предпочтительности согласия перед насилием, однако мало что говорит о социальных условиях, при которых возможно это общее согласие и наше участие в принятии решений».^[4] Гражданское же общество, по его мнению, помогает прояснить человеку нормы социального существования, понять не только устройство, но и сущность конкретной формы организации социальной жизни.

Дата добавления: 2015-04-24