Элементы неопределенности в переходный период

Европа

Go World

Турнир Го 1992, отредактировано и скомпилировано Джоном Пауером

ДРУГИЕ КНИГИ ПО ГО

ПРОБЛЕМНЫЕ КНИГИ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ

ЭЛЕМЕНТАРНАЯ ГО СЕРИЯ

Го книги от Kiseido

ГО СЕРИЯ «СТАНЬ СИЛЬНЫМ»

Серия проблемных книг охватывает каждую стадию игры от фусэки до ёсэ. Каждая книга содержит 170 или более проблем, расположенных в порядке возрастания трудности от элементарного до продвинутого уровня, так что они могут использоваться игроками от 20-кю до уровня дана. Изучение Го проблем предполагает такой формат обучения, пот котором вы будете не только изучать основные принципы, но также и обучать себя в размышлении посредством анализа позиций. Прилежное изучение этой серии позволит стать действительно сильным игроком.

K51: Стань сильным в фусэки

K52: Стань сильным в дзесэки I

K53: Стань сильным в джосэки II

K54: Стань сильным в джосэки III

K55: Стань сильным при вторжении

K56: Стань сильным в тесудзи

K57: Стань сильным в ёсэ

K58: Стань сильным в цумэ-го

K59: Стань сильным при игре на форе

K10: В Начале Ишигуре Икуро

К11: 38 основных дзесэк Косуги Киёши и Джеймс Давис

K12: Тесудзи Джеймс Давис

К13: Жизнь и Смерть Джеймс Давис

К14: Атака и Защита Ишида Акира и Джейм Давис

K15: Ёсэ Огава Томоко и Джеймс Давис

K16: Игра на форе Нагахара Ёшиаки и Ричард Бозулич

Кано Ёшинори

K46: Блестящие проблемы для начинающих, Том 1

K47: Блестящие проблемы для начинающих, Том 2

K48: Блестящие проблемы для начинающих, Том 3

K49: Блестящие проблемы для начинающих, Том 4

K50: Го - Полное введение в Игру, Чо Чикун

K02: Базисная техника Го, Нагахара Ёшиаки и Харуяма Исаму

K17: Каде’ секреты при игре на форе, Кагеяма Тоширо 7 р

K28: Урок по основам Го, Кагеяма Тоширо 7 р

K06: Стратегические концепции Го, Нагахара Ёшиаки

K44: Точка 3-3 – современная стратегия фусэки, Чо Чикун

K21: Словарь базовых дзесэк, Том 1, Ишида Ёшио

K22: Словарь базовых дзесэк, Том 2, Ишида Ёшио

K23: Словарь базовых дзесэк, Том 3, Ишида Ёшио

K01: Неукротимый: Партии Шусаку, отредактировано и скомпилировано Джоном Пауером

K25: Известные партии древности, Охира Шузо

Ежеквартальный журнал, охватывающий все китайские, корейские и японские турниры. Учебные статьи для новичков и продвинутых игроков.

Свободный каталог го книги и оборудования можно приобрести: Северная Америка

Kiseido, 2255 - 29-ая Улица, Suite 4, Санта-Моника, СА 94903-3618; Телефон; 1-800-988-6463; ФАКС [phone]; пошлите по электронной почте: [email protected]

Schaak Gowinkel het Faard, Haariemmerdijk 147, 1013 KH Амстердам, Голландия; Телефон: [phone]; ФАКС: [phone].

Прямо из Японии

Kiseido Издательская Компания, CPO Box 1140, Токио, Япония.

ФАКС [phone]; пошлите по электронной почте: [email protected]

Посещайте нашу homepage на WorldWideWeb:

http:/www.labnet.or.jp / ~ kiseido

В. Банс полис 1993 №1

Крушение государственного социализма в Восточной Европе дало ученым-обще­ствоведам богатейший материал для исследований. И они не заставили себя ждать: об этом свидетельствует внушительное число трудов западных социологов и полит- \ ологов, "открывших" Восточную Европу; умножаются проекты, подготовленные I совместно западными исследователями и их коллегами из посткоммунистических стран, проходит немало конференций, появляется масса программ, касающихся различных аспектов развития европейских стран, миновавших эпоху государствен­ного социализма.

Вся эта деятельность, все усилия направлены на то, чтобы ответить на главный вопрос: в чем состоит демократизация и каковы ее перспективы? В частности, выяв­ляются черты сходства и различия указанного процесса в Восточной Европе с пере­ходными периодами от авторитаризма к демократии в Западной, а также особенности развития демократической политической культуры там и здесь, демократических институтов и процедур.

Однако есть известная односторонность в том, чтобы, сосредоточившись на стра­нах Восточной Европы, рассматривать процессы, в них происходящие, лишь сквозь призму демократизации, т.е. когда демократизация — фактор, определяющий, ка­кие вопросы ставить и какие выводы делать. Обо всем же остальном, что находится за пределами проблемы демократии, в лучшем случае упоминается, либо, в худшем, 4 оно игнорируется или даже искажается. Есть основания предполагать, что как раз те ~ явления, что находятся вне фокуса внимания исследователей демократизации, и характеризуют в большой степени нынешнюю действительность стран Восточной Европы. Например, аналитики замечают, что новые режимы отнюдь не являются демократическими, они все еще сохраняют значительные элементы государственно­го социализма; вместе с тем переходный период явственно отличается чертами, которые нельзя назвать ни государственно-социалистическими, ни либерально-де­мократическими.

Переход к демократии, если он состоится, будет долгим. Как известно всем обще­ствоведам (но они это, впрочем, часто забывают), предсказывать пути развития государств даже в период серьезных перемен следует скорее на основании того, что они представляют собой сейчас и в недавнем прошлом, а не судить скажем, по тому, что провозглашает элита или думают исследователи. Таким образом, если мы хотим предугадать будущее, мы должны пристальнее вглядеться в настоящее и недавнее прошлое, т.е. тщательно изучить природу посткоммунизма и вчерашнего государст­венного социализма*;

БАНС Валери, профессор факультета политического управления Корнеллского университета, США.

Могут возразить, что существует другой — сравнительный — метод, а именно: исследовать процессы, происходящие в Восточной Европе, в сопоставлении с периодами перехода от авторитаризма к либераль­ной демократии в других странах. Однако в этом случае возникает, как я хочу доказать, проблема несоответствия: коротко говоря, переходный период в странах Восточной Европы отличается от таких же периодов, недавно наблюдавшихся в Южной Европе и Латинской Америке, исходными условиями и лрограммными установками. К примеру, государственный социализм отличается от бюрократического авторитаризма классовой базой, отношениями с мировой экономикой, идеологией и уровнем гражданско­го и политического развития общества. Более того, переходный период в восточноевропейских странах — в противоположность другим — предполагает радикальные изменения не только собственно политиче­ских, но также и экономических структур, а вместе с тем и взаимоотношений государства с мировым сообществом.

Цель данной статьи — проанализировать наиболее сущностные черты переходного периода (I). Я воспользовалась понятием "неопределенность", или "непредопределен­ность", рассматривая три типа политико-экономических систем: 1) государственный социализм; 2) либерально-демократический капитализм; 3) переходный период. Как мы увидим, либерально-капиталистическая демократия и государственный социализм — диаметрально противоположные системы с точки зрения управления элементами неопределенности. Но переходный период предъявляет нам еще один, третий вариант неопределенности. В этом смысле переходный период обладает особой логикой.

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

Существует много различных по смыслу определений либерально- капиталисти­ческой демократии и государственного социализма (см. табл. 1 в конце статьи).

Однако при сравнении политико-экономической сферы этих двух систем броса­ется в глаза разность их отношения к решению проблем неопределенности. Можно утверждать, что для либерально-капиталистической демократии характерна непре­допределенность конечных результатов; это касается как политики, так и экономи­ки. Именно при либеральной системе политические последствия неопределенны, поскольку существует право всех на участие в политических решениях. Соревнова­ние за политические посты институционализировано, а правление является предста­вительным. Так и в экономике — в условиях рынка частная собственность и прибыль отнюдь не гарантированы. В результате при либерально-капиталистической демок­ратии все конечные результаты носят непредсказуемый и временный характер: например, исход выборов, возможность влияния на государственных чиновников, государственные решения, масштабы занятости, уровень цен и прибыли. Политики, избиратели, политические партии и группы интересов — в политической сфере, а производители и потребители — в экономической ставятся в неопределенное поло­жение, ибо ничто не гарантировано. Они действуют в условиях конкуренции, и их будущее неизвестно, а настоящее всегда подвержено переменам. Существуют пред­елы этой неопределенности, а значит — и самой непредсказуемости. Конкуренция не может быть безбрежной, слишком большая неопределенность приводит к неэф­фективности. Вследствие этого неопределенность результатов при либеральной демократии сочетается с тем, что можно было бы обозначить как определенность процедур. Процедуры могут трактоваться как установления (институты), регулиру­ющие конфликты, обеспечивающие относительную стабильность различным сферам или периодам и, таким образом, в конечном счете ограничивающие число возмож­ных последствий. Говоря об институтах, я имею в виду существование норм, законов и правил игры, а также функционирование политических и экономических струк­тур. Сюда включается, например, действие законов, наличие партий, придающих упорядоченность политической борьбе, государственная бюрократия, опирающаяся на рационально-юридические критерии, профсоюзы, институты социального обес­печения и страхования, система правовой защиты частной собственности и — глав­ное — общественный договор относительно того, что дозволяется, а что — нет. Таким образом, конкуренция при либеральной системе имеет ограничения, и определен­ность политических процедур сочетается с неопределенностью результатов.

Если мы обратимся к государственному социализму, то обнаружим зеркально противоположную ситуацию. Здесь итоги деятельности всегда определены*. В сфере политики коммунистическая партия обладает монополией. Те силы, которые могли бы соперничать с коммунистами, выведены с арены политической борьбы, причем в условг IX закрытых границ; ограничены возможности внепартийных организаций и

* Я говорю, конечно, о государственном социализме до его крушения, т.е. о его идеал-типической, а значит, искаженной форме, в которой он представал в споре с либеральной демократией (2).

запрещена какая бы то ни было деятельность, направленная на развитие граждан­ского и политического обществ. В сфере экономики — тоже мощный протекционизм, например, в форме значительных субсидий как производителям, так и потребите­лям, жесткие меры для предотвращения банкротств и безработицы, государственная собственность на средства производства и отчуждение всех экономических субъектов мировой экономики в целом. Таким образом, государственный социализм гарантировал как политические, так и экономические результаты: уничтожив состязательность в ') экономике и политике, он подавил элементы неуверенности в этих сферах, избежал 5 неопределенности и обеспечил постоянство, а следовательно — предсказуемость.: И все же процедуры оказались лишенными предопределенности. На первый \ взгляд, это утверждение выглядит странно, поскольку государственный социализм \ характеризуется, казалось бы, полной регулируемостью, т.е. подчиненностью про-ч цедурным требованиям (взять хотя бы ограничения централизованного планирова­ния и государственную собственность в экономике, а также всепроникающий харак­тер аппарата коммунистической партии). В самом деле, ограничения в развитии гражданского и политического обществ объясняются тотальным господством госу­дарства. Одно дело — крайняя бюрократизация общества, другое — существование нормально функционирующих процедур. Хорошо смазанная бюрократическая ма­шина — иррациональна, она способна заглушить все жизненные процессы — это хорошо показали Гоголь и Кафка. Бюрократия по мере своего распространения придавала процедурам причудливый характер и подменяла отправление власти про­изволом. Одна из причин этого — засилье идеологии. Считалось, что закон есть лишь оружие правящего класса, он никогда не должен быть объективным, а процедура — регулярно исполняться. Так к чему законы и процедуры вообще? Но эта ситуация отражала также стремление всячески усилить власть партии—государства над обще­ством, контроль высших его слоев над низшими. Когда демократические процедуры не [6 установлены, то и права неопределенны, они как бы не существуют. В результате политические деятели и чиновники получали возможность не только принимать реше­ния, но и определять права граждан, цели государства,-процедуры и юрисдикцию. Таким образом, отсутствие проделанных процедур давало политикам и бюрократам чрезвычайную власть: они могли манипулировать элементами неопределенности.

В то время как при либерально-капиталистической демократии неопределен­ность результатов сопрягается с определенностью процедур, то, наоборот, для госу­дарственного социализма характерно иное сочетание — предопределенности ре­зультатов при определенности процедур (табл.2). Значит, каждая из этих типов систем содержит элементы определенности и неопределенности или, иначе говоря, гарантию (безопасность) и риск. Это не случайно. Можно утверждать, что неопреде­ленность результатов, свойственная либеральной демократии, с течением времени породила потребность в создании упорядоченного комплекса процедур, а следова­тельно — ив более определенных результатах (так появилось, например, "государ­ство всеобщего благоденствия" и кейнсианская экономическая теория). Подобно этому, государственному социализму с его неопределенностью процедур потребова­лась меньшая жесткость (вспомним, что всегда нужны были "толкачи" и "блат", чтобы сделать результаты не столь определенными). С той же целью происходило заигрывание с рыночно ориентированными экономическими реформами.

Короче говоря, обе общественные системы испытывали потребность в механизмах компенсации, в нарушении соотношения между определенностью и неопределенно­стью результатов. Впрочем, насколько эффективны такие механизмы — вопрос иного порядка. Например, продержался ли государственный социализм столь долгий срок потому, что процедурная неопределенность придавала известную гибкость цен­тральному планированию или, наоборот, именно она раньше времени погубила социализм, так как срывала реализацию спущенных сверху директив? Или рыноч­ные реформы ускорили день кончины госсоциализма?

Усложнение проблемы в условиях переходного периода

Теперь посмотрим, как следует справляться с элементами неопределенности в усло­виях переходного периода. На табл.2 показано, что с политико-экономической точки зрения следовало бы сочетать неопределенность результатов с неопределенностью процедур. Перед нами, таким образом, еще один вариант решения. В чем он состоит?

В странах Восточной Европы результаты неопределенны по двум причинам; Одна заключается в том, что вследствие ряда событий и решений после 1986г. политическая и экономическая сферы были либерализованы. Это не значило, что восточноевропейские страны стали капиталистическими или либерально-демокра­тическими; их возможности были ограничены и зависели от того, как далеко уда­лось продвинуться всему региону или каждой стране от государственного социализ­ма к либерально-капиталистической демократии (табл. 1). Но это означало, конеч­но, что данные системы стали более конкурентными, чем прежде, и что результаты в них — более неопределенными. Однако имеется и другое измерение этой неопре­деленности. Она проявляется в процессе движения к новому строю. Если происходят быстрые перемены во всех сферах общества, если направление таких перемен всту­пает в непримиримое противоречие с прошлым и порывает с ним, если основные институты нового политического, экономического и социального устройства нахо­дятся в процессе становления, тогда результаты по определению являются крайне непредсказуемыми, причем независимо от того, движется ли общество в сторону либерализма или от него.

Таким образом, в странах Восточной Европы результаты переходного периода отмечены высокой степенью неопределенности — благодаря либерализации, а так­же "новизне" установившихся режимов. Вряд ли в ближайшем будущем эта ситу­ация изменится. По мере углубления экономических реформ у производителей, трудящихся и потребителей уменьшаются гарантии, а партийная система будет распадаться как из-за того, что антикоммунистический лозунг не получил обще­ственной поддержки, так и из-за растущего недовольства населения экономически­ми тяготами переходного периода, медлительностью процесса становления либе­ральной демократии.

В то же время переходный период характеризуется неопределенностью проце­дур. Здесь сказываются, с одной стороны, власть прошлого (т.е. госсоциализма), а с другой — значительные препятствия, возникающие при попытках стандартиза­ции порядка разрешения конфликтов. Драматические перемены, происшедшие после 1986 г. в Восточной Европе, привели к разрушению политической монополии коммунистических партий (хотя в иных случаях коммунисты сохраняют за собой олигопольные позиции), однако они не возымели должного действия на процедур­ные процессы. Причины: 1) определенность процедур никогда ранее не была силь­ной стороной в этих странах (кроме Чехии); 2) революции 1986-91 гг. разрушили коммунистические партии, но государственный аппарат остался нетронутым; 3) во многих случаях те, кто обладали ранее полнотой власти и теперь вошли в полити­ческие, административные и экономические структуры как служащие аппарата; 4) развитие процедурного оформления демократии и капитализма требует немалого времени (особенно учитывая, что в переходный период существует еще множество других проблем); 5)непредопределенность результатов перехода с его смелыми замыслами порождает общественное давление, а оно, в свою очередь, ведет к тому, что выработка четких процедур приносится в жертву желанию получить побыстрее ощутимые результаты. Это последнее крайне важно, ибо здесь и кроется ловушка. Процедурная определенность — пожалуй, добрая половина самой сути капитализ­ма и либеральной демократии, о чем часто забывают. Между тем желание восполь­зоваться плодами первого и второй (конкуренцией с ее положительными последст­виями, т.е. экономической эффективностью, и политическими свободами) работает против процедурной определенности. Таким образом, переходные режимы прояв­ляют поспешность и нетерпение в деле развития процедурной стороны либеральной политики и экономики, поэтому мы и получаем вполне предсказуемые результаты,

Дата добавления: 2015-05-08