Не дразните собак, не гоняйте кошек

Я примостилась на краю кровати и уставилась на спящего оборотня, чувствуя себя полной дурой. Несколько лет я проработала врачом для многочисленной стаи Долины Полумесяца в нескольких милях отсюда, на юго-западе Аляски. И если можно назвать увольнением поспешное бегство посреди глухой ночи, то я недавно уволилась.

Да, оборотни – это реальность. Они живут среди нас, людей, относительно обычной жизнью, работают на обычных предприятиях, время от времени перекидываются в огромных волков и охотятся на ничего не подозревающих лесных зверьков. Но не только вервольфы могут менять обличье. Во времена моего проживания в стае я встречалась с вермустангами, вермедведями и даже с таким недоразумением, как верскунс по имени Гарольд. Да и вообще, если в природе существует какой-либо зверь, всегда найдется человек, который сможет в этого зверя перекинуться. Рыбы и земноводные по ряду причин в это число не входили.

Оборотни под предводительством альфы, в случае с Долиной Полумесяца это была альфа-самка, жили обособленно, например, в многоквартирном доме или в трейлерном городке – все зависело от финансовых возможностей стаи. Жизненно важные решения утверждал вожак: от выбора партнера до специальности и колледжа, в котором молодняку предстояло учиться. Во всем учитывались интересы клана.

Как ни удивительно, но приходилось признавать, что эти твари, во-первых, действительно существуют, во-вторых, теперь они – мои пациенты. Помню, у меня появилось стойкое ощущение, что я переела галлюциногенных грибочков, когда Мэгги впервые перекинулась передо мной.

Моя ученая натура до сих пор со скрипом принимала такую паранормальщину. Для себя я постаралась объяснить этот феномен скорее как некий генетический бонус, нежели как магию или волшебство, хотя можно вообще об этом не задумываться, до тех пор, пока на третьем десятке лет не столкнешься со стаей эксцентричных верфольфов. Но со временем я поняла, что лучше уж жить среди оборотней с нестабильной физической формой, чем среди людей с нестабильной психикой.

Я запрыгнула на кровать, заметив, что лежащий парень даже не пошелохнулся. Здорово. Здорово, сбежав из одного из самых больших поселений оборотней в Северной Америке, очутиться в захудалом отеле с их раненным соплеменником. Только мне с моим ущербным счастьем мог выпасть подобный маловероятный шанс оказаться долбанной Красной Шапочкой.

Могла ли мой бывший босс, Мэгги Грэхем, послать за мной этого здоровяка? Он действительно походил на обитателя стаи Мэгги – темный, грубо слепленный, прекрасный и – как бы выразилась моя бабуля – здоровый, что твоя оглобля. Я лечила оборотней стаи от всех болячек, начиная со свиного гриппа и заканчивая подозрительными колотыми ранами, вызванными «возней с дикобразами». Этого вервольфа я никогда раньше не видела. Ни за что не забыла бы никого с подобной внешностью, тем более оборотни редко уходят далеко от стаи. Они генетически запрограммированы охранять и охотиться на своей территории. За четыре года, что я прожила в Долине, мы ни разу с ним не встретились – неужели он мог так долго где-то разгуливать? Нет, нет и нет!

Да, собственно, какая разница? Я не собиралась оставаться тут надолго, чтобы вести задушевные беседы.

Я вздохнула. Оборотень он или нет, все равно нельзя позволить ему тут дрыхнуть с кровавой необработанной раной. Порывшись в сумке, я достала пластырь, бинты, бактерицидный спрей и перекись. Ванная оказалась на удивление чистой – увы, это было единственно светлое пятно в сегодняшнем кошмаре. Намочив под теплой струей губку, я протерла окровавленный бок и заметила, что рана затянулась до размеров монетки. Все-таки входное отверстие достаточно глубокое, чтобы обработать его лишь бактерицидным спреем, поэтому пришлось залить рану перекисью, подхватывая стекающие струйки полотенцем. Парень зашипел, извернулся, но потом, не приходя в сознание, рухнул обратно на кровать. Наконец я прыснула спреем и наложила перевязку.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к физиологии оборотней и скорректировать под нее свои медицинские знания. С одной стороны, удивительная способность к регенерации уменьшала объем работы, с другой – быстрое заживление зачастую приводило к неправильному сращиванию костей. Необработанные поврежденные кожные покровы затягивались, оставляя внутри грязь и инфекцию, что вело к заражению.

Помимо лечения ран, в мои обязанности входило наблюдение и фальсификация документов об одновременных десятках случаев беременности. Оборотни были до смешного плодовиты. Мэгги к тому же велела мне наблюдать пожилых членов стаи. Верфольфы старели намного медленнее, чем люди, но все равно страдали высоким давлением и прочими сопутствующими проблемами, хотя во всю от них отмахивались, называя их человеческими и утверждая, что к ним это не относится. Вообще-то, метаболизм оборотня так быстро сжигал калории, что казалось попросту невозможным контролировать их диету, количество потребленной соли и холестерина. Попробуйте сказать семидесятилетнему оборотню, который горазд съесть за один присест трех жареных цыплят, что он должен следить за своими триглециридами. Отреагирует он быстро и весело – побежит к своим приятелям поведать, что ему снова наплел забавный доктор.

Первый мой случай и жуткую панику я не забуду никогда. Это была борозда, которую оставил коготь гризли на милом идиоте Самсоне, кузене Мэгги. Конечно, рана сама бы затянулась в течение суток, но несколько стежков сократили бы это время. Увидев располосованный, словно над ним поработал Фредди Крюгер, тыл Самсона, я поначалу замерла, не понимая, куда тут нужно воткнуть иглу.

Ситуацию исправил именно сам пациент, оглянувшись через плечо:

– Эй, док, хватит пялиться на мою задницу, и заштопайте меня уже.

С этими словами лед в моем сознании тронулся, позволив расслабиться и сделать первый стежок.

Возможность снова практиковать вернулась ко мне благословенным даром. До жизни в долине я понимала, что имею определенный талант к медицине, но особого вдохновения не ощущала. Я зарабатывала вполне приличные деньги, у меня хорошо получалось успокаивать и лечить пациентов, разбираться в загадочных диагнозах, но я не просыпалась по утрам с мыслью «Ах, какая я счастливица!». А в долине я радовалась каждому новорожденному, оплакивала каждого покойника и с удовольствием помогала каждому вервольфу в этом промежутке – между рождением и смертью. В стае мне открылось мое предназначение, я чувствовала себя так, словно надо мной не висел риск разоблачения, и я понимала, что те немалые деньги, которые родители потратили на мое образование, не пропали втуне. У меня появилось место в жизни, я чего-то стала добиваться.

У меня сложилась репутация: хотя я не могла позволить себе сблизиться с соседями, но заработала их уважение и почтение. Народ, приветствовавший меня по утрам, не знал, что у меня на душе, но все же ценил.

Смогу ли я добиться такого отношения сейчас, когда покинула стаю? Скорее всего, я проведу остаток жизни, работая по таким заведениям, как магазин Эмерсона, где люди хоть и добродушные, но занятие наискучнейшее, поэтому мне следует радоваться, что наконец-то мои навыки и образование хоть кому-то пригодились.

Через пару часов с парнем все будет в полном порядке. С другой стороны, разве можно упустить такой редкий шанс заработать растяжение связок, пытаясь разложить эту гору мускулов на кровати? После нескольких попыток мне удалось, протащив парня под мышки, закинуть его голову в район подушки. Глядя, как мерно поднимается его грудь, я почувствовала чудовищную усталость, а опустив глаза, заметила на рукаве своей рубашки кровавое пятно размером с кулак.

Проклятье. У меня была еще одна на смену, но сейчас она лежала в сумке, которая осталась в мотеле, и мне, вероятно, так и придется носить эту. Забросив окровавленное полотенце в дальний угол, я отправилась в ванную, сняла рубашку через голову, замыла как смогла и повесила сушиться на штангу для душевой занавески.

Похлопала себе по щекам, полюбовалась на свое отражение в зеркале. С тех пор, как я покинула дом и ударилась в бега, мои волосы испытали на себе все оттенки краски для волос – от иссиня-черного до снежно-белого. Но в Долине я вернулась к своему естественному цвету – красному золоту. Приятно вернуться в образ рыжеватой блондинки, даже несмотря на то, что окружающие порой принимали меня за недалекую и смешную куклу, а это частенько раздражало.

Мой вымотанный вид полностью соответствовал самочувствию. От рождения мне досталась весьма многообещающая внешность: большие глаза, маленький задорно вздернутый нос, решительный подбородок. Кожа должна была иметь сливочно-персиковый оттенок, без каких-либо темных кругов под глазами. Я легко улыбалась ясными зелеными глазами окружающим: друзьям, знакомым, всем. Теперь же у меня не хватало сил даже сокрушенно пожать плачами своему отражению, пока я раздевалась.

Я закрыла дверь и включила кран, регулируя температуру воды. Меня всегда страшили душевые в мотелях. Никогда не знаешь, что тебя ждет. В этой был хороший температурный баланс, но напор напоминал струю из дешевого водяного пистолета.

Моясь дрянным отельным шампунем, я мечтала в один прекрасный день попасть в мотель, где для постояльцев оставляют «Гарньер Фруктис».

Я постирала белье, прекрасно осознавая, что раньше утра оно вряд ли высохнет. Теперь, когда я стала чистой, передо мной возникла проблема. У меня в бауле всегда имелась одна смена одежды. Еще у меня был «тревожный чемоданчик», в котором я всегда возила с собой упакованную смену одежды, немного наличности и незасвеченное удостоверение личности. И этот чемоданчик всегда лежал в багажнике «пинто», который пару часов назад превратился в прессованный брикет.

Я приоткрыла дверь и высунула голову, дабы убедиться, что здоровяк по-прежнему без сознания. Подкравшись к его сумке, я вытащила одну из немногочисленных футболок с рекламой бара «Черпак пива» в Фэрбанксе. Сказать по правде, я в ней просто утонула, но футболка все прикрывала, даже последние чистые сухие трусы, и пахла замечательно – чего еще желать?

Я в очередной раз проверила входной замок и оглядела помещение на предмет где бы поспать. К моему выбору были: кровать, пол и деревянный стул, который подпирал дверь. От мысли устроиться на грязном ковре меня затошнило, заснуть на стуле мог разве что рекордсмен по акробатике и эквилибристике, поэтому победила кровать. Я порылась в сумке, вытащила и положила поближе к кровати чистые джинсы, носки и кроссовки. Убрать покрывало оказалось проблематично, учитывая, кто возлежал сверху.

– Эй, я собираюсь лечь рядом. Напоминаю, что нападение на того, кто тебя подлатал, – форменное свинство. – В ответ на мое заявление из груди здоровяка раздался раскатистый храп. – Хорошо, я приму это как обещание быть джентльменом.

Я нырнула под жесткие белые простыни, стараясь не думать, когда их в последний раз стирали. Взбив плоскую комковатую подушку, улеглась на своей стороне кровати лицом к двери, нос к носу с почти коматозным соседом. Сонно моргая, я наконец смогла оценить внешность своего соседа по кровати. Он отличался какой-то грубой, первобытной красотой. И мне вдруг захотелось его искусать с ног до головы. Что это со мной?

Застонав, я откатилась назад и повернулась к нему спиной. Это неправильно. Это плохие, плохие мысли, которые приведут к плохим вещам. Плохие вещи, которые на первый взгляд кажутся хорошими, но я рискую в ответ остаться с покусанной задницей. Конечно, если бы меня тяпнул за филейную часть парень с таким «крошечным» прикусом…

Я опять застонала и уткнулась лицом в подушку. Совсем на меня не похоже. Первые несколько месяцев после побега я шарахалась от собственной тени и не подпустила бы никакого мужчину даже на расстояние вытянутой руки, не говоря уже о том, чтобы предстать перед кем-то голой. Естественно, мужчины меня привлекали. Черт побери, Долина кишела красивыми статными парнями, которые так и норовили накинуться на любую даму, исключением были только состоящие в паре.

Но мне удавалось держать себя в руках. Я не ходила на свидания, просто не представляла, как можно открыться и довериться кому-то до такой степени. В замкнутом и ограниченном обществе нет такого понятия, как «одноразовое свидание», ведь вы потом постоянной будете сталкиваться со своим случайным партнером, а неловкость и смущение могут просто убить. Никогда не признавала отношений на одну ночь, какими бы холодными и темными не казались зимние ночи. И вообще, я бы не решилась вступить ни в какие отношения, ведь юридически все еще числилась замужней женщиной. Скрыть мое настоящее имя – это одно, а делать вид, что я свободный и нормальный человек – другое.

Очевидно, годы воздержания неблагоприятно сказались на способности мозга принимать ответственные решения. Стремительно откатившись, я толкнула между нами его подушку. Непроницаемая защита от ночных безумств, так ведь? Я выключила ночник у изголовья, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза, изо всех сил призывая сон.

«Со мной все будет в порядке», – сказала я сама себе. Понадобилось долгое время, чтобы научиться жить без подстраховки, не думать, где подстелить соломки.

Прилив желания захватил врасплох меня и отбросил назад, в ту жизнь, которая могла бы у меня быть. Я позволяла себе иметь друзей, дом, работу – все это опасные и красивые символы, которые вернули бы меня в исходную точку, к тому, от чего я сбежала.

Конечно, я не испытывала особого счастья, живя в «серой зоне», но по крайней мере была в безопасности. И долгое время до жизни в Долине единственным счастьем мне представлялась собственная безопасность. В груди защемило – неужели теперь одной только безопасности мне недостаточно?

Когда-то я строила планы и откладывала деньги на текущий счет в банке, пользовалась кредитными картами и старалась правильно питаться, заботясь о внешности. Приезжала с работы домой ровно в пять двадцать пять и садилась ужинать. Если я задерживалась хотя бы на пять минут, Гленн начинал нервничать и отправлял тревожные сообщения на голосовую почту, звонил в полицию, приемную реанимации, чтобы убедиться, что я задерживалась из-за жертвы аварии. Вообще создавал ненужную суету и кучу проблем на ровном месте. До меня быстро дошло, что проще уйти с работы на десять минут раньше, чем пытаться убедить Гленна, что он поступает неразумно.

Когда мы только начали встречаться, мне казалось, что это проявление заботы, что я очень важна для него, и он обо мне беспокоится. Я продолжала твердить это себе, даже когда уверяла, что мой муж пошутил, оставив на автоответчике угрозы заведующему кардиологией. Гленн заметил, как мы беседовали с ним на ужине по случаю ухода на пенсию одного из докторов, и тут же решил, что мы спали вместе. Это стало железной гарантией, что я никогда больше не появлюсь ни на одной корпоративной вечеринке, дабы избежать возможного унижения.

Чтобы защитить гордость я совершила множество ошибок, закрывая глаза на очевидное. И долго оказывалась признаться даже самой себе, в каком ужасающем положении я оказалась. Моя дорога в ад была вымощена логикой и разумом.

«Хватит! – прошептала я в темноту. – Прекрати об этом думать!» Это все шок от пережитого на стоянке. Крик, пламя, потом выброс адреналина в кровь. Из-за таких потрясений всегда вспоминаются кошмары. Отбросив жесткую простыню, я обнаружила, что плотно прижимаюсь к соседу по кровати. Подушка, которую я воздвигла между нами, сползла вниз по матрасу, открыв лицо и плечи здоровяка. Я почти обвилась вокруг теплого тела, от которого исходил запах земли и реликтового леса. Ну не ирония ли? Завсегдатай дешевых вонючих забегаловок пах древесным мхом и свежим ветром. Необычно для оборотня. Я довольно долго жила среди них и знала, что не каждый благоухает фиалками. Запах парня показался мне пугающе приятным, поэтому я подвинула подушку выше.

Тихонько всхрапнув, он перекатился ближе, рукой скользнул по моему плечу и примостил ее рядом с шеей. Следовало ожидать, что подобные прикосновения будут для меня неприятны, но пока я мечтала об оборотне-подранке у меня под боком, его рука мне совершенного не мешала. Все мое тело вплоть до кончиков пальцев на ногах окутывало блаженное тепло. Я потянулась и уперлась лбом в его ладонь, упиваясь жаром и представляя, что нежусь на крылечке под лучами летнего ласкового солнца во дворе родного дома, и вот-вот появится мама, чтобы напомнить про крем от загара. Как же долго я не слышала мамин голос! Все бы отдала, чтобы услышать, как она пеняет мне, напоминая о пигментных пятнах и морщинах. Но мама ушла.

Распахнув глаза, я отбросила воспоминания. Не время и не место думать о матери, когда рядом храпит сверхъестественное существо. Она бы точно такого не одобрила, тем более ситуацию никак не разрулить солнцезащитным кремом. Неохотно отодвинувшись, я обнаружила некоторое прояснение в голове, затем закрыла глаза и начала мысленно играть в «рулетку» – маленькое ментальное упражнение, которое помогало мне заснуть в незнакомом месте. Представляла что-нибудь любимое из прошлой жизни – телевизионное шоу, книгу, вкус мороженного, а затем без всякой системы придумывала ему что-то в пару – и так до бесконечности. Приятные образы в потоке мышления успокаивали и убаюкивали. Вспомнилось, как мы с лучшей подругой Тери ходили смотреть «Погоню» – ужасное кино. Тогда нас впервые одних отпустили в кинотеатр, мы выбрали фильм с Чарли Шином и Кристи Свэнсон. Вот такие капризы юности!

Кристи Свэнсон сыграла в образе Анны Николь Смит в одной из серий «Закона и порядка». Вспомнилось идиотское реалити-шоу, где Анна Николь разъезжала в лимузине, ныла и поедала неприлично огромные маринованные огурцы. В школе мы баловались ими, закидывая в маленькие бумажные стаканчики. А если съесть огурец на глазах одноклассников, то нужно быть готовым к дурацким шуточкам насчет орального осмотра в школе в понедельник.

Мысли еще некоторое время ворочались в голове, прыгая от распрекрасных чарли шинов к знаменитостям реалити-шоу, а от них – к огромным маринованным огурцам. Руки и ноги стали неподъемными, веки затрепетали и опустились. Так я и заснула, не имея ни малейшего понятия, что день грядущий мне готовит, как выбираться из этого богом забытого городка, куда потом ехать, где осесть и как жить.

Сейчас же я чистая-помытая, сплю не в машине, а на кровати, и даже смогла оказать помощь нуждающемуся. А об остальном подумаю завтра.

Глава 3

Дата добавления: 2015-05-10