Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Часть третья 4 страница. Через несколько секунд на пороге появилась одна из двух хозяек заведения, почтенная пожилая матрона




Через несколько секунд на пороге появилась одна из двух хозяек заведения, почтенная пожилая матрона. Она была явно встревожена.

– Вам нужно срочно подняться в свою комнату! – воскликнула она, обращаясь к Шарли. – Я слышала оттуда такой страшный грохот… как будто упало что‑то тяжелое…

Шарли и Джорди быстро переглянулись.

– Что‑то… или кто‑то, – добавила хозяйка.

 

 

Гребаный снег! Гребаный холод! Гребаная провинция!

Жозеф Кольбер – который на самом деле звался иначе, но за много лет так привык к этому имени, что почти забыл настоящее, – изрыгал проклятия на весь свет, бредя по снегу и поминутно проваливаясь в него чуть ли не по колено. От холода его не спасала даже зимняя куртка, украденная среди прочего в доме, который они с сообщником покинули примерно четверть часа назад.

Такис, идущий следом за ним, за все это время не проронил ни слова: и без того молчаливый по натуре, он редко заговаривал в присутствии Кольбера без его разрешения и полностью замолкал, когда тот отказывался от своих изысканных манер и принимался за грубую брань. Натянув вязаную шапку почти до самых бровей, гигант шагал по снегу, и его недовольство можно было заметить разве только по тому, что он дышал еще более громко и хрипло, чем обычно.

– Ты что, перегрелся? – раздраженно спросил Кольбер.

Вместо ответа Такис лишь закрыл рот шарфом, чтобы заглушить хриплые звуки. Кольбер был к нему несправедлив и, вероятно, сам это сознавал. В конце концов, именно благодаря Такису они вдвоем смогли освободиться: гигант разорвал веревки, когда старик сторож пришел в себя и поспешно убрался восвояси. Но Такис ничего не сказал: он испытывал к своему сообщнику величайшее почтение, которое заставляло его чувствовать себя в присутствии Кольбера неразумным ребенком. И как большинство детей, он покорно и без возражений переносил любую несправедливость с его стороны.

Кольбер, идущий впереди, продолжал бормотать: «Гребаный снег!.. гребаный лес!..» Оказаться зимой в лесу без машины, да еще с кровоточащей, наспех перевязанной ногой, которую эта сучка чуть не проткнула насквозь гребаной железкой!.. В доме остались следы крови, так что сделать анализ ДНК – как два пальца обоссать… Еще одна проблема, как будто мало других… Ни пушки, ни мобилы… Обе машины – ту, на которой они с Такисом приехали, и старую развалину «клио» – этот гребаный засранец Фонте вывел из строя, позаботившись даже о том, чтобы разбить коробки передач…

Да, кажется, они в полной жопе. Сторож – или кто он там, этот старый хрен?.. – наверняка уже вызвал полицию. Еще немного – и она будет здесь.

Партия проиграна.

По его вине.

Нет, все‑таки нет. По вине Шарли.

 

Он помнил во всех подробностях свою первую встречу с ней. Хотя это была не то чтобы встреча… скорее случайно подсмотренная сцена. Шарли, во всем очаровании своих пятнадцати лет, прогуливалась вместе со сверстниками по дорожкам загородной усадьбы в окрестностях Дижона, освещенным летним солнцем, а Кольбер с ненавистью наблюдал за этой «серебряной молодежью», будущей провинциальной элитой, к которой он никогда не сможет принадлежать – он, сын рабочего и горничной семьи Эргонсо.

В тот день он приехал повидаться с матерью. И в тот же день перед ним предстала Шарли – в объятиях Жана Кристофа Эргонсо, сына и наследника хозяина усадьбы. Они занимались любовью на берегу небольшого ручейка. Он подсматривал за ними из‑за деревьев. С лихорадочно колотящимся сердцем наблюдая за двумя обнаженными телами, Кольбер пережил открытие, которое изменило всю его жизнь: открытие своей истинной натуры.

Конечно, он и раньше понимал, что не такой, как все. Жестокие, мрачные и «влажные» сны после фильмов ужасов; волнующее, почти сексуальное наслаждение, которое вызывали у него сцены пыток, вплоть до такой степени, что он пытался вызывать его снова и снова, мучая кроликов, но вскоре бросил это занятие, поскольку приходилось затрачивать слишком много сил для мимолетного финального удовольствия.

Но Шарли… Шарли, чье обнаженное тело, позолоченное загаром того жаркого и сухого лета, какие порой случаются в Бургундии, содрогалось в объятиях этого мерзавца, этого неожиданного соперника, – она была… чем‑то совершенно другим. В тот момент, когда они кончили, в мозгу Кольбера прозвучал категорический приказ: «Убей ее! Убей ее, как грязную сучку!»

Его собственный оргазм на сей раз был таким сильным, что, придя в себя, он несколько мгновений не мог пошевелиться от ужаса, а потом со всех ног бросился бежать, словно пытаясь спастись от самого себя. Он еще успел услышать ее испуганный возглас: «Кто‑то на нас смотрит!», когда, не разбирая дороги, мчался сквозь заросли, оглушенный, потрясенный, охваченный стыдом…

В то лето он больше не видел Шарли. И в последующие тоже. Он лишь сохранил в памяти ее лицо, увиденное из‑за дерева, – лицо с полузакрытыми глазами и влажным ртом… И запомнил этот крик, прозвучавший в его голове: «Убей ее!»

Этот образ… этот крик… И Кольбер окончательно свернул на дурной путь.

Выйдя из «воспитательного центра» – так стыдливо именовали заведение, больше напоминавшее тюрьму для подростков, – где он провел два года за разные мелкие преступления, Кольбер обратил на себя внимание общества астрософии. Он никогда не верил в силу их методик, да и во все эти «Астры», «жизненные пути», «новое человечество» и прочую хренотень. Но адепты астрософии приютили его в своем центре и самоуверенно пообещали «наставить на путь истинный». Он решил, что притворится и убедит их в собственном перевоспитании. Не такая уж это высокая плата за комфортную жизнь… Но постепенно он начал с удивлением замечать, что под воздействием воспитательных астрософических методик его личность – точнее, его социальная личина – развивается, взрослеет, становится утонченнее… После нескольких месяцев терапии навязчивые кошмары – обнаженные бедра, бледная кровоточащая плоть – отступили, дали ему передышку, благодаря которой он смог направить всю энергию на то, чтобы стать Жозефом Кольбером, полностью воплотить этого персонажа в реальность. Он понял, что с помощью астрософии обрел опору, жизненную позицию, индивидуальность. Что реальная жизнь борется за него со страшной потусторонней реальностью его кровавых кошмаров…

Тогда же его приняли на работу санитаром в клинику. Никто из персонала ничуть не удивился и не усомнился в том, что он справится.

А потом – снова Шарли…

Светлые волнистые волосы… горделивая посадка головы… тонкие запястья и лодыжки… огромные трагические глаза, обведенные темными кругами…

Да, Шарли попала в тот же лечебный центр при обществе астрософии. Несмотря на то что в первый раз, шесть лет назад, он видел ее совсем недолго и не слишком отчетливо, он с первого взгляда ее узнал.

Кольбер понял, что от судьбы не уйдешь. Шарли была частью его судьбы. Ее имя было начертано на его жизненном пути. Кровавыми буквами… Почему? Тогда он этого еще не знал. Может быть, потому, что вся сила его желания выкристаллизовалась в категорическом приказе: «Убей ее!» Шарли, сама того не зная, открыла для него его истинную натуру.

Кошмары вернулись. Еще более жестокие, более угнетающие… Обладать Шарли! Убить ее!

Но Кольбер изменился. Точнее, в каком‑то смысле родился заново. Он понимал, что даже один неверный шаг приведет его прямиком в преисподнюю. И он боролся с собой… боролся все то время, что Шарли была здесь, одурманенная таблетками, ничего не соображающая, полностью доступная… Но он устоял. Просто потому, что переход от фантазий к действию обошелся бы ему слишком дорого. А может быть, потому, что он всегда смущался в присутствии Шарли, словно настоящий влюбленный, который не осмеливается даже приблизиться к предмету своей страсти.

И вот перед ним случайно возникла другая: молодая девушка на обочине шоссе. Его поступок был величайшей неосторожностью, но в то же время и единственным способом хоть немного ослабить чудовищное напряжение. Он не собирался ее убивать, так получилось случайно. Но уже в тот момент, когда он затормозил у обочины, он понимал, на что идет.

Когда тело девушки было найдено, Кольбер пришел в ужас – все произошло так быстро и смутно, словно в каком‑то красноватом тумане, что он почти ничего не помнил, и наверняка он оставил множество улик на месте преступления. Однако он даже не попал в число подозреваемых. Не без удовольствия он узнал о блуждающих по округе слухах, что преступление совершил какой‑то местный сынок богатых родителей, возвращавшийся с очередной вечеринки. Все окрестные жители были в шоке.

Какая ирония судьбы!

Его жертва и в самом деле помогла ему избавиться от мучений – вплоть до того, что он нашел в себе силы больше не видеться с Шарли и даже попросил перевести его в другое отделение, располагавшееся в противоположном крыле здания клиники. Позднее он понял, как действует этот адский механизм: подобно наркотику, сексуальное удовольствие, сопровождавшее каждое убийство, приносило чувство умиротворения. Увы, иллюзорное и недолговечное.

Поэтому известие о бегстве Шарли стало для него жестоким ударом, невероятно болезненной утратой, настоящим предательством. Он пообещал сделать все возможное, чтобы ее найти.

И снова вмешалась судьба: скандал, разразившийся вокруг общества астрософии, арест Кутизи и его главных сподвижников заставили всех остальных рассеяться и залечь на дно. Лишившись денежных средств, которыми его обеспечивала секта, Кольбер вынужден был на время отказаться от поисков Шарли, хотя именно ему была поручена эта миссия. Молодая женщина бесследно исчезла, и ему оставалось только одно – лелеять страстное и мучительное воспоминание. Тем временем обезглавленное общество астрософии понемногу возрождалось уже в виде небольших отдельных групп, более‑менее организованных и взаимосвязанных.

Несмотря на все усилия, Кольбер так и не смог забыть Шарли. На протяжении нескольких лет он совершил множество убийств во всех уголках Европы, каждый раз представляя себе, что убивает ее. Это происходило во время путешествий, которые он совершал сначала в одиночестве, потом в компании Такиса. В сущности, даже нельзя было сказать, что автором этих преступлений был Кольбер – их совершал какой‑то страшный хищник, время от времени просыпавшийся в нем. Это он был виноват в смерти шести девушек – юных стройных блондинок, чьи тела были обнаружены в лесах, по большей части на территории Восточной Европы. Все они были зверски убиты… точнее, она одна – Шарли – была зверски убита шесть раз. В каждой из жертв он видел только ее. Все остальное было как в тумане. Но это уже не имело значения: к тому моменту Кольбер почти не обращал внимания на внешние обстоятельства убийств, поглощенный лишь удовлетворением своей страсти.

И вот примерно год назад, против всякого ожидания, след Шарли снова обнаружился. Очевидно, снова вмешалась судьба… И на сей раз он откуда‑то знал, что это вмешательство будет во благо. Что час настал. Потому что Кольбер никогда не считал встречу с Шарли случайностью: впервые он увидел ее в объятиях наследника семьи Эргонсо, в чьем доме работала его мать. А позже Шарли оказалась в том же медицинском центре, где работал (а до того проходил курс лечения) он сам… И всегда они находились по разные стороны барьера. Теперь наконец настало время его пересечь. И если бы такая логика показалась стороннему наблюдателю странной и извращенной, то тем хуже для него; главное, что для самого Кольбера она была безупречной. Он обретал в ней смысл, завершенность, уверенность.

Еще одним доказательством своей тайной правоты он считал то, что ему не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы добиться у адептов астрософии поручения наблюдать за Шарли. Ему, можно сказать, поднесли ее на блюдечке.

Сцены, которые он ежедневно наблюдал на экранах мониторов – побои и изнасилования, которым подвергалась Шарли со стороны этого чудовищного куска мяса, – окончательно придали смысл его нынешней миссии. События как бы закольцовывались, обретали завершенность: ведь в первый раз он тоже увидел ее занимающейся любовью с другим…

И вот теперь, после ее очередного бегства, Кольбер, бредя по глубокому снегу и зная, что полицейские преследуют его буквально по пятам, отдавал себе отчет, что игра проиграна. Во всяком случае, для астрософов… Но возможно, это и к лучшему, решил он. По зрелом размышлении все события, составлявшие его личную историю, за последние два дня обрели почти мистический смысл: он не убил Шарли несколько лет назад, когда имел для этого все возможности, – и сколько раз потом проклинал себя за это! – потому, что тогда время для этого еще не пришло. А теперь Шарли стала богаче на тридцать четыре миллиона! Этих денег ему хватит, чтобы жить безбедно до конца своих дней, путешествовать в свое удовольствие, с Такисом или без, – словом, превратить свою жизнь в сплошную череду удовольствий.

Да, неумолимая логика их с Шарли… «союза» была с самого начала предначертана судьбой. От объятий Эргонсо к выигрышу в лотерею путь Шарли, так же как и его собственный, был отмечен взлетами и падениями, но конечный пункт назначения был уже очевиден: все должно закончиться в туманах Бургундии… там же, где и началось.

Что же касается мальчишки… он будет лишь прикрытием, средством для отвода чужих глаз, чтобы никто не смог помешать Кольберу и Шарли совершить то, что предначертано им двоим судьбой.

 

Шум приближающегося автомобиля нарушил тишину и одновременно ход его мыслей.

Кольбер замер на месте, стараясь не обращать внимания на струйки пота, стекавшие по спине и вызывавшие у него дрожь отвращения, и прислушался. Даже не одна, а несколько машин, едущих с небольшой скоростью… Дорога была уже совсем близко.

Он быстро оценил ситуацию: старик сторож, конечно, имел достаточно времени в запасе, чтобы вызвать полицию, но, учитывая его состояние, он не мог добраться до своего дома слишком быстро. В худшем случае копы отправили по указанному адресу рядовых патрульных, чтобы проверить обстановку. Поэтому еще есть шанс не столкнуться нос к носу со спецотрядом полиции, выбравшись на шоссе.

– Что будем делать? – спросил Такис.

– Найдем подходящую тачку и свалим отсюда.

«А потом посмотрим», – мысленно добавил Кольбер. Теперь он был почти уверен, что ситуация у него под контролем. Хорошо бы, конечно, иметь еще пару‑тройку человек в своем распоряжении, но, увы, придется обойтись своими силами.

В сущности, оставалось лишь найти Шарли… и ее деньги. Ну и мальчишку заодно. Поскольку тот упал в обморок, Шарли, скорее всего, повезет его в больницу. Кольбер вновь ощутил магнетическую силу, которая выбила из его руки револьвер. Значит, мальчишка дал волю своей энергии… Следовательно – в этом Кольбер почти не сомневался, – ему понадобится лечение. Такие вещи даром не проходят.

Скорее всего, они поедут в ближайшую больницу.

Кольбер и Такис продолжали свой путь по направлению к шоссе. Кольбер сжимал рукоятку ножа, который он захватил из дома Шарли и спрятал под курткой.

Когда они подошли почти к самой обочине, Кольбер указал сообщнику на мощный древесный ствол и вполголоса произнес:

– Спрячешься здесь и подождешь меня.

– Почему?

Кольбер резко обернулся. Он уже готов был раздраженно ответить: «Да потому что мы та еще парочка! Потому что любой, кто увидит нас стоящими рядом на обочине, поймет, что лучше не останавливаться! Никто никогда не согласится подвезти таких кошмарных Джорджа и Ленни!»[15]

Но он ограничился ледяным взглядом, и Такис больше ни о чем не спрашивал.

Кольбер поправил одежду, придал лицу спокойно‑рассеянное выражение – эту маску он обычно носил на людях – и направился к шоссе, готовясь изобразить авто‑стоппера.

 

 

…Пропустите… срочно…

…скорее всего…

…коллапс…

Голоса… Яркий свет, проникающий сквозь веки… Ужасно неприятное ощущение езды на карусели спиной вперед, с бешеной скоростью…

Давид приоткрыл глаза. На ослепительно‑белом фоне он смутно различил неизвестные лица, склоненные над ним. Они постепенно отдалялись, словно он падал в колодец… Он ощутил тошноту, затем – резкую боль в затылке. За миг до того, как он снова закрыл глаза, чтобы защититься от слепящего света, ему показалось, что он разглядел встревоженное лицо мамы, окаймленное темными прядями волос, беспорядочно выбивающимися из‑под шерстяной шапочки…

– Все будет хорошо. Давид… Ничего страшного… Тебя вылечат… Это просто…

– Мадам, отойдите, пожалуйста.

Чья‑то рука отстранила маму, и ее лицо с распахнутым в немом крике ртом исчезло.

Давид без возражений позволил себя увезти, собрав все силы для того, чтобы справиться с ужасным ощущением, будто внутри его тела клокочет пламя, и одновременно он кружится на безумной карусели, несущейся вспять… Перед глазами у него все еще стояла недавняя картина: огромный тяжелый комод, висящий в воздухе посреди уютного номера старого отеля, примерно в тридцати сантиметрах над полом… А потом Давид почувствовал, как резкая боль пронзила голову, как будто там, внутри, взорвался кровавый фонтан…

Но комод… он никогда в жизни не смог бы сдвинуть его с места, даже если бы навалился всей своей тяжестью… и однако этот комод парил в воздухе, и у Давида было восхитительное ощущение, что он и сам тоже парит, словно в невесомости…

…потихоньку, потихоньку… осторожнее!..

 

Приемная в клинике Святого Доминика, расположенной в Лавилле‑Сен‑Жур, на вид была гораздо уютнее, чем в современных многопрофильных больницах: небольшие удобные кресла, ковер, гравюры на стенах. Шарли и Джорди привезли Давида сюда по совету хозяйки гостиницы: «Там вам не придется долго ждать, пока вашим малышом займутся, да и обращение с больными куда более человеческое, чем в муниципальной больнице!»

Забившись в самый угол приемной и сжавшись в комок, Шарли с трудом сдерживала слезы.

Как она была зла на себя! Ей хотелось отколотить себя, отхлестать до крови! Прямо сейчас!

– Это ничего не даст, – спокойно сказал Джорди, словно услышал ее мысли.

Она обернулась к нему. Его волевой профиль четко выделялся на фоне светлой стены приемной, где они ждали вот уже полчаса.

– Сейчас нет смысла думать о том, кто виноват в случившемся. Главное, что ты его любишь. Я видел тому достаточно доказательств. И ты всегда защищала его, как могла. Все родители делают ошибки, все действуют по‑разному в разных обстоятельствах… Но единственное, что в конечном счете играет роль, – это любовь. Любовь все спасает…

Он помолчал, потом добавил:

– Сейчас неважно, почему это случилось, и неважно, из‑за кого. Самое главное – как нам с этим справиться…

Шарли хотела что‑то ответить, когда на пороге появился бородач в белом халате:

– Вы – месье и мадам Бриссоль?

Новые вымышленные имена… Это была идея Джорди. Если месье Боннэ позвонил в полицию – что вполне вероятно, – то Анн Шарль Жермон уже в розыске. У Джорди были при себе фальшивые документы – по ним они зарегистрировались и в отеле.

Шарли поспешно поднялась с места.

После короткого приветствия врач без обиняков заявил:

– Я не понимаю, в чем причина его состояния. Можно предположить, что лопнул мозговой сосуд, или… произошло что‑то другое. У него очень продолжительный обморок – пару раз он очнулся, но совсем ненадолго, и снова потерял сознание. Причины могут быть самые разные… Но чтобы поставить точный диагноз, мы должны тщательно его обследовать. На данный момент признаков для сколько‑нибудь определенного диагноза недостаточно: гипотермия, носовое кровотечение… все симптомы слишком разнородные. У него был шок? Или какая‑то физическая травма?

«Как ему объяснить?!» – в отчаянии подумала Шарли.

– Нет, насколько я знаю… Он был один в комнате, когда все произошло…

«Лжешь. Снова лжешь, снова запутываешься… Как же они смогут вылечить Давида, если ты скроешь от них самое главное?»

– Это случилось впервые? У него раньше бывали сильные носовые кровотечения? Обмороки?

– Была небольшая травма головы… Ему сделали энцефалограмму, и выяснилось, что… – Шарли почувствовала, что краснеет, – у него изначальные отклонения в устройстве мозга… связанные с центром памяти, насколько я поняла…

Несколько секунд врач пристально смотрел на Шарли. Она почувствовала, что ее рассказ пробудил в нем живой интерес. Это ее встревожило.

– У вас нет с собой медицинского заключения на этот счет?

– Нет, мы здесь проездом, – произнес Джорди, прежде чем она успела что‑либо ответить.

– Оно бы мне очень помогло, – продолжал врач. – То есть, конечно, это не обязательно… но было бы полезно и ускорило нашу работу. По крайней мере, я хотел бы связаться с неврологом, который им занимался… Как его имя? Вероятно, в это время ему еще можно позвонить?

– Мы сами с ним свяжемся, – ответил Джорди. – И отправим вам заключение по факсу. Оставьте, пожалуйста, ваш номер.

Несколько секунд врач переводил подозрительный взгляд с него на Шарли и обратно.

– Хорошо, – наконец сказал он. – У вас есть на чем записать?

Джорди вынул из кармана мобильник, и врач продиктовал номер.

– Но, боюсь, как бы это не затянулось надолго, – продолжал он. – Здесь рядом есть кафе, возможно, вам удобнее будет подождать там. Сегодня нет ни снега, ни тумана, так что вы легко его найде…

– Но я хочу остаться с Давидом! – перебила Шарли. – Мне нужно…

Она почувствовала, как рука Джорди слегка сжала ее руку.

– Шарли, лучше послушай доктора. Мы пойдем в это кафе и спокойно подождем…

Шарли с трудом сдержалась, чтобы разом не выложить доктору все как есть: «Мой сын – результат неудачного медицинского эксперимента, его мать – то есть я – была наркоманкой. У него невероятная память. Иногда он… словно вспоминает будущее. А в последнее время у него начали проявляться и другие способности, о существовании которых… и тем более о развитии я даже не подозревала!..

Ах да, совсем забыла: дело в том, что я убила его отчима, буквально у него на глазах… Кухонным ножом. Как вы думаете, это могло стать причиной шока? Или дело скорее в тех двух типах, которые гнались за нами, собираясь захватить и куда‑то увезти? Мы избавились от них всего пару часов назад…»

Она чувствовала, что голос разума слабеет. Еще немного – и она полностью слетит с тормозов… Джорди прав: нужно отсюда уйти. Иначе у нее случится нервный срыв, и тогда…

Она без возражений позволила ему вывести себя из приемной. Затем, пройдя по коридору, они вышли во внутренний дворик больницы. Очертания старинных каменных корпусов казались размытыми из‑за полупрозрачного тумана, окутавшего Лавилль‑Сен‑Жур.

 

 

Цок… цок… цок…

Пальцы Вдовы с длинными ярко‑красными ногтями выстукивали безумную сарабанду по оцинкованной стойке бара. Она сидела на высоком табурете, с деланой небрежностью скрестив длинные ноги, и ее глаза поблескивали в красноватом сумраке «Эль Паласио» – все портьеры в клубе были задернуты, чтобы создать более интимную обстановку.

Она не испытывала никакого удовольствия от присутствия здесь, но это место сразу пришло ей на ум как самое подходящее для допросов. Что ж, тем хуже: придется потерпеть эту потрепанную роскошь и поддельные украшения…

Мало‑помалу кольцо вокруг «мадам Тевеннен» сжималось: буржуазная семья, Бургундия, наркотики, не совсем обычная реабилитационная клиника, курс лечения в которой продолжался неоправданно долго, затем бегство… Не хватало самого главного: истинной личности. Узнав настоящее имя своей жертвы, Клео узнала бы самое главное – как разыскать ее семью.

Но теперь она знала, кто сообщит ей это имя.

Ольга сделала человеку знак приблизиться. Это был уже третий. Устный приказ разошелся даже быстрее, чем если бы Клео отправила по электронной почте рассылку типа «Живо‑тащи‑сюда‑свою‑задницу» всем подчиненным: ей нужен был какой‑нибудь наркоман, проходивший курс лечения в Бургундии примерно лет десять назад; она всего лишь собиралась задать ему несколько вопросов; наградой должна была стать щедрая доза наркотика. Надо ли говорить, что в кандидатах недостатка не оказалось. Ольга, выполняя обязанности секретарши, представляла их хозяйке по очереди. Все это напоминало какую‑то пародию на шоу «Стань звездой», и в другое время Клео от души позабавилась бы, но сейчас, когда речь шла о тридцати четырех миллионах евро, она сидела как на иголках и думала лишь о том, чтобы не обнаружить своего нетерпения перед посторонними.

При виде очередного соискателя она невольно наморщила нос – не столько потому, что от него сильно воняло (не сильнее, чем от остальных наркоманов, хотя и они пахли отнюдь не розами), но потому, что его редкие волосы, сероватая кожа и крайняя худоба, еще подчеркнутая толстой зимней курткой, производили крайне отталкивающе впечатление.

– Это Жоко, – слегка официальным тоном объявила Ольга.

Вдова изобразила на лице улыбку – настолько фальшивую, что буквально почувствовала, как пудра осыпается с ее лица.

– Ну подойди же, – подбадривающим тоном сказала Ольга. – Тебе надо будет просто повторить то, что ты недавно рассказал мне.

Жоко неуверенно взглянул на сидевшую перед ним хозяйку заведения – она была известной личностью, но немногие осмеливались подходить к ней на близкое расстояние. За много лет она стала чем‑то вроде городской легенды – призраком, чьи смутные очертания можно порой разглядеть лишь в окне шикарного «мерседеса» или у двери дома в богатом квартале, кем‑то вроде Милен Фармер, за которой зачарованно наблюдают многочисленные фанаты с блуждающими глазами и исколотыми руками…

Несколько секунд Жоко стоял неподвижно, не осмеливаясь поднять глаза на это загадочное существо и не в силах понять, является ли оно самым красивым или самым уродливым из всех, что он видел за свою жизнь, самым отталкивающим или самым возбуждающим… На лице существа промелькнуло нетерпение – веки дрогнули, губы на миг сложились в раздраженную гримасу… Взгляд Жоко переместился от этих губ к маленькому носу, к изящно очерченным скулам, к миндалевидным глазам, растянутым чуть ли не до самых висков… Ненависть, которую он прочел в этих глазах, сперва оледенила его, потом заставила прийти в себя.

– Э… так вот… Ольга мне сказала, что вы ищете одну бывшую пациентку клиники… в Бургундии… – Он не стал уточнять, какой именно клиники, поскольку Вдова вряд ли пригласила бы его для беседы, если бы речь шла, например, о клинике пластической хирургии.

Клео слегка кивнула, и ее лицо на миг осветилось красноватым светом лампы над барной стойкой.

– Я тоже лечился в той самой клинике, – продолжал Жоко. – Примерно в то же время, десять лет назад. Тогда я еще верил, что смогу вылечиться, – добавил он с ноткой печали в голосе. – Я сам оттуда родом. Из Дижона. Тогда я еще не подсел на иглу так прочно… И они сами меня позвали.

– Кто – «они»?

Жоко невольно вздрогнул, услышав высокий и резкий, как будто механический тембр этого голоса: «Кто – ониии?» – словно этот вопрос задал робот.

– Сотрудники клиники… Точнее, волонтеры. Я тогда жил в сквоте… на улице Бербизи. – На всякий случай Жоко решил не упускать ни одной подробности, чтобы Вдова ни на минуту не усомнилась в правдивости его истории. – Они часто появлялись в том квартале. Вели с нами разговоры за жизнь, иногда подбрасывали кой‑какую работенку… Рассказывали о той клинике…

– Рассказывали… – задумчиво повторила Вдова, нежно промурлыкав звук «р».

– Да. Она находилась недалеко от города Лавилль‑Сен‑Жур. Шикарное заведение, что‑то вроде загородного дома отдыха для богатых пенсионеров, – добавил Жоко, слегка приободренный тенью улыбки на лице слушательницы. – Только вот стариков там как раз и не было…

Нам сказали, что на нас хотят испробовать новый метод лечения от наркозависимости. И что нам не надо будет за это ничего платить. Все совершенно бесплатно – и лечение, и проживание, и еда… Только нужно будет в точности выполнять все предписания. А если мы вдруг захотим уйти – то без проблем. Никто нас не будет удерживать…

Жоко немного помолчал, видимо ожидая реакции собеседницы. Но, не дождавшись, снова продолжал:

– Ну и, в общем, мы согласились…

– «Мы»? – переспросила Вдова.

– Да, я… и одна моя подружка. То есть даже не подружка… просто девчонка, с которой мы вместе тусовались…

Он заметил, как во взгляде Вдовы вспыхнул интерес, и шестым чувством, развившимся за долгие годы бродячей жизни, понял, что вожделенные десять граммов уже почти у него в кармане.

– И что же происходило в этой клинике?

– Ну, я одно могу сказать: эта их методика и правда работала, – ответил Жоко, и в его голосе прозвучало нечто похожее на сожаление. – Поначалу, конечно, тяжело было, но потом все стало проходить… даже, я бы сказал, как‑то очень быстро и без особых мучений… Все бы ничего, но мне стали сниться какие‑то очень странные сны… Кошмары. Очень… нехорошие. И они все время повторялись…

– А что в них было странного?

– Они были… как воспоминания. Но не такие как обычно, а… В общем, разница была как между фильмом по телику и в 3D‑кинотеатре. И даже после того, как я просыпался, эти воспоминания никуда не исчезали, они даже как будто вытесняли настоящую жизнь… Я как будто продолжал жить в них наяву. Раньше они никогда не приходили – это были воспоминания из детства… самого раннего, чуть ли не с самых первых дней жизни… Я и не думал, что можно помнить такие вещи… а чаще всего их даже не хотелось вспоминать, – мрачно добавил он. – Наверно, и с другими пациентами было то же самое – они все выглядели как зомби… Моя подружка в конце концов не выдержала. – Взгляд Жоко на мгновение потерялся где‑то над головой собеседницы. – Дело в том, что, когда она была совсем маленькой, с ней проделывали ужасные вещи… и она не выдержала этих воспоминаний. Застрелилась. Разнесла себе голову вдребезги…




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-05-08; Просмотров: 295; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.013 сек.