Билет на ковер-вертолет 4 страница

– Но весь двор знал, что девушка просто вешалась на шею массажисту.

– Нет! – затрясла головой Ира.

– Как это «нет»? – возмутилась я. – И потом, я очень хорошо помню возбужденный вид Ани, когда она влетела в лифт. Аня ехала вверх, явно торопилась к Макаркиным. Что ее так взбесило?

– Нет, нет! – заволновалась Ирина. – Все не так. Антон вправлял Ане спину – у дочки высокий рост, отсюда грыжа позвоночника. Это все!

– Но еще была ситуация, когда она выбежала во двор почти голой и устроила там скандал!

– Верно, Аня ждала Антона на сеанс массажа. Макаркин позвонил нам, сказал, что не успевает к назначенному времени. Аня расстроилась – спина-то болела. А потом подошла к окну, глядь – Антон идет. Ну и обозлилась, выскочила, в чем была, давай орать. Анечка порой бывает несдержанна. Но и Макаркин хорош, обманывал девочку. То приду, то не приду… Я даже сказала ему: «Антон, так непорядочно поступать. Оплатили вам вперед двадцать сеансов, теперь отрабатывайте…»

Массажист начал юлить, говорил, что не предполагал серьезности работы, мол, его нанимали для простого массажа, а у девушки оказалась запущенная грыжа. Подобное лечение дороже стоит!

Но Галкина стояла на своем: подрядился – работай.

В дело вмешалась Лиза. Она пару раз звонила Ане и рявкала:

– Если думаете, что соседям положена скидка, то ошибаетесь!

В конце концов Аня возмутилась и заявила Антону:

– Вы сумму сами назвали и плату вперед потребовали. Мы не спорили, выполнили условия. И что? Очень непорядочно! Значит, так: либо вы начинаете работать с моей спиной, либо я пишу на вас заявление в налоговую инспекцию. Небось в декларации вы свои «левые» заработки не указываете.

Пришлось Антону признать поражение и отправиться к Галкиной. Три раза он честно ставил позвонки на место, но потом избрал новую тактику, сказал Ане:

– Завтра в семнадцать ноль-ноль.

Манекенщица отменила дела и ждала костоправа, а тот ровно в пять позвонил и проблеял:

– Извини, не успеваю, задержался у клиента. В городе пробки, давай в понедельник, время прежнее…

Но и в начале недели Анечка не дождалась врача – тот снова лишь по телефону объявился и перенес сеанс на пятницу. И вот, увидав вруна во дворе, Аня взбесилась. Она вылетела полуголой из подъезда и заорала:

– Ага! Ты обманул меня! Обещал и бросил! Ну, погоди! Я тебя убью! И Лизку тоже! Как ты мог так поступить? Я надеялась, вся извелась от ожидания, просто горю! А ты… К другой шляешься, да? К другой?

Речь шла о массаже. Извелась Анечка не от сексуального желания, а от боли в спине. Фраза «К другой шляешься?» не имела никакого отношения к ревности, Аня упрекала Антона в том, что тот взял себе новую клиентку, не выполнив обязательств по отношению к ней самой. Но присутствующие во дворе бабы поняли ситуацию по-своему…

– А еще, – грустно объясняла Ирина, – Аня пару раз в халате ездила в лифте. Думала Антона дома врасплох застать, лечь у него на диване и заявить: «Не встану, пока спину не поправишь».

– Вот уж глупость, – скривилась я.

– Хорошо тебе ее осуждать! – внезапно обо­злилась соседка. – Только Антону много долларов за лечение заплачено было, а хребет дочке просто выкручивало! Но злые языки наших дворовых сплетниц замололи со страшной силой, пошел слух о любовной связи между массажистом и Анечкой.

Тамара тронула меня за рукав:

– Вилка, ты только вспомни, какие про нас глупости рассказывают. Олег – генерал!

Я прикусила нижнюю губу. А ведь верно! Откуда местные сплетницы взяли такую информацию? Куприн практически никогда не надевает форму, он ни с кем не общается во дворе…

– Ну, вы еще не все знаете! – азартно воскликнула Галкина. – Такое несут! Вот Вера Данильченко, местная совесть, чтоб ей под трамвай завтра попасть и обеих ног лишиться, говорит: Виола и Тамара лесбиянки.

– Я замужем, – хором ответили мы с Томуськой.

– О-о-о! А Олег и Семен педики. Вы ловко устроились, якобы нормальные семьи… – тараторила Ирина, похоже, страшно довольная тем, что может передать нам гадкие сплетни.

Я пожала плечами:

– Глупее и не придумать. Есть дети: Никита и Кристина.

– Они из приюта.

Томочка схватилась за голову:

– Чушь! Ну ладно, Крися дочь Сени от первого брака, в ее случае я хоть понимаю, откуда ветер дует. Но Никитка! Я же ходила с животом, сидела во дворе, дышала воздухом, меня все соседи беременной видели…

– Так подушку подсунула, – продолжала Ирина, – чтобы народу глаза замылить. А Никиту усыновили. Неохота вам, лесбиянкам и педикам, в порочных наклонностях признаваться. У Вилки муж генерал, он все и придумал. А то с какой же тогда стати вы все вместе живете?

– Мы просто дружим, – пролепетала Томочка.

– Ха! Да ни одни друзья бок о бок больше недели не продержатся, перелаются. А вы столько лет общее хозяйство ведете, – отрезала Ира.

Я не нашла нужных слов в ответ, у Тамарочки тоже иссякла вербальная активность. А Ира усмехнулась:

– Я-то не верю местным кумушкам. И в отличие от них понимаю: дружба существует на свете. Только о вас по двору плохая слава ползет. Теперь подумайте о нашей ситуации. Данильченко и остальные просто оболгали Аню. Не верите мне, поболтайте с Машей Левкиной, она с дочкой дружит, как вы между собой. Всю правду Маня про Анечку знает. Моя девочка попала в ужасную ситуацию, но она никого не убивала! Знаете, что случилось на самом деле?

– Говори! – велела я. – В подробностях, медленно, постарайся не упустить детали.

Ира снова прижала кулаки к груди, продолжила рассказ…

Сегодня в первой половине дня Ане позвонила Лиза Макаркина и заявила:

– Антон больше к тебе не придет.

– А деньги? – завопила Галкина.

– Вернем, – сухо пообещала Макаркина.

– И когда?

– Приходи ровно в час.

– Сами спускайтесь, – уперлась Аня. – Нашли дуру, стану я за своими бабками носиться.

Макаркина издала смешок.

– Не дури. Антон не должен ничего знать, поэтому поднимайся. Да не опаздывай. А то ненароком Макаркин вернется и наподдаст мне. У него, правда, весь день занят, но он может пообедать заехать.

– Ты желаешь вернуть мне деньги тайком от мужа? – осенило Аню. – Но почему?

– Он считает, что совершенно прав, – хмыкнула Галкина, – дескать, такая кривая спина, очень трудная, кропотливая работа… Но я полагаю: конфликт следует прекратить. Отдам тебе личные сбережения, и забудем проблему, найдешь другого массажиста. Мне не нравятся сплетни, которые ползут по двору.

– Ладно, – повеселела Аня.

– В общем, к часу подходи, – еще раз напомнила Лиза.

Аня глянула на часы: было двенадцать. У девушки с утра болела голова, и она решила почитать. Неожиданно задремала, а когда открыла глаза и глянула на часы, те показывали начало второго.

С воплем: «Блин!» – вылетела из квартиры и вскочила в лифт, где стояла я, желавшая выйти. Поругавшись со мной, девушка доехала до нужного этажа. Очутившись у двери Макаркиных, Аня нашла ее приоткрытой. Она вошла в квартиру и, пару раз крикнув: «Лиза, Лиза!..» – заглянула в спальню.

От увиденного зрелища ноги ее приросли к паркету. Посередине красиво убранной комнаты лежало тело Лизы. То, что жена Антона мертва, Аня отчего-то сообразила сразу. Дальше у нее в памяти провал – она ничего не помнит!

Придя в себя, Аня кинулась к выходу, но тут ее ждало неприятное открытие: дверь оказалась заперта. Сначала Аня повертела ручку, потрясла ее и так и сяк, затем попыталась сконцентрироваться и вспомнить, может, сама захлопнула створку, входя к Макаркиным? Но память отказывалась ей служить. Анечка поискала ключ, его не было ни в замочной скважине, ни на полу.

Окончательно растерявшись, девушка вытащила из кармана мобильный, соединилась с мамой и залопотала:

– Ой, иди сюда, пожалуйста.

– Куда? – не врубилась в ситуацию мирно гладившая белье Ира.

– Да к Макаркиным… – заплакала дочь.

Мать стала одной рукой натягивать пуловер, второй прижимая к уху сотовый, из которого доносился плач Ани. Через пару минут до Иры дошло: случилось нечто экстраординарное, дочь попала в невероятную ситуацию.

Ирина помчалась наверх, к квартире Макаркиных. На лестничной клетке состоялся малоприятный разговор с Данильченко. Когда Верка спряталась в своей квартире, Галкина попыталась открыть дверь, за которой находилась ее дочь. Куда там, железяка даже не дрогнула! Оно и понятно, с такой без ключа нечего и думать справиться.

Во время своих бесполезных попыток бедная Ира слышала по мобильному телефону бесконечный плач Ани, ее путаные, несвязные слова о том, что произошло в квартире Макаркиных. В конце концов Аня перешла на крик:

– Мамусечка, любимая, забери меня отсюда! Мне очень страшно, аж жутко! Ой, муленька, боюсь, боюсь, боюсь…

У Иры заболело сердце.

И тут прибыла милиция. Из соседней квартиры появилась Данильченко с ключом. Ира, увидав Веру, бросилась на нагло улыбавшуюся контролершу с кулаками…

В общем, получилась очень некрасивая сцена, закончившаяся решительным заявлением начальника милицейской бригады:

– Уведите эту психопатку прочь, и пусть скажет спасибо, что подобру-поздорову домой отпустили.

Ире не разрешили поговорить с Аней и не впустили в квартиру Макаркиных.

В стрессовом состоянии, заливаясь слезами, Ира пошла по лестнице вниз. Она брела по ступенькам, не понимая, куда бежать и что делать. И тут ее осенило – муж Виолы Таракановой! Он же генерал, милиционер, пусть прикажет подчиненным отпустить Аню! Ежу понятно, что девочка ни в чем не виновата!

Глава 7

Я молча выслушала Ирину и стала ковырять пальцем клеенку. Галкина протяжно вздохнула.

– Тебе плохо? – подскочила к ней Томочка.

– Голова сильно кружится, – ответила соседка. – Прямо на сторону сносит.

– Давай мы тебя уложим, – засуетилась Томочка.

– Нет, спасибо, – прошептала Ира, – лучше проводите до квартиры.

– Думаю, тебе не следует оставаться одной, – покачала головой Тамара. – Вдруг ночью хуже станет, как врача вызовешь? Правильней будет у нас переночевать.

Ирина через силу улыбнулась и прошептала:

– Если честно, мне ужасно страшно. Только что скажут ваши мужья?

– Олег уехал в командировку, – ответила я, – раньше чем через неделю не явится.

– А Сеня даже не заметит, что у нас гостья, – усмехнулась Томочка. – Он придет ближе к полуночи, а в семь утра уедет на службу.

– Так-таки и не заметит? – с легким недоумением переспросила Ира.

Томуська кивнула:

– Один раз у нас родственник остановился, из провинции. Так Семен сообразил, что в доме лишний человек имеется, лишь в день его отъезда.

– Ничего он не сообразил, – засмеялась я, – вовсе не так дело было. Попросили Сеню: «Будь другом, отвези Николая в аэропорт». А Семен давай интересоваться: «Кого? Куда? Зачем? У нас что, Николай есть? Он кто?»

Тамарочка развела руками.

– Сеня – большой ребенок.

– Олег не лучше, – вздохнула я.

– Все-таки Олежка адекватнее, – с некоторым сомнением возразила Томочка.

– Ну уж нет, – не согласилась я.

– Олег более аккуратный.

– Ой, не смеши!

– Ты несправедлива! – с жаром бросилась защищать Куприна Томуська.

Я прищурилась:

– Вчера вечером Олег приехал из бассейна, помнишь?

– Ну да, – кивнула Тамарочка, – вошел на кухню, сел ужинать, налил майонеза на салат, а ты на него налетела с воплем: «Не смей есть калорийный соус». Ясное дело, Олежка обиделся.

– Да не о том речь! Впрочем, если начал заниматься спортом, желая потерять вес, нечего после тренировки нажираться. Но сейчас я о другом говорю. Когда Олег пришел, я сказала ему: «Отнеси пакет сразу в ванную, иначе мокрые плавки и губка в сумке протухнут».

– Ну и что? – удивилась Томуська. – Олежка, помню, спорить не стал, мирно отправился выполнять указание жены. Раскричался он потом, услыхав про майонез.

Я засмеялась:

– Ты совершенно права, Куприн потопал в ванную. Только я следом пошла и увидела замечательную картину…

– Какую? – неожиданно проявила интерес к разговору Ирина.

– Олег взял пакет и прикрепил его прищепками к веревке. Он не вынул ни плавки, ни губку, просто прицепил пластиковый мешок и, страшно довольный собой, ушел!

Ирина даже не улыбнулась, а Томочка, покусав нижнюю губу, решила, как всегда, оправдать нашего майора:

– Ну, в принципе, ты сама виновата. Дала неправильное указание. Следовало пояснить: «Вытащи мокрое…» И так далее. Пошли, Ирочка, я тебя устрою в гостевой. Может, стоит врача вызвать? Сделает тебе успокаивающий укол…

– Спасибо, пока не надо, – прошептала Галкина.

Потом она с видимым трудом встала, сделала шажок, пошатнулась и сказала:

– Впрочем, у вас снотворного не найдется? В таблетках, я уколов боюсь.

– Зато они более действенные, – сообщила я.

– Все есть, – закивала Томочка, поддерживая Иру за локоть, – сейчас принесу отличное средство, примешь и двенадцать часов проспишь. Главное, не волнуйся. Вилка поможет, она и не в таких случаях разбиралась. Верно, подружка?

Я машинально кивнула.

– Девочки, а давайте чаю выпьем, а? Где-то тут у меня было отличное средство от любой хандры…

Я встала, налила всем чаю, вытащила из буфета коробочку любимого шоколадного печенья, и мы дружно слопали всю пачку. Было очень вкусно… После чего Томуська, обняв Иру, увела ее из кухни. Что-то во всей этой истории казалось мне странным. Но никак не удавалось сообразить, что именно. Хотя…

Зачем Лиза позвала Аню в свою квартиру? Если Макаркина хотела скрыть от мужа факт возврата денег Галкиным, то логичнее было бы ей самой спуститься к соседям. Лиза ведь еще предупредила Аню, что Антон может завернуть домой на обед, и просила ее не опаздывать.

Я бы, например, поостереглась звать к себе Аню в похожем случае. Мало ли что, вдруг муж и правда явится в неурочный час и застанет в квартире неприятную ему гостью? Но Лиза позвонила Ане. Лиза позвонила Ане! Лиза позвонила Ане? Стоп!

Я же была у Лизы, получается, буквально за пару минут до ее убийства. Макаркина весьма охотно рассказывала мне про крем и совершенно не проявляла беспокойства… Ну-ка, вспоминай, Вилка, как обстояло дело!

Перед глазами мигом развернулась картина. Вот нажимаю на звонок, створка распахивается мгновенно, на пороге возникает Лиза. Она безукоризненно накрашена, волосы только что уложены и сбрызнуты лаком, тело облегает красивый спортивный костюм, совершенно новый, белоснежный. Макаркина так всегда ходит дома? При укладке, макияже и вся в белом? Она готовит борщ, не боясь запачкать красивые и явно дорогие курточку и брючки?

Ладно, едем дальше. Открыв дверь, Лиза восклицает:

– Вилка? Зачем пришла?

Немного невоспитанно задавать подобный вопрос соседке, и Макаркина понимает свою оплошность. Она тут же начинает улыбаться и говорит:

– Извини, Вилка, не ждала тебя!

В тот момент я не обратила внимания на эту ее фразу, но сейчас могу задать себе вопрос: а кого же ждала Макаркина? Отчего тщательно навела марафет? Да ни одна женщина не приблизится к плите или стиральной машине при полном параде, никто из нас не начнет пользоваться мясорубкой в белоснежном одеянии. Ладно, пусть Лиза надумала использовать свободное время для отдыха и поэтому влезла в новый костюмчик. Ну, захотелось человеку пофорсить, и все! Но накрашенные губы… Может, конечно, я ошибаюсь, но думаю, многим женщинам, как и мне, очень тяжело ходить со «штукатуркой» на личике, а тем более находиться при «полном параде» дома. Лично я не способна расслабиться с помадой на губах. Внутри включается некий мотор, в мозгу возникает мысль: раз намазалась – следовательно, пора на работу. Какая уж тут расслабуха под пледом… Понимаю, кое-кто из дам может сейчас воскликнуть: «Экая ерунда, я, например, и спать ложусь с тушью на ресницах!»

Что ж, возможно, но я, собственно, не о том. Отчего-то я сейчас пребывала в уверенности: Лиза приготовилась к приходу постороннего человека. Кого она ждала? Явно не меня, она же и не предполагала о моем визите. Так что, марафет был наведен для Ани? Не верю. Макаркина могла быстренько в коридоре сунуть Ане деньги, взять с той расписку и распрощаться с ней. Кстати, Лиза же мне говорила, что очень зла на Аню, ведь она только вчера узнала о том, что девушка пристает к ее мужу. Нет, похоже, Лиза ждала кого-то другого, ситуацию с Аней она, по логике вещей, должна была разрулить походя…

Я схватила со стола бумажную салфетку и принялась методично превращать ее в груду обрывков, что частенько делаю, пребывая в задумчивости.

Итак, как же обстояло дело?

Лиза надумала остановить скандал, вытащила из личной заначки деньги и решила отдать их Ане, дабы та прекратила свару. Мужу Макаркина ничего рассказывать не хотела. То ли берегла нервы Антона, то ли предполагала, что массажист затопает ногами и закричит: «Глупее ничего не придумала? Никаких лавэ шлюхе не давать!»

Собственно, она вообще могла решить отдать деньги девчонке спонтанно, прямо сегодня. А вот насчет остального…

Думаю, Лиза выждала удобный момент, подгадала день, когда муж гарантированно не вернется домой раньше вечера, и договорилась с неким человеком о свидании. Кто он, мне неизвестно. Может, любовник Макаркиной, а может, просто друг. Но встреча должна была произойти втайне от супруга. Почему? Ну, на этот вопрос тоже нет ответа. Впрочем, если у Лизы имелся сердечный приятель, то и спрашивать нечего, ясно без слов. Лиза не посчитала встречу с Аней важным делом, хотела просто сунуть девчонке купюры. Вот по какой причине она не пошла сама к Галкиной – боялась пропустить приход очень важного для нее гостя, для которого накрасилась и разоделась.

И тут на пороге внезапно возникла госпожа Тараканова. Лиза дала мне консультацию по поводу косметики, и я спокойно вернулась к себе. Попила кофе, послонялась по квартире, почистила картошку, оделась и решила смотаться за кремом.

Так, напряжем память. Вот я влезаю в сапожки, беру ключ, поворачиваюсь к двери и, как всегда, вижу часы, специально повешенные возле вешалки… Наша Крися регулярно опаздывает в школу. Девочка очень долго вертится перед зеркалом, надевает и снимает разные шапки, мажет губы помадой, поэтому Томочка и прикрепила к стене циферблат со стрелками. Теперь наша кокетка хоть как-то ориентируется и успевает прибежать на занятия не ко второму, а к середине первого урока.

Я тоже приобрела привычку следить за временем, покидая дом, и сейчас отлично вспомнила, в каком положении находились стрелки в момент моего ухода в торговый центр. Маленькая замерла на единице, большая дошла до цифры «три». Четверть второго. Пару минут мне понадобилось на то, чтобы спуститься вниз и столкнуться с возбужденной сверх меры Аней. Значит, Ира говорила правду: ее дочка торопилась к Лизе.

Но именно в это время и случилось непоправимое. Некий гость убивает хозяйку. За что, почему… – не спрашивайте, не знаю. Потом он, забыв запереть дверь, спешно уходит. И тут появляется запыхавшаяся Аня. Вбегает в спальню, видит труп, кровь… Экзальтированная девица цепенеет, затем приходит в себя… А дальше наступает время бенефиса Веры Данильченко…

Так, так, все верно… Но теперь у меня возникли вопросы к Вере. И я, невзирая на поздний час, кинулась к лифту.

Данильченко открыла дверь и, зевая, сказала:

– О господи! Ну, у меня сегодня весь дом побывал! Чего пришла? Уже рассказывала тебе про случившееся. Нового ничего больше не произошло. Вот только Антон вернулся. Я уж и не в курсе, знал ли он про смерть жены, или его потом огорошили. Когда в глазок смотрела, вроде мужик дверь спокойно открывал, а…

– Скажи, – перебила я Веру, – ты хорошо видела Аню?

– Где? – снова зевнула Данильченко.

– В квартире у Макаркиных, – терпеливо пояснила я.

– Да как тебя сейчас.

– Она стояла близко к порогу?

– Не, у входа в спальню.

Я уставилась на Веру:

– Вроде у Макаркиных апартаменты как у тебя.

– Ага, только зеркальные, – охотно пояснила Данильченко. – У меня кухня слева, у них справа, и комнаты наоборот.

– Но коридор такой же?

– Точно.

– С поворотом?

– Верно.

– И где находилась Аня?

– Там, – ткнула пальцем в сторону входа в большую комнату Вера.

– Сделай одолжение, продемонстрируй ее позу.

– А тебе зачем? – насторожилась Данильченко.

Я кашлянула и начала самозабвенно врать:

– Понимаешь, устроилась работать на телевидение, в программу «Дело». Мы снимаем фильмы о реальных происшествиях, просим свидетелей объяснить зрителям, как развивались события. Вот, хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть в кадре. Ясно?

– Ой! – взвизгнула Вера. – Меня покажут по телику?

– Непременно, если сейчас попытаешься реконструировать произошедшее с максимальной точностью. Где ты стояла? Давай разыграем сцену в твоей квартире, порепетируем. Я – Вера Данильченко, ты – Аня…

Сплетница суетливо забегала по прихожей.

– Ага, значит, так… Я здесь… Нет, чуть левее… Во, теперь точно.

– Дверь была нараспашку?

– Не.

– А как?

– Только приотворена.

– Щель большая? Такая?

– Ну… Ага, так правильно.

– Теперь займи место Ани.

Вера исчезла из поля моего зрения.

– Не вижу тебя! – крикнула я.

– А вот так?

– Только спина и попа, головы нет.

– Верно. В точку.

– Погоди, если ты увидела лишь зад и лопатки, то отчего решила, что перед тобой Аня?

– По джинсам. Такие лишь у нее есть – розовые, на жопе надпись красными буквами «Йес». Совсем совесть молодежь потеряла, в таком дерьме ходит, тьфу!

Я вновь распахнула дверь, вошла в прихожую и сердито сказала:

– Вера, ты рассказывала про туфли в крови, измазанные руки и жуткий револьвер!

– Ага, так оно и было!

– Но сейчас выходит, что видела лишь зад и часть спины.

– Так она повернулась, – затараторила Вера. – Я тогда прямо креститься начала и все отличненько разглядела. Мыски в крови, руки Анька вытянула, пальцы растопырила…

– Стоп, покажи.

Данильченко с готовностью ринулась вперед, я снова шмыгнула на лестничную клетку, притворила дверь и приникла глазом к щели. Сначала перед взором замаячила объемистая задница Веры, обтянутая байковым халатом, потом Данильченко возникла целиком, уже лицом ко мне. Очевидно, работница метрополитена очень хотела стать звездой экрана, потому что она старалась изо всех сил, изображая Аню.

Толстые ноги Вера поставила на уровне плеч, руки вытянула вперед, пальцы раскрыла веером, глаза выпучила, рот разинула… Выглядела она удручающе противно, Данильченко явно не обладала актерскими способностями, изобразить состояние другого человека она не могла. Но меня сейчас не волновали таланты Данильченко.

– Слушай, Вера, – заинтересовалась я, снова входя в прихожую, – Аня так и стояла?

– Угу, – кивнула баба.

– Именно в этой позе?

Данильченко переместилась на сантиметр влево.

– Ну, может, чуть сюда ближе.

– А руки?

– Чего с ними? – пожала плечами свидетельница.

– Она их впереди держала?

– Ясное дело.

– Ничего не путаешь?

– У меня память золотая, – начала злиться Вера, – склерозом не страдаю. Каждый день тренируюсь, кроссворды разгадываю. Можешь назвать столицу Ливана?

– Нет, – призналась я.

– Во! А мне запросто. Бейрут.

– Я счастлива, что ты замечательно знаешь географию, но давай вернемся к нашим баранам.

– К кому? – удивилась незнакомая с классической литературой Данильченко. – Ты, Вилка, часом, не напилась? Где тут бараны? И вообще, на кого намекаешь?

– Я о твоих руках.

– Чего не нравится? Они чистые.

– Аня развела пальцы?

– Ну.

– Веером?

– Да.

– Все?

– Что «все»?

– Пальцы. Или только на одной руке?

Данильченко вздохнула:

– Тяжело с тобой, непонятливая, словно тумба! Который раз говорю: вот так она замерла, во! На роже жуть, глаза из орбит вывалились, пасть разинула, ручонки вытянула. И как только тебя на телик взяли? Вот к нам, в метро, контролером ни за что бы не поставили. Пока ты скумекаешь, что к чему, «заяц» через турникет перескочит.

Я моргнула и очень спокойно спросила у раскипятившейся контролерши:

– А теперь объясни мне, дуре, каким образом можно удержать пистолет в растопыренных пальцах?

Глава 8

Будучи женой сотрудника МВД, я очень хорошо знаю, какую проблему порой представляют показания свидетелей. Пословицу «Врет словно очевидец» явно придумали древнерусские менты. Хорошо помню, как прошлой зимой, придя домой, Олег со стоном сообщил:

– Боже! Ну, почему народ у нас такой странный? Все видели машину и то, что у нее имелось четыре колеса. Но на этом одинаковые показания заканчиваются. Далее следует бред. На дороге стояли: «Жигули», «Волга», «Мерседес», «Вольво», «Ока». Цвет: черный, серый, синий, зеленый, голубой. Но не красный, хотя, вероятно, оранжевый или желтый. А номер… О, его все запомнили совершенно точно! «А 830 ЕМ 97», «О 786 ГА 64», «И 110 УИ 32», «А 000 АА 411-68-86»…

– По-моему, последний набор цифр больше похож на номер телефона, – захихикала я, прервав жалобы мужа.

Олег хмыкнул:

– Это еще ничего! Один кадр знаешь какие цифры назвал?

– Ну? – насторожилась я.

– Ноль два.

– А дальше?

– Ничего! – хлопнул ладонью по столу Олег. – Ноль два, и точка. Автомобиль, который сбил человека, имел, по мнению того свидетеля, именно такой опознавательный знак. Было бы смешно, если бы не так печально. Еще хорошо, что точно известно: погиб мужчина. А то одна свидетельница уже заявила: «Отлично видела, как несчастная женщина в ярко-розовом платье катилась по дороге. Этот подонок на нее специально наехал!»

– Какое платье! – подскочила тогда я. – На дворе декабрь!

Куприн потряс головой:

– Вот именно! Мы вели за погибшим наружное наблюдение, он был в разработке, и тут бац – ДТП. Да еще в тот момент, когда новенький сотрудник, приставленный «хвостом», отвлекся. Он, конечно, получит по шее, но только из-за его оплошности получилось, что самого момента наезда никто из наших не видел. Приходится опрашивать свидетелей. Я отлично в курсе – сбит парень двадцати восьми лет, одетый в темно-синее пальто и вязаную шапку. Но эта дура стоит на своем! Она, понимаете ли, точно приметила: девушка в платье, как у Барби. Другой дурак талдычит: «Номер «ноль два». Стопудово, парни, я летчик, у меня глаз как у орла…»

Поэтому сейчас я совершенно не удивилась возгласу Веры:

– Вилка! Пистолет был!

– Но как она его держала?

– В пальцах.

– Растопыренных веером?

– Ну да, – уже не с такой уверенностью заявила Данильченко. – Но я его точно видела. У меня глаз как…

– …у орла, – мирно докончила я начатую непутевой свидетельницей фразу. – Знаешь, у орлов, как у людей, наверняка случается какая-нибудь глаукома, вкупе с косоглазием и астигматизмом.

Данильченко заморгала, кашлянула, потом уверенно заявила:

– Где кровь, там и револьвер!

– Ага, уже револьвер. А может, нож? – прищурилась я. – Или бритва? В конце концов, и гвоздь подойдет или пила. Впрочем, открывалкой для консервов тоже можно человека здорово поранить. Отчего тебе на ум пистолет пришел? Да и был ли он в руках у Ани?

– Был, – непоколебимо заявила Вера.

– Послушай, – попыталась я вразумить очумелую бабу, – от твоих показаний зависит судьба человека, в подобных случаях следует очень внимательно относиться к своим словам. Сконцентрируйся и пораскинь мозгами.

Данильченко отставила в сторону правую ногу, выпятила нижнюю губу, потом втянула ее назад и с чувством гаркнула:

– Это Анька, что ли, человек? Да всем известно, кто она такая! Сто раз орала во дворе: «Пристрелю Лизку!»

– И кто это слышал?

– Соседи!

– Какие?

– Ну… все! Вообще! Кругом! Понятно, что пистолет она и держала.

– Ясно, – вздохнула я. – Спасибо тебе, Вера, очень хорошие свидетельские показания, четкие, прямые.

– А когда ко мне с камерой приедут? – заволновалась Данильченко.

– Скоро.

– Ты предупреди заранее, – занервничала контролерша, – сбегаю в парикмахерскую.

– Непременно, – кивнула я и ушла домой.

Утром я проспала до одиннадцати часов, встала с больной головой, дошла до ванной, глянула в зеркало и испуганно ойкнула. Парадоксальным образом цвет моей кожи снова стал темнее. Хотя, может, я просто испачкалась? Ага, во сне! В собственной кровати! О чистую наволочку!

– Ой, прости, – послышалось за спиной.

Я обернулась, на пороге ванной маячила Ира.

– Извини, пожалуйста, – тихо сказала она. – Тамара, похоже, ушла, а я не могу с вашим замком справиться. Крутила, крутила – никак не отпирается.

– Пошли, – направилась я в прихожую. – У нас там ничего особенного, просто надо еще задвижку отодвинуть.

– Извини, не знала.

– Ерунда, – махнула я рукой. – Слушай, ты вчера говорила: у Ани имеется лучшая подруга…

– Да, – тихо сказала Ирина, – Маша Левкина.

– Можешь дать ее координаты?

– Конечно, – кивнула Галкина и вытащила из кармана сотовый. – Тебе какой номер, домашний или мобильный?

– Диктуй все.

Ирина назвала нужные цифры, потом взялась за ручку двери.

– Спасибо тебе.

– Пока не за что. Если сумею выручить Аню из беды, тогда и поблагодаришь.

Дата добавления: 2015-05-08