От ответственности анонимной к ответственности персональной

Обращаясь к истокам ответственности избирателя, нельзя не поставить два наводящих вопроса: ответственность “за что?” и ответственность “перед кем?”

Вполне можно довольствоваться банальными ответами на эти отнюдь не банальные вопросы. Такие облегченные ответы сводят дело к ответственности перед политико-правовыми инстанциями (в ряде стран, например, конституционное право даже обязывает избирателей принимать участие в голосовании под угрозой штрафных санкций) или перед какими-то группами

лиц и организаций - партиями, единомышленниками, “людьми своего круга”, коллегами, корпорантами и т.п. Это по части ответственности “перед кем?” Если говорить об ответственности “за что?”, то результаты выборов выражаются в виде подсчитанных итогов голосования с вытекающими из них политическими и иными последствиями, в которых косвенно отпечатался и выбор, совершенный каждым отдельным избирателем.

Если ограничиться ответами такого рода, то наши вопросы останутся фрагментарными. И ответственность оказывается растворенной в массовом голосовании. В результате она едва отличима от безответственности, от плотного, непроницаемого безразличия к итогам политического выбора. А ведь избиратель никоим образом не подотчетен каким-то лицам и инстанциям (нечто вроде варианта политического иммунитета). Более того, его голосование само

может быть истолковано как своеобразная форма требования отчетной ответственности политиков и партий перед избирателем.

Вопрос об истоках ответственности неизбежно переводит обсуждение на метафизический лад, к которому массовое сознание по преимуществу остается безучастным. В сжатом виде этот ответ может прозвучать следующим образом. Избиратель - как и все мы, грешные, ответственен перед самим собой, перед собственной совестью (“перед кем?”) за смысл своей жизни, за реализацию жизненного призвания (“за что?”). Именно через совесть - вопреки ее одномерному истолкованию в вульгарно-социологическом духе - человек, в том числе исполняя роль избирателя, преодолевает свое наличное бытие, отвлекается от непосредственных запросов и импульсов. Возвышаясь до сферы надличностного, одолевая собственные глухоту и немоту, настойчиво вопрошая, человек с помощью понимающего знания, либо воображения, обращаясь за помощью к рефлексии или даже молитве, обнаруживает подлинные истоки собственной ответственности.

К такому открытию чего-то большего и высокого, чем он сам, избиратель__приходит в ходе напряженного внутриличностного диалога со своей проснувшейся душой, как сказали бы прежде. В таком диалоге выясняются не те или иные мнения по конкретным вопросам жизни народа (группы, организации, других лиц, лидеров, движений и т.п.), не добрая или дурная молва, не всевозможные слухи, а ответ на вопрос вопросов: “Что я есть?” и “Чем должен быть?”.

Ответы такого ранга, а стало быть, и вытекающая из них ответственность, могут быть сакрализованными (в современном мире - не без известной иронии) или секуляризованными, независимо от того, полагаем ли мы такую позицию просто вытесненной стыдливой религиозностью или же квалифицируем ее как прагматику, свободомыслящий скептицизм, или они, наконец, могут бать результатом компромисса между этими позициями в случае их рутинизации. И здесь - вопреки надеждам на всесилие рациональных выкладок – трудно надеяться на исчерпывающую ясность ответов (тем более - в ситуации дефицита информации и времени, невозможности учесть отдаленные последствия выбора, но все же производить выбор подлежит не по произволу случая, не по правилам жребия, а по совести, у которой - как известно - всегда обнаруживаются свои резоны), подобно тому, как обстоит дело тогда, когда мы жаждем достичь подлинного понимания терминальных ценностей, которыми столь охотно пользуемся, - разве что мы в силах только подозревать, догадываться об их корнях и предельных значениях. Мобилизуя при этом все познавательные ресурсы, вплоть до возможностей своего бессознательного.

Актер, стоящий на подмостках, замечает австрийский психолог В.Франкл, не видит тех, перед кем играет; его ослепляет свет софитов и рампы, а зрительный зал погружен в кромешную темноту. Тем не менее актер знает, что там, в темном зале, сидят зрители, что он играет перед кем-то. “Точно так же обстоит дело с человеком: выступая на подмостках жизни и ослепленный сверкающей на переднем плане повседневностью, он все же мудростью своего сердца всякий раз угадывает присутствие великого, хоть и незримого, наблюдателя, перед которым он отвечает за требующееся от него осуществление его личного конкретного смысла жизни” [3]. Не из такого ли

понимания ответственности исходит старинное и для многих странное осознание своей вины (mea culpa) и совсем древняя “метанойя”: “Несовершенство мира есть лишь результат моего несовершенства”?

Но при чем тут деятельность избирателя, какое все это имеет отношение к мимолетному акту голосования или даже к более длительному периоду предвыборных схваток? Переведем сравнения на холодный язык политической прозы. И тотчас встает вопрос: не такое ли осознание собственной вины влечет граждан-избирателей к самокритике, от которой так хотелось бы ускользнуть, укрывшись в анонимности своей ответственности? И кому такое не удается – к счастью ли или к несчастью, сказать трудно, - тот побуждается к раскаянию за произведенный выбор или за самоустранение от него: мы не отвергли негодних политиков, депутатов, президентов, губернаторов, мэров (хотя при демократической системе выборов и имели подобную возможность), вот и обрели - по расхожему суждению - таких правителей, которых заслуживаем. Нельзя творить из избирателей неких агнцов божьих, которых ведут на заклание зловредные политики.

Ведь это не кто-то и не где-то, а именно мы не смогли устоять перед посулами политиканов-зазывал и крикливыми обещаниями демагогов. Мы не смогли (случись такое) противостоять истеричности, массовым психозам, чем воспользовались циничные политики.

Разве не мы не смогли заставить себя вникнуть в предвыборные программы и речи кандидатов на избираемые должности, готовых перед выборами пресмыкаться у ног избирателей, чтобы после избрания мгновенно позабыть о тех, кому подряжались верно служить?

Это мы не пожелали разобраться в политической ситуации, в которой очутилась страна? Кого же теперь винить?! И вряд ли надолго принесет успокоение обычная оппортунистическая идейка-душегрейка: “Что единица способна сделать?!”. Хотя, с другой стороны, надо признать, что выбор в пользу взвешенной, разумной, ответственной позиции сам по себе еще не дает никаких гарантий на успех, тем более – на конечный успех, когда наконец-то можно будет отправить в отставку разумность, мужество, ответственность.

Груз вины облегчается только признанием генетических изъянов самой процедуры избрания властей. Делегирование полномочий всегда сопряжено с “покупкой” доверителями на шумном и “диком” политическом рынке соответствующего лица, на лбу которого не написано о качестве данного товара: шанс оказаться обманутым исключительно велик. Но, как писал П.Бурдье, “индивиды, находящиеся в изолированном и безгласном состоянии, не имеющие ни способности, ни власти, чтобы заставить слушать себя и бать услышанными, оказываются перед выбором: либо безмолвствовать, либо доверить другим право говорить от своего имени” [4].

И вообще человек живет не для того, чтобы быть избирателем и гадать, за кого ему проголосовать на очередных выборах. У него есть другие заботы, дела, привязанности, он не сосредоточен на политике, хотя некоторые выборы и имеют судьбоносное значение для избирателя, его забот, дел, привязанностей и даже жизни.

Никакая самая что ни есть совершенная демократическая избирательная система не дает надежных гарантий от манипулирования волей граждан-избирателей со стороны поликратов, если при этом избиратели не обладают развитым гражданским сознанием и сами не обеспечивают себя этической защитой от манипулятивного давления. Только защищенное от духовной интервенции сознание позволяет преобразовать количественную, формальную, так называемую “шумпетерианскую” демократию в демократию качественную (по выражению К.Ясперса), помогает уйти от “горизонтального” измерения политики, чтобы перейти к альтиметрическому ее измерению (когда голоса не только__подсчитываются, но и взвешиваются). Только тогда возможна учитывающая этнокультурный контекст политика.

Дело организации этической защиты, преодоления аполитичности избирателей, повышения уровня политического участия не может быть всецело доверено не только одним политическим элитам, но даже и одним культурным элитам общества: оно вменяется в обязанность всем гражданам-избирателям. Дело это относится к разряду таких, которые никто за них не способен сделать. Именно в этом смысле есть достаточные основания говорить об ответственности и об этике избирателя.

Друкується за: Этика избирателя // Этика политического успеха [Текст] / В. И. Бакштановский, Ю. В. Согомонов, В. А. Чурилов; Тюменский научный центр Сибирского отделения РАН, Центр прикладной этики, Финансово-инвестиционная корпорация "Югра". - Тюмень; М.: Центр прикладной этики, 1997. – С. 438 - 441, 446 - 449.

Література основна:

1. Рябчук М. Дилеми українського Фауста: Громадянське суспільство і “розбудова держави”. – К.:Критика, 2000. – С.5-27.

2. Лісовий В.С. Культура – ідеологія – політика. – К.: Видавництво імені Олени Теліги, 1997. – С.153-173.

3. Этика избирателя // Этика политического успеха [Текст] / В. И. Бакштановский, Ю. В. Согомонов, В. А. Чурилов; Тюменский научный центр Сибирского отделения РАН, Центр прикладной этики, Финансово-инвестиционная корпорация "Югра". - Тюмень; М.: Центр прикладной этики, 1997. – С. 438 - 441, 446 - 449.

Література додаткова:

1. Політологія: Підручник / За ред. О. В. Бабкіної, В. П. Горбатенка. – 3-тє вид., перероб., доп. – К.: ВЦ «Академія», 2006. – 568 с. (Альма-матер).

2. Політологія / Ф.М.Кирилюк, М.І.Обушний, М.І.Хилько та ін..; за ред. Ф.М.Кирилюка. – К.: Здоров’я, 2004. – 776 с. (режим доступу: http://textbooks.net.ua/content/category/38/68/44/)

3. Шляхтун П.П. Політологія: історія та теорія: Підручник / П.П.Шляхтун. – К.: Центр учбової літератури, 2010. – 472 с. (є на нашій сторінці ex.ua).

Дата добавления: 2015-05-23