Картина третья

Ансамбль скелетов

Смерть – такая удивительная штука

И пускай нам опыт в этом не порука

Если в дом к тебе является наглец

Насади его на вертел и ему конец

Если в дом к тебе является наглец

Он уж больше не жилец!

Где-то через полторы недели. Тот же самый, родной, уже полюбившийся вам склеп семейки Антошиных. Женя и Юра уже полторы недели не выходят из склепа. Дело в том, что третья картина начинается в полной темноте с барабанной дроби. Луч света выхватывает из темноты человека-паука ползущего вверх по правой кулисе. Ну конечно же это не человек-паук, а Женя. Луч света выхватывает из темноты Женю, ползущую вверх по правой кулисе. Без страховки. Без всяких (видимых) поддержек и приспособлений и не используя (не скручивая) кулису как канат. Просто, как будто по скале Женя ползёт вверх. Не доползая до середины кулисы, Женя (чуть слышно, и то только ей) шепчет «Больше не могу» и падает вниз на сцену. Режиссёры и актёры – если хоть кто-нибудь в первом ряду услышит шёпот Жени – это провал. Женя падает вниз на сцену (желательно спиной) где нет никаких матов и других смягчающих средств. Также запрещаю обматывать актрису одеялами и другими смягчительными средствами. Разрешаю актрисе проламывать телом пол и проваливаться под сцену, не желательно. Итак на сцене Юры нет. Женя растерянно валяется под правой кулисой, иногда пытаясь ползти на середину сцены.

Раздаётся истошный крик Юры за сценой: «ЗАЛЕЗАЙ НА ПОТОЛОК!»

Женя: Это невозможно! Я всё-таки прагматик! (Женя осторожно пытается уползти в стону крематория. Не успевает и замирает)

Приходит Юра в берёзовом халате Лампасова. Юра приносит с собой кусок забора на подпорках. Ставит в центр сцены. Не ища глазами, сразу же идёт к уползающей Жене, спокойно берёт её за одну ногу и тащит к забору.

Юра: (задумчиво) Прислонись к забору и вытяни ноги. А я пока схожу за лопатой. То есть я хотел сказать подберу пластинку.

Женя хотела напомнить Юре, что никакую пластинку он не ронял, но Юра уже ушёл. От безвыходности, Женя ложится на спину, головой к зрителям и задирает ноги на забор. В этот момент, со страшнейшим треском (потому что это пластинка) начинает играть музыка – Шопен Соната №2 op.35 Си-бемоль минор часть 3

Голос Юры за сценой: Шопен! Соната Си-бемоль минор опус 35! Опус 35 – это как раз то, что нам нужно! (Выходит на сцену в костюме крота. Подходит к Жене и пытается усадить её спиной к забору, но не получается, так как Женя абсолютно расслаблена) Ты слишком расслаблена, напрягись!

Женя: (безнадёжно) Как будто меня сейчас ударят?

Юра: (отвлечённо) Главное, чтобы у тебя волосы не лезли!

Женя: Но волосы – они же сами лезут!

Юра: А ты их втягивай обратно. (оставив все попытки усадить Женю как ему нужно, в бессилии садится рядом, но тут же вскакивает с криком) ТРЕВОГА! БЕСПОКОЙСТВО! БУРЯ! ВОЛНЕНИЕ! ПАНИКА! По-белорусски – Турбота. Будем так бегать три дня!

Женя: Да я сил лишусь!

Юра и Женя начинают бегать по всей сцене. Безжалостные режиссёры могут их погонять и по зрительскому залу.

Юра: (на бегу) Ничего, приспособишься! И обрати внимание – я тебя не догоняю, абсолютно никакого смысла, тотальный убёг от реальной жизни!

Женя: (задыхаясь) Мы с тобой либо бегаем, либо разговариваем.

Юра: Вот такие вот у нас деструктивные отношения!

Юра снова загоняет Женю на правую кулису. Женя ничего не понимая, проворно забирается на кулису на высоту Юриного роста, замирает, висит, еле держится, начинает падать, вот-вот сорвётся и тут на заднике появляется табло как в аэропорту (можно использовать стадионное футбольное) на котором загорается огромная надпись «ПАПА ПРИШЁЛ». Раздаётся взрыв трёх хлопушек (одна за одной с интервалом в одну секунду). В центр сцены, с потолка падает один воздушный шарик чёрного цвета. Женя уже была готова отпустить руки и сорваться, но в это момент, Юра быстро (и намеренно) встал спиной к кулисе и Женя поставила свои ноги ему на плечи. Таким образом Юра стал изображать Атланта который держит на своих плечах нелепую музу. Женя тихонько повизгивает. Юра наиграно пыхтит.

Громко цокая подкованными лаптями из человечьей кожи, со стороны крематория ВХОДИТ Антошин! Он только что вернулся из Череповца! В руках у него огромный чемодан спичек (100х70 см). Чемодан выполнен в виде гигантского спичечного коробка с ручкой. На стороне чемодана, которая повёрнута к зрителям, наклеена огромная спичечная этикетка, на которой легко читается надпись «Чемодан Спичек»! Когда Антошин доходит до середины сцены, где лежит чёрный шарик и стоит кусок забора, начинается «психологический экшн»: (всё происходит одновременно) шарик лопается, Шопен резко обрывается, Женя вскрикивает, Антошин вздрагивает и тут крышка чемодана, которую видят зрители сама распахивается и оттуда выпадают спички (под стать такому спичечному коробку длиной 70 см.). Услышав вскрик дочери, Антошин переводит своё внимание на правую кулису, где на хрупких Юриных плечах (помните что Юра в костюме крота) стоит Женя еле держась за кулису.

Антошин: (находясь в шоковом состоянии) Женя, ты почему так высоко забралась? Кто этот социально-опасный тип?

Юра: (смотрит в даль) Женя не отвечай – ты в горячке!

Антошин: (не выпуская раскрытого чемодана из рук, берёт (где угодно) палку и издалека тыкает Женю в бок. Женя бессвязно мычит. Антошин в ужасе) Он что тебя бил?

Женя отрицательно мотает головой

Юра: (глядя перед собой) Я не опускаюсь ни до рукоприкладства, ни до садизма. Я обладаю другими методами воздействия, но вашим спичечным мозгом этого не понять!

Антошин: (пугается и кричит) А ну отпусти её! Лихо!

Юра молча отходит. Женя, не выдерживая, молча, с глухим стуком падает на сцену. Антошин выпускает чемодан из рук и подбегает к дочери.

Юра: (ехидно и презрительно) Правильно! Слабые люди должны помогать друг другу!

Антошин: (пытается злиться) А ты не слабый?

Юра: (делает вид что соглашается) Все люди слабые! Только никто в этом не признаётся!

Антошин: (говорит Жене, стараясь чтобы Юра не услышал) Из какой могилы ты его выкопала?

Женя: (встаёт как ни в чём не бывало) Я его в бассейне выловила. Он лежал на дне и что-то шептал.

Юра: (уже успел надеть на костюм крота спасательный жилет, маску для подводного плавания и дыхательную трубку) Человек не обязан уметь плавать, он же не рыба! Хотя рыба – это вкусно! Солёная, сушёная, можно долго жевать!

Антошин: (с подозрением на гастрит) Ты где-нибудь работаешь?

Юра: Неделю назад вернулся из Сибири. Меня всё время куда-нибудь ссылают. До ссылки, ещё в 90-е годы я провернул аферу с финансовой пирамидой, много денег заработал. Хотел сбежать в Белоруссию, положил сумку с миллиардами в камеру хранения на вокзале, а сам пошёл в бесплатный туалет за вокзалом, а тут милиционеры пристали…

Антошин: (нервно перебивает) Код помнишь?

Юра: (не задумываясь) Всё как в тумане… Помню, что последняя вроде бы единица.

Женя: (алчно) Папа, ты лучше расскажи что произошло в Череповце?

Блуждающий алчный взгляд Антошина остановился на Юре.

Женя: (всё понимает) Юра, пройди в крематорий и погрузись в депрессию там!

Юра, танцуя похоронное танго удаляется в сторону крематория.

Женя только хотела заговорить, как с потолка появляется голова крота и кричит: «Больше двух – говори вслух»!

Антошин замирает.

Женя находит где-то кусок кирпича и запускает в голову крота. Попадает. Крот исчезает. Женя находит этот обломок кирпича и кладёт себе в карман.

Через некоторое время

Женя: Ну, ты конечно сразу же с вокзала поехал на проходную Череповецкого Металлургического Комбината, да?

Антошин: (гордо) Спичечные магнаты об этом не рассказывают!

Женя: (хитро) Ты для меня, прежде всего Отец, а уже потом презренный слуга повелителей Огня и Серы! Ну (генеральная пауза) бахвалься!

Антошин: (мнётся) Вообще-то бахвалиться вредно. (задумывает хитрость, выпрямляется и гордо небрежно начинает рассказывать) Я доехал до Череповца в вагоне СВ без приключений. Проводник, каждые пять минут осведомлялся не нужно ли мне чего-нибудь: на руках носил в туалет, а иногда позволял сходить в туалет прямо в купе. На вокзале в Череповце меня встретил специальный гостевой лимузин разрисованный Божьими Коровками, а водитель был в костюме Черники. Меня привезли на спичечную фабрику «ФЭСКО» и директор фабрики лично донёс меня на руках до своего кабинета, где я расположился на великолепном диване из человеческой кожи. Я выкупил у него, ни много ни мало – чемодан спичек и директор, самолично, сделал для меня этот роскошный чемодан и даже сам наполнил его спичками! А после мы поехали к нему на виллу кататься на кенгуру. И вообще там было много всего, директор всё время пытался меня удивить. А на следующий день, я вспомнил про эту чуднУю бабу с флагом. Я повелел подать мне новый лимузин, чтобы поехать к проходной ЧМК (Череповецкий Металлургический Комбинат) и посмеяться ей в лицо…

Женя: Папа! Слишком много лишнего!

Антошин: Перед основной частью всегда много лишнего

Женя: И когда же наконец начнётся основная часть?

Антошин: (уже не слушает Женю, продолжает) И вот я, как бы случайно (здесь Антошин заврался и поперхнулся) вальяжно подъезжаю на новом лимузине к проходной ЧМК…

Женя: (прерывает его мечтания) Кстати, а правда, что на проходной без пропуска не пускают?

Антошин: (раздражённо) Конечно неправда! (мило) Подъезжаю я значит к проходной, опускаю боковое стекло и вижу…

Включается музыка Чайковский «Пиковая дама» II действие 4-я картина №16 Вступление fis-moll (проигрывается до того как Герман начнёт петь)

Антошин: (смотрит невидящим взглядом, вспоминает (а может придумывает) и говорит Жене) Ну-ка встань к забору!

Женя подбегает к забору, делает страдальческое лицо, поджимает одну ногу и стоит с протянутой рукой.

Антошин: Нет, не так! Представь, что у тебя в руках старая помятая алюминиевая кружка. Ты замёрзла и качаешься взад-вперёд как пьяный матрос. И ещё тебя клюют голуби – клюк-клюк. Жене не хватает извращённой фантазии чтобы изобразить такое! Но Антошин уже разгорячился.

Антошин: У тебя есть флаг Карачаево-Черкессии?

Женя: Нет, но… Сейчас (достаёт откуда-то пиратский флаг, кашляет и шатается). А ты сразу её заметил?

Антошин: Я увидел флаг Карачаево-Черкессии – сине-зелёно-красный. Он развевался на ветру как шарф!

Женя: (потирая руки) А ветер сильный был? Надеюсь что она здорово замёрзла!

Антошин: (соглашается) У неё даже один глаз постоянно за веко западал. Она сказала (Антошин изображает неестественно жалобный голос) «Если бы вы приехали на день раньше, то у меня бы не началось гангренозное воспаление.

Женя: А ты ей сказал: «Так вам и надо!»

Антошин: Нет. Меня таким не разжалобишь. Я сказал: «Ничего страшного, выпейте чего-нибудь покрепче и сразу согреетесь!» А сам поехал.

Женя: Куда?

Антошин: В ресторан «Парк-Палас» на Пушкинской.

Женя: А после?

Антошин: А после ресторана я опять решил проехать мимо и поиздеваться над ней. Проезжая мимо проходной, она увидела меня и закричала: «Мне холодно и здесь негде погреться! Подвезите меня хотя бы до какой-нибудь подворотни!»

Женя: (в предвкушении) А ты?

Антошин: Я ответил: «Не могу. Меня ждёт люкс в гостинице “Ленинград”» и мой лимузин поехал дальше. Так она одним прыжком нагнала мой автомобиль, уцепилась за бампер и протащилась за нами до самой гостиницы!

Женя: (делано удивлённо) И она прямо таким нахальным образом припёрлась к тебе в гостиницу?

Антошин: У меня было отвратительное настроение, я её отговаривал. Я отказывал ей, угрожал, но она упорная.

Женя: Что есть, то есть. Ну и как, отговорил?

Антошин: Нет!

Женя: (испугалась за отца) Как же так? Да ведь она же теперь вообще от тебя не отстанет!

Антошин: Я её не отговорил, потому что меня не было у ЧМК!

Женя: (нисколько не удивившись) Зачем ты тогда всё это сочинил?

Антошин: Мне стыдно рассказывать тебе правду!

Женя: Мне вот например никогда не бывает стыдно.

Антошин: Это потому что ты молодая и у тебя нет сердца. К старости тебе тоже начнёт становится стыдно… надеюсь.

Женя: (не слушала отца, она ковыряла пальцем в гробу и думала о своём) Значит тебя не было у ЧМК? (рассуждает) Ну, правильно, ты же ей ничего не обещал. Вот это хитрость – не обещал и не приехал!

Антошин: (раздавлено) Это не хитрость. Как только поезд до Череповца тронулся, я попытался выбраться в тамбур, чтобы подышать табачным дымом, но моя коляска не пролезала в дверной проём. Я попытался позвать проводника, но он не обращал на меня внимания. Плюс ко всему у меня оказалась верхняя боковая полка, на которую мне никто не помог взобраться. Я так и ехал до Череповца сидя в коляске почти 12 часов. Я пытался найти добрых людей, которые бы поухаживали за мной, но мне попался вагон без добрых людей. Я даже в туалет не смог сходить. Мы прибыли в Череповец в восемь часов утра. Мои невольные попутчики от безысходности вытолкали меня на перрон только потому, что я мешал им выходить с чемоданами и тяжёлыми сумками. И тут выяснилось, что у меня нет ни сумки, ни документов, ни денег, ни еды. Я тут же вспомнил, что проводник в поезде даже не проверял билеты. Я не знал, что мне делать! Я попытался найти милиционера и объяснить ему весь комизм моей ситуации, но молодой сержант лишь посмеялся надо мной, велел мне не безобразничать и прогнал в подземный переход! Мне ничего не оставалось делать, кроме как попрошайничать. Я неделю провёл в этом переходе, зарабатывая на спички и обратный билет. И вот, когда я уже собрал нужную сумму, на меня напали бандиты! Они стали кричать про какой-то налог и угрожали забрать коляску. Я не собирался отдавать им ни деньги, ни коляску, но их было больше. Они просто сбросили меня с коляски, спокойно забрали деньги и ушли. Тут я увидел спускающегося в переход молодого сержанта, того самого, который прогнал меня с вокзала. Я стал кричать ему, что меня обокрали и указывать в сторону удаляющихся грабителей. Молодой сержант услышал меня и пулей сорвался с места в сторону грабителей. Я радовался, я ликовал, я пел! Сержант догнал моих обидчиков и мне почему-то очень ярко представилась кровавая расправа! Но милиционер просто окликнул их словами: «Эй, а где моя доля?!», забрал деньги и ушёл в другую сторону. Тут меня проняло. У меня в голове как будто взорвался салют и на мгновение я перестал что-либо видеть и слышать, разум помутился. Во всём теле вдруг очень сильно закололо и ужасная боль пронзила ноги! Тут до меня дошло, что я снова могу ходить. Я не стал тратить время на слёзы радости. Я вскочил как раненый лев и как бешеный носорог понёсся догонять своих обидчиков. Я нашёл их у какого-то киоска. Они опять с кого-то требовали деньги. Я быстро подбежал к ним. Они ничего не успели понять. Я выхватил у одного бандита свою коляску и забил их всех. Я ЗАБИЛ ДЕСЯТЬ ЧЕЛОВЕК ИНВАЛИДНОЙ КОЛЯСКОЙ У ГАЗЕТНОГО КИОСКА! После этого, я осведомился у киоскера: «Нет ли у него свежего номера «Череповецкого Металлурга», на что киоскер ответил мне, что весь тираж разобрали пирожочницы ещё в семь утра, но у него дома лежит вчерашний номер «Череповецкой истины»!» Я сказал: «Не надо», а потом оттащил трупы в глухой переулок. Там я выломал у одного из хулиганов большую берцовую кость и обточил её об асфальт – получился отличный нож! Этим ножом я снял с них кожу и сплёл эти замечательные лапти (танцует на месте демонстрируя лапти)! А из одного, самого крупного бандита, у меня вышел чудесный кожаный плащ с капюшоном. Так же, из их костей я сделал два набора керамических ножей. Правда плащ мне пришлось продать чтобы купить чемодан и спички, а наборы ножей я отдал проводнику и до Москвы я доехал в именном купе начальника поезда!

Тут Антошин заметил, что Жени в комнате нет. Оказывается, пока он рассказывал Череповецкую историю, Женя забралась в гроб и чего-то бормочет лёжа с открытыми глазами.

Антошин: Женя?

Женя: (ведёт себя так, будто отец никогда не был безногим. Она думает о Ларисе и о том какую месть устроит она по возвращении в Москву) Папа, но Лариса не сдастся! У неё даже есть оптический прицел! Боюсь она хитрее тебя.

Антошин: (насмешливо) Что ты хочешь этим сказать?

Появляется Юра. Он не влетает, не вползает, не входит, не вбегает, не падает с потолка, не вылезает из-под сцены он ПОЯВЛЯЕТСЯ – он НИНДЗЯ! Юра уже не в костюме крота, а просто в обычной одежде.

Юра: У вас в крематории уголь сырой и холодный. Я схожу за сухим (собирается уйти из склепа, но Женя незаметно удерживает его за рукав и Юра продолжает шагать на месте)

Антошин: (неожиданно вспоминает гнусный поступок жены и недобро говорит) Если твоя мать не попросит прощения, что мне делать?

Женя: (безразлично) Наплюй на уголовный кодекс и поступай так, как тебе хочется. А теперь перестань мандражировать и напрягись!

Антошин: Я бы предпочёл расслабится.

Женя щёлкает пальцами и начинает звучать современная классическая музыка. Антошин в шоке.

Женя: (замечает шок Антошина и говорит) Шок – это как раз то, что нам всем сейчас нужно! (Женя с силой дёргает Юру. Юра перестаёт шагать на месте) Ложись на пол вместе с нами.

Все трое (почему-то под инструментальный джаз) ложатся на спины, головами к зрителям и закидывают ноги на забор (кроме Антошина). Антошин лежит как бревно. Одновременно с этими действиями, над героями опускается большое зеркало или несколько зеркал что зрители могли видеть лица актёров. Категорически запрещаю использовать телевизоры, экраны, проекторы, мониторы и другие устройства – только зеркала!

Юра: (замечает, что Антошин лежит не так как надо и нарочито громко, как будто Антошин глухой, начинает орать) Папаша! Закиньте ноги на забор!

Через несколько минут, Антошин медленно закидывает ноги на забор.

Женя: Пусть каждый думает о своём! (Юра хотел было что-то сказать, но Женя его обрывает) Заткнись!

Юра и Антошин вздрагивают. Все трое лежат на спине. Ноги на заборе. В воздухе разливается современная классическая музыка.

Антошин: (неловко открывает глаза, смотрит на Женю, потом на Юру, потом наконец решается сказать) Что-то мне ни о чём не думается.

Юра: (интересным голосом) Думайте о деньгах. Чужие деньги. Свои деньги. Украденные деньги…

Антошин: Заработанные деньги, потерянные…

Юра: (шипит как змея) Тихо! О потерянном думают молча!

Тишина (если не считать громко играющей современной классической музыки). Где-то вдалеке, в глубине за сценой раздаётся душераздирающий вопль одинокой Ларисы. Все старательно не реагируют. Снова раздаётся вопль, только уже ближе. Женя храбро встаёт и трусливо выглядывает из-за забора в воображаемое окно. Через воображаемое окно, в склеп вламывается Лариса. На Ларисе выгоревшая ещё во время Вьетнамской войны шинель и голубой ВДВ-шный берет. Бычья шея Лариса обмотана потрёпанным флагом Карачаево-Черкессии.

Женя: Папа, прячься! Вот она, с тем самым флагом!

Лариса дико смотрит на Антошина, который так и продолжает молча лежать. Антошин едва сдерживает истерику. Он панически прищуривается и ждёт рокового удара.

Антошин: (безнадёжно) Я так глубоко несчастен, что мне уже всё равно, что со мной произойдёт. (с надеждой) Лариса, вы знаете что значит милосердие?

Лариса: (рычит как Джигурда) Меня об этом же спрашивала менеджер из Макдональдса, когда я вырывала ей ноги! Я, видите ли, не заплатила за какой-то там Фиг-Мак!

Антошин: (участливо) Да, да! Я тоже не люблю еду из Макдональдса!

Юра: Какая фальшь в голосе. Женя твой отец настоящий жук-олень! (Юра особенно подчёркивает слово «Олень». Можно даже повторить несколько раз для особо глухих)

Антошин: Видите ли, Лариса, меня все обижают.

Юра: Жук-Олень является самым крупным жуком на территории Европы, но встречается редко и в единичных местах, в связи с чем занесён в красные книги многих стран. (Юра указывает ногой в сторону Ларисы) Это ваша самка?

Лариса: (необычайно громким и низким голосом) Страхуйся на поворотах, Очкарик!

Юра: (резко и хаотично вскакивает лицом к зрителям как испугавшаяся кошка и начинает бежать на месте. Задыхаясь говорит) А у меня нет страховки! Страховка – это глупая роскошь и выманивание денег! Со страховкой человек не чувствует настоящий вкус жизни!

Женя: (внезапно ощутив непреодолимое желание почувствовать вкус жизни) Юра, а пойдём кататься на маршрутках в Час Пик!

Юра: (безвольно, но радостно) Люблю кататься на маршрутках в Час Пик. Маленький автобус, куча народа, окна не открываются и за проезд можно не передавать.

Антошин: (с надеждой и подтекстом «Возьмите меня с собой») А главное широкий выбор маршрутов!

Юра: Отчасти да.

Женя: (толкает Юру в сторону выхода) Мы пошли на самый худший маршрут!

Внезапно Женя и Юра падают на пол и ползут по-пластунски в сторону выхода.

Женя: Знаешь, поначалу ты мне не понравился.

Юра: Мне всё равно. Главное – консеквенция!

Женя: Чего-чего? (Юра не отвечает и Женя продолжает пустомелить) Я приземлённая, недалёкая, вру про бассейн и обманываю пенсионеров, а ты – Честный!

Уползли

Очень ловкая тишина. Можно включить негромкое рычание льва или жужжание мухи. Лариса стоит в дверях. Антошин лежит как лежал закинув ноги на забор. Вдруг Антошин спокойно поднимается, отряхивается, заходит за забор, там стоит стул, забирается на него и встаёт в позу «Ильич указывает путь».

Антошин: (начинает вещать как на митинге) Юре лет двадцать пять, а выглядит он на все тридцать!

Лариса: А сейчас не разберёшь кому сколько лет. Хоть ходи и паспорт у каждого спрашивай! (резко меняет тему) Вы приходили ко мне на встречу в Череповце?

Антошин: (переспрашивает, потому что глухой) В Череповце?

Лариса: (раздражённо) Как будто вы первый раз слышите про крупнейший город Вологодской области?!

Антошин: (хотел засмеяться, но чтобы скрыть это, начинает говорить растягивая гласные) Снимайте шинель, флаг расправьте! Вы же взяли флаг чтобы я вас опознал? Я вас уже опознал!

Лариса: (не раздевается и ничего не снимает, а только подходит ближе к краю сцены) В среду была такая жара, я чуть не расплавилась!

Антошин: (не слушал и поэтому переспросил) Что в среду?

Лариса: (начинает зло бить ногой в пол на каждое слово) Жара была выше плюс пятидесяти и чтобы не расплавится в шинели, я несколько раз вламывалась в здание управления Металлургического завода – там кондиционер!

Антошин: (заинтересовано) Прямо таки вламывались в управление?

Лариса: А вы бы конечно предпочли, чтобы я умерла от жары?! Я ожидала, ожидала… Там, напротив проходной, идёт тропинка которая ведёт к реке. После полудня жара немного спала, на пляж пошли люди… Я смотрела на них, я им завидовала, вода тёплая… А вокруг меня, то есть вокруг накомарника, всё время кружили осы, надоедая своим жужжанием – это у них традиция такая!

Антошин: Вы хотите сказать, что вы были в Череповце?!!!

Лариса: (в лоб) Я вот только никак не пойму почему вас там не бЫло?!!!

Антошин: (отчаянно) Я был!

Лариса: (категорично) Не был! Иначе бы вас здесь не стояло! (немного подумав) Как же вы посмели не придти? Или у вас с головой плохо?

Антошин: (смело) То, что я не приходил, ещё ничего не значит! Видите ли, от вокзала до металлургического комбината, очень большое расстояние – мы разминулись!

Лариса снимает с себя флаг, одевает на, непонятно откуда появившееся, древко, и втыкает древко в стул! Потом снимает шинель и оказывается в мужской растянутой майке, надетой на чёрную блузку с оторванными пуговицами и без рукавов, а на ногах у неё, красные спортивные штаны, поверх которых надеты непонятного цвета шорты! Вместо обуви на Ларисе надеты невозможно истрёпанные портянки!

Антошин и режиссёр в шоке. Одеяние Ларисы может варьироваться в любую сторону (по желанию). Главное условие, чтобы актриса была трезвая!

Лариса: Вам повезло, что мы с вами не встретились! Я была в Череповце впервые в жизни, но я сразу же нашла Череповецкий Металлургический комбинат!

Антошин: (нервно) Что вы мне голову морочите своим комбинатом?

Лариса: (моргает, перестаёт моргать, начинает рассказывать не своим голосом) Я приехала в Череповец заранее. Я подговорила проводника, чтобы он создал для тебя «агрессивные» условия проезда. Это я подстроила так, чтобы ты оказался в Череповце без денег. Я договорилась с сержантом, чтобы он выгнал тебя в подземный переход и следил за тобой. Ты заработал хорошие деньги. Тогда я нашла местных лоботрясов, чтобы они ограбили тебя, и у нас получилось – сильный стресс поднял тебя на ноги! (Лариса довольна собой)

Антошин: (злится, радуется, прыгает, плачет, смеётся, хрюкает, трясёт пальцем и приговаривает) Вы хитрая бестия! У вас организованная преступная группировка… и вы сами всё рассчитали? Чтобы меня выбросили из поезда, согнали в переход, чтобы меня ограбили, чтобы я огорчился, взорвался и начал ходить?

Лариса сияет! Антошин на пике счастья! В этом месте сценария у них зарождается любовь! Можно включить музыку зарождения любви! Немая сцена!

Через некоторое время

Лариса: (на удивление нежным голосом) Да! Это всё в моём характере! Я в любом случае приехала бы. Даже если бы случился конец света!

Антошин: Как ХА-РА-ШО! Как здорово, что в декабре 2012 года не случился конец света!

Лариса вдруг хватается за голову, садится на пол. У неё опять приступ военных воспоминаний. Антошин этого не знает, но всё равно садится рядом.

Лариса: Много лет назад, у нас был набор курсантов в диверсионную группу – для участия в боевых действиях в одной неуважаемой и неизвестной стране. А когда нас забросили туда, выяснилось что это Подмосковная дача одного отставного полковника. И мы должны были заниматься планировкой и корректировкой ландшафта! Это немыслимо!

Антошин: (пытается успокоить) Но вы же были старшая в группе, вам должны были сообщить о настоящем месте высадки!

Лариса: Наше командование факты не интересуют! Им достаточно создания видимости работы!

Антошин: (в непонятном ужасе) Но теперь вы их раскрыли и они вас уничтожат!

Лариса: Увы! В нашей «конторе» это не имеет смысла. Со мной у них будет слишком много хлопот. Меня просто накачали наркотиками и упрятали в спецпсихушку! (хочет заплакать, но после передозировки фенобарбитала не помнит как это делать, поэтому просто орёт) ПОКУРИМ?!!!

Лариса лезет в вещмешок, но Антошин останавливает её и закрывает глаза.

Антошин: Видите, я закрыл глаза! (Лариса смотрит на него, как на идиота) Давайте мне вашу сигарету!

Лариса: (смущённо) У меня папиросы.

Антошин: (немного нервничает) Враг с вами, давайте вашу папиросу!

Лариса достаёт из сумки папиросы, достаёт одну штуку и даёт Антошину. Антошин растерян, но виду не подаёт. Он берёт папиросу и вставляет её в рот неправильным концом. Начинает плеваться. Наконец вставляет правильным концом и сосредотачивается.

Лариса: (непонимающе смотрит на Антошина) По-моему, вас в переходе слишком сильно ударили.

Антошин: Не отвлекайте. Лучше дайте прикурить.

Тут у Ларисы вспыхивает рукав, и она подносит горящий рукав к лицу Антошина. Антошин прикуривает, обжигая при этом лицо, но виду не подаёт. Фокус ещё не окончен.

Антошин: (сквозь жуткий кашель) «Казбек», 20 рублей пачка, Погарская табачная фабрика!

Лариса: Вы отвратительно неграмотны (Антошин удивлённо открывает глаза) Это «Беломорканал», 18 рублей пачка, фабрика «Нево табак», это же любой первоклассник отгадает! Да уж, фокусник из вас никакой! А с виду неплохой мужчина. (немного молчат, папироса тлеет, рукав Ларисы чадит)

Лариса: А ведь я пришла, чтобы опять чинить вам дверь, которую сломала в первый раз. (Лариса думает) Всё-таки хорошо, что я поймала Риту у гаражей и она привела меня к вам работать. А вас не смущает, что вы живётё в склепе? (Антошин хотел было что-то ответить, но тут Ларису понесло) А что сейчас кладут в Киндерсюрпризы? Героев мультика «Маша и медведь» или куколок Винкс (Winx)? И те и другие герои отстойные. Не то, что было раньше! Вы извините меня, я не умею ухаживать за могилами. Я предпочитаю марш-броски и бои без правил. Вам будет неудобно со мной. Я даже верёвку сожгла – побоялась что к вам привяжусь!

Антошин: Я разрезать узел легче чем его развязывать.

Лариса: (обрадовано) А меня, кстати, можно резать – у меня кожа толстая!

Опять неловкое молчание. Где-то в углу сцены расставательно упал гроб.

Антошин: (зрителям) Выходит всё?

Лариса: (зрителям) Определённо.

Лариса и Антошин стоят у края сцены, смотрят в даль и неуверенно держатся за руки.

Аношин: Я сейчас даже не пойму, почему я поначалу боялся вас!

Лариса: Просто вас напугало моё пристальное внимание! Но теперь уже всё совсем не так! Как говорится «Не обижайте и не обижаемы будете»!

Антошин: Это вы не обижайтесь, что я хотел сжечь вас тогда в крематории.

Лариса: Если бы никто никогда не обижался, не было бы и радости примирения!

Внезапно начинает звучать деловая музыка. В центр сцены, на лифте, в костюме гейши спускается Рита. Потом лифт должен незаметно уйти.

Рита: (проходит вперёд и рассказывает зрителям) Заглянула в суши-бар и там погибла! (поворачивается к Ларисе и делает вид, как будто только что её увидела) Ишь как тебе понравилось в Череповце, у тебя даже рукав обгорел!

Лариса: (довольная) Это я Паше давала прикурить!

Антошин: (уже не рад приходу Риты и чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он говорит) Ты зачем в суши-бар ходила, Дура?

Рита понимает, что если она поддастся на провокацию, то Антошина ей уже не видать.

Рита: (глядя на Ларису говорит Антошину) У метро шапки-невидимки раздавали. Безразмерные. Я так обрадовалась, что взяла все!

Начинается пантомима. Рита, изображает, как она у метро видит шапки. Забирает их все. Несёт домой. Рыщет рукой в сумке. Находит шапку, стряхивает с неё пыль, поправляет форму. Надевает на голову Антошину. Отходит, любуется.

Лариса: (уходя) А моя шапка вам бы больше пошла! (уходит)

Пауза.

Рита снимает парик Гейши, под париком у неё оказывается забинтованная голова. Антошин снимает с головы невидимую шапку невидимку и прячет её в карман (на всякий случай).

Рита: (стоя на краю сцены говорит) Мне так трудно без лекарств!

Антошин: (глядя в сторону выхода, куда ушла Лариса) А мне без еды…

Рита: От всей этой терапии, я окончательно потеряю разум и останусь жить безмозглая!

Тут вдоль дальней стены сцены выходит Лель и поёт первую песню Леля «Земляничка ягодка…» из I действия оперы «Снегурочка» композитора Римского-Корсакова.

Видя реакцию Антошина, Лель начинает петь ещё громче. И тут Лель замечает Риту! Рита тоже замечает Леля, но думает что это очередные галлюцинации, сломя голову выбегает из склепа. Лель перестаёт петь, бежит за ней и кричит растягивая слова: «Снегурочка! Подожди!»

Антошин: (необычайно бодро и собрано говорит зрителям) Если бы никто никогда не обижался – то никто и никогда не испытывал бы радости примирения! (вздыхает) А как жить без мира в сердце? (вздыхает ещё глубже) О потерянном думают молча, но ведь можно и петь…

Начинается музыка. Антошин поёт

Куда ушла жена и вышел Лель откуда

И почему я всё это терплю

Я снова стал ходить хотя не верил в чудо

И кажется Ларису я люблю

Неужто мой удел – прожить с безмозглой бабой

Я тоже слабый, но выжить надо

Пойду жалеть себя

Антошин достаёт из кармана невидимую шапку невидимку, надевает её и к удивлению режиссёра и зрителей, действительно исчезает.

А перед всеми забытым забором появляется искромётный ансамбль скелетов и ансамбль поёт:

Смерть – такая удивительная штука

Для кого-то лёгкая, кому-то мука

Гробовщик работает и в день и в ночь

Кто придёт ему на помощь?

Лишь родная дочь

Танец: в ходе танца они переворачивают забор стороной, которую зрители ещё не видели и на ней оказывается большой портрет подмигивающего Лампасова поверх которого нарисована Большая мишень из середины которой торчат неестественно большие дротики.

Скелеты допевают:

Гробовщик работает и в день и в ночь

Помогай родная дочь!

Сверху на сцену падает дождь (ливень) из фольги. Занавес закрывается и на нём фейерверками выжигается надпись:

Дата добавления: 2015-05-08