Овладение многофакторным экспериментированием со сложными системами как направление познавательного развития 2 страница

Осуществив первое комбинированное воздействие на многофакторный объект, ребенок видит новый неожиданный эффект. Осмысление этой информации приводит его к резкому, радикальному переосмыслению ситуации по принципу "ага"-реакции и к изменению направления экспериментирования – ребенок начинает искать новые комбинации воздействий. Они, соответственно, дают новую информацию, которая также осмысляется. Это приводит к развитию прежнего или обнаружению нового направления поисков и т.д. Такое экспериментирование отвечает всем критериям творческой деятельности – оно содержит самостоятельную постановку ребенком цели, проблемы, поиск и обнаружение нового, нестандартного способа действия, постановку новых целей и т.д.

На определенном этапе каждая новая комбинация обнаруживается дошкольником быстрее, чем предыдущая, в результате чего общее число найденных комбинаций лавинообразно нарастает [Поддьяков А.Н., 1990]. Комбинированность действий осознается детьми, что отражается в их репликах ("сразу три [кнопки] нажал"). Более того, сам факт комбинированности может оказаться для ребенка более значимым и запоминающимся, чем элементы, входящие в комбинацию. Например, пытаясь повторить один из понравившихся эффектов, дети 5 лет перебирали различные комбинации с запомненным ими числом элементов и хуже или совсем не помнили сами элементы ("Надо две... Какие две-то?.. Я сам уже не помню") [Поддьяков А.Н., 1991(а)].

Комбинации воздействий могут осуществляться дошкольником хаотически, но также могут объединяться им в стратегии упорядоченного комбинаторного перебора различного уровня. В наших экспериментах одним из наиболее существенных моментов была демонстрация ребенку взаимодействий между комбинируемыми факторами, дающая ему новую информацию о скрытых свойствах и связях конкретного исследуемого объекта. Обнаружение ребенком новых комбинаций воздействий прямо зависело от содержания информации, выявленной им в результате предыдущих воздействий. Поэтому стратегии детей в значительной мере определялись особенностями конкретного обследуемого объекта, его ответами на комбинированные воздействия. Например, в одном из экспериментов использовался объект, в котором число загорающихся окон с картинками зависело от числа нажатых кнопок и не зависело от их расположения. Обследуя его, дети 5 лет вначале перебирали кнопки по одной, затем, нажав две кнопки и увидев зажигание нового окна, они переходили к перебору различных пар кнопок, затем троек и т.д., все увеличивая число кнопок, входящих в комбинации [Поддьяков А.Н., 1990]. Это вариант счетчик-стратегии, в котором число одновременно нажимаемых кнопок является старшим разрядом, а их расположение – младшим, однако вариант грубый, поскольку сами пары, тройки и т.д. перебирались не полностью и не всегда упорядоченно. Он интересен тем, что здесь ребенок экспериментировал с таким параметром (число кнопок), который характеризует множество объектов, а не относится к признаку одного объекта. Испытуемые пересчитывали нажатые кнопки и загорающиеся при этом окна, что свидетельствовало о вполне осознанном использовании этого параметра.

В другом эксперименте использовался объект с двумя перпендикулярными рядами кнопок, моделирующими оси прямоугольной системы координат, и матрицей окон. Выбранное окно открывалось при нажиме двух кнопок, определяющих координаты этого окна (рис. 3).

 

Рис. 3. Матричная установка. Реализует принцип логической мультипликации «форма х цвет» в матричном варианте. При одновременном нажиме двух кнопок – кнопки с контуром фигуры и кнопки с цветной меткой – открывается окно на пересечении соответствующей вертикали и горизонтали. В окне находится фигура этого цвета и этой формы.  

В этих условиях 50% детей 6 лет самостоятельно осуществляли упорядоченный перебор пар кнопок, последовательно продвигаясь в каждом из рядов [Poddiakov A.N., 1994]. В этом семействе стратегий был достаточно строгий вариант счетчик-стратегии, где элементами младшего разряда являлись кнопки одного ряда (например, горизонтального), а элементами старшего разряда – кнопки второго ряда (вертикального). При осуществлении данной стратегии реакции установки были строго упорядочены: изменялась одна координата открывавшихся окон при неизменности второй. Таким образом, эти дошкольники применяли один из основных научных принципов эксперимента – варьирование одной переменной при сохранении других постоянными – на основе самостоятельного воссоздания известного в математике метода обхода узлов пространственной сетки. Выявлена значимая положительная связь между использованием какой-либо стратегии данного семейства и уровнем понимания принципа работы объекта.

Мы также постарались ответить на вопрос, способны ли дошкольники осуществить полный комбинаторный перебор более чем двух-трех факторов. Ведь этот результат считался достижимым лишь для подростков и взрослых (причем даже не для всех, а лишь для тех, у кого сформирован формально-логический интеллект) и ни в одном из известных нам исследований не был показан дошкольниками. Мы поставили задачу разработать такой объект, который бы позволил ребенку увидеть и осуществить все возможные комбинации 4 факторов.

Экспериментальная установка имела 4 органа управления (3 кнопки и переключатель) и 14 окон с изображениями животных и их различных гибридов (рис. 4, 5). Для того, чтобы увидеть все изображения, были необходимы 15 различных одиночных и комбинированных воздействий, то есть полный комбинаторный перебор воздействий на 4 органа управления (за исключением "пустой" комбинации).

Рис. 4. «Треугольная» установка. Провоцирует ребенка на полный комбинаторный перебор 4-х органов управления (3-х кнопок и 1-го переключателя). 1 - дальнее окно, 2 - переключатель, 3 - ближнее окно, 4 - кнопки.

  Рис. 5. «Треугольная» установка. Показана работа нижнего окна: а) левая нижняя кнопка нажата – освещен левый нижний круг; б) нажаты две кнопки – освещена полоса; в) нажаты три кнопки – освещен внутренний треугольник; г) высвечиваемые изображения [Поддьяков А.Н., 1998(а)].

В эксперименте участвовали дошкольники 4-6 лет. Абсолютное большинство детей (82%), включая большинство четырехлеток, в процессе самостоятельного обследования перебрали все 15 возможных состояний объекта. Они нашли все комбинации способов воздействий на органы управления. Остальные 18% детей не нашли все комбинации, но даже они в среднем перебрали большую часть состояний объекта (в среднем 13 состояний, или 87%) [Поддьяков А.Н., 1998].

Таким образом, данный эксперимент показал, что в условиях высокого уровня визуализации ("прозрачности") факторов, их комбинаций и эффектов факторных взаимодействий дети 4-6 лет способны самостоятельно осуществить полный комбинаторный перебор 4 факторов (хотя и не в абсолютно строгой логической последовательности, а используя те стратегии, которые им доступны).

В этих и других экспериментах комбинаторные стратегии дошкольников, не являясь универсальными и полными, тем не менее были адекватны существенным особенностям обследуемых объектов, а их использование было важным условием понимания заложенных в объекте многофакторных зависимостей.

Все вышеописанные – неожиданно высокие – результаты комбинаторного экспериментирования были показаны дошкольниками без какого-либо предварительного обучения на большинстве наших объектов. Поэтому возникает естественный вопрос, каковы возможности целенаправленного обучения этой деятельности. Главный вопрос, на который мы хотели ответить – способны ли дошкольники, опираясь на то содержание обучения, которое дал им взрослый, выходить за рамки этого обучения и открывать для себя существенно новое содержание. Иначе говоря, способны ли дошкольники к успешной творческой трансформации содержания обучения в области экспериментирования с многофакторными зависимостями?

Для ответа на этот вопрос мы провели обучающий эксперимент [Поддьяков А.Н., 1991(б)]. В содержание обучения детей 5 лет входила преднамеренно неполная информация – информация лишь о некоторых зависимостях, реализованных в контрольном объекте, который предлагался детям после обучения. Другие зависимости, не менее важные и сложные, в обучении не были представлены. Мы хотели исследовать, как обученные дошкольники, встретившись с новым (контрольным) объектом, обнаружат это неизвестное им содержание, требующее новых способов анализа, как будут строить необходимые новые способы деятельности и как, отталкиваясь от известных им по обучению связей, справятся с теми зависимостями, которые никак не были представлены в содержании обучения. Фактически речь идет о проблемном обучении или, точнее, о том, что Р.Е.Майер называет "творческим преподаванием для творческого учения": учитель подает учебный материал такими способами, которые помогают ученику осуществить перенос того, чему они научились, на творческое решение проблем, помогают породить новое решение новой проблемы [Mayer, 1989].

В качестве контрольного объекта мы выбрали вышеописанную матричную установку. Это один из самых сложных для детей объектов нашей системы, и большинство детей 5 лет, в отличие от шестилеток, показали на ней низкие результаты. (С более простыми объектами дети 5 лет справлялись, а матричные задачи, требующие одновременной работы с двумя ортогональными осями, еще сложны для детей этого возраста – при любом предметном материале [Диагностика умственного развития дошкольников, 1978]).

Матричная установка была удобна тем, что в ней имелось несколько различающихся, но взаимосвязанных подсистем зависимостей. Укажем две из них, образующие содержание исходного обучения и конечный результат самообучения.

а) Подсистема связей, подчиняющихся принципам логической мультипликации (умножения) признаков "форма х цвет". Например, при одновременном нажиме двух кнопок – кнопки с коричневой меткой и кнопки с контуром треугольника – открывалось окно с изображением коричневого треугольника. Этот принцип соблюдался для всех кнопок и всех изображений в окнах.

б) Подсистема пространственных связей, которые подчиняются принципам организации прямоугольной системы координат: любое из окон открывается на пересечении той вертикали и той горизонтали, на концах которых находятся нажатые кнопки.

При обучении дошкольников использовался другой, специально разработанный учебный объект – мультипликативная установка (рис. 6).

  Рис. 6. Мультипликативная установка. Реализует принцип логического умножения «форма х цвет» не в матричном, а в линейном варианте. При одновременном нажиме кнопки с цветной меткой и кнопки с контуром фигуры зажигается лампочка этого цвета в окне с контуром этой фигуры.  

В ней была реализована только одна из вышеназванных систем связей – логические мультипликативные связи "форма х цвет". Причем они были реализованы не в матричном, а в линейном варианте. Таким образом, эта система связей совпадала лишь с одной подсистемой более сложного контрольного объекта (матричной установки), в котором имелась также и другая подсистема, связанная с первой. По нашим предположениям, овладев в ходе обучения учебным объектом, дошкольники должны были успешно овладеть в ходе последующей самостоятельной деятельности контрольным объектом в целом и, главное, той его подсистемой, которая не вошла в содержание обучения, а именно – подсистемой пространственных связей, основанных на принципах организации прямоугольной системы координат. Эти связи в учебной мультипликативной установке просто отсутствовали – из-за ее линейной структуры. Иначе говоря, мы рассчитывали, что дети, опираясь на материал логики (логическое умножение "форма х цвет"), самостоятельно перейдут на материал геометрии – начнут успешно решать задачи на владение прямоугольной системой координат, в которых цвет и форма уже не фигурируют. Эти задачи, как показал предварительный констатирующий эксперимент, недоступны абсолютному большинству необученных детей 5 лет (как, впрочем, и задачи на логическое умножение).

Обучающий эксперимент, направленный на проверку этого предположения, строился в два этапа. Первый этап – целенаправленное обучение испытуемых деятельности с системой наших многофакторных объектов нарастающего уровня сложности, и, наконец, с главным учебным объектом – мультипликативной установкой. Экспериментатор объяснял испытуемым, как работает эта "игрушка", и учил их выполнять на ней различные задания: зажигать заданные окна; прогнозировать, какие окна загорятся, если нажать заданные кнопки, и т.д. Это содержание обучения было полным по отношению к учебному объекту, но не полным по отношению к контрольному (к матричной установке). Ведь в ходе обучения прямоугольная система координат, понимание которой необходимо для овладения матричной установкой, ни в одном из объектов никак не фигурировала и не обсуждалась. Таким образом, эта неполнота обучения (по отношению к контрольному объекту!) никак не проявлялась для дошкольников в процессе самого обучения, но могла быть обнаружена лишь при встрече с этим новым объектом.

Длительность обучения составляла 6-7 занятий. После этого наступал второй этап эксперимента – самостоятельная, без вмешательства взрослого, деятельность испытуемых с контрольным объектом. На этом этапе дети, исследуя новый объект самостоятельно, выявляли вторую подсистему, не встречавшуюся им при обучении. Иначе говоря, здесь осуществлялось самообучение испытуемых в новой проблемной ситуации.

Результаты самостоятельного исследования матричной установки обученными и необученными детьми были следующими.

а) Отсутствие видимых результатов одиночных (некомбинированных) воздействий на начальных этапах обследования тормозило переход к комбинированным действиям у необученных детей и, наоборот, способствовало ему у обученных. Так, смогли обнаружить адекватный способ действия (комбинированные нажимы в обоих рядах кнопок одновременно) и получили доступ к изображениям 100% обученных детей и 45% необученных (различия статистически значимы на уровне p<0.0125). В среднем обученные дети переходили на этот способ после 13.1 однорядных нажимов (то есть практически сразу после окончания проверки всех кнопок по одной). Необученные дети переходили к этому способу действия в среднем лишь после 74.6 однорядных нажимов.

б) 100% обученных детей использовали при обследовании контрольной матричной установки стратегии попарного комбинаторного перебора кнопок: удерживали в нажатом положении кнопку одного ряда, перебирая в это время по одной кнопки другого ряда. Эти стратегии (проходы) являлись такой формой организации действий и результатов, которая позволяла в наиболее "чистом", доступном для осмысления виде выявить существенные особенности связей данного объекта – их вертикально-горизонтальную структуру. Среди необученных детей эти стратегии использовали только 20%.

в) Речевые высказывания подавляющего большинства обученных детей свидетельствовали о более высоком уровне понимания принципа работы установки. Комментарии необученных испытуемых содержали в основном констатацию результатов уже совершенных действий. В высказываниях обученных детей помимо такой констатации присутствовали правильные объяснения наблюдавшихся реакций объекта и правильный прогноз еще не совершенных действий, а также целых стратегий.

г) Уровень выполнения контрольных заданий был у обученных детей значительно выше, чем у необученных. Число обученных дошкольников, не делавших ошибок, колебалось от 60% (при решении геометрических задач на пространственные связи) до 80% (при решении задач на логическое умножение признаков). Среди необученных детей не делали ошибок 5% испытуемых. Таким образом, обучение положительно сказалось на самостоятельном обследовании детьми новой матричной установки, в том числе той ее подсистемы, которая не была представлена в обучении.

д) Общую тенденцию обследования матричной установки обученными детьми можно представить следующим образом. Ребенок, отталкиваясь от известной ему по обучению подсистемы мультипликативных связей между известными признаками (цвет и форма меток и окон), шел к подсистеме новых – пространственных – связей между этими же признаками, а от нее – к подсистеме пространственных связей между новыми признаками (признаками пространственного положения кнопок, меток и окон). Процессы познания всех трех подсистем накладывались друг на друга и взаимодействовали между собой. Но при этом постоянно сохранялась ведущая роль подсистемы, которой ребенок овладел в процессе обучения. Данная подсистема служила основой для понимания других подсистем, связанных с ней все более опосредованно и все менее известных.

Необходимо подчеркнуть, что обученные дети самостоятельно изобретали и использовали в ходе деятельности с контрольным объектом целый ряд геометрических приемов работы с прямоугольной системой координат: проведение прямых линий пальцем или ребром ладони через окна и кнопки, прослеживание линий взглядом и акцентированными движениями головы с целью обнаружения мест пересечения перпендикулярных линий и др. (Интересно, что одна из испытуемых не совершала подобных практических действий, однако в конце эксперимента по собственной инициативе сказала экспериментатору: "Потому что я смотрю так и так", – при этом она провела рукой вертикаль и горизонталь, проходящие через два перпендикулярных ряда окон и кнопок. Таким образом, пятилетняя девочка рефлексировала свой познавательный процесс – показывала рукой, "как она смотрит"!) Все эти геометрические приемы не могут быть выведены из действий логического умножения, усвоенных испытуемыми при обучении. Эти приемы, связанные с прослеживанием линий, поиском мест их пересечения и т.д., в принципе не могли возникнуть при обучении на мультипликативной установке, поскольку были бы там абсолютно бессмысленны и неадекватны – ведь там нет пространственных закономерностей и, соответственно, не нужны и геометрические рассуждения.

Чтобы перейти от действий логического умножения к практическим и мысленным действиям в геометрическом пространстве прямоугольных координат, был нужен посредник – человек или культурный объект. Этим посредником в нашем эксперименте являлась матричная установка, где обе системы (логической мультипликации и прямоугольных координат) представлены как две подсистемы одного объекта, связанные определенным образом.

В ходе самостоятельного обследования дети продвигались по объективно существующим связям этого объекта и выходили за пределы содержания, известного им по обучению, – за пределы логической мультипликации "форма х цвет". А именно, дети обнаруживали, что у знакомых им по обучению элементов (кнопок и окон), помимо цвета и формы, есть новые существенные признаки – признаки пространственного положения. И ребенок начинал использовать метки, обозначавшие при обучении лишь связь кнопок с окнами определенного цвета и формы, еще и в качестве пространственных ориентиров. Это позволяло испытуемым успешно познавать следующую подсистему связей – между расположением нажатых кнопок и открывшихся окон, в которой признаки цвета и формы уже не являлись объективно существенными. Однако свой статус существенных признаков цвет и форма теряли в деятельности детей лишь постепенно. Так, например, даже у детей, безошибочно выполнявших задания на чисто пространственные связи, объективно не нужные метки продолжали выполнять функции ярких пространственных ориентиров, облегчающих решение. (Подробное описание и анализ этого процесса дан нами в [Поддьяков А.Н., 1989].)

Таким образом, мы показали, что в ходе самостоятельного экспериментирования с новым многофакторным объектом дети 5 лет могут успешно трансформировать полученную от взрослого при обучении систему ориентиров в новую, адекватную именно данному объекту и включающую в себя содержание, не представленное в обучении.

Здесь необходимо остановиться на важном теоретическом вопросе.

В данном эксперименте мы организовали такое обучение, которое позволило испытуемым использовать перенос полученных в обучении знаний на существенно новое содержание. Однако это была особая, редко используемая и малоизученная ситуация переноса. В большинстве работ, где изучается перенос, контрольная проблемная ситуация строится так, чтобы максимально затруднить испытуемым опознание именно того содержания, которому их ранее научили. Чем более видоизменено, чем более "зашумлено" дополнительными факторами исходное содержание, тем более эффективным считается обучение – если учащийся все-таки сумел выделить, "узнать" в кажущемся новом материале инвариант, данный ему ранее в обучении. Таким образом, инвариант задачи, используемый и в учебной, и в контрольной ситуации, составляет "фигуру". Дополнительные же факторы образуют менее или более сложный "фон", на котором учащийся должен суметь выделить известный ему инвариант – известную ему, но видоизмененную дополнительными факторами "фигуру".

Наш эксперимент строился по противоположному принципу. Мы постарались сделать все, чтобы облегчить испытуемым опознание того содержания, которое было одинаковым (инвариантным) и для учебной, и для контрольной ситуации. Мы постарались сделать обе установки максимально похожими, использовали сходные наборы геометрических фигур и цветов. Мы хотели, чтобы ребенок как можно легче и скорее опознал в новой матричной установке известную ему по обучению систему логического умножения "форма х цвет". Если бы дети затруднялись с опознанием этой системы, мы бы переделывали установки, пока не добились однозначного и легкого узнавания. Мы добивались, чтобы в этом отношении перенос осуществлялся максимально беспроблемно и незаметно. И мы этого добились – некоторые дети даже разочарованно говорили: "Вы обещали новую игрушку, а эта такая же". Но нас интересовало, как дошкольники справятся не с опознанием того, что им уже известно, а с исследованием новой системы дополнительных факторов. Нас интересовало, как "фон" дополнительных факторов станет "фигурой". И оказалось, что на основе организованного нами обучения дети справлялись с обнаружением и исследованием неизвестной "фигуры" на инвариантном фоне – справлялись вполне успешно и значительно лучше, чем дети, не прошедшие обучения.

Таким образом, целью нашего обучения не было обнаружение испытуемыми инварианта (генетически исходного отношения) в новой ситуации, которая лишь кажется новой, а на самом деле такая же (инвариантная). Целью нашего обучения было обнаружение и самостоятельное исследование испытуемыми реально новых отношений в ситуации, которая кажется такой же (но только кажется!) Не обнаружение инварианта в кажущейся новизне, а обнаружение реальной новизны в кажущемся инварианте – вот цель и смысл нашего обучения.

Перейдем к другим факторам, влияющим на успешность экспериментирования детей.

3. Одним из важнейших факторов успешного ИП является высокий уровень познавательной мотивации детей, направленной на исследование нового объекта (высокий уровень любознательности) [Лисина, 1982; Keller et al., 1994]. Особенности мотивации и целеобразования определяют общий характер экспериментирования детей [Князева, 1987; Тихомиров, 1984].

В наших исследованиях и обученные, и необученные дети демонстрировали выраженную мотивацию на деятельность с экспериментальными объектами именно как с многофакторными. Это выражалось в устойчивом нарастании разнообразия комбинаций факторов, обнаруживаемых и используемых дошкольниками, и в интересе к эффектам взаимодействия факторов, проявлявшимся в репликах детей и эмоциональных реакциях (вплоть до восторга с выкриками, подпрыгиванием и хлопаньем в ладоши).

Процессы целеобразования были связаны с поиском новых, ранее не выявленных взаимодействий и стремлением понять их механизмы, внутренние взаимосвязи объекта. Об этом свидетельствовали реплики испытуемых (вопросы, предположения, умозаключения): "А если сразу все нажать, что будет?", "Я знаю, почему не едет (тележка). Потому что надо открыть железки (одновременно поднять запоры)" и т.п. Максимальную направленность на понимание взаимосвязей в объекте показал испытуемый 6 лет, который, не интересуясь картинками в окнах игрушки, в течение всего эксперимента пытался догадаться о ее внутреннем ненаблюдаемом устройстве, в конце концов понял его и сформулировал это понимание в речи, рассказав экспериментатору. В некоторых экспериментах после выполнения заданий ребенком экспериментатор предлагал ему еще немного поиграть самому. Многие дети начинали сами ставить себе аналогичные задачи, причем в ходе их решения они значительно улучшали свои предшествующие результаты. Испытуемые также охотно принимали игру, в которой экспериментатор и ребенок по очереди придумывали друг для друга различные задания (например, манипулируя органами управления игрушки, разместить определенное количество шаров в тележке, тупике и яме). После такой игры один из испытуемых в течение 5 дней подходил к экспериментатору, предлагая новые задания, которые свидетельствовали о том, что он удерживает во внутреннем плане всю существенную информацию об объекте и может ей оперировать.

Подытожим особенности деятельности детей при обследовании описанных многофакторных объектов:

- высокая мотивация, интерес, эмоциональная включенность – от досады на грани слез при невозможности вызвать желаемый эффект до восторга при его достижении;

- "ага"-реакция после обнаружения первых комбинаций (иногда даже после осуществления одной комбинации);

- легкость перехода к многочисленным комбинированным манипуляциям;

- речевые комментарии, свидетельствующие о понимании комбинаторного принципа функционирования объекта;

- успешность выполнения заданий, диагностирующих степень овладения многофакторной зависимостью, которая заложена в объекте (до 6 факторов);

- самостоятельное придумывание новых заданий.

Подчеркнем, что все это происходило на протяжении самостоятельного экспериментирования с объектом, которое длилось не больше 20 минут, без предварительного обучения и даже без предварительной постановки взрослым какой-либо задачи, формулировка которой могла бы навести ребенка на решение. Все это позволяет утверждать, что комбинаторное экспериментирование с многофакторными, системными объектами является скорее "родной", чем "чужой" деятельностью для дошкольников. Дошкольники сензитивны, чувствительны к проявлениям многофакторности, к ситуациям, требующим комбинаторного экспериментирования, легко откликаются на них и демонстрируют неожиданно высокий уровень их понимания. Дошкольный возраст – это сензитивный период для введения детей в мир многофакторных, системных объектов и явлений.

При этом от дошкольников, конечно, нельзя ожидать такого же уровня представлений о многофакторных зависимостях и о методах их исследования, который имеется у взрослых. Однако дети способны набирать компетентность в этих вопросах намного быстрее, чем это можно предполагать на основе теоретических моделей и эмпирических данных самых разных авторов.

Перейдем к анализу условий, влияющих на успешность экспериментирования.

Важнейшим условием, определяющим ИП ребенка, являются особенности объектов, предлагаемых ему и предназначенных для диагностики его развития, а также для обучения.

Средства диагностики и обучения целесообразно рассматривать с точки зрения одной из основных идей Выготского – идеи опосредования развития психических функций культурными орудиями и знаками. А.Н.Леонтьев [1981] подчеркивал, что для того, чтобы ребенок раскрыл даже элементарные орудия и предметы в их специфическом культурном качестве, он должен осуществить по отношению к ним практическую или познавательную деятельность, которая адекватна (хотя не тождественна) воплощенной в них человеческой деятельности. Развитием этих идей являются положения Н.Н.Поддьякова [1985(а)] о необходимости разработки специальных объектов для развития детского экспериментирования. Он показывает, что эти дидактические объекты в явном и неявном, скрытом, виде содержат определенные обучающие программы, которые заложены в них взрослым и реализуются в процессе взаимодействия ребенка с этим объектом. Сама структура и функционирование такого объекта способствуют последовательному синергическому усложнению исследовательских воздействий ребенка на объект и наращиванию и обогащению знаний о нем. Чем более сложные и разнообразные стратегии действий с объектом использует ребенок, тем более содержательную информацию раскрывает объект, что служит предпосылкой для изобретения ребенком новых стратегий воздействия, и т.д.

Опираясь на эти положения Н.Н.Поддьякова и на положения Ю.М.Лотмана [1996] о том, что объекты и явления культуры представляют собой своего рода тексты, можно утверждать следующее. Дидактические объекты – это определенного рода обучающие тексты, созданные взрослым для ребенка и вступающие в диалог с ним на особом языке культурных орудий, разработанных для этого обучения. Взрослый закладывает ("записывает") в их структуру и правила функционирования те или иные представления о мире и способах деятельности в нем. Ребенок знает и понимает, что данный объект предназначен для него и что он является в определенной степени вызовом его любознательности и компетентности. Он пробует прочесть и интерпретировать этот текст, "задавая вопросы" объекту на языке практических преобразований и пытаясь понять его "ответы". Эти дидактические объекты можно считать одним из средств выявления и управления зоной ближайшего развития детей в особой сфере обучения. Это обучение самостоятельной исследовательской деятельности в условиях отсутствия самого взрослого, отсутствия четких инструкций и жестко заданных правил. Иначе говоря, эти дидактические объекты являются средством такого диалога взрослой и детской культур, предмет которого составляет способы деятельности в условиях значительной неопределенности.

Дата добавления: 2015-05-08