IV. О существе и значении сочинений Гете об органическом образовании 3 страница

How the Essay on the Metamorphosis of the Plants Arose (Entstehen des Aufsatzes uber Metamorphose der Pflanzen)

Во всех этих статьях приводятся уже описанные нами мысли, что каждый объект имеет две стороны: одна — это непосредственное его явление (форма явления), вторая — его существо. Так Гете достигает единственно удовлетворительного взгляда на природу, который ложится в основу истинно объективного метода. Если какая-нибудь теория рассматривает идею как нечто чуждое объекту, просто субъективное, то она не может претендовать сама на объективность, если она сама пользуется идеями. Гете же требует ничего не вносить в объект, чего бы в нем уже не содержалось.

Также в отдельном, фактическом, Гете прослеживает те ветви знаний, на которые распространяется его идея. В 1795 году он слушает у Лодера учение о связках. Вообще в этот период он не теряет из виду анатомию и физиологию, ему это представляется настолько важным, что он именно тогда пишет свои лекции об остеологии. В 1796 году им были проделаны опыты выращивания растений в темноте и под цветными стеклами. Позже он изучал также метаморфоз насекомых.

Дальнейшее побуждение явилось от филолога Вольфа, который обратил внимание Гете на своего однофамильца Вольфа, который в своей «Теории зарождения (происхождения)» уже в 1759 году высказывал идеи, сходные с идеями Гете о метаморфозе растений. Это побудило Гете основательно познакомиться с сочинениями Вольфа, что произошло в 1807 году, позже Гете нашел, что Вольф при всем своем остроумии именно главное представлял себе неотчетливо. Он не знал типа как сверхчувственно-развивающего свое содержание из своей собственной необходимости. Он еще рассматривает растение как чисто внешнее, механическое сочетание частей.

Общение с многочисленными дружелюбно настроенными естествоиспытателями и радость, что во многих родственных душах он нашел признание и обрел последователей, привело Гете к намерению в 1807 году издать до сих пор разрозненные естественнонаучные фрагменты. От намерения написать большое сочинение по естествознанию он постепенно отказался. Но издание отдельных статей еще не состоялось в 1807 году. Интерес к учению о цвете отодвинул морфологию на несколько лет на задний план. Первая тетрадь появилась только в 1817 году. До 1824 года появилось два тома, первый в четырех, второй — в двух тетрадях. Наряду со статьями о собственных взглядах Гете, мы находим здесь обсуждение важных литературных явлений из области морфологии, а также приложения работ других ученых, выводы которых дополняют гетевское объяснение природы.

К интенсивному занятию естественнонаучными вопросами Гете побуждался еще дважды. В обоих случаях его побуждало к этому важное литературное событие в области этих наук, тесно связанное с его собственными стремлениями. Первый раз это было связано с работами ботаника Мартиуса о спиральной тенденции, второй раз — естественнонаучная борьба во французской Академии наук.

Мартиус описывает растительную форму в ее развитии, как образующуюся посредством спиральной и вертикальной тенденции. Вертикальная тенденция вызывает рост в направлении корня и стебля. Спиральная тенденция выражается в распределении листьев, в цветке и т. д. Гете усматривает в этих мыслях взятую в пространственном аспекте (вертикаль, спираль) обработку его идей, уже изложенных в 1790 году в статьях о метаморфозе. Относительно доказательства этого утверждения мы укажем на примечание к гетевской статье о спиральной тенденции в природе, из которой следует, что он не находил в этом существенно нового по отношению к его прежним идеям. Мы хотим особенно адресовать это тем, кто находит здесь даже отступление Гете от его прежнего ясного воззрения в сторону «глубочайших глубин мистики». Уже в глубокой старости (1830–1832) Гете изучал две статьи, касающиеся полемики двух французских естествоиспытателей Кювье и Жоффруа де Сент-Илера. В этих статьях мы еще раз находим изложение в краткой форме принципов гетевского воззрения на природу.

Кювье был эмпириком совершенно в духе прежних естествоиспытателей. Для каждого вида животных он искал соответствующее особое понятие. Сколько отдельных видов животных представляет природа, столько же мысленных построений он хотел образовать в своей системе органической природы. Отдельные типы находятся у него друг подле друга безо всякой связи между собой. Но он не учел следующее. Наши познавательные потребности не удовлетворяются особенным /в том виде/, как оно непосредственно выступает перед нами в явлении. Поскольку к существу чувственного мира мы подходим ни с каким иным намерением, кроме желания познать его существо, то нельзя считать, что наша неудовлетворенность объяснением особенного, как такового, сама по себе заложена в наших познавательных возможностях. Она скорее лежит в самом объекте. Существо особенного в своей особенности еще не исчерпывается этим; чтобы его понять, нужно проникнуть к той его стороне, которая представляет собой не особенное, а всеобщее. Это идеально-всеобщее и есть, собственно, существо — эссенция всякого отдельного бытия. Последняя имеет в особенном лишь одну ступень своего бытия, тогда как другая, всеобщая — суть тип. Так следует понимать, когда об особенном говорят, как об одной из форм всеобщего. Поскольку собственное существо, содержание особенного, тем самым, является и идеально всеобщим, то невозможно, чтобы последнее могло быть получено из первого посредством абстрагирования. И поскольку ему неоткуда взять свое содержание, то оно должно дать его себе самому. Тем самым, типично-всеобщее таково, что при нем содержание и форма идентичны. Поэтому оно может быть постигнуто только как целое, независимо от его особенностей. Задачей науки является в каждом особенном показать, как оно по своему существу подчинено идеально-всеобщему. Благодаря этому особенные виды бытия переходят в стадию разносторонней определенности и зависимости. То, что обычно воспринимается в пространственно-временной последовательности и рядоположенности, становится видимым в необходимой взаимосвязи. Но Кювье не хотел ничего знать об этом воззрении. Однако это было воззрение Жоффруа де Сент-Илера. Такова, в действительности, была та сторона этой борьбы, которая интересовала Гете. Эти обстоятельства потому здесь так обстоятельно излагаются, что через очки современных воззрений факты представляются совсем в другом свете, чем когда к ним подходишь непредвзято. Жоффруа ссылался не только на свои собственные исследования, но также на исследования своих немецких единомышленников и среди них он называет Гете.

Гете проявлял исключительный интерес к этому событию. Он в высшей степени был обрадован, найдя себе товарища в лице Жоффруа: «Теперь Жоффруа де Сет-Илер решительно на нашей стороне, и вместе с ним все значительные ученики и последователи Франции. Это событие имеет для меня неописуемую важность, и я с полным правом ликую, видя окончательную победу дела, которому я посвятил свою жизнь и которое я могу назвать своим», — говорит он 2-го августа 1830 года Эккерману. Вообще характерно, что исследования Гете нашли признание в Германии только у философов и в незначительной степени у естествоиспытателей, но во Франции же, напротив, у естествоиспытателей слышен значительный их отголосок. Гондол уделял большое внимание гетевскому учению о метаморфозе, он вообще исследовал ботанику методами, близкими к гетевским. «Метаморфозы» Гете были уже переведены на французский Гингином-Лассарацем. При таких обстоятельствах Гете мог надеяться, что такой, предпринятый при его участии, перевод его ботанических сочинений найдет во Франции не бесплодную почву. Помогал при этом Якоб Соре. Книга содержит тот первый опыт 1790 года, историю ботанических занятий Гете и влияние его учения на современников, а также кое-что о Гондоле. Она издана на французском с параллельным немецким текстом.

Дата добавления: 2015-05-08