Часть вторая 4 страница. – вот уж не знал, что такое бывает, – ответил Джейсон

– Вот уж не знал, что такое бывает, – ответил Джейсон.

– О да. Моя жена утверждает, что можно забыть всякую любовь, но не любовь к ребенку. И если с ребенком что‑то случается – смерть или страшное несчастье, – вы никогда не сможете оправиться от потрясения.

– Тогда, – произнес Джейсон, накалывая сосиску на вилку, – лучше не испытывать таких чувств – Не согласен, – возразил Бакмэн. – Любить надо всегда, особенно ребенка. Это самый сильный вид любви.

– Понятно, – кивнул Джейсон.

– Ничего вам не понятно! – махнул рукой Бакмэн. – Откуда вам, шестым!… – Он раздраженно разворошил лежащую на столе кипу бумаг. Потом снова собрал бумаги в стопку. Похоже, генералу удалось успокоиться. Но он все равно не мог понять позицию Джейсона Тавернера. Для Бакмэна ребенок был важнее всего. Любовь к нему и, конечно, к его матери составляла опору жизни.

Какое– то время они ели молча. Соединявший их мостик неожиданно пропал.

– В здании есть кафетерий, – сказал наконец Бакмэн, запив еду стаканом напитка, имитирующего пиво “Танг”. – Но кормят там какой‑то отравой. Похоже, родственники поваров сидят в исправительных лагерях, и они нам за них мстят. – Он рассмеялся. Джейсон Тавер‑нер промолчал. – Мистер Тавернер, – произнес Бакмэн, вытирая углы рта салфеткой. – Я намерен вас отпустить. Я вас не задерживаю.

– Почему? – уставился на него Джейсон.

– Потому что вы ничего не сделали.

– А как же изготовление фальшивых документов? – хрипло спросил Джейсон – Разве это не преступление?

– В моей власти простить любое преступление. Любое, какое я захочу. Считаю, что вы пошли на это под давлением сложившихся обстоятельств. Вы не хотите мне о них рассказывать, однако кое о чем я догадываюсь.

– Спасибо, – пробормотал Джейсон после паузы.

– Но, – добавил Бакмэн, – мы закрепим на вас электронные датчики. Вам никогда не удастся остаться в одиночестве, разве что в мыслях, да и то вряд ли. Каждый, с кем вы вступите в контакт, будет рано или поздно допрошен…, как, например, девушка по фамилии Нельсон, которую сейчас приведут. – Он наклонился к Джейсону Тавернеру и заговорил медленно и отчетливо, чтобы тот наверняка его понял:

– Я уверен, что вы не стирали информацию из баз данных. Думаю, вы и сами не понимаете, что с вами происходит. Но… – голос генерала неожиданно окреп, – рано или поздно вы поймете. И мы хотим оказаться в этот момент рядом с вами. Так что не расстаемся. Справедливо?

Джейсон Тавернер поднялся с кресла.

– Все седьмые такие?

– Какие?

– Мгновенно принимаете серьезные решения? Вы произвели на меня впечатление… Как вы задавали вопросы, слушали… А потом приняли такое решение!

Не покривив душой, Бакмэн ответил:

– Не знаю, у меня было мало контактов с седьмыми.

– Спасибо. – Джейсон протянул руку. – Спасибо за еду. – Он казался спокойным, владеющим собой. – Я могу идти? Как мне выйти на улицу?

– Вам придется задержаться здесь до утра, – сказал Бакмэн. – Так положено. Подозреваемых никогда не отпускают ночью. Всякое случается в городе после наступления темноты. Вам будет предоставлена кровать и комната. В восемь часов утра Пеги проводит вас к главному выходу из академии. – Нажав кнопку внутренней связи, Бакмэн распорядился:

– Пеги, отведите мистера Тавер‑нера в его комнату. Утром ровно в восемь пусть идет. Ясно?

– Так точно, мистер Бакмэн.

Генерал широко развел руки и улыбнулся.

– Ну, вот и все.

Глава 17

– Мистер Тавернер, – настойчиво повторила Пеги. – Следуйте за мной.

Прислонившись к стене, генерал Бакмэн слушал свежий и чистый голос девушки. Он подумал, что Та‑вернеру голос девушки тоже должен показаться свежим и чистым.

– Да, вот еще что, – сказал Бакмэн, останавливая сонного понятого Джейсона возле сине‑белых дверей. – Я не могу продлить ваш полицейский пропуск. Понимаете? Вам придется обратиться к нам официально и получить весь набор удостоверений. Это значит, что вас будут тщательнейшим образом проверять, но… – он толкнул Джейсона в плечо, – шестой сумеет выкрутиться.

– Хорошо, – сказал Джейсон и вышел из кабинета через сине‑белые двери.

В микрофон внутренней связи Бакмэн произнес:

– Герб, проследите, чтобы на нем установили микропередатчики и гетеростатическую боеголовку восьмидесятого класса. Чтобы мы могли его отследить и при необходимости уничтожить.

– Желаете поставить голосовую пробку?

– Да, если получится, но так, чтобы он не заметил.

– Я поручу это Пеги, – сказал Герб и отключился. Могли ли Мат и Джеф добыть больше информации, задумался генерал. Нет, ответил он сам себе. Потому что этот тип действительно ничего не знает. Все, что мы можем сделать, это предоставить ему самому разобраться. И быть рядом, когда он наконец сообразит, что с ним происходит. Собственно говоря, так я ему и сказал.

Мысль о том, что они имеют дело с целой группой шестых, не давала генералу покоя. Не утешало и то, что шестые, как правило, действуют в одиночку.

В очередной раз нажав кнопку внутренней связи, генерал произнес:

– Герб, с певички не спускать глаз двадцать четыре часа в сутки. И запросите с центрального пункта все, что у них есть по шестым. Поняли?

– Это отмечается в удостоверениях? – спросил Герб.

– По‑моему, нет, – устало вздохнул Бакмэн. – Скорее всего десять лет назад, когда Дилл‑Темко был еще жив, просто никому не пришло в голову. Сегодня, когда затея с шестыми полностью провалились в политическом отношении, это тоже никому не нужно. Вы согласны?

– Полностью, – отозвался Герб.

– Организуйте постоянное наблюдение за всеми шестыми. Если не удастся взять под контроль всех, организовать слежку за теми, кого удалось вычислить.

– Будет сделано, мистер Бакмэн.

Глава 18

– До свидания. И удачи вам, мистер Тавернер! – сказала девушка‑полицейский по имени Пеги в дверях огромного серого здания полицейской академии.

– Спасибо, – пробормотал Джейсон. Он глубоко вдохнул пропитанный гарью утренний воздух.

Я выбрался. Они могли навесить на меня тысячу преступлений, но почему‑то этого не сделали.

Глубокий женский голос неожиданно произнес:

– Ну, что будем делать, малыш?

Ни разу в жизни его не называли малышом. Рост Джейсона превышал шесть футов. Он обернулся.

На девушке – практически такого же роста – были тесные черные штаны, кожаная рубашка красного цвета с кисточками, перехваченная золотой цепью, и туфли на высоких шпильках; в ушах покачивались огромные золотые сережки. О боже, подумал Джейсон, не хватает только хлыста.

– Вы это мне? – спросил он.

– Да. – Незнакомка улыбнулась, обнажив зубы, украшенные золотыми знаками Зодиака. – На вас навесили три передатчика.

– Я знаю, – ответил Джейсон, теряясь в догадках, кто бы это мог быть.

– Один из них, – продолжала девушка, – по сути, миниатюрная атомная бомба. Приводится в действие радиосигналом из этого здания. Об этом вы тоже знали?

– Нет, – признался Джейсон. – Не знал.

– Излюбленный метод моего братца, – сказала девушка. – Обожает любезничать и строить из себя интеллигентного человека, а потом его люди – у него огромный штат сотрудников – вешают на вас эту дрянь.

– Ваш брат – генерал Бакмэн, – произнес Джейсон Теперь он понял, кого она ему напоминала. Тонкий продолговатый нос, высокие скулы, шея, как на полотнах Модильяни. Сказывается порода. Они оба произвели на него впечатление.

Неверно, она тоже седьмая, подумал Джейсон. Он вдруг снова почувствовал себя уставшим.

– Я сниму с вас все это, – улыбнулась она такой же, как у генерала, золотозубой улыбкой.

– Буду признателен, – пробормотал Джейсон.

– Садитесь в мою машину. – Девушка лихо взобралась на сиденье, Джейсон неуклюже полез следом. – Меня зовут Элис.

– Джейсон Тавернер, певец, артист на телевидении, – представился он.

– В самом деле? Последний раз я смотрела телевизор в девять лет.

– Вы не много потеряли, – улыбнулся Джейсон и удивился собственной иронии. Он настолько устал, что ему в самом деле было все равно.

– Бомба не больше булавочной головки, – продолжала Элис. – Ее вживили, как клеща, вам под кожу. Как правило, человек, даже если он знает, что ему посадили бомбу, не может ее обнаружить. Но я кое‑что прихватила из академии. – Она показала похожий на трубку фонарик. – Начинает светиться, когда его подносишь к бомбе.

Девушка провела фонариком вдоль его тела. Над левым запястьем лампочка загорелась.

– У меня есть набор, при помощи которого бомбу можно вытащить. – Элис достала из сумочки металлическую коробку. – Чем скорее мы от нее избавимся, тем лучше.

С этими словами она извлекла из коробочки режущий инструмент. Следующие две минуты она весьма искусно выковыривала бомбу из руки Джейсона, не забывая спрыскивать рану обезболивающим раствором. Наконец бомба оказалась у нее на ладони. Как и предупреждала девушка, размерами она была с булавочную головку.

– Благодарю, – произнес Джейсон, – за то, что вытащили занозу из моей лапы.

Элис весело рассмеялась и уложила скальпель в коробочку, которую, в свою очередь, положила в сумочку – Видите ли, брат никогда не делает это сам Подобные операции выполняет кто‑нибудь из его сотрудников. А он ведет себя интеллигентно, как будто не имеет к этому никакого отношения. – Она замолчала, потом добавила:

– Я его ненавижу.

– Может, вы еще что‑нибудь с меня снимите? – спросил Джейсон.

– Пеги попыталась навесить вам на горло голосовую заглушку. Не думаю, что у нее это получилось. – Элис тщательно осмотрела его шею. – Нет, ничего не вышло. Заглушка не зацепилась. Ну и хорошо. Проблема отпала сама собой. На вас остались несколько микропередатчиков, но без специального прибора их не снять.

Девушка порылась в бардачке и вытащила работающий от батареек дисковый пульсометр.

– Думаю, у меня получится, – сказала она, включая прибор.

Микропередатчик оказался на манжете левого рукава. Элис проколола его тонкой иглой, и с ним было покончено.

– Это все? – спросил Джейсон.

– Может быть, есть еще мини‑камера – очень маленькая телекамера, передающая изображение на мониторы академии. Но я не видела, чтобы они пытались ее прицепить. Полагаю, беспокоиться не стоит. – Она внимательно посмотрела на Джейсона. – Кстати, кто вы такой на самом деле?

– Не человек, – ответил он.

– Что это значит?

– Это значит, что я не существую.

– Физически?

– Не знаю, – честно ответил Джейсон. Может, подумал он, если бы я был более откровенен с ее братом, генералом полиции, тот бы разобрался в этой истории. В конце концов Феликс Бакмэн седьмой. Что бы это ни означало.

– Значит, вы – Джейсон Тавернер, – сказала девушка. – Человек, которого пытался прищучить Мак‑Налти. И не сумел. Человек, на которого нет никаких данных. Во всем мире. Ни свидетельства о рождении, ни школьного аттестата, ничего.

– А вы откуда все это знаете? – спросил Джейсон.

– Я читала рапорт Мак‑Налти, – жизнерадостно ответила Элис. – В кабинете Феликса. Мне было интересно.

– Тогда почему вы спросили, кто я?

– А любопытно, знаете ли вы сами. Кое‑что мне стало известно от Мак‑Налти. Теперь захотелось выслушать вашу версию. Противоположную сторону, как у них принято говорить.

– Я ничего не могу добавить к тому, что знает Мак‑Налти, – сказал Джейсон.

– Не правда.

Похоже, она начала его допрашивать. Причем в той же самой манере, как это проделал совсем недавно ее брат. Нейтральный тихий голос, как будто речь идет о чем‑то будничном, затем пристальный взгляд в лицо, грациозные движения рук, словно во время разговора она пританцовывала. Сама с собой. Красота танцует свой танец, подумал Джейсон. Девушка казалась ему физически и сексуально восхитительной. Но сексом он на ближайшие несколько дней насытился.

– Верно. Я знаю больше.

– Больше, чем рассказали Феликсу?

Он задумался. И тем самым ответил на вопрос.

– Да, – сказала Элис.

Джейсон пожал плечами. Ответ был очевиден.

– Послушайте, – оживленно произнесла девушка. – Хотите посмотреть, как живет генерал полиции? Его дом? Замок ценой в миллион долларов?

– Вы меня туда пустите? – недоверчиво спросил Джейсон. – Представьте, что будет, если узнает ваш брат… – Он замолчал. Чего хочет эта женщина? Она втягивает меня в опаснейшую авантюру. Мгновенно все внутри напряглось, Джейсон ощутил, как забилась тревогой жилка. Организм просигналил об опасности на соматическом уровне. Его тело знало, что сейчас, более чем когда‑либо, следует быть настороже.

– Вы можете входить в этот дом на законных основаниях? – спросил он, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее.

– Черт побери! – воскликнула Элис. – Да я там живу. Мы с братом очень близки. Кровно. Мы близнецы.

– Я не собираюсь лезть в ловушку, подстроенную вами и генералом Бакмэном, – произнес Джейсон.

– Ловушка, подстроенная мной и Феликсом? – Она расхохоталась. – Да мы с Феликсом не могли вместе раскрасить пасхальное яичко. Бросьте! И расслабьтесь. У нас очень много интересного. Средневековые деревянные шахматы, старинная костяная посуда из Британии. Есть изумительные ранние американские почтовые марки, отпечатанные Национальной Валютной Компанией. Вы интересуетесь марками?

– Нет.

– Оружием? Джейсон поколебался.

– Немного. – Он вспомнил свой пистолет. Второй раз за двадцать четыре часа у него появился повод о нем вспомнить.

Смерив его взглядом, Элис произнесла:

– Знаете, для мужчины маленького роста вы очень даже симпатичны. Вы старше, чем мне нравится…, но ненамного. Вы ведь шестой, не правда ли?

Он кивнул.

– Ну так что? – спросила Элис. – Хотите посмотреть, как живет генерал полиции?

– Хорошо, – сказал Джейсон. Его все равно найдут. Куда бы он ни пошел. С передатчиками или без них.

***

Включив двигатель, Элис положила руки на руль, потом нажала на педаль. Аппарат взмыл в воздух под углом девяносто градусов. Полицейский движок, сообразил Джейсон, в два раза больше лошадиных сил, чем у гражданских моделей.

– И еще, – сказала Элис, лавируя среди других аппаратов, – я хочу, чтобы вы твердо это усвоили. – Она посмотрела на Джейсона, чтобы убедиться, что он ее слышит. – Не вздумайте ко мне приставать. Я вас прикончу. – Девушка постучала по висящей на поясе полицейской трубке. В лучах утреннего солнца оружие отливало черным и синим цветами.

– Я и не собирался, – проворчал Джейсон. Ему с самого начала не понравилась кожаная одежда с железками. Она словно специально подбирала фетиши, к которым он был равнодушен. А теперь еще этот ультиматум. Может, она лесбиянка?

Словно отвечая на его вопрос, Элис произнесла:

– Все мои сексуальные интересы сосредоточены на Феликсе.

– На вашем брате? – опешил Джейсон. – Не может быть.

– У нас уже пять лет кровосмесительные отношения, – сказала Элис, искусно маневрируя в тяжелом утреннем воздухе Лос‑Анджелеса. – У нас общий ребенок. Он живет в Ки‑Уэсте, во Флориде, с нянькой и домоправительницей. Его зовут Барни.

– И вы рассказываете об этом мне? Человеку, которого толком и не знаете?

– Почему же? Я вас очень хорошо знаю, Джейсон Тавернер. – Элис вывела аппарат в верхний коридор и начала набирать скорость. За пределами Лос‑Анджелеса движение стал свободнее. – Я была вашей поклонницей. В течение многих лет смотрела ваше шоу по вторникам. У меня много ваших записей. А один раз я даже слышала вас без записи – в отеле святого Франциска в Сан‑Франциско. В Орхидейной Гостиной. – На лице девушки промелькнула улыбка, – Мы с Феликсом – коллекционеры. Помимо всего прочего, я коллекционирую записи Джейсона Тавернера. – Теперь она улыбалась широко и радостно. – У меня собраны все девять концертов.

– На самом деле их десять, – хриплым дрожащим голосом произнес Джейсон. – Я выпустил десять сольных концертов.

– Значит, одного у меня нет, – кивнула Элис. – Кстати, они здесь. Повернитесь и посмотрите на заднем сиденье.

Повернувшись, Джейсон увидел на заднем сиденье свой самый первый альбом “Тавернер и блюз”.

– Да, – выдохнул он и прижал запись к груди.;

– Там еще один. Мой самый любимый, – сказала Элис.

Джейсон увидел пластинку “Будет хорошо с Джейсо‑ном Тавернером”.

– Да, – сказал он. – Это моя лучшая запись.

– Видите? – улыбнулась Элис. Аппарат пошел вниз, опускаясь по спирали к скоплению окруженных зеленью и деревьями домов. – Вот и наш дом.

Глава 19

Сложив вертикально лопасти; аппарат медленно опустился в центр огромной лужайки. Листва мешала толком разглядеть поместье. Трехэтажный особняк в испанском стиле с черными железными решетками на балконах и красной черепицей на крыше. Похоже, стены были из кирпича воздушной сушки. А может, такой эффект создавала штукатурка – не разберешь. Дом вписывался в природу и ничем не нарушал ее гармонии. Он сливался с травой и деревьями и казался их продолжением в созданном человеком мире.

Элис заглушила двигатель и толкнула ногой массивную дверь.

– Оставьте пластинки в машине и идите за мной, – сказала она, когда Джейсон выбрался на лужайку.

Он неохотно расстался с пластинками и поспешил за девушкой. Обтянутые черной кожей ноги легко несли ее к главному входу.

– Представляете, у нас по верхушке забора забетонированы осколки разбитых бутылок. От бандитов. В наше‑то время!… Когда‑то этот дом принадлежал великому актеру Эрни Тиллу.

Девушка нажала на кнопку, и за входными воротами показался охранник в коричневой форме. Посмотрев на Элис, он открыл двери.

– Что вы про меня знаете? – спросил Джейсон. – Вы ведь знаете, что я…

– Что вы знамениты, – буднично произнесла она. – Я много лет это знаю.

– Значит, вы были там, где был я. Там, где я всегда находился. Не здесь.

Взяв Джейсона под руку, Элис повела его по коридору. По пяти крутым ступенькам они спустились в низкую гостиную. Обставленная под старину комната была прекрасна.

Но Джейсона красота оставляла безразличным. Ему хотелось одного: выяснить, что и откуда ей про него известно. И разобраться в происходящем.

– Помните это место? – спросила Элис.

– Нет, – покачал головой Джейсон.

– Вы должны его помнить. Вы здесь уже были.

– Я здесь не был, – осторожно ответил он. Элис частично завоевала его доверие, показав ему пластинки. Я должен любой ценой их получить, подумал Джейсон. И показать… Кому он собирался их показать? Бакмэну?

– Хотите мескалина? Одну чашечку? – спросила Элис, подойдя к аптечке из орехового дерева. Ящичек стоял в дальнем конце отделанного кожей и медью бара.

– Немного, – сказал Джейсон и удивился своему ответу. – Я хочу, чтобы голова оставалась ясной.

Девушка подала ему на подносе хрустальный бокал, рядом с которым лежала белая капсула.

– Отличная вещь. Доставляется из Швейцарии, расфасовывается на Бонд‑стрит. И вовсе не сильная. Прекрасный, мягкий эффект.

– Благодарю, – пробормотал Джейсон. Он взял поднос, проглотил капсулу и запил из бокала. – А вы? – растерянно спросил он, когда девушка приняла у него поднос. – Не будете?

– Я уже закинулась. – Элис улыбнулась своей золотой улыбкой в стиле барокко. – Неужели не заметно? Хотя как вы могли заметить? Вы же меня другой не видели.

– Вы знали, что меня должны доставить в здание полицейской академии Лос‑Анджелеса? – Конечно, знала, подумал он, иначе откуда бы у нее взялись мои записи. Вероятность того, что они оказались у нее случайно, равны нулю из миллиона.

– Я подслушивала их переговоры, – ответила Элис, постукивая по подносу длинным лакированным ногтем. – Попала на разговор между Лас‑Вегасом и Феликсом. Я люблю подслушивать, когда он на дежурстве. Не всегда, конечно, но… – Она показала на дверь, ведущую в соседнюю комнату. – Хочу вам кое‑что показать. Феликс от этой вещицы в восторге.

Джейсон последовал за девушкой. В голове гудели тысячи вопросов. Если она может свободно входить и выходить – а она это, безусловно, может, – то…

– Феликс сказал, в центральном ящике кленового стола, – задумчиво произнесла Элис, в то время как Джейсон разглядывал возвышающиеся до потолка полки с книгами в кожаных переплетах. Несколько столиков, стеклянный шкафчик с чашками, две старинные колоды карт Таро…

Элис подошла к столу в новоанглийском стиле, открыла выдвижной ящик и вытащила конверт.

– Элис… – начал Джейсон, но девушка остановила его резким щелчком пальцев.

– Сидите тихо, пока я рассматриваю эту вещь. – Она взяла со стола огромную лупу и выложила из конверта на бархатную подушечку почтовую марку. Потом протянула лупу Джейсону.

Он послушно уставился на марку через увеличительное стекло. Марка как марка, разве что в отличие от современных отпечатана одним цветом.

– Обратите внимание на рисунок животных, – сказала Элис. – На стадо бычков. Просто совершенство. Каждая линия настолько точна… – Она остановила руку Джейсона, когда он захотел потрогать марку. – О нет! Никогда не трогайте марки руками. Только пинцетом.

– Дорогая? – поинтересовался Джейсон.

– Не очень. Просто их никогда не продавали. Когда‑нибудь я вам про это расскажу. Это подарок Феликса. Он меня любит. Утверждает, что в постели мне нет равных.

– Очень красивая марка, – пробормотал Джейсон, возвращая лупу.

– Феликс прав – отличный экземпляр. Великолепно отцентрован, идеальное цветоделение, четкая картинка… – Элис ловко перевернула марку пинцетом и бросила на бархатную подушечку изображением вниз. В ту же секунду лицо ее передернулось от злости. – Подонок!

– В чем дело? – опешил Джейсон.

– Здесь пятнышко. – Она ткнула в уголок марки пинцетом. – Спереди его не видно. Но в этом весь Феликс!… Ну и черт с ним, все равно это скорее всего подделка. Хотя подделок Феликс, как правило, не покупает. Ладно, братишка, запомним. – Помолчав, Элис добавила:

– Интересно, есть у него в коллекции еще такие же? Могли бы поменяться.

Она подошла к вмурованному в стену сейфу и принялась набирать шифр. Наконец сейф открылся. Девушка вытащила огромный тяжеленный альбом и водрузила его на стол.

– Феликс думает, что я не знаю шифр. Не говорите ему. – Она осторожно перевернула несколько страниц, пока не дошла до одной, на которой хранились четыре марки. – Здесь нет однодолларовой черной. Интересно, где он ее прячет… Не удивлюсь, если хранит ее в академии.

Захлопнув альбом, Элис поставила его назад в сейф.

– Мескалин, – произнес Джейсон. – Начинает действовать. – У него заболели ноги. Это был первый признак того, что наркотик вступает в силу. – Я, пожалуй, присяду. – Он плюхнулся в кожаное кресло за мгновение до того, как ноги окончательно отказали. Ему почудилось, что ног вообще больше нет. И ощущение это было вполне реальным.

– Хотите полюбоваться на резные табакерки? – спросила Элис. – У Феликса великолепная коллекция. Уникальные старинные вещи из золота, серебра, сплавов с резьбой на темы охоты. Хотите? – Она уселась напротив него, скрестив обтянутые черной кожей длинные ноги. Туфля с высоким каблуком покачивалась взад‑вперед на пальцах. – Однажды Феликс купил табакерку на аукционе Выложил огромные деньги. Принес домой Вытряхнул из нее старинный мусор и обнаружил возле самого дна потайной рычажок Рычажок приводился в движение при помощи маленького винтика Он целый день искал отвертку поменьше, чтобы она подошла под винтик. Наконец нашел. – Она засмеялась.

– И что?

– В табакерке было двойное дно. Под ним лежала металлическая пластинка. – Элис снова захохотала, блестя золотым орнаментом на зубах. – Он вытащил пластинку, а под ней оказалась грязная картинка двухсотлетней давности. Девка трахается с пони Разукрашенная, представьте себе, в восемь цветов. Стоить такая картинка могла тысяч пять, не больше, но нам она очень понравилась. Продавец, конечно, ни о чем и не подозревал.

– Понимаю, – пробормотал Джейсон.

– Похоже, табакерки вас не интересуют, – улыбнулась Элис.

– Мне…, я бы с удовольствием ее посмотрел, – сказал Джейеон. И неожиданно добавил:

– Элис, вы меня знаете Знаете, кто я такой. Почему никто, кроме вас, меня не знает?

– Потому что они никогда здесь не были.

– Где?

Элис помассировала виски, покрутила языком и тупо уставилась перед собой, словно погрузившись в размышления. Казалось, она даже не услышала его вопроса.

– В конце концов, – начала она усталым и несколько раздраженным тоном, – вы прожили здесь сорок два года Что я могу вам рассказать такого, что вы еще не знаете? – Она закатила глаза, тяжелые губы девушки искривились в зловещей улыбке.

– Как я сюда попал?

– Вы… – Она осеклась. – Не думаю, что мне следует вам это говорить.

– Почему? – настаивал Джейсон.

– Всему свое время. – Элис взмахнула рукой. – Всему свое время, – повторила она. – Слушайте, вы и так сегодня натерпелись Вы ведь едва не загремели в концлагерь. И все из‑за этого идиота Мак‑Налти и моего братца Мой брат – генерал полиции – Лицо девушки исказила гримаса отвращения, но уже в следующую секунду она снова дразняще улыбнулась Ленивой, золотозубой, манящей улыбкой.

– Я хочу знать, где я, – произнес Джейсон – Вы находитесь в моем доме Вам ничего не грозит, всех “жучков” я с вас поснимала. Никто сюда не ворвется. О – Она соскользнула с кресла и вскочила на ноги, словно стремительное, легкое животное. Джейсон невольно отпрянул. – Вы когда‑нибудь занимались этим по телефону?

– Чем?

– Сексом по сети Знаете, что такое телефонный модулятор?

– Не знаю, – признался Джейсон. Хотя о модуляторе он раньше слышал.

– Ваши – и не только ваши – сексуальные центры включаются в телефонную сеть, после чего напряжение нарастает, пока вы в состоянии выдержать. Это затягивает, поскольку сигнал можно усиливать. Некоторые так подсаживаются, что уже не могут соскочить. Вся их жизнь превращается в еженедельную…, да какой там черт, в ежедневную болтанку в сети. Причем используются обычные видеотелефоны, работающие от обыкновенных кредитных карточек. Так что в тот момент, когда вы это делаете, платить не надо. Вместо этого раз в месяц вам присылают счет, и если вы его не оплачиваете, вас выключают из сети.

– И сколько людей втянуто в это дело? – спросил Джейсон.

– Тысячи.

– Одновременно? Элис кивнула.

– Многие из них занимаются этим на протяжении двух или трех лет. Они становятся физическими и моральными уродами. Часть мозга, отвечающая за оргазм, постепенно выжигается. Только не думайте, что там одни идиоты. Среди этих людей немало умнейших и чувствительнейших умов планеты. Для них этот процесс – священнодействие. Сетевика легко распознать по виду. Они истощенные, старые, жирные, растерянные. В промежутке между своими телефонными оргиями, конечно.

– Вы тоже этим занимаетесь? – спросил Джейсон. Элис не выглядела ни старой, ни жирной, ни растерянной.

– Иногда. Но я не даю себя втянуть. Я всегда вовремя соскакиваю. Хотите попробовать?

– Нет, – покачал головой Джейсон.

– Ладно, – рассудительно кивнула Элис. – А что вы хотите? У нас неплохая коллекция Рильке и Брехта на межлинейных дисках с переводом. Однажды Феликс притащил домой симфонию Сибелиуса. Великолепная запись! На ужин Эмма приготовит нам лягушачьи лапки. Феликс любит лягушачьи лапки и улиток. Как правило, он ужинает в хороших французских и баскских ресторанчиках, но сегодня…

– Я хочу знать, – перебил ее Джейсон, – где я нахожусь.

– Вы что, не можете просто наслаждаться? Он медленно, с большим трудом поднялся на ноги и встал напротив Элис. Молча.

Глава 20

Мескалин начал действовать яростно и неумолимо. Комната зажглась разноцветными огнями, перспектива исказилась, казалось, что потолок находится на высоте в несколько миллионов миль. И…, взглянув на Элис, он увидел, что волосы на ее голове ожили и зашевелились, как у Медузы. Ему стало страшно.

Не обращая внимания на Джейсона, Элис продолжала:

– Феликс Обожает баскскую кухню. Но там все готовят с таким количеством масла, что потом у него пило‑рические спазмы. И еще он любит бейсбол. А еще… Сейчас я вам покажу. – Она приложила палец к губам. – Он интересуется оккультными науками. Вы…

– Я что‑то чувствую, – произнес Джейсон.

– Что?

– Не могу уйти.

– Это мескалин. Расслабьтесь.

– Я… – Джейсон погрузился в раздумье. Гигантский вес давил на его мозг, но сквозь этот вес уже просачивались лучи озарения сатори.

– Моя коллекция находится в соседней комнате, – сказала Элис. – Мы называем ее библиотекой. А это – мастерская. В библиотеке Феликс держит свои юридические книжки. Он ведь не только генерал полиции, но еще и юрист. Вы знали? Между прочим, он сделал и кое‑что хорошее. Знаете, что он однажды сделал?

Джейсон не мог ответить. Он мог только стоять. Неподвижно. Слышал звуки, но не понимал смысла.

– В течение целого года Феликс отвечал за четверть всех исправительных лагерей Земли. Он раскопал в старинных законах, которые принимались много‑много лет назад, что лагеря могут действовать только в период Второй Гражданской войны. И в его власти было закрыть любой лагерь в любое время, если ему казалось, что так будет лучше для общества. Кстати, черные и студенты, которые сидят в лагерях, становятся крутыми здоровяками от тяжелого физического труда. Они не похожи на чахоточных бледных студентов, которые живут под землей в кампусах. А потом он раскопал еще один старинный закон. Оказывается, любой лагерь, который работает без прибыли, должен быть закрыт. Так вот, Феликс изменил сумму оплаты заключенным. Слегка, конечно. Немного поднял денежное содержание и – бац! Пошел отрицательный баланс. Лагерь можно закрывать. – Она рассмеялась.

Дата добавления: 2015-05-08