Красное крыльцо

Страшен был май 1682 года. Страшен и кровав.

Сначала почему‑то отложили собор по податям (налогам). 6 мая съехавшиеся в столицу выборные люди были распущены по домам. Перевожу на современный язык. Собрали Съезд народных депутатов СССР. Все съехались. Но вышли на трибуну два члена Политбюро и зачитали по бумажке, что «съезд временно не работает».

А кто хочет дождаться начала работы Съезда, ну, ждите, мол. За свой счет. Может, и соберемся еще.

В палатах князя Ивана Хованского тем временем ежедневно проходили «рабочие» совещания. Хованского когда‑то прозвали «тараруем», то есть пустомелей: тогда на Руси не особенно любили излишне речистых. Но теперь отличавшее Хованского умение говорить пригодилось Софье. Он приглашал к себе стрельцов и вел такие речи: «Видите, в каком вы теперь ярме у бояр; а кого царем выбрали? Теперь уже не дают вам ни платья, ни корму (корму... все‑таки псы), а что дальше будет? Станут отправлять вас и сынов ваших на тяжелые работы, отдадут вас в неволю постороннему государю. Москва пропадет; веру православную искоренят...»

Тем временем стрельцам потихоньку раздавали от имени Софьи деньги. Подговаривали при этом, будто Нарышкины собираются устроить чистку в царской гвардии, кого‑то казнить, кого‑то разослать по городам и вообще взять стрельцов в ежовые рукавицы. А такого всякое «внутреннее войско», опричнина, очень боится.

Еще был запущен слух, как тогда говорили, – «верные сведения», будто бы Иван Нарышкин сам садился на трон, примеривал царский венец и говаривал, что он ему идет лучше, чем кому‑нибудь другому! Тут царевна Софья и царевич Иван якобы стали его укорять, а он набросился на царевича и едва его не задушил. Понятно, какое бурление в умах вызвали эти «верные сведения», как закипела кровь в сердцах.

Заметим – нет никаких подтверждений тем слухам: ни кто куда садился, ни кто кого душил. Но слух живет своей жизнью, независимо от реальности.

15 мая в полдень среди стрельцов раздался крик: «Иван Нарышкин опять душил царевича Ивана Алексеевича! И задушил – до смерти!» Кто кричал, осталось неизвестным. Что царя Ивана никто пальцем не трогал – это факт, но никто разбираться и не думал; слуха ждали, тут же ударили в набат в церквях. Мгновенно собралась огромная толпа – и с оружием, со знаменами, с барабанным боем бросилась в Кремль. Стрельцы кричали: «Давайте сюда губителей царских, Нарышкиных! А не дадите – всех предадим смерти!»

Взяв за руки живых и здоровых царевичей Петра и Ивана, царица Наталья вышла в сопровождении патриарха и бояр на Красное крыльцо.

Бунтовщики были поражены этим появлением. Вроде бы оставалось только разойтись, но в толпе тут же нашлись нанятые заблаговременно агитаторы, раздались крики: «Пусть молодой царь отдаст корону старшему брату! Выдайте нам всех изменников! Выдайте Нарышкиных; мы весь их корень истребим! Царица Наталья пусть идет в монастырь!»

Стрельцы слишком хорошо были подготовлены к погрому Нарышкиных, и кровавая вакханалия все равно началась. Нарышкиных и их сторонников отлавливали по дворцу и бросали на копья. Это все видел маленький царь Петр, и этого он никогда не забудет... Его любимого дядьку, боярина Матвеева, буквально оторвали от Петра. В руках у мальчика остались седые волосы из его бороды, а сам Матвеев уже был растерзан толпой.

Одного думного дьяка – министерского чиновника – вытащили из печной трубы и тут же в куски изрубили саблями. Дома у него нашли каракатицу, которую он держал в качестве редкости, и сразу определили: «Это змея заморская ядовитая, вот этою‑то змеею он отравил царя Федора!»

Истерзанные тела убитых тащили на площадь, издевательски выкрикивая: «Боярин Артамон Сергеевич Матвеев едет! Боярин Долгорукий! Боярин Ромодановский едет! Дайте дорогу!»

Современники вспоминали, что день тогда стоял ясный, но к вечеру поднялась такая страшная буря, что москвичам казалось, будто наступает конец света. В те суеверные времена буря казалась знаком Господнего гнева: что‑то люди делали не так...

Но наутро убийства продолжались. И на следующий день – тоже. Искали Ивана Нарышкина. В конце концов царевна Софья обратилась к мачехе – царице Наталье: «Никоим образом нельзя тебе избыть, чтоб не выдать Ивана Кирилловича Нарышкина. Разве нам всем пропадать из‑за него?» И посоветовала дать в руки обреченному образ Богородицы. «Быть может, – сказала Софья, – стрельцы устрашатся этой святой иконы и отпустят Ивана Кирилловича». Естественно, никто не устрашился. Ивана отвели на Красную площадь, подняли на копья, изрубили на мелкие куски и втоптали в грязь.

Как‑то так само собой получилось, что бунтовщиков утихомиривала Софья. Хотя всем понятно, что в политике «само собой» ничто и никогда не делается. Она уговаривала их больше никого не убивать и объявила, что выдаст каждому стрельцу по десять рублей. Попутно им погасили накопившиеся долги по зарплате. Софья назначила главным начальником над стрельцами того самого князя‑тараруя Хованского, которого те любили и называли «батюшкой».

Дата добавления: 2015-05-08