Командоры, командоры

Андрей и командоры

Сюрприз вышел неприятным: я как‑то не ожидал с ними так скоро увидеться. Стоило зайти в аудиторию, которая по моим прикидкам должна была быть пустой, как там обнаружились командоры. Светлый сидел на учительском столе, закинув ногу на ногу, а темный все так же подпирал дальнюю стенку, где было больше тени. Теперь мне стало известно из‑за чего.

– Привет, – бодро сказал я и по тому, как Мурка отлепился от стеночки, понял: то, что запланировал на завтра, плавно переносится на сегодня. Вот засада! Ведь думал, что успею подготовиться. А теперь что?

– Андрей, мы бы хотели перенести нашу, как ты выразился, групповую терапию, – сообщил Мурка.

Вздохнул.

– Хорошо. Пойдемте. – А что я мог ему на это сказать? Не послать же после того, как сами осознали необходимость моего вмешательства и приперлись. – Кстати, Барсик, спасибо за передачку.

Светлый слез со стола и как‑то странно на меня посмотрел. Ничего не сказал. У меня закралась робкая такая мыслишка, что Барсим на взводе. С чего это вдруг?

– Мурка, а вы не… – начал, но наткнулся на непроницаемый взгляд алых глаз.

Понятно. Тут ни один, ни другой мне ничего не скажут. Ну ладно. Достал из кармана ключ, обнаружив помимо него еще и ту самую карточку с вожделенной премией, улыбнулся про себя, предвкушая, и пошел открывать дверь лаборантской.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – объявил, заметив, насколько вытянулось лицо Мурки, когда он наконец обозрел мои «хоромы».

– И ты предпочел остаться здесь вместо того, чтобы… – начал было он, но я перебил.

– Знаешь такую болезнь, как клаустрофобия?

– Нет.

– Боязнь замкнутых пространств, – объявил протиснувшийся в сторону кухни Барсик. Втроем в моей прихожей нам было не повернуться.

– Ну вот, у меня в ваших огромных апартаментах развивается то же самое, только наоборот.

– Боязнь открытых мест? – уточнил Мурка.

– Да. И ладно бы они были просто большими и открытыми. Так у вас там еще и мебели кот наплакал. Так что, мне тут привычнее и спокойнее. К тому же здесь прямой выход в Интернет.

– Что это?

Я отмахнулся.

– Потом как‑нибудь объясню. Ладно, пойдемте, что ли, на кухню. Чайник поставлю?

Они прошли. Стула у меня было всего два, как я уже когда‑то говорил. Поэтому только командорам и хватило. Гости сели за стол друг напротив друга. Я принялся спешно ставить на плитку чайник и разыскивать три относительно приличных бокала. Попадались то со сколами, то и вовсе без ручек. Наконец нашел то, что искал, и повернулся к напряженно следящим за мной мужикам.

Вообще, к Мурке такое определение хорошо подходило: здоровенный темно‑шоколадный негр с длинными‑предлинными ушами, торчащими в разные стороны, в каждом из которых болтался целый ряд серебряных сережек без камней (просто колечки), с седыми бровями, белыми ресницами, словно выкрашенными какой‑нибудь специальной краской или белой тушью – я у одной из своих бывших пассий такую видел. Барсик выглядел немногим старше меня, хотя мы могли с ним сойти и за ровесников. Ярко‑красные волосы, высокие скулы, миндалевидные глаза, кончики ушей, выглядывающие из пышной на макушке и гладкой на концах шевелюры, на этих самых кончиках сережки с камешками. Красными, под цвет волос. Тонкие руки пианиста, субтильная фигура. Гибкий, стройный, с узкими бедрами, точнее, просто обалденной линией бедер и ягодиц. Если бы он был человеком, я бы засмотрелся. Могу понять Мурку. Насколько просек, в этом‑то и заключалась их самая основная проблема.

– Ну что, сами поделитесь или мне сразу в лоб сказать, в чем самый главный ваш глюк?

– Иногда ты выражаешься… – Барсик скривился и повращал в воздухе кистью правой руки.

– Ну да, как трубочист, – хмыкнув, подтвердил я.

– Кто‑то из студентов сказал?

– Кажется, Иля или Ира. Не помню.

– Они правы, между прочим, – поджав губы, укорил светлый.

Я пожал плечами. На плите подал мелодичный свист чайник. Полез в шкаф за заваркой. Что бы выбрать?

Пока решал, заговорил Мурка. Спокойно так, обстоятельно. Иного я от него и не ожидал.

– Мы просто никак не можем прийти к согласию.

– По какому вопросу?

– По всем, – встрял Барсик. Я стоял к ним спиной и не видел, но, кажется, он в этот момент прожег взглядом темного командора.

Нюхал пакетики с заваркой и думал. Чай – моя слабость, да и не мешало бы организовать передышку, пусть небольшую. Командоры за спиной молчали.

– Кто в этот раз был зачинщиком? – спросил, выбрав классический зеленый чай в особых гранулах, которые при заваривании разворачивались в полноценные листья.

– Ну я, предположим, – после паузы буркнул Барсик.

Мурка смолчал.

– Так понимаю, что именно с тебя обычно все начинается?

– И что с того?

Ответил не сразу. Засыпал чай в заварочный чайник, залил кипятком. Закрыл крышкой. И только после этого повернулся лицом к гостям. Оба смотрели на меня, но не друг на друга.

– И что тебя в нем так бесит?

– Он темный! – мгновенно среагировал Барсим.

– Неоригинально, – осадил светлого и повернулся к Мурке: – Ты ему что‑нибудь говорил?

– О чем? – снова влез Барсик, но я смотрел только на темного. Тот тоже на меня смотрел. Очень надеялся, что он поймет, о чем я. И, кажется, тот на самом деле понял.

– Нет.

– И о чем же ты мне должен был сказать? – холодно вопросил светлый у темного.

Мурзяс медленно повернулся к нему.

– Если мне не изменяет память, тебе я ничего не должен, – проинформировал ровным спокойным тоном.

Барсим от этого еще больше взбесился. Действительно огненный, вспыхивает на раз.

– Тогда я ухожу! – объявил и резко вскочил на ноги, шлепнув по столешнице руками. У меня еще мысль мелькнула, хоть бы стол выдержал. Старенький он, к такому обращению не приучен. – Я думал, мы идем к нему, – светлый невежливо указал на меня, – дабы нормально поговорить и разграничить наши ежедневные обязанности так, чтобы не было необходимости слишком часто контактировать, раз ты бесишь меня одним своим видом!

Откровенно, нечего сказать. Только интуиция подсказывала, что не так все просто с нашим Барсиком. Что не так с Муркой, я уже понял.

– Все понятно, – решившись, произнес я, старательно копируя спокойный тон Мурки. – Разграничить не получится, пока он не перестанет тебя хотеть. А ты не прекратишь игнорировать собственные чувства. Не к Мурке, Барсик, а вообще. – Я понимал, что разошелся. Просто, когда после ранения отлеживался, думал о них. И пришел к выводу, что напряжение между командорами – особая материя. И преодолеть его можно, только разрубив как гордиев узел.

А дальше повисшую в моей кухне тишину можно было перочинным ножичком резать.

У Барсика глаза сделались квадратными. Я не преувеличиваю. Он так смотрел на Мурку, возвышаясь над ним, сидящим, что я даже испугался, не хватит ли несчастного светлого инфаркт.

– Нет, – через какое‑то время пробормотал эльф тихо, и это прозвучало настолько беспомощно, что я даже не сразу сообразил, что голосочек может принадлежать нашему Барсику. – Неправда.

И тогда темный, на время его молчания превратившийся в неподвижную статую, поставил на стол локоть, подпер ладонью подбородок и припечатал:

– Правда, – веско и без лишних слов.

И снова повисла тишина, только слышно было, как Барсик сглатывает с перепугу или просто от волнения. Я бы мог его пожалеть, но не стал. Осознанно и беспощадно. Резать надо на корню, раз они так долго сами с этим разобраться не могли.

Потом светлый посмотрел на меня. Ответил ему по возможности спокойным взглядом.

– И после этого хочешь… – явно прилагая усилия, чтобы не рвать и не метать, а говорить спокойно, начал Барсик, но я его перебил.

– Просто хочу, чтобы вы оба как‑то научились с этим жить. Особенно ты.

– Почему я?! – воскликнул светлый, негодуя.

– Потому что только у тебя возникают проблемы, и ты перекладываешь их на Мурку. Скажешь, не прав? Он к тебе хоть раз приставал? Лез с непристойными предложениями, что‑то говорил на эту тему? Как‑то мне сомнительно, – скептически сказал я. И Барсик потупился.

Повисла неловкая пауза. Светлый обдумывал свой ответ, я же смотрел на них обоих и недоумевал. По‑разному, конечно, бывает. Иногда как обухом по голове треснет что‑то, и все, запал на парня, хоть трава не расти. По себе сужу, не по стороннему дяде. Но, с другой стороны, вот передо мной два мужика. Самодостаточные, сильные, красивые парни. Им бы с девушками жить припеваючи, а они друг другу нервы треплют. Ладно Мурка, он же как‑то обмолвился, что в рамках жесткого матриархата к темной эльфийке не на всякой козе подъедешь, но у светлого ведь тоже рыльце в пушку. О чем я? Все просто. Если бы у Барсика к Мурке ничего не было, он бы уже давно поставил темного в игнор, а не на стенку лез при одном только взгляде на него.

– Да у нас за такое можно на смертную дуэль смело вызывать! – после паузы взвыл Барсим, наконец определившись со своим отношением к тому, что я сказал.

Ну ладно. Сам напросился. Все могу понять, но, когда смертью за обычную откровенность грозят, это уже перебор.

– Что за такое? За то, что я правду озвучил, а Мурка подтвердил? Тогда давай ты меня вызовешь. Только дуэли не будет. Будет банальное убийство, потому что я меч в руках держать не умею, в прямом смысле слова, а про свои магические способности вообще молчу.

Барсик отвернулся. Буркнул в сторону.

– Просто хочу обозначить свою позицию, – прозвучало тихо, почти надтреснуто.

– Ладно, – сказал примирительно, проникнувшись к нему сочувствием. – Садитесь, будем чай пить.

Светлый по инерции попытался опуститься обратно на стул, но замер в неуклюжей позе, когда заговорил темный.

– Я бы хотел побеседовать наедине, если на сегодня сеанс групповой терапии закончен.

– Нет! – воскликнул Барсим так громко, что мне показалось, будто стекла в окнах затряслись.

Они пересеклись взглядами. И темный пояснил:

– Не с тобой. А с Андреем.

– Что?! – На последней букве светлый возвысил голос.

Я хмыкнул.

– Извини, Барсик, но тебе придется выйти.

– Ты чай обещал, – резко повернувшись ко мне, напомнил светлый, явно не желая оставлять темного наедине со мной. Разумеется, ему хотелось знать, что тот собрался обсуждать, и сама мысль, будто говорить мы будем о нем, претила. По крайней мере, именно так я идентифицировал поведение светлого в этот момент.

– Раз так хочешь чая, можешь пить. Тогда мы с Муркой в класс вернемся.

Барсим посидел, помялся. Потом опустил голову и тихо сказал:

– Налей и дай мне кружку. Я попью.

Пожал плечами, но сделал то, что он хотел. Светлый вынул у меня из рук кружку чая и гордо удалился, больше ничего не сказав. Мы с Муркой остались вдвоем.

– Знаю, о чем спросишь, – сразу решил ухватить быка за рога, точнее, эльфа за уши. – Нет, я не считаю ваш с ним случай безнадежным. Но ведь и к Барсюте нашему не мешало бы прислушаться. Тут два варианта. Либо он пойдет в своем отторжении подобного рода отношений до конца, либо… – Я не закончил фразу, решил узнать, сумеет ли темный догадаться, к чему клоню.

– То есть ты думаешь… – В голосе Мурки отчетливо проскользнуло удивление.

– Да. Либо окажется так, что он сам увлечен тобой, просто признаться боится и тебе, и себе заодно. Вероятность, конечно, мала, но иногда его поведение наводит меня именно на такие мысли.

– Но уверенности нет… – задумчиво обронил темный.

– Откуда! – фыркнул я. – Вопрос в том, захочешь ли ты рискнуть дружбой, которая между вами вполне могла бы зародиться. И все ради весьма сомнительного чувства.

– Сомнительного? – В голосе темного прозвучала легкая самоирония. Он спросил: – Почему сомнительного, если ты сам увлекаешься как женщинами, так и мужчинами?

– Потому что увлечение и любовь – разные вещи, – убежденно ответил и попытался четко обозначить свою позицию. – А вообще, лично я считаю, что любовь любовью, но она как вспыхнула, так и остыть может мгновенно и безвозвратно, а вот настоящая дружба – это уже на всю жизнь.

Мурка долго молчал. Я успел поставить перед ним кружку чая и стоял возле мойки, попивая свой. Хотелось бы к чаю чего‑нибудь сладкого, но, увы, за печеньками только предстояло доползти в магазин. Молчание темного затягивалось, и мне неожиданно пришло в голову, что сомнительные там у него чувства или нет, но отбирать у человека, то есть эльфа, надежду, глупо и слишком безжалостно. К тому же я мог его понять. Правда мог.

– Есть еще один вариант. Альтернативный, так сказать.

– Слушаю. – Темный поднял голову и впился в мое лицо пристальным взглядом.

– Захочет ли сам Барсик променять то сомнительное чувство, о котором мы говорим, на просто дружбу.

– И как мне об этом узнать? – тут же уточнил темный. – На прямой вопрос он точно не ответит. Какие еще могут быть варианты?

– Предлагаешь придумать способ вывести его на откровенный разговор? – прямо спросил, задумчиво вертя в руках кружку.

– А ты можешь придумать?

– Уже придумал, – хитро прищурившись, огорошил его и принялся излагать свою идею. – Предлагаю напрячь воображение, – вдохновенно начал я. – Вот что делают в первую очередь, чтобы привлечь внимание женщины? Не вашей, нашей, ну или светлой какой?

Мурка непонимающе на меня смотрел. Я улыбался.

– Дарят подарки, не согласен?

– Если быть точным, – поправил он, все еще не понимая, – цветы.

– Цветочки Барсик не оценит. Он ведь мужчина. Но, с другой стороны, есть ведь то, что можно подарить мужчине и от чего ему будет не так просто отказаться.

– Например?

– Ну, не знаю. Вот вы обычно как деретесь?

– В смысле – как?

– Я очень сомневаюсь, что кулаками друг другу морды месите.

– Разумеется, не по‑плебейски.

– И?

– На мечах. Когда нас только сюда послали и мы впервые схлестнулись с ним на дуэли, для меня стало откровением, что командор отряда лучников так искусно владеет мечом.

– Лучников? – изумился, до меня только сейчас дошло, почему Барсик выглядит таким хлипеньким. Ему и не надо было быть мощным и внушительным, потому что не приходилось таскать на себе тонны амуниции. Для него главное – забраться повыше, чтобы противника лучше видеть и быстренько отстрелять всех, кто на мушку попадет.

– Ты не знал, что я командую мечниками, а он лучниками?

– Никто из вас меня как‑то не просветил.

– Да, наверное, – согласился Мурка, но я не дал ему загрустить.

– Так вот, о подарке. Раз он так хорошо мечом владеет, значит, он в них разбирается, правильно?

– В чем?

– В мечах. И что, нет такого клинка, от которого, если бы Барсику удалось подержать его в руках, он уже не смог отказаться? – спросил и обрадовался, когда глаза Мурки в буквальном смысле слова загорелись. Красный ободок вокруг зрачков, казалось, начал светиться. И я, подстегиваемый такой реакцией, вдохновенно продолжил: – Разумеется, за подарки не требуют ничего взамен. Но, чтобы опробовать новую игрушку, ты мог бы предложить ему сразиться – не на дуэли, а просто так, в дружеском поединке. Что скажешь?

– Скажу, чтобы ты никогда не называл оружие игрушкой.

– Да ладно тебе, ты ведь понял, к чему клоню, – отмахнулся я. – А потом уже станешь действовать по обстоятельствам.

– Благодарю, – помедлив, темный поднялся из‑за стола, так и не притронувшись к чаю. – Так и сделаю, – он не улыбался, но я чувствовал, что Мурку переполняет радостное предвкушение.

Теперь у него появилась цель и, что немаловажно, все еще теплилась надежда. Убежден, в их случае лучше попробовать и передумать, если не понравится, чем, отвергнув, потом всю жизнь сожалеть, что не попробовали, когда была такая возможность. Они ведь не тинейджеры какие, которые как что, так сразу в депрессию впадают и начинают всякими глупостями заниматься. Так что, пяток‑другой шишек обоим командорам только на пользу пойдет, заодно и кругозор расширить поможет. В первую очередь, разумеется, для светлого. Вдруг, поговорив, они все же сумеют понять друг друга, и если не судьба в вечной любви клясться, то хоть подружатся. Тогда и брешей в охране университета поубавится, ведь, став друзьями, они научатся действовать сообща. Уверен в этом.

Пока размышлял, в прихожей раздался щелчок двери. Это Мурка вернулся на территорию университета. Я остался один. Ну наконец‑то. А теперь в магазин. Надо же своих деток за успешную операцию по спасению мира, ладно‑ладно, всего лишь универа, отблагодарить.

Тарэль Барсим Огненный

– О чем ты с ним говорил? – спросил, не глядя на него.

Я стоял слева от двери, из которой он только что вышел. Мои руки были скрещены на груди. Выглядело это, как я надеялся, небрежно и даже в чем‑то пренебрежительно. Но на самом деле всеми силами пытался замаскировать свое собственное нервозное состояние.

Пока темного не было, думал лишь о том, что мне не хочется его убивать. А ведь по всем законам чести именно это и должен был сделать после его так называемого признания. Поэтому злился на себя за то, что оказался таким непроходимым тупицей и не догадался раньше.

Его взгляды. Конечно, психолог был прав, Фиг‑Шамь ничего мне не говорил, не предлагал, но… он смотрел. Как я тренируюсь, ведь тренировочные площадки, в «интересах толерантности», как выразился наш ректор, у нас с темными были общими. Как просто прохожу мимо. Как умываюсь в колодце за казармами, как ем, в конце концов. Смотрел. И его красные глаза ничего не выражали. Это было… и рад сказать – мерзко, но вместо этого на язык просится совсем другое слово – интригующе.

Я не знал, почему он смотрит. Не понимал, почему так терпеливо сносит все мои нападки. Но мне хотелось проверить его на прочность. Хотелось узнать, насколько хватит его терпения и станет ли взгляд, направленный на меня, хоть когда‑нибудь выражать что‑нибудь, кроме вселенского спокойствия. И оказался дураком. А теперь, когда психолог с непривычным эльфийскому слуху именем Андрей открыл мне глаза, что теперь?

– Спрашивал совета, как быть дальше, – ответил Мурзяс.

Что?! – хотелось выкрикнуть, но сдержался. Вместо этого спросил спокойным и даже чуть насмешливым тоном:

– И что же этот землянин мог тебе такого насоветовать?

– Скоро узнаешь, – с непроницаемым лицом пройдя мимо к двери, обронил темный.

Мне не понравился его тон. Мне вообще все происходящее не нравилось. Но… в его словах прозвучал вызов. Впервые. Он всегда лишь отвечал на мои выпады, но никогда не нападал сам. Первым. И чувство, которое посетило меня в этот момент, не было гневом, хотя именно он оказался бы самым уместным. В душе проснулся азарт. Мне все еще хотелось узнать, надолго ли его хватит.

– И не надейся, что я…

– Я и не надеюсь. Но мне интересно, – он обернулся уже в дверях, – на что надеешься ты сам?

И снова вызов. Наши взгляды скрестились, как мечи. Азарт разгорелся с новой силой. Мне еще не приходилось видеть Мурзяса Фиг‑Шамя таким: готовым дать отпор не только в схватке на мечах, но и словами. Он задал удручающе верный вопрос. А чего хочу я сам?

Глава десятая

Дата добавления: 2015-05-08