Неперелетная 2 страница

А высоко над запруженным людьми полем висели дирижабли. Те, что стояли на приколе, неспешно вращались вокруг причальных башен, отзываясь на жаркое дыхание ветра из Западной пустыни. Из труб вились слабые белесые дымки. На разной высоте дрейфовали воздушные суда, ожидая, когда освободится место для швартовки. Удалялись, пачкая небо черным дымом, уже принявшие на борт людей и грузы сигарообразные громадины: на север, на юг, на запад и восток…

– Многие из тех, кто стремится на юг, не выживут, – продолжил Андрей, – но это не пугает авантюристов всех мастей. Самые удачливые из них станут такими же богатыми, как Сети Второй.

Магдалина мало знала об Абидосе. Первое, что приходило на ум, – это руины гробницы Осириса, которым, если верить официальной науке, больше десяти тысяч лет. Какие тайны и сокровища могло хранить место упокоения главного бога Старого Царства, никто не знал, но поговаривали, что мировую биржу ожидал бы крах, если бы эти богатства всплыли из небытия.

А потом она увидела пришвартованный «Тион», и мысли об Абидосе отошли на второй план.

Причальную башню, занятую «Тионом», осаждала толпа. Вход на лестницу был перекрыт охранниками из портовой службы безопасности. Охранникам помогали матросы «Тиона», вооруженные винтовками с примкнутыми штыками. Купцы трясли перед лицами охранников туго набитыми кошельками, а мамаши подсовывали им под нос вопящих младенцев.

Всем нужно было попасть на борт дирижабля. Только цели и побуждения были разными. И, похоже, у Роланда имелись свои планы на арендованный у Матвея Эльвена дирижабль.

Андрей перевел дух, утер пот со лба. Затем решительно вклинился в толпу. Магдалине ничего не оставалось, как последовать за кузеном. Андрей, набычившись, работал локтями, прокладывая путь, а Магдалина ловила предназначенные им негодующие взгляды и проклятия, брошенные в сердцах голосами, похожими на шипенье пустынных эф.

Унылый мичман стоял на нижних ступенях и обмахивался форменной фуражкой, как веером. По его грязному от пыли лицу струился пот. Мичман узнал Андрея и приказал, чтобы Эльвена‑младшего и Магдалину пропустили.

В образовавшуюся брешь поспешили сунуться самые настойчивые из осаждающих. Кто‑то из матросов двинул прикладом, у зазевавшегося купца выбили из рук кошелек. Золотые монеты, точно яркие искры, высыпались толпе под ноги. Завязалась потасовка, крики и гомон зазвучали громче. Сладострастно захакали, раздавая удары, жадные до драки матросы…

Магдалина не оборачивалась. Подобрав юбки, она одолевала ступень за ступенью. В памяти был свеж сон о том, как твердый камень под ее ногами превращается в прах, а навстречу несутся припорошенные пылью плиты.

Ступень за ступенью, пролет за пролетом… Крики, как ни странно, не стали тише. С высоты все было слышно куда отчетливей. И порт звучал точно курятник, в который забралась пара лис.

А потом все растворилось в басовитом рокоте. Огромный, точно одна из Великих пирамид Гизы, тороидальный дирижабль – летающий подъемный кран – прошел в опасной близости над оболочкой «Тиона». «Бублик» опоясывал подвешенную на тросах решетчатую конструкцию, похожую на верхнюю часть Эйфелевой башни. Конструкция покачивалась, тросы обиженно ныли.

– Что это? – спросила Магдалина.

– Буровая платформа, – рассеянно ответил кузен. – Собственность «Промышленности Мосдея». Старикан спешит убрать свое добро от беды подальше.

Магдалина поглядела на юг.

Пустошь, которая начиналась сразу за забором, ограждающим порт, бугрилась застывшими волнами каменистых дюн. Пески простирались до горизонта и перетекали за горизонт, как перетекает через края лохани подошедшее тесто. На фоне бирюзы неба, чуть посеребренной росчерками перистых облаков, отчетливо виднелась фигура, свитая из черных вулканических дымов. Фигура не была плоской кляксой, она имела объем и походила на высокого тучного человека. Словно там, на юге, действительно проснулся после тысячелетнего сна ифрит, готовый в своей безудержной мощи созидать и разрушать.

– Магдалина! Андрей!

Этот голос показался ей единственной верной мелодией посреди утопающего в какофонии звуков дня. Первого дня после катастрофы.

Роланд стоял в проеме люка, ведущего на пассажирскую палубу.

– Эй, Роланд! – устало махнул рукой Андрей. – Привет! – Он тяжело привалился к перилам и сообщил: – Здесь к тебе важный гость.

Роланд перешагнул комингс, с привычной сноровкой сбежал по сходням на лестницу причальной башни.

– Магдалина! – Молодой капитан смотрел только на нее. Не на Андрея, не на гигантский «бублик» в небе, не на дымы вулкана, не на человеческий муравейник, в который превратился воздушный порт. Только на нее.

А у нее лицо наверняка в пунцовых пятнах от жары и от волнения. А у нее бледные растрескавшиеся губы и красные после бессонной ночи глаза. А платье помялось и запылилось, тонкий запах духов потерялся где‑то в толпе.

– Как ты добралась? Это ведь было небезопасно! – Роланд положил руки ей на плечи. – Дорогая, как я рад тебя видеть!

Разыгрывать парад благопристойности и прочие чайные церемонии смысла не было, Магдалина шагнула навстречу любимому. Прижалась щекой к его груди, с трепетом ощущая, как его руки переплетаются у нее за спиной.

Магдалине так много хотелось сказать. И она столько сказала, но мысленно – той наполненной тревогой ночью, когда глядела на игру теней на потолке спальни и представляла эту встречу.

Интуиция подсказывала, что с этого момента дороги их жизни, которые слились на время в одну магистраль, резко расходятся в разные стороны. И не смогут что‑либо изменить ни слезы, ни слова. Не дядино решение разлучило их, сама природа вмешалась в судьбу.

Но почему‑то на фоне хаоса, на фоне демонических очертаний, вздымающихся на горизонте, у Магдалины не угасала надежда… нет, не надежда, а уверенность, что она и Роланд снова встретятся. Через год, через три года или через столько, сколько потребует Небо.

Поэтому не было ни слез, ни лишних слов.

Она подняла лицо, встала на цыпочки и потянулась к губам Роланда.

Андрей тактично отвернулся и, перевесившись через перила, поглядел на толпу у подножия башни.

Магдалина старалась запомнить каждый миг. Потому что она будет вспоминать. Долгими днями и ночами, которые покажутся ей пустыми. Когда ожидание станет ее вторым «я». Когда отчаяние будет сжимать сердце в ледяных тисках. Когда она станет сходить с ума от волнения, а ускользающие от взгляда крылатые фигуры возьмутся лить слезы у нее за спиной.

Она будет вспоминать этот поцелуй – сумасбродный, непозволительный и вульгарный в глазах южан, которым, впрочем, было не до них. Простое прикосновение губ, наполненное такой волшебной силой, что Магдалина перенеслась на несколько упоительных мгновений в тихую прохладу какого‑то иного мира, в котором нет бед и тревог, в котором нет нужды расставаться с любимыми.

– Итак, капитан Ронсевальский, – проговорил Андрей, – свои джентльменские обязательства я выполнил. Драгоценная гостья доставлена. Пообещайте и вы, что вернете ее в отчий дом не позднее шести вечера. – Он улыбнулся.

Роланд будто тоже очнулся ото сна.

– Андрей! – он протянул ладонь для рукопожатия. – Спасибо, дружище!

Капитан стиснул руку Андрея так, что в кисти кузена Магдалины что‑то хрустнуло.

– Полегче! – возмутился Андрей нарочитым голосом. – Побереги силы! Я вас оставлю, у меня же дел по горло, друзья мои. Отец отправляет «Зефир» и «Ниневию» через то, что осталось от Абидоса, в Фивы. Необходимо проверить, возможен ли полет над зоной бедствия.

Роланд нахмурился, посмотрел на дымный столп и кивнул.

– Как будто с чистого листа… Вчера наша жизнь шла в одном направлении, а сегодня – уже в другом.

– О, да, – рассмеялся Андрей. – Только реки текут всегда в одну сторону.

– Никто не ожидал, – вздохнула Магдалина.

– И рейс из Мемфиса в Фивы, билет на который не стоит и десяти чеканов, если лететь эконом‑классом, теперь – вроде геройства, – договорил Роланд.

– Думаю, тебе стоит поговорить с отцом еще раз, – обратился Андрей к Роланду. – Может, будет лучше, если заберешь Магдалину на север. Ты всегда сможешь вернуться в прежнюю гильдию, а у Магдалины – дом в Петербурге.

Роланд взял Магдалину за руку. Это был простой и естественный жест, но Магдалина зарделась, опустила глаза и порывисто стиснула тонкие пальцы на широкой ладони капитана.

– Не беспокойся, Андрей, со мной твоя кузина будет в полной безопасности, – сказал Роланд.

Магдалина зажмурилась от удовольствия. Она чувствовала, что так оно и есть. И всегда будет, пока они вместе.

Ходовую рубку «Тиона» заливал яркий солнечный свет. Золотые блики лежали на штурвале, на многочисленных циферблатах, рычагах и вентилях. Начищенная медь, полированное дерево, прозрачное, как родниковая вода, стекло – все сияет безукоризненной чистотой, нигде ни царапинки, ни пылинки, ни шероховатости.

Серебристый подволок покрывает изящная гравировка – стебли и лозы, цветы и бутоны, сатиры и танцующие нимфы. Переборки – под панелями из мореного дуба. Под плафонами в виде морских раковин – лампы, работающие на электрике.

Роланд подошел к карте, закрепленной на задней переборке рубки. Поглядел, прищурившись, на кривую линию курса, проложенного штурманом.

– Это похоже на окружной путь, – сказал он Магдалине. – Мы можем предполагать и планировать все, что душе угодно. Но день нынешний диктует свою волю. Как только мы преодолеем сегодняшний кризис, я снова пойду на ковер к твоему дяде… Сделал бы это сейчас, но готов поклясться, он перенесет беседу до лучших времен.

– Абу‑Симбел, – нахмурившись, прочитала Магдалина на карте. – Это ведь в Нубийской пустыне… Почему туда? – Ее воображение рисовало море песчаных дюн, из которого торчали редкие клыки острых скал.

Роланд потер подбородок, его высокий лоб рассекли тонкие морщины.

– Служители храмов Рамзеса и Нефертари прислали запрос на эвакуацию. Они опасаются, что нубийские радикалы воспользуются сегодняшним хаосом в Новом Царстве и камня на камне не оставят от этого анклава… Все тяжелые дирижабли Фив зафрахтованы под нужды жителей столицы, резерв имеется только в воздушной группировке Мемфиса. Вот я и решил рискнуть… – договорил он задумчиво.

Магдалина положила ему на плечо руку.

– Что тебя гложет? – спросила она. – Ведь там – тоже люди, которые нуждаются в помощи.

– Ничего не гложет, – ответил Роланд, глядя на карту. – Заказ как заказ. Весьма выгодный, если сравнить с теми запросами, которые приходят из уцелевших городов центра…

– Ну, тогда попутного тебе ветра. Или как там у вас говорят…

– «Попутного ветра» – так тоже говорят. Нам попутный ветер – в самый раз, еще нужнее, чем морякам.

– Тогда – самого попутного ветра.

– Мой ангел…

«Тион» отшвартовался от причальной башни. Ожили винты мотогондол по правому борту, разворачивая летающего левиафана, засверкало солнце, отражаясь в многочисленных иллюминаторах. Пришли в движение хвостовые рули, трубы ударили в небо тугими струями горячего угольного дыма. Над воздушным портом Мемфиса прозвучал протяжный, чуть сиплый гудок.

Путешествие началось.

На юг, вдоль сверкающей ленты Нила, в раскаленные пески Нубии.

– Правый – стоп, – командует Роланд, не отводя глаз от иллюминатора. Магдалина стоит за его правым плечом, затаив дыхание.

– Правый – стоп, – репетует вахтенный помощник, после чего перебрасывает рукоять телеграфа, передавая команду в машинное отделение.

– Поворот завершен, – докладывает рулевой. – Курс – сто тридцать.

– Малый вперед, – отдает приказ Роланд. – Высота – полторы тысячи.

Снова со звоном скользят по пазам хромированные рукояти телеграфа. «Тион» набирает ход, вместе с тем – и высоту.

Запруженная людьми площадь теряется из виду, в иллюминатор видно лишь синее небо.

Как бы она хотела, чтоб этот полет продолжался вечно. Над небесным дном, над городами и поселками, над пустынями, оазисами и скалами. Рядом с любимым… слушать его голос… любоваться статной фигурой… смотреть, как золотятся его волосы в солнечных лучах…

«Тион» пришвартовался к запасной башне на южной окраине Мемфиса. Здесь не было тех толп, которые осаждали воздушный порт. Роланд и Магдалина покинули «Тион», их встретили смотрители башни. Роланд бросил одному из смотрителей монету, и через пять минут их уже вез экипаж к особняку Матвея Эльвена.

У ворот Роланд и Магдалина попрощались.

– Это ненадолго, – пообещал он, грустно улыбаясь. – Все беды растают, как дым. Скоро наши дороги снова сплетутся в клубок.

Магдалина зажмурилась, глаза жгло от выступившей на них горькой влаги.

– Я буду ждать тебя! – сказала она, не открывая глаз.

Скрипнули створки ворот. Застучали копыта: экипаж с Роландом удалялся.

Глава третья

Птицы кружили над Нилом. И было их несметное множество. Какая‑то странная, смешанная стая: воробьи, чайки, дикие гуси, аисты и цапли. Словно разноликая и говорящая на разных языках орда беженцев. Та же суета, та же неприкаянность, тот же гомон.

Наверное, с наступлением весны гуси, аисты и цапли должны были улететь на север. Наверное, они остановились на отдых, облюбовав мелководье.

Наверное.

Магдалина шла по пустынной набережной к ограждению. Когда‑то тут было не протолкнуться из‑за уличных торговцев. Торговлю «с земли» запретили, все ресурсы взяли под государственный контроль: чрезвычайное положение. Одинокий конный полицейский удалялся в одну сторону, а мальчишка – продавец газет – брел с пачкой «Царского обозревателя» в другую. В газетах печатали дурные новости. Газеты были черны, как небеса на юге.

Магдалина не сводила глаз с птичьего вихря. Его движение, неутихающий крик и мелькание перьев гипнотизировало, звало вверх, манило в незамаранную (пока не замаранную) вулканическим дымом синеву над древним Мемфисом.

Наверное, и ей полагалось улететь вслед за аистами.

Но события последних дней тяжким грузом упали на плечи. Сломали крылья, пригвоздили ледяными стержнями боли и тоски к земле. И хотелось взобраться на парапет, запрокинуть голову, а потом шагнуть в пустоту.

Если небо не примет ее, то это сделает река.

Река мелка у берега, и течение ее неспешно, величественно.

Но Магдалина совсем не умеет плавать.

Чужих людей Магдалина ощутила с порога.

Не аромат дорогого кофе и корицы встретил ее в гостиной, а настораживающая смесь из запахов незнакомых парфюмов, пота, кожи, пыли и чесночного перегара. Как будто толпа из воздушного порта переместилась под крышу особняка Матвея Эльвена!

Матушка Птанифер, согнувшись в три погибели, подметала в гостиной пол. Дед Арух, щуря подслеповатые глаза, целился ключом из потемневшей бронзы в отверстие на корпусе настенных часов; у него сильно тряслись руки. Увидев племянницу хозяина дома, старик проворно встал во фрунт. Магдалина жестом позволила ему вернуться к безуспешным попыткам завести часы.

Со второго этажа доносились приглушенные голоса. В канделябрах горели все свечи, как будто из дома настойчиво гнали ночь, а она цеплялась когтями теней за углы, за раскачивающиеся на сквозняке портьеры и пряталась под мебель.

– Кто у нас здесь? – спросила Магдалина слуг.

– У нас нет разве только Лукавого, – ответила, с очевидным усилием выпрямляя спину, матушка Птанифер. – Господин Эльвен принимает важных господ в своем кабинете. Да, дорогая! – пожилая служанка понизила голос: – Ты ведь не знаешь. Хозяина сегодня едва не отправили на Небо проклятые безбожники! Но ангелы были милостивы!

Магдалина присела на край дивана.

– С дядей все в порядке? – спросила торопливо.

– Милостивы ангелы, говорю тебе, дитя, – матушка Птанифер округлила глаза. – Но господину нашему пришлось нелегко, поэтому он продолжил работать дома. Трудится он, трудится, себя не жалеет.

– Я сейчас же поднимусь к дяде и все выясню сама! – Магдалина вскочила с дивана и кинулась к лестнице.

– Дитя, ну по мусору! Ну как же так! Только подмела! – запричитала ей вслед матушка Птанифер.

В коридоре на втором этаже на расставленных вдоль стен стульях сидели люди.

– Мадемуазель! Мадемуазель! – поднимались посетители Эльвена со своих мест, едва завидев ее.

И снова – мундиры чиновников и военных. Костюмы коммерсантов. Халаты восточных купцов.

Хороша очередь – от дверей спальни Магдалины до входа в дядин кабинет!

Блеск перстней на толстых пальцах, золотая шнуровка эполетов, мерцание орденов на мундирах. От купцов пахнет не только парфюмами, но и нездешними специями, – у Магдалины острое, кошачье обоняние.

Они точно сошли с портретов в фамильных галереях. Все немолоды, от обеспокоенности и вечных забот глаза их потускнели и выцвели. Седые бороды и усы, алые пятна экземы вокруг мясистых носов, склеротичные сеточки вен, блеск стекол пенсне и очков…

Взгляд Магдалины невольно задержался на молодом чиновнике в скромном мундире. Смуглая кожа уроженца юга, синие глаза северянина. Гладко выбритая голова в традициях жрецов Старого Царства, в руках – фуражка с гербом Мемфиса на кокарде. Муниципальный служащий.

Заметив взгляд Магдалины, молодой человек слегка поклонился и протянул ей руку.

– Советник Мукеш, – представился он.

Магдалина нерешительно подала руку, и Мукеш легонько пожал ей пальцы, чем вовсе сбил ее с толку. Когда речь шла о некоем советнике из муниципалитета, предрекающем срабатывание портальных пирамид, воображение рисовало ей выжившего из ума старикашку с повадками бешеной обезьяны, на самом же деле Мукеш оказался совсем другим. И еще это рукопожатие, идущее вразрез традициям консервативного Мемфиса…

– Советник Мукеш… – точно припоминая, протянула она. – Портальные пирамиды, не так ли?

– Да, – советник загадочно улыбнулся.

Магдалина кивнула и заторопилась по коридору дальше. У дверей дядиного кабинета она обернулась и снова встретилась взглядом с Мукешем.

Этот человек хоть и не походил на безумца, каким его расписывал Матвей Эльвен, но странность в нем, несомненно, имелась. В чем эта странность заключается, Магдалина понять не могла. Впрочем, у нее были другие заботы.

Она постучала, затем, не дожидаясь приглашения, толкнула створку.

– Дядя, простите за вторже… – начала было она, но осеклась на полуслове.

Матвей Эльвен сидел, откинувшись на спинку кресла. Он явно держался на пределе сил. Мокрые от пота волосы собрались в неопрятные сосульки. Глаза председателя гильдии были полузакрыты, мешки под ними распухли и потемнели. Пиджак висел на левом плече, правую же руку оплетали широкие бинты. Из‑под повязки торчали потемневшие от йода и плохо смытой крови пальцы.

Напротив Матвея ерзал толстым задом по сиденью стула для посетителей темнокожий купец. Он был одет в синий халат из персидской материи, из‑под расшитых серебряными слониками пол торчали задранные вверх мыски туфель, на голове сидел утративший свежесть за время суетного дня белый тюрбан.

Место за соседним столом занимал Кахи. Слуга, высунув от напряжения язык, что‑то записывал перьевой ручкой в гроссбухе Эльвена.

– А‑а, – протянул председатель гильдии; глаза его широко распахнулись, в зрачках вспыхнули огоньки, словно лицо Эльвена осветило солнце. – Рад тебя видеть, дорогая. Видишь, какой афронт вышел… – Эльвен, морщась, приподнял перебинтованную руку.

«Мы стоим на пороге хаоса», – вспомнила Магдалина слова кузена.

Нет, мы не стоим на пороге. Мы шагнули в объятия хаоса. Или, наоборот, – это хаос вошел в наш дом…

– Когда я смогу поговорить с вами, дядя? – спросила Магдалина, бросив взгляд на купца: тот вынул из широченного, как пароходная труба, рукава четки и принялся быстро‑быстро их перебирать.

– Магдалина, дорогая, я рад твоему возвращению! Окажи мне любезность, я нуждаюсь в твоей помощи, – Эльвен покосился на слугу, – этот темнокожий, которого обучали грамоте в курятнике, пишет с такой скоростью, будто жизни в нем не больше, чем в мумифицированных мощах. И еще он постоянно марает кляксами страницы, я решительно не могу это терпеть. Прошу, помоги: стань на время моим секретарем.

– Хорошо, дядя. – Магдалина шагнула к столу с гроссбухом. Кахи поспешно уступил ей место. Перьевая ручка была липкой от чернил, Магдалина осторожно подхватила ее и обернула бумажной салфеткой.

– Наш дом, дорогая, превратился в полевой штаб гильдии, – Эльвен пошевелил торчащими из повязки пальцами. – Доктор Козловский битый час выковыривал из меня шрапнель. От его порошков у меня идет кругом голова и отчаянно хочется спать. Но эти джентльмены не позволяют мне спокойно завести глаза…

– Не вижу в этом ничего сложного, дорогой Матвей, – пробубнил купец с характерным вавилонским акцентом, произнося все шипящие звуки как «ш». – Большинство наших просьб можно разрешить одним росчерком пера.

– Вчера – можно было, любезный Набу‑аплу‑иддин, – отозвался Эльвен. – У меня распоряжение фараона, не буду его выполнять – не только лишусь кресла, но и головы. В Новом Царстве – военное положение с сего дня. С этим необходимо считаться.

– Как? Уже? – удивилась Магдалина. Она‑то надеялась, что все утрясется и жизнь вскоре войдет в прежнюю колею. Много же она пропустила, когда наслаждалась чистотой неба и ощущением полета на борту «Тиона».

Матвей Эльвен взмахнул здоровой рукой.

– Окрестные шакалы не преминули накинуться на раненого льва. Нубийский террорист швырнул самодельную бомбу в экипаж господина мэра. К счастью, этот фанатичный выродок недобросил. – Эльвен поглядел, сдвинув брови, на купца, слово тот был в чем‑то замешан. – Или у него от опиатов троилось в глазах. Но одного охранника – наповал, мэру оторвало половину уха, а у меня появилось несколько дыр в шкуре, но я по‑прежнему в седле.

– Старое мясо – жестко, – блеснул белоснежными зубами купец. – Его и пуля не возьмет.

– Твое чувство юмора не знает границ, мой любезный Набу‑аплу‑иддин, – сдержанно отозвался Эльвен.

– О небо, – вздохнула Магдалина. – Такое впечатление, будто все рушится в Тартар. Причем на наших глазах.

– Вот именно, – поддакнул дядя. – И перед лицом столь масштабной угрозы стоит ли тратить время на какого‑то Набу‑аплу‑иддина из Аккада, который не имеет возможности перевезти груз страусиных яиц до того, как груз протухнет на складе?

– Стоит, – Набу‑аплу‑иддин втянул четки в рукав. – Это твой долг, дорогой.

– И как тяжело объяснить этим несомненно достойным людям, – произнес, обращаясь к Магдалине, Эльвен, – что все тяжелые дирижабли гильдии по приказу Сети Второго переброшены на юг. А малотоннажных средств категорически не хватает. Но долг… да. Ответственность! Магдалина, передай мне реестр «птичек».

Магдалина поглядела на список дирижаблей, составленный на отдельном листе. Названия одних были перечеркнуты, названия других – затушеваны.

«Тион» – короткое имя летающего судна, его легко найти в списке. Оно – под жирным пятном чернил, словно затушевывали его с особым пристрастием.

И снова предощущение неминуемой беды заставило ее внутренне содрогнуться.

– Так, – дядя выпятил нижнюю губу. – Помнится мне, есть место на «Гарцующем пони». Грузоподъемность – сто десять тонн. Идет в Версаль, почти туда, куда тебе нужно.

Набу‑аплу‑иддин облегченно перевел дух. Но Эльвен не дал ему расслабиться:

– Свободного места в трюме, говоря по правде, всего тонн на двадцать. Так что часть груза, любезный, придется или вернуть на фермы, или бросить: тебе виднее, что делать. Главное, чтоб наши склады не провоняли тухлыми яйцами.

– Погоди, Матвей! – от негодования лицо Набу‑аплу‑иддина посерело. Купец привстал: – Давай договариваться! Что у тебя есть еще для меня?

– Магдалина, документацию по «Гарцующему пони»! – распорядился дядя.

И время потянулось. Магдалина старательно исполняла роль секретаря дяди, хотя вскоре от усталости у нее задрожали руки. На платье появились чернильные пятна, а на среднем пальце правой руки – мозоль от перьевой ручки.

Но это было лучше, чем предаваться унынию, запершись в спальне. Магдалина мало что понимала в дядиных делах, но указания его были точны, оставалось лишь следовать им. Постепенно у нее возникло чувство того, что она на своем месте, что она при деле. Дядя работает, Роланд ведет дирижабль к ждущему помощи Абу‑Симбелу, Андрей тоже выполняет какие‑то поручения, матушка Птанифер убирает грязь, которую приносят на сапогах посетители, тетя Эмили вышивает на пяльцах в свете канделябров, Каин мутузит Адама – все занимаются каким‑то делом. И она тоже, как настоящий член семьи, а не как приживалка, которую приютили из жалости и которую все сторонятся.

Ушел купец Набу‑аплу‑иддин, ушел представитель александрийского дирижаблеремонтного завода, ушел несолоно хлебавши купец Сунь Хо…

– Кахи! – Матвей Эльвен подхватил со стола колокольчик. По дому разнесся медный перезвон. – Кофе, коньяк, закуску, племяннице – красного вавилонского! – приказал он, когда в дверном проеме появилась фигура слуги. Повернувшись к Магдалине, Эльвен объявил: – Война войной, а ужин по расписанию.

Магдалина поглядела на настенные часы.

Почти восемь вечера… Два часа напряженной работы – будто кульминация суматошного и тревожного дня.

– Андрей отправился с «Ниневией» в Дендеру, – проговорил Матвей Эльвен усталым голосом. – Мансур – в дирекции воздушного порта, Кемплер – в мэрии, Вульф вылетел в Женеву, обратиться за помощью к северной гильдии. – Он потер лоб и продолжил: – Рахим в Фивах, Саддам и Тарек бросили все и помчали на юг вопреки моей воле: у Саддама в Абидосе была семья, а Тарек надеется, наверное, выкопать череп Осириса и продать его на черном рынке. А раньше казалось, будто у меня много помощников и дармоедов‑заместителей! Где они все сейчас?

Магдалина пожала плечами. Ей было жаль, что Андрей тоже вылетел в зону бедствия. Как будто прочная основа, на которой зиждилась эта семья, неожиданно пошатнулась.

– Эмилия, увы, плохо владеет грамотой, – Эльвен потер лоб. – А посему… На какое‑то время ты становишься моей правой рукой. Согласна?

– Безусловно, дядя, – кивнула Магдалина.

Кахи принес поднос с кофейным набором, двумя бутылками и блюдом с канапе. Из‑за дверей послышался ропот посетителей.

– А что поделать? – Эльвен плеснул в свой кофе коньяку. – Мы здесь застряли надолго. Они – тоже. Весь юг – сплошные пустыни, без воздушного сообщения – никак. Ешь, тебе еще понадобятся силы.

Магдалина неопределенно мотнула головой. Есть действительно очень хотелось, но вместо вина она бы предпочла бодрящий запах нюхательных солей. Хотя красное вавилонское было отнюдь недурственно на вкус.

– Роланд вылетел в Абу‑Симбел, – сказала она, подойдя с фужером к раскрытому окну. Ночной ветерок игрался ветвями сандаловых деревьев. Павлин на лужайке красовался опахалом хвоста, в свете газового фонаря его перья как будто мерцали, источая сиреневую дымку. Вроде все было как всегда. Но стоило поднять взгляд… Снова – розовое, воспаленное свечение на юге. Мерцающие струи энергии, вырвавшиеся из‑под земли, никуда не делись. Они навевали ощущение потустороннего пристального взгляда, направленного в душу каждого смертного.

– Я слышал… – дядя Матвей осекся, прочистил горло и договорил: – Старина Мосдей обеспечил его этим контрактом.

Вино рубинового цвета перелилось через края фужера. Крупные, похожие на кровь капли забарабанили по белому с синеватыми прожилками мрамору подоконника.

– Это очень выгодный контракт, – поспешил развить Эльвен. – Напрасно ты недолюбливаешь весельчака Юджина. В лихую пору нам нужно сплотиться и действовать сообща. Ронсевальский и Мосдей – это люди чести, они ведут дела как джентльмены…

– Дядя, не сватайте мне Мосдея, – проговорила Магдалина, и голос ее был сух и горек, как полынь. – Я прошу вас, мне очень непросто, – она посмотрела на пятно, розовеющее на юге. Туда ушли лучшие дирижабли гильдии, туда отправились лучшие экипажи… – Роланд обязательно вернется. Спасет тех людей из Абу‑Симбела и вернется в Мемфис. Я буду вам помогать, и он – тоже. И Андрей вернется, наша семья будет процветать. Она станет еще влиятельнее, чем прежде!

Матвей Эльвен не стал спорить, хотя глухое отчаяние Магдалины искажало смысл ее бравурной речи.

– Как скажешь, дорогая, – поспешил согласиться он, опасаясь, что грянет истерика. – Только Роланд не людей спасать отправился. Жрецы храмов Рамзеса и Нефертари зафрахтовали «Тион» для эвакуации содержимого сокровищниц. Очень выгодный контракт, уверяю тебя, – дядя пригубил кофе, – у Роланда хватка настоящего коммерсанта. Культурное достояние Старого Царства не имеет цены.

Магдалина молча осушила фужер и поставила его на подоконник.

– Что ж, дядя, мы достаточно отдыхали. Давайте продолжим работу, пока эти люди не вынесли двери вашего кабинета и сами не подписали нужные им бумаги.

– Узнаю упорство своего брата, – одобрил Эльвен. – Это ведь уму непостижимо: каждую ночь смотреть в трубу увеличения на звезды. И летом, и зимой. Зимой, помню, у вас нереально холодно! Что он там искал? Ответ на главный вопрос вселенной?

– Ангела, дядя, – Магдалина подошла к «секретарскому» столу, поглядела на письменные принадлежности: их блеск показался ослепительнее полуденного солнца. Она все‑таки очень устала. Поймав недоуменный взгляд Матвея Эльвена, Магдалина пояснила: – Ангела, живущего среди звезд, о котором я рассказала ему давным‑давно.

Дата добавления: 2015-05-08