Часть шестая. Сильные мира сего 2 страница

Еще один вопрос, наверняка интересующий вас, – как все эти агентства по распространению билетов получают их столько, сколько мне и таким, как я, и не снилось, и как быть с накрутками на их цену? Накрутка на билет на Уэмбли может быть примерно 2,5 фунта, и помножив это на 80000, получается вполне приличная сумма Вы (то есть фаны) – лохи когда дело касается билетов. На Уэмбли вы не сможете сдать неиспользованный билет. Почему, спросите вы? Что, если у вас оказался лишний билет, потому что ваш приятель не смог пойти на игру, или ребенок заболел ветрянкой? И что делать? Я скажу, что – вы можете порвать билет, отдать его кому– нибудь даром или найти таута, который купит его у вас, и вы таким образом вернете хотя бы часть денег.

Конечно, вы можете попытаться продать билет сами, однако где гарантия, что человек, покупающий его у вас, – не полицейский в штатском? Однажды я был свидетелем, как неподалеку от Уэмбли человек с двумя детьми пытался продать лишний билет, когда появились мусора и повязали его, оставив изумленных детей в одиночестве! Я подошел к полицейским и попытался объяснить, что этот человек – не настоящий таут, но они заявили, что их этим не проведешь, и поволокли его в участок! К счастью, за него вступились другие суппортеры, и его отпустили в конце концов, но с этими новыми законами такие вещи происходят все чаще и чаще.

Все дело в том, что полиция не может справиться с нами, и они отлично понимают это. Мы знаем правила игры. Тогда они ищут мишень полегче, вроде того человека, о котором я рассказал, или других незадачливых суппортеров, чтобы оправдать свое существование. Тем, кто стоит на страже закона, так же как и тем, кто управляет футболом, нет дела до рядового фана, уж будьте уверены.

Наихудшая вещь для таута – это, конечно, возможность «кидалова». Со мной, к счастью, это случилось только однажды, несколько лет назад на Уэмбли. Группа фанов «Ливерпуля» кинула сразу несколько таутов, не одного меня. Тогда я потерял порядочную сумму денег, и теперь я подумаю дважды, прежде чем продавать билеты на матч, в котором играет команда из Ливерпуля. Но я знаю, что люди, заправляющие билетным бизнесом в Ливерпуле, были определенно недовольны случившимся с нами, и я слышал, что некоторым из наших обидчиков пришлось потом несладко. Тауты, пострадавшие тогда, вернули со временем те деньги, из года в год продавая билеты скоузерс по более высокой цене. Вне всяких сомнений, быть таутом – рискованный способ существования, а иногда и просто чертовски тяжелая работа, но я в самом деле чувствую, что являюсь частью необходимого фанам сервиса, и может быть, вы еще вспомните об этом, когда останетесь за пределами стадиона.

ГЛАВА 14. Влияние прессы

В нашей стране – лучшие в мире спортивные репортеры, сомневаться в этом не приходится. В газетах и на телевидении, освещение спортивных событий у нас на порядок выше, чем где бы то ни было, и количество спортивных трансляций, особенно футбольных, на кабельных каналах не может не впечатлять. Однако мы будем говорить не о спортивной журналистике; нас интересует реакция медиа на проблему футбольного насилия. По нашему глубокому убеждению, задача независимой прессы – представлять факты, а не готовые выводы, позволяя таким образом читателю (зрителю) сформировать свое собственное мнение. Если это основное правило не соблюдается, то мистеру и миссис Среднестатистическим автоматически навязывается «единственно возможная» точка зрения. У вас есть какие‑то сомнения? Тогда взгляните на телевидение в России, Алжире или Китае, где контроль над прессой означает контроль над государством. Мы не утверждаем, что Британия является тоталитарным государством, ни в коем случае (так же как мы совершенно не намерены отстаивать противоположное мнение), но пресса в прошлом и настоящем всегда с легкостью представляет только одну точку зрения, не позволяя высказаться тем, кто думает иначе. Освещение футбольного насилия – типичнейший пример.

У журналистов есть работа, которую они должны делать. Им нужно продавать свои издания. Для этого они должны писать статьи о разных событиях, новостях, происшествиях или спорте таким образом, чтобы мы, публика, хотели бы читать это издание, предпочитая его всем остальным. Может быть, это упрощенно, но в целом их работа заключается именно в этом. Не всем журналистам счастье улыбается настолько, что каждый день всевозможные истории сами сыплются им в руки, так что им приходится отправляться (или их отправляют) на поиски того, чем можно заполнить страницы. Есть много отличных тем для хорошей статьи – коронации, торжества и празднества, леденящие душу преступления, и т.д. и т.п. – но с недавних пор в этот ряд вошло и футбольное насилие.

Давайте представим гипотетический сценарий «репортажа на заданную тему»: сборная Англии играет на выезде. Газета отправляет репортера (не спортивного) вместе с фанами с целью как бы проследить за приемом, который им окажут, но на самом деле – с целью посмотреть, что они натворят. В подавляющем большинстве случаев ничего не происходит – а если и происходит, то либо нападение со стороны местных фанов, либо что‑то настолько незначительное, что и упоминать об этом не стоит. Ничего серьезного, в самом деле, но вы этого не узнаете, потому что уже на следующий день английские газеты пестрят заголовками типа: «английские фаны снова позорят страну!» Любой ездивший за сборной скажет вам, что это вовсе не гипотетическая ситуация, потому что это было, и не раз и не два, а много‑много раз. На протяжении семидесятых и восьмидесятых годов рассказы об английских фанах, принимавших участие в беспорядках на стадионах, в городах или об их депортации, можно было встретить в любой газете, обычно со ссылками на самих фанов, такими, как «Стив из Бристоля» или «Джон, фан «Челси». Телерепортажи из Хитроу note 85 о возвращающихся домой болельщиках очень удачно дополняли такие статьи, только вот интересно, скольких человек журналистам приходилось опрашивать, прежде чем они слышали то, что хотели слышать?

Тот способ, которым принято изображать футбольных фанов в прессе, может привести только к тому выводу, что каждый посетитель футбольных матчей – хулиган, потому что люди, не бывающие на матчах – мистер и миссис Среднестатистические, если хотите – получают только негативную информацию, и дня них это становится нормой. Чуть дальше на страницах нашей книги вы прочтете рассказ Дуги о матче сборной Англии в Германии и узнаете, что же произошло там на.самом деле– То, как вела себя тогда пресса – особенно две газеты, которые с тех пор мы не покупаем – было даже не отвратительно; это было просто позорно. Мы были представлены в образе перепившихся хулиганов, думающих только о том, как бы подорвать репутацию нашей страны. Истине, заключавшейся в том, что английские фаны были атакованы и спровоцированы, естественно, места в прессе не нашлось. Тот факт, что события имели место в Германии, на территории извечного противника Англии, абсолютно не важен; это могло произойти где угодно. Нагнетание страстей британскими СМИ и провокация со стороны полиции и немецких фанов привели к катастрофической вспышке насилия, вот что действительно случилось тогда до и после игры.

Нас не слишком удивляет то, с какой «сенсационностью» преподносятся в нашей стране репортажи о футбольном насилии, потому что в ней (сенсационности) нет ничего нового. Если мы вернемся назад в пятидесятые, когда моды и рокеры дебоширили на южном побережье, то увидим, как освещение тех событий в прессе приводило к «копированному» поведению. То же самое в шестидесятые было и со скинхедами. Одна статья о банде скинхедов в Лондоне, и внезапно такие банды появляются повсюду. Опять‑таки, действия журналистов приводили к «копированному» поведению. Футбольное насилие – из того же ряда, так как широкое освещение в прессе немногочисленных сперва беспорядков в семидесятые привело к тому, что клубы один за другим столкнулись с проблемой, решить которую не могли. Толпы странствующих фанов каждую субботу стали заполонять города по всей Англии, и опрометчивые панические меры со стороны клубов вкупе с грубыми полицейскими методами оказались пустой попыткой контролировать ситуацию, которая из‑под контроля уже вышла. Вне всякого сомнения, медиа сыграла значительную роль в распространении моб‑культуры в то время, и влияние ее продолжается.

К счастью, сейчас многое изменилось. Хотя в местной прессе еще часты статьи о деятельности футбольных группировок, в прессе национального значения наметилась тенденция игнорировать повседневные столкновения, поскольку, по крайней мере на клубном уровне, это больше не привлекает новизной. Однако случись какой‑нибудь крупный инцидент, пресса немедленно отправляется на место событий, и нас бомбардируют фотографиями разбитых физиономий, полицейских, ведущих людей в наручниках, и даже рыжих ирландских детей, жалобно глядящих в пространство (мы ненавидим этот снимок!) Справедливости ради отметим, что большинство «серьезных» газет стали гораздо более объективными, чем раньше. По крайней мере, если с английскими суппортерами обходятся недостойно, это встречает критику в определенной части нашей прессы (до событий в Дублине особенно), а поведение фанов расценивается позитивно.

Желтая пресса, конечно, ведет себя иначе. В подобной ситуации она видит возможность вновь блеснуть нелепыми заголовками (вы понимаете, о чем я: ДЕНЬ ПОЗОРА, ЭТО НЕ ДОЛЖНО ПОВТОРИТЬСЯ!, ЭТО ТОЛЬКО ИГРА!) и, как знают все суппортеры, стремится преподнести насилие как сенсацию вместо серьезного анализа проблемы. Нам всегда казалось странным, почему желтые издания, провозглашающие себя «народными», отводят значительную часть полос тому, чтобы поливать грязью как раз ту часть общества, на которую, казалось бы, они и должны ориентироваться, и которая как раз и страдает, от агрессивного к себе отношения за границей. Очень странно.

Телевидение также несет ответственность за ряд провокационных репортажей. Беспрестанные сюжеты о беспорядках с участием английских фанов привели к тому, что понятия– «английский фан» и «хулиган» стали восприниматься как синонимы. Но, как все мы знаем, это соответствует истине далеко не всегда. Сюжеты о пьяных англичанах на улицах иностранных городов, к счастью, стали появляться реже, но еще встречаются, несмотря на то, что граждане других стран в этом отношении, как правило, гораздо хуже, и то, что большинство суппортеров отнюдь не являются идиотами. Документальные фильмы, посвященные данной проблеме, вопиюще безграмотны, особенно там, где речь идет об организованных группировках, и скорее прославляют то, что призваны осуждать. Вероятно, каждый суппортер помнит не так давно показанный по телевидению художественный фильм «Стая» note 86, в котором изображена фирма хулиганов «кокни». Хотя и комичный в некоторых аспектах, тем не менее этот фильм, наверное, наиболее близок к метине из всего того, что показывали по британскому ТВ, и кто‑то даже мог бы назвать его печальным зеркалом своей собственной жизни.

И еще: хотя важно помнить, что в целом количество крупных инцидентов на играх заметно уменьшилось, это ясно, и мы об этом уже говорили, сама проблема не решена; она просто перешла в другую плоскость. Отправьтесь на любой матч в стране, и вы сразу окунетесь в атмосферу слухов – «такой‑то моб сделал то‑то», или «ты слышал, как этот моб разгромил такой– то паб?»

– и тогда вспомните поговорку, что нет дыма без огня. Усилия многих людей позволили продвинуться в решении проблемы на значительное расстояние, но впереди еще долгий путь, и от прессы в том числе зависит, как быстро мы его пройдем.

Сборная Это случилось в сезоне 1986‑87. Я в этом уверен, тогда я служил в армии на территории Германии, и мы предвкушали чемпионат Европы, который должен был состояться там в 1988 году. Я первый раз присутствовал на матче сборной заграницей, и хорошо помню тревогу относительно поведения английских солдат на игре – этого боялись так сильно, что хотели даже запретить продавать билеты военнослужащим. Правда, этого все‑таки не случилось, но всем нам дали жесткие инструкции и предупредили, что любому, кто будет замечен в каких‑либо инцидентах, не поздоровится.

Игра проводилась в Дюссельдорфе, неподалеку от голландской границы, и мы отправились туда на автобусе; все пассажиры были военнослужащими и болели за клубы со всех концов Соединенного Королевства. С нами было даже несколько шотландцев, поехавших на матч от нечего делать. Когда мы прибыли на стадион, который, как большинство немецких стадионов, просто супер, мы выгрузились поблизости от него и решили прогуляться вдоль паркинга. По пути нам встретились несколько групп английских парней, они рассказали нам, что целый день происходили стычки, поскольку местные и полиция, похоже, только об этом и мечтают. Как обычно в таких случаях, все эти маленькие группы стали объединяться вместе в целях безопасности. Группа немецких фанов ворвалась в паркинг, разгромила несколько британских автомобилей и завалила несколько человек, но затем немцы отступили, опасаясь столкнуться с реальным сопротивлением.

Ситуацию осложняло то обстоятельство, что некоторые англичане вели себя по‑скамски и за деньги журналистов желтых газет демонстрировали стойки и швыряли кирпичи перед камерами. В то время футбольное насилие широко освещалось в прессе, и большинство отчетов о том матче не имело со спортом ничего общего. Вместо футбола им были нужны репортажи о беспорядках, устроенных английскими фанами, и разве могли они написать, что ничего не было? Атмосфера за пределами стадиона была, мягко говоря, не слишком гостеприимной, и когда мы прошли главную стоянку, где‑то позади нас завязался махач. Я не знаю, то ли немецкий моб вернулся, то ли еще что, но полицейские немедленно прыгнули на нас, размахивая дубинками, и несколько наших парней пострадало. Было ясно, что после игры все будет еще хуже, и один из худших матчей, сыгранных сборной под руководством Бобби Робсона, положения дел нисколько не улучшил.

После игры нас продержали некоторое время, но многие англичане были сильно пьяны и пострадали от действий полиции во время игры. Это только накалило и без того уже плохую обстановку. Местные поняли, что им светит, и испарились с максимально возможной скоростью, так что все стычки происходили с полицией. Также всплыли на поверхность и прочие враждебные чувства: неприязнь между армией и ВВС привела к тому, что по крайней мере один человек был избит в туалете. Известное северно‑южное противостояние также напомнило о себе, проявившись столкновением лондонцев с группой скоузерс.

В общем, атмосфера представляла собой тотальную ненависть – и ухудшалась с каждой секундой. Руководство стадиона, понимая, к чему приведет дальнейшее наше пребывание на нем, решило выпустить нас, и мы вышли, чтобы столкнуться лицом к лицу с плотной шеренгой вооруженного дубьем спецназа, причем самый маленький из них был никак не ниже 7 футов. Было так очевидно, чего они хотят, что становилось даже как‑то не по себе, и с разгоряченными английскими парнями долго ждать им не пришлось. Все английские междоусобицы забылись, потому что, по всеобщему мнению, это была битва за свою страну, свою репутацию, и кроме того, нужно было показать этим ублюдкам, что они не могут безнаказанно избивать всех и каждого. Группа из примерно двадцати человек прорвалась в сторону паркинга, за ней проскочило еще около ста человек, и полиция не препятствовала им.

Не препятствовала, потому что вслед им бросились конные полицейские, топча и избивая дубинками всех, кто попадал под руку. Затем вернулся спецназ, и многие наши парни были повязаны, а многие получили серьезнью повреждения. Да, это была неплохая тактика; они быстро рассеяли толпу, но случилось это только потому, что остальные стояли сзади в бездействии, иначе этот вечер стал бы для полисов кошмаром. Смешно, но после этого все успокоилось. Полагаю, что зрелище избиения ваших приятелей может вас несколько успокоить. За все время, что я хожу на футбол, этот вечер был одним из худших, по двум причинам. Первая – это то, что многие люди серьезно пострадали, и хотя некоторые вполне заслужили то, что получили, подавляющее большинство пострадало абсолютно незаслуженно. Вторая – то, что такой атмосферы я до того никогда не видел (и с тех пор тоже). Это была тотальная ненависть, и это было страшно. На следующей день в британской прессе английские суппортеры были представлены в образе самых отъявленных подонков. Фотографии и телевизионные репортажи были подобраны так, чтобы создать впечатление о полной нашей виновности в случившемся, но все, кто были там, знают правду: что пресса и полиция так ждали беспорядков, что сами их и организовали. Полиция хотела доказать, что сможет с ними справиться, а британской прессе был нужен сюжет для рассказа.

Негативный подход прессы не ограничивается искажающими истину репортажами и выдуманными историями. Другой аспект проблемы заключается в том, что многие инциденты заграницей либо полностью игнорируются медиа, либо упоминаются вскользь. Например, во время Евро‑88 был крупный инцидент, о котором многие люди в нашей стране так и не узнали. Помещенное ниже письмо прислано нам Дарреном из Болтона, который был свидетелем тех событий.

Гамбург Даже сейчас, спустя годы, у меня возникает чувство досады, когда я вспоминаю, как освещалось в нашей прессе поведение английских фанов во время Евро‑88. Конечно, каждый, присутствовавший тогда на матчах сборной, знает, что среди зрителей были «трудные элементы», делающие свое дело повсюду, где они появляются, но почему‑то нигде не поднимался тот факт, что британские журналисты платили людям, в том числе немецким скинхедам, по 100 марок за согласие попозировать перед камерой с Юнион Джеком на плечах, кидая булыжники в витрины. Другим «случайно пропущенным» фактом были инциденты с участием немецких и голландских фанов на всех играх их сборных. Наибольшее раздражение у всех вызвало то, что британская пресса практически полностью проигнорировала беспорядки в Гамбурге после полуфинала, в котором немцы встречались с голландцами.

После того, как Англия вылетела из турнира, у нас еще оставались билеты на оба полуфинала, и чтобы попасть на первый, нам предстояло проделать долгий путь до Гамбурга. Мы решили не ехать на поезде, а взять напрокат машину. Это было лучшее решение из всех возможных, хотя на тот момент мы этого еще не знали. Когда мы приехали в Гамбург (примерно за три часа до игры), город казался очень спокойным, чего мы совсем не ожидали – мы были уверены, что будут беспорядки. Вы знаете, чего можно ожидать на столь крупном матче, но там ничего этого не было – место казалось просто вымершим.

Мы поставили машину на стоянку и направились в бар, где договорились встретиться все английские фаны. Мы планировали собрать моб и поглумиться и над немцами, и над голландцами, но многие парни решили отправиться домой. Мне кажется, не так много людей действительно хотели этого – для большинства это была просто бравада.

Когда до начала игры осталось уже немного времени, некоторые решили продать билеты и посмотреть матч & баре по телевизору. Мы, раз уж приехали, решили пойти, так что сели в машину и поехали на стадион. Паркинг и сам стадион были окружены большим парком, и атмосфера, царившая там, скорее напоминала пикник. К нам подходили разные люди, но только чтобы пожать руку и сказать что‑нибудь вроде «не повезло вам, англичане». Выглядело это достаточно смешно.

Зайдя на стадион, мы обнаружили себя в секторе немецких фанов, а справа от нас находились голландцы. Также на нашем секторе присутствовало какое‑то количество немецких скинхедов, и должен сказать, что больших ублюдков я в жизни не видел. Естественно, мы вдоволь над ними поглумились, но в целом это было образование, можно сказать – смотреть, как два лагеря фанов глумятся друг над другом совершенно иначе, чем это делаем мы.

Сама по себе игра проходила без каких‑либо происшествий, когда, за минуту до конца, голландцы забили. Атмосфера моментально изменилась. Голландцы бесновались от радости, а немцы пребывали в шоке, и мы стали вести себя очень тихо. После финального свистка мы решили задержаться на некоторое время, чтобы посмотреть, как голландцы будут праздновать победу, и это не доставило нам особого удовольствия, честно говоря. Немцы же, в свою очередь, выглядели не на шутку расстроенными, покидая трибуны; очень не на шутку расстроенными.

Примерно через пятнадцать минут нам надоели все эти скачущие вокруг оранжевые танцоры, и мы вышли на улицу и двинулись по направлению к паркингу, храня на лицах выражение «мы проиграли, и нам очень плохо», использованию которого большинству футбольных фанов приходится учиться в не самые приятные моменты выездов. Пока мы шли по парку, к нам присоединялись небольшие группы немцев, и вскоре мы обнаружили себя в центре достаточно крупной группы парней, причем все они были отнюдь не самыми безобидными арийцами. Впереди мы видели голландских фанов, прыгающих около своих автобусов, и когда мы вошли в паркинг, немцы, шедшие в первых рядах, начали раздавать пинки направо и налево. Полиции нигде не было видно, и все это выглядело весьма некрасиво.

Внезапно кто‑то протрубил в горн, и шесть или семь вспышек взвились в воздух, осветив небо над стоянкой. Очевидно, это был условленный сигнал для начала махача. Должен сказать, что за всю свою жизнь я не видел столь хорошо организованного прыжка. У голландцев не было ни малейшего шанса, в то время как немцы крушили автобусы и вообще все транспортные средства с не‑немецкими номерами. Некоторые вытаскивали людей из машин и избивали их, другие швыряли все, что попадало под руку. Все немцы с этими своими идиотскими прическами – вы понимаете, о чем я: коротко подстриженные волосы по бокам и длинные сзади – превратились в берсерков.

Мы постарались исчезнуть как можно быстрее, залезли в машину и заперлись изнутри, но немцы были повсюду, и вскоре окружили нас. Однако, спасибо немецким номерам, они оставили нас в покое. Некоторые кричали нам, предлагая вылезти из машины и поучаствовать в веселье. Без сомнения, это был единственный раз, когда я был рад, что во мне не узнали англичанина. Мы продолжали сидеть, «расстроенные поражением нашей команды», и с тем и уехали.

У нас создалось такое впечатление, что полиция позволила всему этому произойти Во всем паркинге не было видно ни одного полицейского, казалось, что немцы бесчинствовали в нем целый час, хотя на самом деле, наверное, около десяти минут. Когда мы подъехали к выходу, мы увидели машины спецподразделений полиции, ожидающие снаружи. Заметив полицию, немецкий моб атаковал и ее. Они перевернули один из фургонов, он загорелся, полицейские высыпали наружу, так как ситуация уже полностью вышла из‑под контроля. Немцы крушили уже все подряд. Мы были здорово напуганы и помчались оттуда с максимально возможной скоростью. Слава Богу, они так и не узнали, что мы англичане.

Было ясно, что пора ехать домой, но как все, попадающие в Гамбург, мы не могли не посетить Рипербан, известный квартал красных фонарей. Отправившись туда, мы увидели множество сотрудников полицейских спецподраздепений, которые, подобно нам, полагали, что этой ночью беспорядков будет несколько больше, чем обычно. Мы припарковались около бара, где находились ирландские парни, а сами зашли внутрь. Спустя примерно двадцать минут мы услышали шум, производимый немецкими фанами, но на этот раз их сопровождал спецназ. Ничего не подозревающие ирландцы сидели за столиками снаружи, пели как обычно, и как только немцы их увидели, сразу прыгнули на них Не осталось ни одного целого окна в пабе, все ирландцы были здорово помяты и, опять же, полиция не сделала почти ничего, чтобы остановить насилие. Я уверен, что кто‑то там наверху очень переживал за нас, так как несмотря на весь беспредел, наша машина ничуть не пострадала. На ней не было ни одной царапины!

Остаток вечера толпа шумела по всему красному кварталу, крушила витрины, так что полиции скучать не приходилось. Не удивительно, что той ночью мы видели не очень много празднующих победу голландских фанов. В британской же прессе обо всем этом не было сказано ни слова. Смешно, но это факт.

ГЛАВА 15. ПОЛИЦИЯ

Дискуссии о месте полиции на футболе всегда проходят очень эмоционально. Каждый, с кем мы контактировали при создании книги, в той или иной мере сталкивался с ее методами, и далеко не все отзывались о них хорошо. Контроль за поведением зрителей непосредственно на стадионах в наши дни достигается за счет возросшего числа стюардов, плюс использование камер наблюдения сыграло большую роль в борьбе с насилием. Однако, их методы за пределами стадионов зачастую оставляют желать лучшего, так же как и действия полицейского руководства, к чему мы еще вернемся.

Хотя беспорядки на трибунах возникли вместе с самой игрой, ситуация стала серьезной в шестидесятые, когда футбол столкнулся с нашествием большого количества путешествующих фанов, что было связано в том числе с дешевизной и доступностью различных видов транспорта. Молодежь того времени рассматривала футбол как идеальное место для реализации своей агрессивности; иногда как дополнение, а иногда как замещение стиля жизни модов/рокеров, весьма модного в те годы. Люди, в особенности молодые люди, почувствовали притяжение открытых дешевых трибун и связанного с ними ощущения братства, и увлеклись этим. Поездки за своими клубами стали образом жизни для многих и представляли идеальную возможность показать, что ты можешь сделать что‑то, чтобы доказать, что твой клуб, город или деревня – самые лучшие. И в то время как столкновения на большинстве матчей стали нормой для многих молодых людей, на некоторых они были просто обязательными. Противостояние Север‑Юг приводило к конфликтам по всей стране, а местные дерби давали шанс доказать, что ваша группа – «самые крутые» парни в ваших местах, будь то пение, выпивка или драки, и все это вместе взятое вскоре привело к большому количеству крупных инцидентов на стадионах по всей Англии.

В «старые добрые деньки» футбольного насилия, семидесятые и ранние восьмидесятые, действия полиции при возникновении угрозы беспорядков обычно заключались в том, чтобы прибыть на место и арестовать как можно большее число участников беспорядков, что обычно делало плохую ситуацию еще хуже, поскольку ни один уважающий себя моб не допустит ареста своего члена. Я могу вспомнить из своего собственного опыта, а мой жизненный путь был, мягко говоря, тернистым, как, прогуливаясь мимо Шед на Стэмфорд Бридж, я спотыкался о различные штучки, которых было так много, что с легкостью можно было бы вооружить какое‑нибудь небольшое африканское племя. Так как полиция продолжала обвинять в этой проблеме футбол, а футбол продолжал обвинять общество, полицейская стратегия совершенствовалась и привела к разделению трибун на сектора и использованию полицейскими «тяжелого» вооружения. Все было бы хорошо, но некоторые преисполненные энтузиазма полицейские начальники, как всегда, перегнули палку Своими действиями они озлобили не только футбольных хулиганов, но и «настоящих» суппортеров, которых должны защищать. Это, опять‑таки, имело негативные последствия: в результате почти все суппортеры стали рассматривать полицию как второго врага, а иногда даже первого, особенно на выездных играх. Сильные мира сего не делали ничего для разрешения ситуации, и она таким образом только усугублялась, и инциденты становились все более частыми.

Получался замкнутый круг. Полиция стала относиться ко всем суппортерам как к хулиганам, а интерес к проблеме медиа давал ей (полиции) шанс показать свою эффективность в борьбе с беспорядками, которые, во многих случаях, она сама своим агрессивным поведением и провоцировала. Решетки, жестокие полицейские меры вкупе с ужасающим состоянием большинства арен привели к тому, что

Дата добавления: 2015-05-07