Г.П. Хорина 1 страница

Идеология как элемент системы культуры

Внимание отечественных и зарубежных ученых к феномену идеологии, определению ее содержания и роли в жизни общества позволяет говорить о ней как о важном явлении, которое, как и культуру, можно изучать с различных точек зрения: философской, социологической, политической, культурологической и др. Проблема природы идеологии впервые была обозначена французскими учеными в конце XVШ – начале XIX века (А. Д. де Траси, П. Кабанис, К. Вольней и другие). Они очень высоко оценили роль выдающихся французских философов XVIII века, идейно подготовивших буржуазную революцию, и пытались создать науку об идеях, то есть идеологию. Она предназначалась стать основой разумного устройства, изменить лицо мира. Однако эта идеология носила абстрактный характер, не учитывала интересы наций, классов, социальных групп, имела субъективно-идеалистическую методологическую основу.

Термин «идеология» впервые ввел в научный оборот Антуан Дестют де Траси. Как сотрудник Национального института, объединявшего наиболее способных ученых и философов, он пытался осмыслить возможные пути развития Франции. Занимаясь главным образом созданием новой программы национального образования, Дестют де Траси полагал, что эта программа должна основываться на науке об идеях. Такая мысль возникла у него как следствие увлечения идеями великих философов Просвещения — Дидро, Гольбаха, Гельвеция, Пристли, Ламетри и др. Свое понимание идеологии он изложил в «Элементах идеологии» (1801).

Отличие взглядов Д. де Траси и его современников П. Кабаниса и К. Вольнея от своих предшественников (Дидро, Гольбаха, Гельвеция и др.) состояло в том, что если последние сконцентрировали свое внимание на гносеологическом анализе идей, выяснении истинного и ложного в них, то первые уделяли главное внимание проблеме формирования систем идей и их практическому значению. Они стремились создать учение об идеях как науку, которая должна стоять выше других социальных наук и быть для них теоретическим фундаментом, играть главную интегрирующую роль в их объединении. В этом смысле она должна вытеснить философию с методологического поля. Иными словами, новая наука — идеология должна изменить «лицо мира». Она принципиально не должна отличаться от любой другой науки, например от биологии, физиологии и др. Методологической основой такого понимания науки идеологии был механистический материализм и лапласовский детерминизм, т. е. абсолютизировались процессы, происходящие в природе.

Д. Де Траси и его коллеги преследовали благую цель — создать науку, предметом которой были бы не просто идеи, но идеи истинные, на основе которых можно построить разумное общественное устройство. Однако можно ли было в то время создать такую науку, определяющую собой жизнь общества, его возможную трансформацию, на основе общечеловеческой, объективной истины, без учета различия интересов наций, классов, социальных групп, и вне связи с ними? Установка основателей науки идеологии была недостаточно реалистична и методологически ущербна, поэтому ее научность была поставлена под сомнение, а потом и вообще она была названа лженаукой, не имеющей практического значения, особенно для политики и политиков.

В дискредитации такого рода идеологии и идеологов принял самое активное и деятельное участие Наполеон. Вначале он поддержал деятельность Национального института, в котором работал Д. де Траси, и даже гордился тем, что является его почетным членом. Но когда революция пошла на спад, а Наполеон стал Первым консулом, выступления Д. де Траси и его соратников по проекту в защиту политического либерализма и республиканского строя сделали их идейными противниками императора. Лозунги «свобода, равенство, братство» расценивались как ненужные и вредные. Наполеон все больше убеждался в том, что революционные лозунги противоречат практическим политическим действиям возглавляемой им империи. Решительное возражение Наполеона вызвала идея о том, что политика может быть выведена из априорных принципов. Как политик он был убежден в ложности этой идеи. Ученые Национального института были объявлены отказавшимися от идеалов революции фанатиками, разрушителями, которые подрывают корни политической власти. Наука идеология оказалась, таким образом, в конфликте с политикой. Резкая критика Наполеоном идеологов положила начало существующей и ныне на Западе традиции негативного, уничижительного отношения к идеологам и самому термину «идеология».

Отвлеченность науки идеологии от реальной жизни объясняется причиной методологического характера. Д. де Траси придерживался субъективно-идеалистических взглядов, видел задачу философии в исследовании фактов сознания вне их связи с объективной реальностью. Стремление создать новую науку об идеях — идеологию, с одной стороны, и противостояние идеологии и политики — с другой, положили начало рассмотрению идеологии в разных ракурсах: гносеологическом — соотношение идеологии и науки, онтологическом — связь с практикой, политикой. Эта связь может быть апологетической или критической.

В XIX веке зародился марксизм, ставший одним из самых значительных, обстоятельных и влиятельных социально-философских и экономических учений. Основатели марксизма внесли значительный вклад в осмысление проблемы идеологии, особенно на ранней стадии своего творчества. Маркс первым перенял понятие идеологии у его создателей — идеологов XVIII века, умело использовал его для разоблачения притязаний на власть со стороны буржуазии. Идеология, по Марксу и Энгельсу, это теоретическое выражение интересов и идей буржуазии, идей, используемых для сокрытия действительных властных отношений, для создания видимости компромисса и единения потенциально конфликтных групп — главным образом наемного труда и капитала. Отношения между классами преподносятся буржуазными идеологами как олицетворение всеобщей справедливости и свободы, как гарантии свободы личности и прав человека. На самом же деле за такими идеями скрываются собственнические интересы. Буржуазия свои классовые интересы и выражающие их идеи представляет как всеобщие, универсальные. Идеологи буржуазии не задумываются о социальных условиях производства идей, а используемые ими идеи оказываются замкнутой системой, служащей оправданию эксплуатации. Таким образом, идеология буржуазии — это ложное, иллюзорное сознание. Иллюзорное и идеологическое отражение действительности Маркс и Энгельс рассматривали как тождественные понятия. Это искаженная, неверная система мысленных представлений о действительности, извращенное сознание. Энгельс, имея в виду идеологов старого типа, писал: «Идеология — это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и сознанием, но с сознанием ложным. Истинные движущие силы, которые побуждают его к деятельности, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом. Он создает себе, следовательно, представления о ложных или кажущихся побудительных силах. Так как речь идет о мыслительном процессе, то он и выводит как содержание, так и форму его из чистого мышления — или из своего собственного, или из мышления своих предшественников».

Энгельс отмечал также, что образование «чистой идеологии» происходит путем выведения понятий, представлений о действительности, не из самой этой действительности, а из представления о ней, выведение свойств предмета не путем обнаружения их в самом предмете, а путем логического выведения их из понятия предмета. То есть идеи выводятся из идей, но не из объективной действительности. В этом случае понятие «идеологический» сопряжено с понятием «идеалистический».

Понимание идеологии как иллюзорного сознания не исчерпывает представлений Маркса и Энгельса об этом феномене. Идеология может рассматриваться и как совокупность взглядов, основанных на общих мировоззренческих предпосылках и систематизированных видах или формах идеологии (политические, правовые взгляды, мораль, философия и пр.), отражающих объективные материальные отношения. Она, по мнению Маркса и Энгельса, может быть адекватной по отношению к объективной действительности, но может быть и превратной, извращенной. В марксизме мы наблюдаем, таким образом, двоякую оценку идеологии.

Маркс и Энгельс понимали идеологию, следовательно, не только как учение об идеях, но и сами эти идеи, в которых так или иначе отражается реальная жизнь людей. В своем совместном труде «Немецкая идеология», подвергая критическому анализу взгляды немецких младо - и старогегельянцев, они подчеркивали, что ни одному из этих философов в голову не приходило задать себе вопрос о связи немецкой философии с немецкой действительностью, о связи их идей с их собственной материальной средой. Здесь содержится мысль о необходимости искать источник социальных идей, понимания исторического процесса в реальной жизни людей, их практической деятельности, материальных отношениях. Маркс и Энгельс четко излагают свое понимание существа проблемы: «В прямую противоположность немецкой философии… мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, представляемых, воображаемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития… Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание».

Основоположники марксизма выделяли различные формы идеологии и в других своих работах. В предисловии «К критике политической экономии» К. Маркс говорит, что при рассмотрении социальных переворотов «необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение».
В предисловии к работе Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» Энгельс констатировал, что всякая историческая борьба совершается в политической, религиозной, философской или какой-либо иной идеологической области. Таким образом, Маркс и Энгельс решали вопрос об идеологии в рамках дихотомии «материальное — идеальное», и с точки зрения материалистического понимания истории. Идеология — это идеальное, теоретическое отражение материальной жизни людей, которому соответствует массовое сознание и которое проявляется в различных формах. Идеология в данном понимании не есть нечто такое, что отражает интересы классов, социальных групп и т. п., речь идет о том, при каких условиях можно получить научное знание об истории людей. «Там, где прекращается спекулятивное мышление, — перед лицом действительной жизни, — пишут Маркс и Энгельс, — там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей».

Маркс и Энгельс как раз и работали над тем, чтобы создать науку об обществе на материалистической основе, адекватно отразить в своем учении реальную жизнь людей. Они не ставили задачу создания идеологии какого-либо класса и свое учение никогда не называли идеологией. В процессе научной деятельности, изучая историю различных обществ, особенно буржуазного, осуществляя типологию исторического процесса на основе материалистического его понимания, Маркс и Энгельс пришли к выводу, что буржуазное общество в будущем должно сойти с исторической сцены, как и предшествовавшие ему формы общественной жизни, а историческую миссию его замены более прогрессивным общественным строем должен будет выполнить пролетариат.

Создание «Союза коммунистов» — первой в истории коммунистической организации преследовало цель путем внедрения научных социально-философских идей помочь пролетариату осознать свое положение в обществе и осуществить свою миссию могильщика капитализма. Содержащийся в «Манифесте Коммунистической партии» призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и идея о том, что в борьбе против буржуазных порядков, за создание общества коммунистического типа пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, как и все содержание «Манифеста…», подтверждает сказанное выше. Маркс и Энгельс решали задачу внедрения в сознание пролетариата не идеологии, а результатов своих научных исследований. Сделав вывод об исторической роли пролетариата, они в последующем своей научно-теоретической и практической деятельностью сознательно служили рабочему классу. Они пришли к пролетариату — подчеркнем это еще раз — через науку, а не в силу изначально занятой классовой позиции.

Марксистское учение может рассматриваться, как мы полагаем, в трех основных ракурсах. Первый ракурс — онтологический: Маркс и Энгельс стремились адекватно представить в своих произведениях объективную социальную действительность, общественное бытие людей в самом широком смысле, включая идеи, концепции, сформированные другими людьми, анализировали их объективные основания, относительную самостоятельность по отношению к бытию. Второй ракурс — гносеологический: основоположники марксизма оценивали идеологии с точки зрения степени адекватности отражения в них реальной жизни людей
в рамках дихотомии идеология — наука, они считали возможным создание социальной науки. Третий ракурс — связь идеологии марксизма с практикой, политикой (начиная с создания Союза коммунистов и его деятельности). Эта связь, если говорить кратко, в последующем выражалась в росте коммунистического движения, осуществлении революционных преобразований в ряде стран.

В некоторых работах более позднего времени идеология рассматривалась как сознание общества, мировоззрение, при этом указывалось на ее связь с потребностями и интересами людей. Так, П. Сорокин под идеологией общества понимал совокупность представлений, понятий, суждений и их комплексы: убеждения, верования, теории, «мировоззрение», свойственные членам общества. В понятие идеологии он включал как убеждения, теории, верования и т. д., только переживаемые и мыслимые про себя, так и проявленные вовне — словами, письменными знаками, рисунками, жестами и другими способами. «На объективном языке совокупность таких явлений можно назвать субвокальными и речевыми рефлексами человека».

Связь идеологии с потребностями, интересами людей он раскрывает, в частности, на таких явлениях, как голод, бедность и сытость. Исследование поведения и идеологии отдельного индивида показывает, писал П. Сорокин, что «содержание сознания» последнего резко меняется при резких изменениях кривой количества и качества пищи, поступающей в его организм. Это изменение состоит в том, что при голоде идеология человека деформируется в направлении усиления и укрепления суждений, теории, убеждений и верований, при данных условиях благоприятствующих, «одобряющих» применение мер, способных дать пищу,
с одной стороны, с другой — в сторону ослабления и подавления речевых и субвокальных рефлексов, мешающих, препятствующих этому утолению. Раз так дело обстоит с отдельным человеком, то тоже явление должно происходить и с идеологией массы лиц или целого «агрегата», поставленного в те же условия резкого колебания кривой питания, в частности при переходе «агрегата» от сытости к голоду и обратно. Он ссылается при этом на примеры из истории Древней Греции и Древнего Рима.

Нам представляется, однако, что не следует так жестко связывать количество и качество употребляемых калорий с приверженностью
к той или иной идеологии. Здесь необходим конкретно-исторический подход: в одних условиях такая связь, возможно, существует, а в других — нет. Конечно, люди всегда стремятся к улучшению своей жизни, к максимальному удовлетворению своих потребностей и в определенных культурно-исторических условиях могут отдавать предпочтение той или иной идеологии и соответствующим политическим силам. Но в истории немало примеров, опровергающих точку зрения Сорокина. В одном и том же обществе могут функционировать различные идеологии, в том числе противоположные по своему содержанию. Скажем, в капиталистическом или, как теперь часто говорят, западном обществе существует идеология, носящая апологетический характер. В этом же обществе возникла социалистическая идеология, имеющая антикапиталистический характер. Наиболее известными ее творцами были такие «отдельные индивиды», как Маркс и Энгельс, которые не являлись выходцами из голодающих семей. Их взгляды определялись уровнем и потребностями развития культуры европейских обществ. Среди приверженцев идеологии социализма было много людей, не испытывавших острой материальной нужды.

Своеобразный взгляд на сущность идеологии имел и Карл Манхейм. Он различал два значения этого понятия, и первое он называет частичным, второе — тотальным. О понятии частичной идеологии мы говорим в тех случаях, указывает Манхейм, когда это слово должно означать, что мы не верим определенным «идеям» и «представлениям противника», ибо считаем их более или менее осознанным искажением действительных фактов, подлинное воспроизведение которых не соответствует его интересам. Здесь речь может идти о целой шкале определений — от сознательной лжи до полуосознанного инстинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана. Частичному противопоставляется понятие радикальной, тотальной идеологии, когда речь идет об идеологии эпохи или конкретной исторической и социальной группы (например, класса) и имеется в виду своеобразие и характер всей структуры сознания этой эпохи или этих групп. Если в понятие частичной идеологии входит лишь часть высказываний противника (и только в аспекте содержания), то понятие тотальной идеологии ставит под вопрос все мировоззрение противника (в том числе и его категориальный аппарат). Таким образом, частичная и тотальная идеологии различаются и по субъекту — их носителю, и по объему, ибо во втором случае под идеологией понимается мировоззрение.

У. Матц считает, что «понимание идеологии следует увязывать с исторической ситуацией. Поскольку одним из структурных признаков нового времени является кризис, то воссоздание идеального типа идеологии… должно начинаться с исторической корреляции между кризисным сознанием нового времени и веком классических идеологий». У. Матц совершает исторический экскурс во времена религиозной гражданской войны в Англии и воссоздает архетип идеологии, который включает в себя следующие отличительные признаки:

1. Идеология есть религиозно-мотивированная, но по своему содержанию секуляризирующая система ориентаций («эрзац-религия»).

2. Идеология в принципе революционна. Соответственно этому системы ориентации, часто именуемые идеологиями, могут рассматриваться лишь как эпифеномены идеологии, получающие отчетливое оформление благодаря своему противостоянию идеологии.

3. Идеология есть по сути картина мира, сложившаяся в ходе систематического редуцирования сложности действительности.

4. Идеология создает ориентационный и мобилизационный потенциал и дает возможность идеологической политике и ее носителям явить себя в качестве эпохального движения.

5. Идеологическая политика имеет опору не в обществе, чьи структуры и ценности вырастают из его традиций, а в трансцендентном по отношению к обществу принципе, который обществу навязывается.

У. Матц утверждает, что классические идеологии приходят в упадок, утрачивают свои ясные очертания, уже нет их резкого противопоставления. Они изменили свое «агрегатное состояние»: произошла определенная дисперсия идеологического, которая оказывает действие на политическое сознание. Сегодня, полагает он, востребована прежде всего идеология либерального толка. Это связано, как было сказано выше, с процессами, происходящими в западных обществах и в развивающихся странах.

Клиффорд Гирц использует оценочный подход к идеологии. Он пытается показать, что общественные науки пока не сумели развить безоценочное понятие идеологии; корни этой неудачи проявляются прежде всего при подходе к идеологии как к самостоятельной сущности — т. е. как к упорядоченной системе культурных символов. В качестве подтверждения этого тезиса он воспроизводит различные определения идеологии: «мышление, сбившееся с правильного пути» (В. Старк); «идеологические идеи подобны мутной реке, взбаламученной и загрязненной влившимися в нее нечистотами». (Т. Гайгер). По его мнению, «идеология дуалистична, противопоставляет чистое «мы» злому «они», провозглашая: кто не со мной, тот против меня. На общество она оказывает разобщающее воздействие, поскольку сеет недоверие к существующим политическим институтам, нападает на них, пытается их разрушить. Она догматична, поскольку притязает на полное и исключительное обладание политической истиной и презирает компромиссы. Она тоталитарна, поскольку стремится перестроить всю общественную и культурную жизнь по образцу своих идеалов, футуристична, поскольку трудится ради утопического завершения истории, когда такая перестройка осуществится. Короче говоря, — продолжает Гирц, — она не та проза, говорить которой согласился бы хоть один добропорядочный буржуа (или даже добропорядочный демократ)». По нашему мнению, согласиться с такой оценкой идеологии невозможно по ряду обстоятельств. То, о чем пишет Гирц, относится прежде всего к тоталитарным идеологиям, но и они стремились не к разобщению общества, а к сохранению его единства. В тех обществах, где существует идеологический плюрализм, идеологии, несмотря на имеющиеся противоречия, все-таки пытаются строить свои отношения на принципах компромисса.

Гирц рассматривает различные аспекты идеологии. В настоящее время, сообщает он, есть два главных подхода к изучению социальных факторов идеологии: теория интереса и теория напряжений. Анализируя эти теории Гирц приходит к выводу, что для первого подхода идеология — «это маска и оружие; для второго — симптом и лекарство. В теории интереса идеологические заявления рассматриваются на фоне всеобщей борьбы за выгоду; в теории напряжений — на фоне постоянных усилий выправить социально-психологический дисбаланс». Для первой теории характерно то, что люди «все время стремятся к власти; для второй — все время избавляются от тревоги». Между этими теориями не существует обязательного противоречия.

Отправной точкой теории напряжения, по Гирцу, является хроническая разбалансированность общества. В любом обществе существуют функциональные проблемы и неразрешимые антиномии: между свободой и необходимостью соблюдать законы, между традицией и новацией. Социальное напряжение проявляется на уровне отдельной личности в виде психологического напряжения, «большинство людей — по крайней мере, в современном мире — живет в состоянии организованного отчаяния». Идеология — ответ на это отчаяние. Гирц полагает, что необходимо не только распознавание соответствующих напряжений, но и их объяснение. Чаще всего в науке использовались четыре главных типа объяснений. Катартический — «это почтенная теория клапана безопасности или козла отпущения». Напряжение снижают переключением на символических врагов («красные», «евреи» и т. п.). «Модельным объяснением» называется способность идеологии поддерживать индивида (или группу) в условиях хронического напряжения — либо его отрицая, либо легитимизируя с точки зрения высших ценностей. «Солидаристским объяснением» называют способность идеологии цементировать социальную группу или класс. «Адвокатским объяснением» называют действия идеологии, связанные с артикуляцией, пусть односторонней и нечеткой, общественных напряжений и привлечением к ним общественного внимания. Слабость таких объяснений, по мнению Гирца, заключается в отсутствии хоть сколько-нибудь развитой концепции процессов символического образования. Теория интереса и теория напряжений от анализа источников переходит сразу к анализу последствий, серьезно не исследуя идеологию как систему взаимодействующих символов, как структуру взаимовлияющих смыслов. «Идеологический фермент» имеется во всех современных обществах, но главное его место, полагает Гирц, — это новые (или обновленные) государства Азии, Африки и некоторых частей Латинской Америки, так как они находятся в поисках путей своего развития и нуждаются в идеологической реконструкции.

Т. Иглетон, автор фундаментальной работы «Идеология», приводит свыше двадцати дефиниций понятия идеологии, встречающихся в мировой философской литературе (и это далеко не полный перечень), и совершенно убежден, что «никто еще не дал единственного адекватного определения идеологии». Причину он видит в том, что термин «идеология» имеет целый ряд значений, несовместимых друг с другом. «Понятие идеологии, — замечает Т. Иглетон, — это текст, сотканный из всех тканей различных концепций, зачастую противоречащих друг другу, и поэтому более важно определить, что должно быть оставлено, а что может быть выброшено в каждой из них, чем соединить их искусственно в некоторую великую глобальную теорию идеологии».

В доказательство этого тезиса Иглетон приводит определения идеологии, имеющие хождение в западной философской и социологической литературе:

1) процесс производства идей, значений, знаков и ценностей в социальной жизни;

2) совокупность идей, характерных для отдельных социальных групп и классов;

3) система идей, которая позволяет узаконить государственную политическую власть;

4) система ложных идей, помогающих узаконить государственную политическую власть;

5) систематически искажаемые сообщения;

6) формы мысли, мотивированные социальными интересами;

7) необходимые социальные иллюзии;

8) действенно-ориентированная направленность веры, убеждений;

9) конъюнктура рассуждений и власть;

10) путаница лингвистической и феноменальной действительности;

11) процесс превращения социальных идей в действительную реальность и т. п.

Во многих публикациях идеология однозначно определяется как ложное, неадекватное, несовместимое с наукой отражение действительности. Приведем для примера суждения С. Жижека. Он пишет, что самым простым определением идеологии является, возможно, известное изречение из «Капитала» Маркса: «Они не сознают этого, но они это делают». Сама суть идеологии предполагает своего рода исходную, определяющую превратное понимание собственных предпосылок, своих действительных условий, дистанцию, разрыв между так называемой социальной действительностью и нашим искаженным представлением о ней, нашим осознанием ее. Это «наивное сознание», не понимающее к тому же своих источников, предпосылок. Впрочем, эта идея содержится уже в совместном труде Маркса и Энгельса «Немецкая идеология», вышедшем в свет до «Капитала», и была воспроизведена нами ранее.

Выяснению сути идеологии как элемента культуры уделяется много внимания в отечественной литературе. Предложено множество ее определений. Авторы в своих подходах к определению идеологий стремятся выйти за пределы краткого ее определения, дать более полное, раскрыть ее содержание, связь с интересами различных социальных групп, а также роль в обществе, т. е. ее функции.

Многоаспектный анализ понятия «идеология» содержится в работе В. А. Ядова «Идеология как форма духовной деятельности общества». «Идеология, — отмечает он, — представляет собой отражение бытия сквозь призму классовых интересов... Как целое — совокупность идеологических форм — идеология есть система идей и взглядов определенного класса или социальной группы... Что касается идеологии как особой формы духовной деятельности, то она есть теоретическое оружие классов, и именно в этом состоит ее основная социальная функция». Данное определение исходит из понимания идеологии, основанного на различии классовых интересов. Мы считаем, однако, что некорректно связывать идеологию только с классовым интересом. Здесь следует заметить, что связь идей, духовного мира в целом с интересом отмечал еще в XVIII веке французский философ Гельвеций. Он писал: «Если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса». Свое понимание идеологии предлагает Д. Т. Жовтун. Идеология для него – это система идей, взглядов, представлений, содержащая концептуальное, теоретическое осмысление социального бытия с точки зрения интересов, потребностей, целей и идеалов определенных социальных групп и слоев, национальных образований. Как видно, Д. Т. Жовтун дает более широкое определение идеологии с учетом реалий современного развития. На это справедливо обратил внимание Г. Шахназаров: «Сама природа, назначение идеологии предполагают ее «социальную ангажированность», но она необязательно отражает интересы классов. Есть национальные идеологии, религиозные и т. д. Правильнее говорить поэтому о ее социальном характере. Интересы слоя, которому она служит, становятся для нее отправной точкой, критерием оценки любых явлений».

Названные выше идеологии неправомерно было бы рассматривать как рядоположенные, между ними существует непростая связь. Так, один и тот же класс может иметь идеологию, выражающую его экономические и политические интересы, он может использовать в своих интересах религию — для обоснования и оправдания своего господствующего положения. В этих же целях господствующий класс может ставить себе на службу и национальную идеологию, выдавая свой классовый интерес за общенациональный. Этот же класс может сознательно заявлять о своей приверженности той или иной религии для придания видимости мировоззренческого единства с основной массой рядовых тружеников. Следовательно, не всегда существует резкая грань между идеологиями. В национальной идеологии, созданной, скажем, идеологами буржуазного класса, содержатся, или могут содержаться идеи, соответствующие интересам нации в целом, в противном случае она была бы обречена на сектантское существование и способствовала не объединению, а, наоборот, обострению противоречий внутри нации. Нет однозначно жесткого разграничения и между классовой идеологией и религией. Следует напомнить, что, во-первых, религия как таковая возникла до того, как произошло классовое расслоение общества. Во-вторых, нередко единство религиозных убеждений оказывается сильнее различия классовых интересов. В этой связи заслуживает внимания следующее суждение выдающегося английского философа ХХ века Бертрана Рассела: «Марксисты полагают, что… человек будет объединяться с теми, чьи экономические классовые интересы такие же, как у него. На самом деле это только часть истины. Наиболее влиятельным фактором, определяющим действия людей на протяжении длительных периодов мировой истории, была религия. Даже сегодня рабочий-католик скорее будет голосовать за капиталиста-католика, чем за неверующего социалиста. В Америке разделение голосов избирателей на местных выборах также носит религиозный характер. Это, несомненно, устраивает капиталистов и склоняет их к тому, чтобы быть религиозными, но одни капиталисты не смогли бы добиться результата. На результат влияет и то, что многие рабочие предпочитают распространение своих убеждений улучшению своего образа жизни. Как ни прискорбно такое состояние умов, оно вовсе не обязательно обусловлено ложью капиталистов».

Дата добавления: 2015-05-09