Пройдя вперед вслед за Женей и свернув на другую аллею, Катя заметила могилу своего отца

На кладбище по случаю выходного дня было довольно людно, то здесь, то там — посетители убирали могилы перед зимой. Кое-где на столиках была разложена закуска — поминали усопших. Катя попыталась припомнить, где лежат родители, должна же она хоть что-то вспомнить, но в голову ничего не приходило. Солнце неожиданно скрылось за облаками, стало прохладно, потянуло, как подумалось Кате, могильным холодом, она взглянула на своего спутника, но ему все было нипочем. Женя уверенно шел впереди, обращая ее внимание на интересные, по его мнению, памятники, казалось, вотвот — и он начнет насвистывать. Еще издалека он указал на высокую скульптуру, стоящую на могиле Папагена. При ближайшем рассмотрении фигура оказалась танцующим юношей. Сам памятник, вся могильная композиция поражали своей гармоничностью, было заметно, что это творение талантливого художника. Катя не ожидала ничего подобного, ведь по рассказу Жени выходило, что учитель жил чуть ли не в нищете.

Еще какое-то время Женя повсхлипывал и затих, и они лежали рядом молча, не глядя друг на друга. Тишину нарушила Катя, у нее в голове созрел план действий.

— Я с утра, как встану, пойду на кладбище к родителям, а потом к отцу Пантелеймону. Может, составишь компанию?

— На кладбище — да, в церковь — нет. Боюсь я его. Катя, а можно я твой шрам над грудью поцелую?

— Ну вот опять… А потом я что, буду должна твои в ответ? Иди-ка ты на диван, прощенный кобель.

— Спокойной ночи.

Ночь выдалась тяжелая, столько всего навалилось, сон брал свое. Уже зевая, Катя попросила:

— Расскажешь завтра, как тебе солдата отчикали да пришили. Уж больно любопытно.

— Хорошо. На Ленкиной могиле. — Женя на секунду замолчал, а потом с надеждой в голосе спросил. — А может, я к тебе перелягу?

— Спи, стратег.

ГЛАВА 2

Старогородское Коламское кладбище 10.09.2006 12:00

— Надо же, как красиво.

— У него учеников — куча, — пояснил Женя, — многие в люди выбились.

— Как ты? — скептически спросила Катя, но Женя не заметил подвоха.

— Что — я? Я бы мог в сто раз круче быть.

— Солдат подвел генерала…

— Если бы ты слышала, какую маман истерику бабушке закатила, когда узнала, что я у Папагена танцую.

Женина история уже изрядно надоела, и Катя не захотела продолжать эту тему, она промолчала и положила на могилу цветы. Катя усилием воли по каплям выжимала из своей памяти обрывки воспоминаний о Геннадии Андреевиче, но много вспомнить не смогла. Воспоминания были какие-то невеселые. Задумчиво глядя на могилу, она произнесла:

— Я помню только его строгое лицо и еще немножко жалкого такого, в больнице.

— По-моему, он тебе улыбался всегда. — Женя подошел к Кате и немного неуверенно, боясь, что его оттолкнут, ободряюще ее обнял.

— Не помню. — Кате очень захотелось вспомнить улыбку старика, но ничего не получилось.

— Ленка всегда жаловалась на Папагена. Ее мамаша все пыталась добиться от него признания отцовства, а он — ни в какую. У Ленки прямо пунктик был по этому поводу. Перед смертью, правда, признал. Так что вы сестры.

— Не хочу даже думать об этом.

— Я тоже. Ладно, пошли дальше.

Взяв Катю под руку, Женя уверенно повел ее по дорожке к следующему пункту их маршрута. Под ногами шуршала палая листва. Катя спросила:

— А он правда настоящим испанцем был?

— Наполовину. Отец у него от Франко сбежал, а Сталин его — раз и в лагерь, там и сгинул вроде бы.

— Слушай, а я вот теперь испанские слова вспоминаю, это что — генная память, что ли?

— Не знаю. Ленка-сволочь по-испански лучше, чем по-русски, говорила, бывало, в постели как начнет тараторить — меня очень заводило.

— Кто про что, а вшивый про баню. Мы ж на кладбище. — Катя болезненно усмехнулась, и тут они дошли до большой, огороженной ажурной решеткой могилы. — Вон, кстати, могила твоей испанки. Смотри, какая богатая. — Она остановилась, показывая на большой могильный камень с портретом Лены в полный рост. Немного удивленная увиденным, Катя заметила: — Слушай, она и правда красавица и действительно на меня похожа.

— Нет, ты добрая. У тебя и голос добрый, а у Лены злой был всегда.

— Ну на лицо-то. Все-таки сестра.

— Пойдем лучше дальше, — Женя потянул Катю за руку прочь от могилы, — эта сука Павлова нам с тобой жизни переломала, ну ее.

— Странно, но я не чувствую к ней никакой ненависти. Все сгорело.

— Я ж говорю — ты добрая. А я после последней встречи с ней три месяца с катетером провел и два года без баб! Пусть уж лучше тут лежит.

— Вот Федор Андреич лежит — узнаю могилу. А где же мама?

— Ищи. Я пойду бабушку проведаю, давно не был, мы с маман год назад приезжали.

Дата добавления: 2015-05-09