Особое мнение

Мне следовало бы умолчать о поездке в Париж и Берлин в разговорах с Ли'нданом, но я не смогла. Я парила в зоне невесомости в компании нескольких других людей, обсыхая после купания в корабельном бассейне. Собственно, я говорила со своими друзьями – Рогрес Шасапт и Тагмом Локри, но тут появился Ли и стал жадно прислушиваться.

– А-а, – сказал он, подлетев сверху, чтобы наставительно помахать пальцем у меня перед носом. – Вот.

– Что?

– Этот памятник. Я его так и вижу. Я думаю только о нём.

– Ты имеешь в виду Мемориал Депортации в Париже?

– Я говорю о пизде.

Я покачала головой.

– Ли, я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Да он просто хочет тебя трахнуть, – сказала Рогрес. – Он прямо зачах в твоё отсутствие.

– Нет, – сказал Ли, запустив большой водяной пузырь в Рогрес. – Я вот о чём говорил: большинство памятников напоминают иглы, кенотафы, колонны. А тот, что видела Сма, похож на пизду. Он и построен-то в месте, где расходятся два рукава реки. Будто на лобке. Из этого, а также по общему мироощущению, выказываемому Сма, можно сделать вывод, что, занимаясь всей этой фигнёй на службе у Контакта, Сма просто подавляет свою сексуальность.

– Я никогда об этом не задумывалась, – сказала я.

– Если говорить начистоту, Дизиэт, то тебе только и нужно, чтобы тебя оттрахала целая долбаная цивилизация, вся эта грёбаная планета. Думаю, что это делает тебя хорошим оперативником Контакта, однако если это всё, что тебе надо от жизни, то…

– Ли, – прервал его Тагм, – здесь только для того, чтобы загореть получше.

–…но я считаю, – как ни в чём не бывало продолжал Ли, – что подавлять какие бы то ни было свои желания неразумно. Если всё, чего тебе хочется, это хороший перетрах, – Ли сказал это по-английски, – то, значит, хороший перетрах – это всё, что ты должна получить, а конфронтация с сеятелями смерти, размножившимися на временном жизнеобеспечении в тихой заводи на этом каменном шарике, бессмысленна.

– Я по-прежнему считаю, что это тебе в первую очередь нужен хороший перетрах, – сказала Рогрес.

– Вот именно! – воскликнул Ли, широко раскинув руки, с которых тут же покатились водяные капли, неуверенно подрагивавшие в антигравитационном поле. – Я ведь этого и не отрицал.

– Прямо Мистер Естественность, – кивнул Тагм.

– А что плохого в том, чтобы вести себя естественно? – возразил Ли.

– Но я помню, как в один прекрасный день ты заявил, что все проблемы человечества проистекают от того, что оно себя всё ещё ведёт слишком естественно, чураясь ограничений цивилизации, – сказал Тагм и повернулся ко мне. – Запомни это: Ли может менять свои геральдические цвета даже быстрей, чем ОКК.

– Есть естественное поведение и… естественное поведение, – сказал Ли. – Я цивилизованный человек от природы, а они по природе своей варвары. Следовательно, я вправе вести себя естественно, а они – нет. Но мы уходим от основной темы. Что бы мне хотелось сказать, так это что у Сма явно какие-то психологические проблемы, а я – единственный человек на борту этой машины, кто имеет некоторое представление о принципах фрейдистского психоанализа. Так что если кто и способен ей помочь, то это только я.

– С твоей стороны очень мило предложить свои услуги, – сказала я Ли.

– Как сказать, – отмахнулся Ли.

Он уже стряхнул с себя большую часть капель, и они поплыли в нашу сторону, а он – в противоположную, к дальней оконечности зала нулевой гравитации.

– О, Фрейд… – насмешливо фыркнула Рогрес, как будто это слово было чем-то вроде джамбла^[35].

– Язычница! – возгласил Ли, выпучив глаза. – Я догадался: твои культурные герои – Маркс и Ленин.

– О нет, я единственная истинная ученица самого Адама Смита, – проворчала Рогрес. Она закувыркалась в воздухе, выполняя неспешные упражнения, делавшие её похожей на геральдического орла.

– Дерьмо, – с отвращением сплюнул Ли (в буквальном смысле слова, – я видела капли его слюны).

– Ли, у тебя самые ветвистые рога на этом корабле (Госпожа Сма путается в лексемах британского и американского вариантов английского языка. Следовало бы выразиться примерно так: «Ты самый похотливый самец на этом корабле». – Примеч. дрона.). – сказал Тагм. – И если кому и нужен психоаналитик, так это тебе. Твоя зацикленность на сексе – не просто…

– Кто зациклен на сексе? Я? – сказал Ли, возмущённо стукнув себя в грудь и откинув голову. – Ха! – Он расхохотался. – Послушай, – он с некоторым трудом принял позу, которая на Земле могла бы сойти за позу лотоса, если бы здесь был пол, чтобы на него усесться, и положил одну руку на бедро, другую обличающим жестом вытянув перед собой. – Это вы зациклились на сексе. Вы знаете, сколько в английском языке слов для полового члена? Или вагины? Сотни! Сотни! А сколько у нас? Одно! Одно для каждого органа, причём (Слово, употреблённое здесь Сма, имеет значение, как раз промежуточное между «обычным» и «особенным». Выбирайте сами. – Примеч. дрона.), употребляемое также и в анатомической лексике. И ни одно из них не имеет ругательного значения. Всё, что я делаю, так это пытаюсь обогатить наш словарный запас. С готовностью, исследовательским интересом и дотошностью. Что в этом дурного?

– Ничего особенного, – ответила я, – но существует грань, за которой интерес переходит в болезненное пристрастие, и я думаю, большинство людей сочли бы такое пристрастие предосудительным, поскольку оно уменьшает вариативность и гибкость поведения.

Ли, мало-помалу дрейфовавший в направлении от нас, яростно закивал.

– Я только скажу, что одержимость вариативностью и гибкостью – одна из вещей, которые делают так называемую Культуру столь скучной.

– Ли тут основал Общество Скуки, пока тебя не было, – с усмешкой объяснил мне Тагм. – Пока что он единственный его член.

– Всё в порядке, – сказал Ли, – и, между прочим, я уже изменил название тайного общества на Лигу Тоски. Да, скука – это прискорбно обойдённый вниманием аспект жизни в такой псевдо-цивилизации, как эта. Хотя сперва я считал, что людям, изнывающим от скуки, может показаться любопытным собраться вместе – просто так, от нечего делать, – но теперь осознал, что истинно значимый и глубокий опыт состоит в том, чтобы валять дурака от скуки в полном одиночестве.

– Ты думаешь, в этом вопросе нам нечему поучиться у землян? – спросил Тагм. Помолчав, он развернулся к ближайшей стене и сказал, обращаясь к ней: – Корабль, включи вентиляцию, пожалуйста.

– Земля – планета, порабощённая скукой, – веско сказал Ли. Из одного конца зала потянул свежий ветерок, дувший в направлении противоположной стены. Мы дрейфовали под этот бриз.

– Земля? Скукой? – переспросила я. Моя кожа постепенно высохла.

– Ну а чего ты ожидала от планеты, где негде ногу поставить, не опасаясь пнуть кого-нибудь, кто в этот момент отбирает у другого жизнь, или же рисует, или же сочиняет музыку, или продвигает вперёд науку, или подвергается пыткам, или совершает самоубийство, или гибнет в автокатастрофе, или скрывается от полиции, или страдает от какой-то непонятной болезни, или же…

Мы приближались к мягкой, пористой стене, поглощавшей ветер («Как меня тошнит от этих стен…» – со смешком пробормотала Рогрес). Трое из нас оттолкнулись от неё и, вежливо расступившись, пропустили Ли, всё ещё движущегося в противоположном направлении, головой к стене. Рогрес наблюдала за ним с любопытством пьяницы-естествоиспытателя, изучающего перемещения мухи по ободку опустевшего бокала с выпивкой.

–… или же просто идёт ко всем чертям.

– Как бы ни было, – сказала я, когда мы поравнялись, – разве может всё это вызывать скуку? Очевидно ведь, что там происходит столько…

– Всё это крайне утомительно и скучно. Чрезмерно скучная вещь не может быть интересна, кроме как в определённом академическом смысле. По определению, никакое место не является скучным, если ты в состоянии как следует порыться там в поисках того, что, может статься, тебя заинтересует. Но если какое-то место не вызывает никакого интереса, абсолютно никакого интереса, то где-нибудь существует и его полная противоположность, квинтэссенция всего интересного и нескучного. – Ли оттолкнулся от стены. Мы замедлились, остановились и полетели обратно, то есть – теперь – вниз. Рогрес помахала Ли, пролетая мимо него.

– Ну, – сказала я, – выходит, на Земле – позволь мне называть её истинным именем – на Земле, где всё это происходит, столько всего интересного, что это даже вызывает у тебя скуку. – Я прищурилась. – Так следует тебя понимать?

– Типа того.

– Ты совсем сбрендил.

– А ты невыносимо скучна.

Дата добавления: 2015-05-09