Библия в русской письменной культуре 1 страница

Общеизвестно, что Библия – самая раскупаемая в мире книга всех времен и что ни одна другая книга не популярна так, как Библия. Это не просто образец литературы древнего мира, который устарел и абсолютно неактуален сегодня. Наоборот, это живое, действенное послание Бога миру, которое преображает этот мир. Библия – богодухновенная книга. И это сокровищница мудрости для всех мыслящих людей Земли, каковы бы ни были их верования.

Библия, или Священное Писание, – сакральная книга, которую нам передал Святой Дух: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3,16). «Богодухновенно» означает «вдохнуто Богом», то есть написано святыми авторами по вдохновению и откровению Святого Духа. Этот термин указывает на источник послания – Бога. За 16 веков Святой Дух открыл божественное послание сорока священнописателям – пророкам и апостолам. Тридцать два из них записали Ветхий Завет; восемь – Новый. Адресат Священного Писания есть Церковь.

Название «Библия» в самих священных книгах не встречается и впервые отнесено к собранию священных книг на Востоке в IV веке святыми Иоанном Златоустом и Епифанием Кипрским.

Библия в переводе с греческого языка означает книги. В 20 километрах севернее города Бейрута, на средиземноморском побережье, находится небольшой арабский (в древности финикийский) портовый город Жибел (в Священном Писании упоминаемый как Гевал). Из него в Византию доставляли писчий материал, и греки этот город называли «Библос». Затем сам писчий материал стал так именоваться, а впоследствии и книги получили это название. Книгу, написанную на папирусе, греки называли ‘ε βίβλος, если же она была небольшой, говорили το βιβλίον – книжечка, а во множественном числе – τα βιβλία. Библия (βιβλία) – это множественное число от βίβλος. Таким образом, буквальное значение слова «Библия» – книги. Со временем греческое слово множественного числа среднего рода βιβλία превратилось в слово единственного числа женского рода, стало писаться с большой буквы и применяться исключительно к Священному Писанию. Библия есть Книга книг, Книга по существу, в особом смысле этого слова, преимущественном, в самом общем, высшем и единичном значении. Это великая Книга судеб, хранящая тайны жизни и предначертания будущего.

Библия состоит из двух больших частей: Ветхий Завет и Новый Завет. Слово «завет» в Библии имеет особый смысл: это не только наставление, завещанное последователям, грядущим поколениям, но и договор Бога с людьми – договор о спасении человечества и земной жизни вообще.

Ветхий Завет (события Священной истории от сотворения мира до Рождества Христова) представляет собой собрание из 39 книг, а Новый Завет (события после Боговоплощения, то есть после Рождества Христова) – из 27 книг.

Канон (в пер. с греч. – тростник, мерная палка, то есть правило, образец) или канонические книги, – это священные книги, признанные Церковью подлинными, богодухновенными и служащие первоисточниками и нормами веры.

Книги и Нового, и Ветхого Заветов можно условно разделить на четыре раздела:

– книги законоположительные, в которых дается основной нравственно-религиозный Закон;

– книги учительные, в которых преимущественно раскрывается смысл и реализация исполнения Закона, даны примеры из Священной истории праведной жизни;

– книги исторические, в которых раскрываются важные события Священной истории сквозь призму истории богоизбранного народа;

– книги пророческие, в которых таинственным, прикровенным образом говорится о грядущих судьбах мира и Церкви, прообразовательно повествуется о Боговоплощении и спасении человечества.

Ветхозаветный канон включает в себя так называемое пятокнижие Моисея (Тора): Бытие, Левит, Исход, Числа, Второзаконие; книги: Иисуса Навина, Судей, Руфи, 1–4 Царств, 1, 2 Паралипоменон (Хроники), Ездры, Неемии, Есфири, Иова, Псалтирь, Притчи Соломона, Екклесиаст, Песнь Песней, Плачь Иеремии. К каноническим ветхозаветным книгам относятся также и книги пророков: четырех великих – Исайи, Иеремии, Иезекиила, Даниила и двенадцати малых – Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии, Малахии.

К неканоническим книгам Ветхого Завета относятся книги: Иудифь, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, Премудрости Соломона, Послание Иеремии, Варуха, Товита, 1–3 Маккавейские, 2, 3 Ездры. Церковь не ставит их наравне с каноническими, но признает их назидательными и полезными.

Все книги Ветхого Завета написаны на древнееврейском (арамейском) языке. Деление текста на главы было произведено в XIII веке кардиналом Гугоном или епископом Стефаном Лэнгтоном.

Новозаветный канон включает в себя: Четвероевангелие (от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна). Первые три Евангелия (Мф., Мк., Лк.) именуются синоптическими (греч. – общие); Евангелие от Иоанна (Ин.) – пневматическим (с греч. – духовным). Также в канон Нового Завета входят книги: Деяния святых апостолов, семь соборных посланий апостолов (Иакова, 1, 2 Петра, 1–3 Иоанна, Иуды), 14 посланий святого апостола Павла (Римлянам, 1, 2 Коринфянам, Галатам, Ефесянам, Филиппийцам, Колоссянам, 1, 2 Фессалоникийцам, или Солунянам, 1, 2 Тимофею, Титу, Филимону, Евреям).

Последней, или заключительной, книгой Нового Завета является Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова. Среди книг Нового Завета неканонических нет.

Святая Библия есть сакральная библиотека, которая более тысячи лет складывалась из многих словесных произведений, созданных разными авторами и на разных языках. И в то же время это целостное творение, поражающее совершенством и алмазной прочностью в жесточайших испытаниях истории.

Все новозаветные тексты написаны на александрийском наречии древнегреческого языка (койне, или кини), за исключением Евангелия от Матфея, первоначально написанного на еврейском и в то же время переведенного, по-видимому, самим автором на греческий. Новый Завет на главы и стихи впервые был разделен в XVI веке.

В целом, священный библейский канон сложился уже во II веке. Канон в нынешнем его виде окончательно всей Церковью был признан на Лаодикийском (360–364 гг.) соборе, затем на Гиппонском (393 г.), Карфагенском (397 г.) и последующих соборах.

Из наиболее важных и известных переводов Библии следует назвать Септуагинту (перевод на греческий язык 70 толковников) египетского царя Птолемея Филадельфа (284–247 гг. до Р.Х.), сирийский (Пешито), латинские Itala (древний) и Vulgata (блаженного Иеронима Стридонского, нач. V в., признан в конце VI в.), армянский (V в.) и др. Первый славянский перевод Библии был осуществлен святыми братьями Кириллом и Мефодием в IX веке, перевод на русский язык всего текста Священного Писания (Синодальный перевод) был закончен в 1876 году.

Первую печатную Библию Россия получила из Острога в 1581 году благодаря трудам князя Константина Константиновича Острожского.

Книги Священного Писания вызвали к жизни бесчисленное множество других книг, где живут библейские идеи и образы: многочисленных переводов, переложений, произведений словесного искусства, толкований, разнообразных исследований.

Библия является одним из крупнейших памятников мировой культуры и литературы. Без знания Библии многие культурные ценности остаются недоступными. Большую часть художественных полотен эпохи классицизма, русскую иконопись и философию невозможно понять без знания библейских сюжетов.

В нашей стране вплоть до начала ХХ века основные сюжеты библейского повествования были знакомы практически всем, вне зависимости от уровня образованности. Многие могли дословно цитировать пространные отрывки из священных библейских текстов.

Вот как высказывался о сердцевине Библии – cвятом Евангелии – наш великий поэт А.С. Пушкин: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедовано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелие, – и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладост-ному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие».

Со времен Крещения Руси святым князем Владимиром Библия стала первой и главной книгой русской культуры: по ней детей учили грамоте и мышлению, христианским истинам и нормам жизни, началам нравственности и основам словесного художества. Библия прочно вошла в народное сознание, в повседневный быт и духовное бытие, в обыденную и высокую речь. Переведенные на славянский язык святыми просветителями равноапостольными Кириллом и Мефодием книги Священного Писания не воспринимались как переводные, но как родные и умеющие роднить людей разных языков и культур.

Множество библейских фраз живут в современном русском языке в виде пословиц, поговорок, крылатых выражений, напоминая о его истоках и об истории нашей культуры. Например, пословица: «Кто не работает, тот не ест» – сравни с мыслью апостола Павла «…если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3, 10). Прямыми цитатами из библейских книг являются выражения: «Блаженны миротворцы» (Мф. 5, 9), «Не хлебом единым жив человек» (Мф. 4, 4), «Взявший меч от меча и погибнет» (Мф. 26, 52), «Древо познания добра и зла» (Быт. 2, 9), «В поте лица» (Быт. 3, 19), «Тьма египетская» (Исх. 10, 21), «Камень преткновения» (Ис. 8, 14), «Мерзость запустения» (Дан. 9, 27), «Имя им – легион» (Мк. 5, 9), «Не от мира сего» (Ин. 17, 14), «Глас вопиющего в пустыне» (Ис. 40, 3; Мф. 3, 3), «Не мечите бисера перед свиньями» (Мф. 7, 6), «Нет ничего тайного, что не стало бы явным» (Мк. 4, 22), «Врачу, исцелися сам» (Лк. 4, 23) и многие другие. Всем хорошо известны библейские выражения и нарицательные имена: «Волк в овечьей шкуре» (Мф. 7, 15), «Вавилонское столпотворение» (Быт. 11, 4), «Да минует меня чаша сия» (Мф. 26, 39), «Блудный сын» (Лк. 15, 11–32), «Фома неверующий» (Ин. 20, 24–29), «Соль земли» (Мф. 5, 13), «Терновый венец» (Мк. 15, 17), «Власть тьмы» (Лк. 22, 53), «Камни возопиют» (Лк. 19, 40) и множество других.

Потеряв ориентиры в суетном мире, в хаосе относительных ценностей, русские авторы издавна стали обращаться к христианской морали и позднее к образу Христа как идеалу этой морали. В древнерусской агиографической литературе подробно описывали жизнь святых подвижников, праведников, благоверных князей. Христос еще не выступал в качестве литературного персонажа: слишком велики были священный трепет и благоговейное отношение к образу Спасителя. В литературе XIX века Христа тоже не изображали, но в ней появляются образы людей христианского духа и святости: у Ф.М. Достоевского – князь Мышкин в романе «Идиот», Алеша и Зосима в «Братьях Карамазовых»; у Л.Н. Толстого – Платон Каратаев в «Войне и мире». Как это ни парадоксально, литературным персонажем Христос впервые стал в советской литературе. А.А. Блок в поэме «Двенадцать» (1918 г.) впереди объятых ненавистью и готовых на смерть людей изобразил Христа, образ Которого символизирует надежду людей на очищение и покаяние хотя бы когда-нибудь, в будущем. Возможно, А.А. Блок, соблазнившись революционным романтизмом, увидел «в белом венчике из роз» Христа среди мятежной толпы как символ идеи борьбы за социальную справедливость. Позже автор «Двенадцати» разочаровался в революции, увидев многие ужасы бунта черни. Осознание трагизма своей ошибки преждевременно свело в могилу русского поэта. По выражению З. Гиппиус, перед смертью поэт «прозревает, увидев лицо тех, кто оскорб-ляет, унижает и губит его Возлюбленную – его Россию» (имеются в виду большевики). В том же 1918 году З. Гиппиус в своих стихах («Шел…» в двух частях) нарисует совершенно другой образ Христа в русской револю-ционной смуте – образ грозного и праведного Судии, гневно наказующего бесчинства революции. Позднее Христос появится в романе М.А. Булгако-ва «Мастер и Маргарита» под именем Иешуа, у Б.Л. Пастернака – в «Докторе Живаго», у Ч.Т. Айтматова – в «Плахе», у А.И. Домбровского – в «Факультете ненужных вещей». Писатели обратились к образу Христа как идеалу нравственного совершенства, Спасителю мира и человечества. В образе Христа писатели увидели и то общее, что было перенесено Им и что переживает наша эпоха: предательство, преследование, неправый суд.

Возвращение Библии в нашу общественную жизнь, ее честное и непредвзятое изучение позволило современным читателям совершить открытие: оказалось, что вся русская литературная классика, от древности до современности, связана с Книгой книг, опирается на ее истины и заветы, нравственные и художественные ценности, соотносит с нею свои идеалы, приводит ее речения, притчи, назидания.

На Русь Библия пришла вместе с христианством, первоначально в виде отдельных книг из Ветхого и Нового Заветов. Первое русское литературное произведение – «Слово о Законе и благодати» митрополита Киевского Илариона (первая половина XI века) создано на библейской основе. Это проповедь, тематически созвучная Посланию к Римлянам святого апостола Павла (Рим.). «Повесть временных лет» (около 1113 г.) Нестора летописца – инока Киево-Печерского монастыря – обнаруживает связь древнерусской литературы с Библией. С первых строк святой автор-летописец перелагает Книгу Бытия, рассказывает о расселении народов по Земле, о разделении их на семьдесят два языка и так далее повествует священную историю. Преподобный Нестор отмечает: «От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский, от племени Иафета...». Мысль о единстве славян со всеми народами мира далее развивается в благочестивых рассказах о путешествии апостола Андрея Первозванного по пути из Варяг в Греки, о деятельности святых просветителей Кирилла и Мефодия, о проповедях апостола Павла в славянских землях, о Крещении Руси. Так будет и далее в литературе, началом которой явилась «Повесть временных лет». Обращение к Священному Писанию расширяет масштабы повествования, соединяет родную землю со всей Землей, включает национальное во всечеловеческое.

Обращение древнерусских авторов художественного слова к библейским образам противоречиво и органично сочетается с их традиционным языческим мироощущением. После Крещения на Руси возникло и оказалось достаточно устойчивым долгое время своеобразное явление, называемое обычно двоеверием.

В русском народе XII века языческое восприятие мира все более переходило в эстетическую сферу, проявлялось в произведениях фольклорного искусства и в литературе. Ярким образчиком этой тенденции является «Слово о полку Игореве» (1185–1187 гг.). В нем мы видим сочетание языческого и христианского начал. Например, автор пользуется христианским представлением о язычниках-половцах, и языческими представлениями о животных-тотемах, родоначальниках и покровителях. Он упоминает о христианском Боге, помогающем Игорю, и тут же говорит нечто типично языческое о превращениях беглеца-князя в горностая, белого гоголя, серого волка. В «Слове» действуют древние славянские божества: Стрибог – бог неба, вселенной, Даждьбог – бог-солнце, податель всех благ. Но весь трагический путь Игоря к прозрению, к пониманию своего долга перед Русской Землей отвечает христианским представлениям об очищении души, и единственная победа, которую одерживает князь в своем безрассудном походе, – победа над самим собою. Соединение древнего языческого и нового христианского верований создает в «Слове» единое мироощущение: человек воспринимается в целостности всего Божьего мироздания и как единственное земное существо, несущее образ и подобие Божие и наделенное ответственностью за весь мир.

Прямое библейское влияние прослеживается в русской житийной литературе. Она развивалась, начиная с XI века, следуя традициям византийской агиографии, но обретала русские особенности, зачастую воспроизводя живые черты быта, человеческого поведения и постоянно возвращаясь к библейским истокам. Таково, например, замечательное «Житие св. Александра Невского» (конец XIII в.). Все повествование ведется в сопоставлении героя с образами Священного Писания.

Наиболее ярко Библия повлияла на процесс развития родившейся в XVIII веке русской лирики. Определяющую роль в становлении русской лирической поэзии сыграли стихотворные переложения библейских песнопений, прежде всего – из Псалтири. Переложения псалмов поэтами XVIII века с церковнославянского языка на современный им язык явилось свидетельством особой значимости библейской гимнографии в сознании русского общества и одновременно выражением исторического развития самой поэзии и ее языка. Это переложение 81-го псалма – «Властителям и судиям» Г.Р. Державина, ода из псалма 93-го И.А. Крылова и другие. Несомненно, лирика библейских псалмов – один из истоков державинской оды «Бог» (1780–1784 гг.), выразившей самосознание христианина. Державин ярко, эмоционально и глубинно раскрывает искания человеческого духа, стремящегося понять свое место в мире, созданном Творцом, свое отношение к Богу, к природе, к вселенной.

Библейские псалмы способствовали и столь свойственным русской поэзии планетарности, космизму, философским обобщениям. Например, переложение псалма 103-го М.В. Ломоносовым (1743 г.), где возносится хвала Богу – Творцу Земли, звезд, всех чудес «натуры», и его «Утреннее размышление о Божием величестве» (1751 г.), где замечательно изображается Солнце – небесная лампада, возженная Творцом.

Созданные Ломоносовым и его последователями переложения, сохраняя верность библейским текстам, вобрали в себя настроения и переживания русских поэтов золотого века отечественной литературы.

Характерные для XVIII столетия переложения текстов Священного Писания способствовали сближению библейского церковнославянского языка с живой, бурно развивающейся речью, помогли формированию «высоких» речевых стилей, которые господствовали в гражданской и философской лирике, в героической поэме, оде, трагедии. Почерпнутые из Библии величавая простота, яркая образность, афористическая отточенность, энергия ритма вошли во все «высокие» литературные жанры, но, прежде всего, благодаря переложениям псалмов, – в лирику.

Несомненно, лирика библейских псалмов – один из истоков державинской оды «Бог» (1780–1784 гг.), выразившей самосознание христианина. Г.Р. Державин ярко, эмоционально и глубинно раскрывает искания человеческого духа, стремящегося понять свое место в мире, созданном Творцом, свое отношение к Богу, природе, вселенной.

Духовно-нравственный потенциал русской классической литературы XIX столетия до сих пор восхищает читателей всего мира. И это не случайно, ибо корни художественности, как заметил известный русский мыслитель и литературный критик И.А. Ильин, кроются в тех глубинах человеческой души, где проносятся «веянья Божьего присутствия». Великое искусство всегда несет на себе «печать Божьей благодати», даже тогда, когда разрабатывает светские темы и сюжеты, не имеющие внешней связи с церковностью и религиозностью. Феномен русской литературы заключается в постановке «вечных вопросов» бытия, ответ на которые пытались дать в своем творчестве почти все отечественные писатели.

Русская литература XIX века была по своей основной тенденции учительной, она всегда чувствовала свою ответственность за состояние страны и мира, всегда была чутка и отзывчива к нуждам и бедствиям своего народа и человечества. Литература учила в самом высоком смысле этого слова: пробуждала в людях достоинство и честь, одухотворенность и творческие стремления, формировала мировоззрение.

Самой яркой звездой литературного небосклона России XIX столетия, несомненно, стал А.С. Пушкин. Глубочайшим выражением пушкинского взгляда на поэзию и ее значение в жизни явилось стихотворение «Свободы сеятель пустынный...» (1823 г.), истоком которого явилась знаменитая евангельская притча (Мф. 13, 3–23). Это стихотворение великого поэта много раз позднее отзывалось в его собственном творчестве и в произведениях других русских писателей XIX и XX веков. Оно содержит размышление о самом трагическом обстоятельстве человеческой истории – о загадочной склонности народов к стадной покорности. «Свободы сеятель пустынный...» – не политический трактат, это стихотворение соединяет душевное состояние, вызванное конкретными обстоятельствами, и обобщения, далеко выходящие за пределы жизни поэта и истории Европы. В этом произведении «я» включает и авторскую личность, но ей не тождественно. Всемирность и всечеловечность здесь подчеркнуты прямой соотнесенностью стихотворения с евангельской притчей. Пушкин не только взял из Евангелия эпиграф, он и все стихотворение считал подражанием Христовой притче.

В 1826–1828 годах А.С. Пушкин создает стихотворение «Пророк», где очевидна связь со стихотворением «Свободы сеятель пустынный...».

В одной из ветхозаветных книг – книге пророка Исайи – изображается мучительное очищение души человека, пожелавшего передать людям ту высокую правду, что открылась ему, то есть исполнить дело пророка. Святой пророк Исайя повествует, как его озарило видение: глазам его явился Господь, окруженный шестикрылыми серафимами. Но могут ли поведать об этом «нечистые уста»? Пламенный серафим очищает пророчьи уста, влагая в них горящий угль (см. Ис. 6, 1–8). Пушкин, создавая стихотворение «Пророк», следует за библейским текстом.

Это прекрасное стихотворение принадлежит к тем вершинам, с которых далеко виден путь русской поэзии. В нем миссия поэта, подобно библейскому пророку, изображена как подвижничество.

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Здесь явственно звучит суровое предупреждение против легковесного понимания поэзии: истинная поэзия претерпевает жгучее, неутолимое страдание, проходит через смерть и воскресение, чтобы стать пророчеством.

Пушкин часто прямо или косвенно обращается к Священному Писанию. Так, он прямо излагает библейский сюжет, например, начало ветхозаветной книги Иудифь («Когда владыка ассирийский...», 1835 г.). Иногда библейские мотивы как бы растворены в тексте и только некоторые детали указывают на параллели со священными библейскими текстами. Так, в «Полтаве» (1828–1829 гг.) вдруг возникает тень диавола, когда гетман Мазепа, не решаясь прямо сказать Марии о предстоящей казни ее отца, пытается вырвать у нее хотя бы невольное почти согласие на это злодеяние. Библейские образы выступают в качестве нравственных ориентиров и в поэме «Анджело» (1833 г.).

Прямым переложением церковной гимнографии – великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…» – стало стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны...» (1836 г.).

Библия постоянно присутствует в творческом мышлении великого поэта, с нею соотнесены его художественные искания, его нравственные представления.

Вскоре тема пророка возникает у М.Ю. Лермонтова. Мы помним его стихотворение «Пророк».

С тех пор, как вечный Судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Разница с «Пророком» А.С. Пушкина глубокая. У Пушкина это было ясновидение Бога и мира, мгновение, которое переживал пророк; у Лермонтова – другая тема: ясновидение человеческого греха. Это горький дар, который отравляет пророку жизнь на Земле. Это тоже соответствует библейской модели, потому что пророки видели зло мира и обличали его беспощадно.

Пожалуй, с М.Ю. Лермонтова в русской литературе XIX века начинается резкое нарастание роли Библии в словесном творчестве: идеи, сюжеты, образы, стиль Священного Писания приобретают такую силу воздействия на словесное искусство, что многие из числа самых замечательных произведений невозможно полноценно прочесть и адекватно понять, не обращаясь к библейским текстам.

Верующие видят в Лермонтове духовного поэта и выделяют в его многогранном творчестве такие религиозно-духовные вершины, как «По небу полуночи Ангел летел...»; две «Молитвы» (1837 и 1839 гг.) и другие поэтические шедевры, свидетельствующие о высокой и светлой вере поэта.

Бог для него – абсолютная реальность. Но отношение к Нему в разных контекстах проявляется и воспринимается по-разному. Одержимость поэзией уводит поэта далеко от путей Божиих, затворяет его слух для глагола Господня, совращает ум, омрачает взор. Лермонтов сам осознает это как недолжное, гибельное в себе и молит Всесильного не обвинять и не карать его за то. Он понимает всю степень вины своей перед Ним – отсюда страх предстать перед Его очами:

К Тебе ж проникнуть я боюсь.

Противоречие между «человеком внутренним» (духовным) и «человеком внешним» (душевно-телесным) остается в М.Ю. Лермонтове острым и драматичным. Оно отразилось и в стихотворении «Выхожу один я на дорогу».

Влияние Библии сказалось не только на содержании произведений Лермонтова (использование библейских имен, образов, сюжетов), но и на форме его литературных творений. Так, молитвенный жанр получил у поэта новое, особое развитие. Он не был его открытием, но стал важным звеном его поэтической системы. Библейские мотивы у М.Ю. Лермонтова – сложное, многоплановое явление. Их употребление в одном и том же контексте противоречиво и рассчитано на знакомого с Библией читателя, который сможет разобраться в тонкостях их идейно-смысловой направленности.

Актуально и важно для нас богатое духовное наследие Н.В. Гоголя. «Гоголь, – по словам профессора протоиерея Василия Зеньковского, – первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры,... он ощущает как основную неправду современности ее отход от Церкви, и основной путь он видит в возвращении к Церкви и перестройке всей жизни в ее духе».

Гоголь пророчески предвидел духовное состояние современного нам западного общества, он писал в о Западной церкви: «Теперь, когда человечество стало достигать развития полнейшего во всех своих силах... Западная церковь только отталкивает его от Христа: чем больше хлопочет о примирении, тем больше вносит раздор». И действительно, примирительно-приспособленческое шествие Западной церкви навстречу миру, лукавые призывы к беспринципному объединению с разными религиозными группами привели в итоге к выхолащиванию Духа в Западной церкви, к духовному кризису западного общества.

В своих социально-философских взглядах Н.В. Гоголь не был ни западником, ни славянофилом. Он любил свой народ и видел, что он «сильнее других слышит Божью руку».

Безусловно, Н.В. Гоголь – одна из самых аскетических фигур нашей литературы. Вся его жизнь свидетельствует о восхождении к высотам духа; но знали об этой стороне его личности только ближайшие к нему духовные лица и некоторые из друзей. В сознании большинства современников Гоголь представлял собой классический тип писателя-сатирика, обличителя общественных и человеческих пороков. Другого Гоголя, последователя святоотеческой традиции в русской литературе, православного религиозного мыслителя и публициста, автора молитв, современники так и не узнали. За исключением «Выбранных мест из переписки с друзьями» духовная проза при его жизни так и осталась неопубликованной. И если к началу XX века духовный облик Гоголя был в какой-то степени восстановлен, то в советское время его духовное наследие (впрочем, как и духовные сочинения других авторов) было тщательно сокрыто от читателя на многие десятилетия.

Великий писатель был глубоко религиозным человеком. В январе 1845 года Гоголь жил в Париже у графа А.П. Толстого. Об этом периоде он писал: «Жил внутренне, как в монастыре, и в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви». Он внимательно изучал греческие тексты чинопоследований Литургии святителя Иоанна Златоуста и Литургии святителя Василия Великого. Гоголь создает один из лучших образцов духовной прозы XIX века – «Размышления о Божественной Литургии», где органично сочетаются богословская и художественная стороны. В работе над этой книгой благочестивый автор использовал труды по литургике древних и современных богословов, но все они служили ему лишь в качестве пособий. В «Размышлениях» воплощен личный опыт Н.В. Гоголя, его стремление к постижению литургического слова. «Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, – писал он в “Заключении”, – необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату».

К сожалению, и в наши дни малоизвестными являются духовные сочинения Гоголя «Правило жития в мире», «Светлое воскресенье», «Христианин идет вперед», «Несколько слов о нашей Церкви и духовенстве». Эти труды – настоящий кладезь православной мудрости, до сих пор сокрытый под спудом.

В трудах религиозных мыслителей, философов и священнослужителей Н.В. Гоголь предстает ярким примером духовного подвига, скромности и честности в самооценке своих трудов на литературно-общественном поприще.

Высокое признание историей писательских заслуг и человеческой значимости Н.В. Гоголя еще выразительнее и ярче высвечивает величие его духовных исканий, моральных поражений и нравственных побед, и в этом все более будет проявляться воздействие его личности на наших современников.

Среди великих поэтов XIX столетия, чье творчество окрашено библейскими мотивами, следует назвать также Ф.И. Тютчева.

Дата добавления: 2015-05-09