Двадцать шесть лет спустя 3 страница

— Спасибо, что подвезли моего брата, — говорит Алекс, затем поворачивается и направляется обратно внутрь.

Девчонки уезжают, и я следую за ним в мастерскую, находя его занятым под бампером SUV, который, судя по его виду, недавно был в аварии.

— Ты один здесь? — спрашиваю я.

— Ага. Помоги мне вынуть эту штуку, — говорит он мне, протягивая гаечный ключ.

Алекс и я раньше подрабатывали в автомастерской нашего двоюродного брата Энрике. Это была одна из тех вещей, что мы делали, пытаясь держаться подальше от неприятностей. Мои братья научили меня всему, что сами знали о машинах, а тому, что они упустили, я научился сам, разбирая старые развалины на заднем дворе мастерской.

Я заглянул под бампер SUV и стал откручивать гайки. Звук ударов металла о металл раздавался по помещению и на секунду я почувствовал, что мы снова оказались в Чикаго с Энрике.

— Милые девчонки, — говорит мой брат с сарказмом, пока мы работаем рука об руку.

— Да, я знаю. Я думал пригласить их обеих на танцы. — Я запихиваю гаечный ключ в задний карман. — О, прежде чем, я забуду, Киара приглашала меня вчера на печенье.

— Почему ты не пошел?

— Помимо того, что я не хотел, она отменила приглашение.

Алекс переводит свой фокус с бампера на меня.

— Пожалуйста, скажи, что ты не был полным pendejo[23] с ней.

— Я всего лишь немного повеселился, вот и все. Следующий раз, когда ты будешь организовывать для меня няньку, удостоверься, что она не будет одеваться в безразмерные футболки с глупыми надписями. Киара напоминает мне одного чувака, которого я знал в Чикаго. Алекс, я даже не уверен, что она на самом деле девушка.

— Ты хочешь, чтобы я тебе это д-д-доказала? — голос моего бывшего гида раздается со стороны двери.

О, Черт.

Глава 6

— Да, — говорит Карлос, вызов и веселье прямо так и написаны на его лице. — Докажи.

Алекс поднимает руку.

— Нет. Не надо. — Он прижимает Карлоса к машине и что-то бормочет ему по-испански. Карлос также тихо что-то отвечает. Я не имею понятия, что они говорят, но ни один из них не выглядит счастливым.

Я тоже не в духе. Я не могу поверить, что заикнулась. Я так зла на себя, за то, что позволила Карлосу так задеть меня эмоционально, что я захлебнулась в собственных словах. Это значит, что у него есть власть надо мной, и это злит меня еще больше. Я не могу дождаться пятницы и начала Операции Печенье. Мне нужно дождаться пока печенье будет готово к тому, что я задумала. По крайней мере, он не будет этого ожидать.

Раздраженный Алекс отходит от Карлоса и достает коробку из-под стойки с кассовым аппаратом.

— Я протестировал твое радио, и я думаю, что в нем не достает пружины. Я не думаю, что оно будет работать, но все же хочу попробовать. Дай-ка мне ключи, я заведу твою машину внутрь. — Он поворачивается к Карлосу. — А ты не произноси ни слова, пока меня не будет.

Как только Алекс ступает за порог, Карлос говорит:

— Если ты все еще хочешь доказать, что ты не чувак, я не против.

— Ты чувствуешь себя лучше от того, что ведешь себя как полный придурок? — спрашиваю я.

— Нет. Но мне нравится бесить моего брата. И то, что я злю тебя, бесит моего брата. Извини, но ты просто попала под перекрестный огонь.

— Избавь меня от этого.

— В ближайшее время не думаю, что получится. — Карлос приседает перед машиной, над которой они работали, когда я пришла, и тянет за бампер.

— Тебе сначала нужно раскрыть зажимы, — говорю я, довольная тем, что могу показать ему, что знаю о машинах больше его. — Он не снимется до того, пока ты не раскроешь зажимы.

— Ты о бамперах или о лифчиках говоришь? — спрашивает он, одаряя меня наглой ухмылкой. — Потому что я эксперт по снятию обоих.

Мне не следовало этого делать. Это было ребячество. Но именно тот сексуальный и глупый комментарий Карлоса вперемешку с ним, насмехающимся над тем, как я произносила слово 'мармелад', побудили меня заставить его съесть свои слова.

Пятница. Тук и я приехали в школу пораньше, чтобы подготовить шкафчик Карлоса. Во вторник вечером мы с Туком испекли больше сотни шоколадных печений с шоколадной крошкой. Когда они остыли, мы приклеили маленький, но сильный магнит к каждому из них. Теперь они были черствыми магнитами в форме печенья. Когда сегодня утром Карлос откроет свой шкафчик, он обнаружит внутренности, полностью украшенные в печенье.

Но если он попытается снять хотя бы одно из них, печенье раскрошится у него в руках. Я купила суперсильные магниты размером с пятак. Это уж точно будет погром.

У него будут всего два пути действия: оставить все как есть или снять их один за другим, искупаясь при этом в крошках.

— Напомни мне никогда не ссориться с тобой, — говорит Тук, стоя на стороже. Занятия не начнутся еще в течение сорока пяти минут, так что в коридорах школы совсем мало людей.

Я, открывая шкафчик Карлоса, используя комбинацию, написанную на расписании, которое дал мне мистер Хаус. Я чувствую угрызения совести, но их недостаточно, чтобы заставить меня передумать. Я прилепляю несколько печенек и смотрю на Тука. Он стоит на страже на случай, если Карлос придет раньше или кто-то станет что-то подозревать. Каждый раз, как я прикрепляю магнит с печеньем, клик магнита о железо шкафчика заставляет Тука смеяться.

Клик. Клик. Клик. Клик. Клик.

— Он будет вне себя, ‒ говорит Тук. — Знаешь, он ведь догадается, что это была ты. Самое главное, когда ты подкалываешь кого-то, это оставаться анонимным, чтобы тебя не поймали.

— Теперь уж слишком поздно. — Я прикрепляю еще несколько магнитов с печеньем, но задумываюсь над тем, как я собираюсь вместить туда всю сотню. Я клею их к верхней, внутренней и боковым стенкам, а также к двери… места становится все меньше, но я почти закончила. Теперь внутренности его шкафчика выглядят, как будто болеют коричневой корью.

Я засовываю руку в пакет.

— Осталось всего одно печенье.

Тук заглядывает внутрь.

— Это будет одним из лучших приколов в истории Флатайрон Хай, Киара. Может тебя даже занесут в книжки по истории. Я так горжусь тобой. Приклей последнее снаружи, прямо посередине.

— Хорошая идея. — Перед тем, как кто-нибудь нас поймает, я закрываю его шкафчик, прикрепляю последнее печенье и смотрю на свои часы. До первого урока двадцать минут. — Теперь, мы будем ждать.

Тук сканирует коридор.

— Народ прибывает. Может нам лучше спрятаться?

— Ага, но я хочу видеть его реакцию, — говорю я. — Давай спрячемся в классе мистера Хаддена.

Пять минут спустя, я и Тук выглядываем в маленькое квадратное окошко в двери. И Карлос подходит к своему шкафчику.

— А вот и он, — шепчу я. Сердце у меня в груди отбивает бешеный ритм.

Он хмурит брови, протягиваясь к своему шкафчику и замечая на его двери большое коричневое печенье. Он смотрит сначала налево, потом направо, однозначно, ища того, кто за этим стоит. Когда он берется за печенье и пытается снять его с двери, оно ломается, а магнит остается на двери.

— Какова его реакция? — спрашиваю я Тука, который выше и которому точно лучше видно.

— Он улыбается. И качает головой. Теперь выкидывает обломки печенья в урну.

Карлос не будет улыбаться, когда откроет свой шкафчик и найдет внутри еще девяносто девять таких же печений с магнитом.

— Я иду туда, — говорю я Туку. Я выхожу из безопасности класса мистера Хаддена и подхожу к своему шкафчику, как будто ни в чем не бывало.

— Привет, — говорю я Карлосу, пока он разглядывает содержимое своего шкафчика.

— Даю тебе 5+ за оригинальную идею и исполнение, — говорит он.

— Тебя не задевает то, что я получаю отличные оценки по всему, даже по приколам?

— Вообще-то да. — Он выгибает на меня бровь. — Я впечатлен. Я зол, как черт, но я впечатлен. — Он закрывает шкафчик, со всем печеньем внутри. И как будто печенья не было вообще, мы идем по коридору к его первому классу.

Я не могу не улыбаться, пока мы шагаем по коридору. Несколько раз он качает головой, как будто не может поверить в то, что я сделала.

— Перемирие? — спрашиваю я.

— Ну, уж нет. Может ты и выиграла эту битву, но эта война, chica[24], далека от завершения.

Глава 7

Я не могу избавиться от запаха печенья. Он на моих руках, на моих книжках... блин, он даже на моем рюкзаке. Я попытался оторвать парочку, но это превратилось в такой бедлам, что я сдался. Подожду, пока они не заплесневеют хорошенько... соберу все крошки и засуну Киаре в шкафчик. Или, еще лучше, приклею их ей там супер-клеем.

Мне нужно перестать думать об этом печенье и Киаре. Нет ничего лучше еды, что готовит mi'ama, но как только я прихожу, сегодня со школы, я пытаюсь приготовить из того, что есть у Алекса в холодильнике, традиционный мексиканский ужин. Надеюсь, это поможет мне перестать думать об этом чертовом шоколадном печенье с шоколадной крошкой. Это и тот факт, что я живу здесь уже почти неделю и не ел еще настоящей острой Мексиканской еды, просто выводит меня из себя.

Алекс наклоняется над кастрюлей и вдыхает аромат тушеного мяса. Я вижу по его лицу, что это напоминает ему о доме.

— Это называется carne guisada[25]. Мексиканское блюдо, — я медленно произношу слова, как будто он раньше никогда об этом не слышал.

— Я знаю, что это, умник. — Он накрывает кастрюлю крышкой, сервирует стол и возвращается обратно к своим книжкам.

Через час мы садимся кушать. Я наблюдаю за тем, как мой брат сметает все с тарелки и на несколько секунд замирает.

— Ты когда ел последний раз?

— Нет ничего лучше, чем это, — Алекс облизывает свою вилку. — Я не знал, что ты умеешь готовить.

— Ты много чего обо мне не знаешь.

— Раньше знал.

Я начинаю ковыряться в тарелке, мой аппетит пропал.

— Это было давно. — Я фокусирую свое внимание на еде. Я больше не знаю своего брата. После того, как его подстрелили, я думаю, я просто боялся с ним об этом разговаривать, потому что это делало случившееся более реальным. Алекс не рассказывал, что с ним случилось, когда он ушел их Кровавых Латино, а я и не спрашивал. Но вчера утром я получил подсказку. — Я видел твои шрамы вчера, когда ты вышел из душа.

Он прекращает жевать свою вторую порцию и откладывает вилку в сторону.

— Я думал, ты еще спал.

— Я не спал. — Картинка его изуродованной шрамами, похожими на отметины от плетки, спины, впечатана в мой мозг. Когда я заметил выпуклую кожу между его лопаток на спине с буквами КЛ выжженными там, как на каком-то животном, моя собственная кожа зачесалась от чувства ненависти и мыслей об отмщении.

— Забудь об этом, — говорит Алекс.

— Не получится. — Алекс не единственный из братьев Фуэнтес, кто чувствует, что должен защитить свою семью любой ценой. Если я вернусь в Чикаго и найду того, кто ответственен за клеймо Алекса, он покойник. Я может, и бунтую в отношении своей семьи, но они моя кровь.

Алекс не единственный, у кого есть шрамы. У меня самого на счету драк больше, чем у профессионального боксера. Шрамы шрамами, но если Алекс узнает о татуировке на моей спине, отмечающей меня, как одного из Герреро[26], он мне устроит. Может я теперь и в Колорадо, но я все еще связан с ними.

— Бриттани и я собираемся навестить ее сестру Шелли сегодня. Хочешь присоединиться?

Я знаю, что сестра Бриттани инвалид и живет в каком-то специальном учреждении недалеко от университета. — Я не могу. У меня дела.

— С кем?

— Последний раз, когда я проверял, наш отец был мертв. Мне не нужно перед тобой отчитываться.

Алекс и я пристально смотрим друг на друга. Когда-то он мог надрать мне зад, даже не пытаясь, но сейчас все изменилось. Мы практически подходим к тому, чтобы кинуться, друг на друга, когда дверь открывается и заходит Бриттани.

Она, должно быть понимает, что воздух вокруг раскален до предела, потому что, когда она подходит к столу, ее улыбка испаряется. Она кладет руку Алексу на плечо.

— Все в порядке?

— Все perfecto[27]. Правда, Алекс? — говорю я, сгребая свою тарелку со стола и вальсируя вокруг нее по дороге на кухню.

— Нет. Я задал ему простой вопрос, и он даже на него ответить не может, — отвечает ей Алекс.

Я клянусь, что-то в этом духе должно слетать с языка родителя. Я вздыхаю с раздражением. — Алекс, я просто собираюсь на вечеринку. Я не иду на встречу, чтобы убивать кого-то.

— Вечеринка? — спрашивает Бриттани.

— Да. Когда-нибудь слышала о таком понятии?

— Слышала. Я также знаю, что происходит на вечеринках. — Она садится рядом с Алексом. — Мы ходили на вечеринки в школе, и научились на собственных ошибках, и он научится на своих. Ты не сможешь его остановить от похода туда, — говорит она моему брату.

Алекс с обвинением указывает на меня.

— Бриттани, ты бы видела тех девушек, с кем он околачивался недавно. Они были точными копиями Дарлин, помнишь ее? В школе эта девчонка была готова переспать со всей футбольной командой, только, чтобы повысить свой статус популярности.

И снова это не очень-то и помогает моему статусу. Ну, спасибо, брат.

— Ну, было приятно послушать вас, обсуждающих мою жизнь прямо передо мной, но мне пора.

— Как ты туда доберешься? — спрашивает Алекс.

— Пешком. Конечно, если… — я смотрю на ключи от машины Бриттани, лежащие на столе.

— Он может взять мою машину, — говорит она моему брату. Она не говорит это мне, потому что не дай, Боже, мой брат или она примут решение не согласовав сначала друг с другом. — Но никакого алкоголя или наркотиков.

— Хорошо, мам, — говорю я с сарказмом.

Алекс качает головой.

— Плохая идея.

Она переплетает свои пальцы с его.

— Все нормально, Алекс. Правда. Мы все равно собирались поехать на автобусе к Шелли.

На долю секунды мне нравится девушка моего брата, но как только я вспоминаю, как она контролирует жизнь Алекса, это теплое чувство молниеносно испаряется.

Я беру ключи Бриттани и кручу их в руке.

— Давай, Алекс. Не делай мою жизнь стремнее, чем она уже есть.

— Ладно, — говорит он. — Но привези ее обратно в идеальном состоянии, иначе пожалеешь.

Я салютую ему.

— Да, сэр.

Он достает сотовый телефон из заднего кармана брюк и кидает мне.

— И возьми это.

Перед тем, как кто-либо из них изменит свое мнение, я направляюсь к двери. Я забываю спросить, где она припарковала свою машину, но ее, оказывается, достаточно легко найти. Бимер сверкает, как ангел перед зданием, зовя меня к себе.

Я лезу в карман своих джинсов и достаю бумажку с адресом Медисон. Я записал его, перед тем, как вымыть руку. Разобравшись, как им пользоваться, я вбиваю адрес в навигатор, опускаю крышу, и выезжаю со стоянки. Наконец-то… свобода.

Я паркуюсь на улице и подхожу по подъездной дорожке к дому Медисон. Я знаю, что я приехал куда надо, потому что из огромных окон орет музыка и перед домом тусуется народ. Дом огромен. Сначала я не уверен, или это один дом, или комплект зданий, но подойдя ближе, понимаю, что это большой особняк. Я захожу внутрь этой громадины и узнаю нескольких ребят из моих классов.

— Карлос здесь! — кричит девчонка. Я притворяюсь, что не слышу эхо раздающихся ответных криков.

Медисон, одетая в короткое черное платье в облипку и с банкой пива в руке, проходит через толпу и обнимает меня. Я думаю, что она облила мою спину пивом.

— Обоже, ты здесь.

— Ага.

— Тебе надо догнать. Следуй за мной.

Я следую за ней на кухню, которая выглядит, как картинка в журнале. Повсюду нержавеющая сталь. Огромные куски гранита покрывают столешницы. Рядом с раковиной стоит огромная корзина, доверху заполненная льдом и банками с пивом. Я протягиваю руку и хватаю одну из них.

— Киара здесь?

Медисон фыркает.

— Ей только мечтать.

Я думаю, это и есть мой ответ.

Медисон обхватывает меня за локоть и ведет дальше по коридору и вверх по лестнице.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить. — Она останавливается перед одной из комнат, заполненной пятью винтажными игровыми приставками, бильярдным и хоккейным столами.

Это мечта любого тинейджера.

Тут также воняет марихуаной. Мне кажется, что я накуриваюсь, просто стоя здесь.

— Это комната для отдыха, — объясняет Медисон.

Я уверен, что все это превозносит термин 'комната для отдыха' на новый уровень.

Белый чувак сидит на коричневом кожаном диване, откинувшись назад, как будто собирается оставаться в таком положении вечно. Он одет в белую футболку, черные джинсы и ботинки. Я уверен, он считает себя ужасно крутым. На маленьком столике перед ним стоит бонг.

— Карлос, это Ник, — говорит Медисон.

Ник кивает мне. Я киваю в ответ.

— Как дела?

Медисон садится рядом с Ником, поднимая бонг и зажигалку рядом с ним, делает с него очень глубокий вдох. Черт, эта девчонка умеет вдыхать.

— Ник хотел познакомиться с тобой, — говорит она мне. Я замечаю, что ее глаза налиты кровью. Интересно, сколько затяжек она сделала до того, как я приехал сюда.

Леси заглядывает внутрь.

— Медисон, ты мне нужна! — кричит она. — Иди сюда!

Медисон говорит нам, что скоро вернется и, спотыкаясь, покидает комнату.

Ник машет мне, чтобы я присоединился к нему на диване.

— Садись.

Парень слишком уж скользкий, и мой радар начинает пищать. Я знаю его игру, потому что я видел сотни ников. Черт, в Мексике, я сам был «ником».

— Ты продаешь? — спрашиваю я.

Он усмехается.

— Если ты покупаешь, я продаю. — Он протягивает мне бонг. — Хочешь затяжку?

Я поднимаю вверх пиво.

— Позже.

Он прищуривает глаза.

— Ты не нарик, так?

— Я выгляжу, как нарик?

Он пожимает плечами.

— Никогда не знаешь. В наше время нарики бывают всех форм и размеров.

Я сразу же думаю о Киаре. Она точно стала моим ежедневным развлечением. Я стараюсь представить ее реакцию каждый раз, как я пытаюсь ее разозлить. Ее розовые губы сжимаются в линию, когда я делаю каверзный комментарий или флиртую с какой-нибудь девушкой. Неважно, что я ей говорил, и неважно, сколько крошек от печенья валяется в моем шкафчике, я буду скучать по ней в качестве своего гида по школе.

Я не решил еще, что я собираюсь ей сделать за тот прикол с печеньем, но что бы это ни было, она не будет этого ожидать.

— Я слышал, Медисон хочет забраться к тебе в штаны, — говорит Ник, доставая пакетик с таблетками из переднего кармана. Он рассыпает их на столе.

— Да? — спрашиваю я. — Где ты это слышал?

— От Медисон. И знаешь что?

— Что?

Он закидывает таблетку себе в рот и откидывает голову назад, чтобы проглотить ее.

— Обычно, если Медисон что-то хочет, она это получает.

Глава 8

— Я дальтоник, — жалуется мистер Уиттакер капризным, хриплым голосом, окуная кисть в чашечку с коричневой краской и проводя по полотну. — Это зеленый? Как я буду писать картины, если эти краски не подписаны? —

В Оздоровительном Центре для Длительного Проживания Хайландс, проще называемом домом престарелых, во время класса рисования не соскучишься. Постоянный преподаватель уволился, и поскольку я была волонтером и помощником во время класса, я просто заняла его место. Администрация предоставляла краски, а я придумывала темы рисования для тех, кто посещал занятие по Пятницам после ужина.

Пока я спешу к мистеру Уиттекеру, к нам присоединяется седоголовая Сильвия.

— Он не дальтоник, — кряхтит она, находя свободный мольберт и занимая место рядом с ним. — Он просто слепой.

Мистер Уиттакер поворачивает ко мне свое худое, выветрившееся лицо, пока я, наклонившись, подписываю черным толстым маркером его краски.

— Она просто злится потому, что я не танцевал с ней на вечеринке, на прошлой неделе, — говорит он.

— Я злюсь потому, что ты забыл надеть свои зубы вчера на ужин. — Она машет рукой в воздухе. — Сверкал всем своими деснами. Тоже мне, Казанова, — говорит она, фыркая.

— Нахалка, — рычит мистер Уиттакер.

— В следующий раз вам лучше потанцевать с ней на вечеринке, — говорю я. — Поможет ей снова почувствовать себя молодой.

Протягивая руку, огрубевшими пальцами с артритом он притягивает меня ближе.

— У меня две левые ноги. Но не говори Сильвии, она мне жизни не даст.

— Разве здесь нет занятий танцами? — Шепчу я прямо ему в ухо, настолько громко, чтобы он мог меня слышать, а остальной класс нет.

— Я еле хожу. И уже никогда не буду Фредом Астайр. И к тому же, если бы ты была преподавателем, вместо той старой крысы Фриды Фитзгиббонс, я бы точно начал посещать эти занятия. — Он несколько раз поднимает и опускает свои заросшие седые брови и хлопает меня по заднице.

Я грожу ему пальцем.

— Вам никогда не говорили, что это сексуальное домогательство? — шучу я.

— Дорогуша, я старый развратник. В мои времена не было такого понятия, как сексуальное домогательство, и женщины позволяли мужчинам покупать им напитки и открывать перед ними двери… и даже щипать их за зады.

— Я позволяю парням открывать мне двери, но только в том случае, если они не ожидают ничего взамен. Я вполне обхожусь без похлопываний и щипаний моей задницы.

Жестом руки он дает мне понять, чтобы я уходила.

— Ах, вы, сегодняшние девушки хотите всего… и того больше.

— Не слушай его, Киара, — говорит Сильвия, подзывая к себе. — Что ты хочешь, так это хорошего парня… настоящего джентльмена.

— Таких не бывает, — говорит Милдред рядом с ней.

Хороший парень. Я думала, что Майкл был хорошим, а он даже расстаться со мной не мог по-джентльменски.

— Может, я останусь одна до конца моих дней.

Обе, Сильвия и Милдред яро качают головами, их белокурые локоны летают из стороны в сторону.

— Нет! — говорят они в унисон.

— Ты не хочешь этого, — говорит Сильвия.

— Я не хочу?

— Неа. — Она смотрит на мистера Уиттакера. — Потому что они нужны нам… даже если они дьявол во плоти. — Она подзывает меня еще ближе. — Я бы не возражала, если бы он похлопал по заднице меня.

— Я бы тоже, сестрица, — вторит ей Милдред, проводя кистью по холсту. Она рисует силуэт уж больно напоминающий нагого мужчину. — Почему бы тебе не попросить того милого юношу, Тука, прийти и попозировать для нас? Ты говорила, что мы можем как-нибудь нарисовать что-то живое.

— Я думала о собаке, — говорю я ей.

— Нет. Найди нам мужскую модель.

— Я не собираюсь рисовать какого-то пацана, — кричит мистер Уиттакер со своего места. — Киаре придется позировать тоже.

— Я ничего не обещаю, — говорю я классу. Подожду пока смогу позвонить Туку и спросить, не хочет ли он стать моделью для моего класса. Может он даже пойдет на это.

Глава 9

— Хееей, — поет Медисон. — Я вернулась.

И привела дюжину других людей с собой. Все размещаются вокруг бонга[28] и, делая затяжку, передают его по очереди друг другу. Интересно, что Киара и ее друзья делают сегодня. Поспорю, она занимается для какого-нибудь экзамена или что-то вроде, чтобы она могла поступить в хороший колледж, когда я на вечеринке с бонгом и маленькими синими таблетками.

Ник раскладывает таблетки на подносе. Это напоминает мне то, что Алекс тогда назвал пу-пу ассорти.

Когда Медисон с широкой улыбкой на губах передает мне бонг, я хочу забыть о Киаре, экзаменах, колледже и том, чтобы быть хорошим. Я бандит, так пора бы уже начать вести себя подобающе.

Я делаю затяжку, вдыхая легкими сладкий дым. Товар действительно хорош, потому что я начинаю чувствовать его действие еще до того, как успеваю передать бонг следующему рядом со мной. Когда он снова ко мне возвращается, я делаю еще одну глубокую, медленную затяжку. К четвертому разу меня уже достаточно торкнуло и меня не волнует Киара с ее печеньем или Алекс, постоянно влезающий в мои дела, или тот факт, что я соврал Бриттани о том, что не буду пить или употреблять сегодня наркотики.

Сейчас я хочу думать только о жизненно важных вопросах, таких, как…

— Почему Тяжелая Шеви не сбривает свои усы?

— Может она на самом деле мужик? — говорит Ник.

— Тогда зачем она скрывается под маской уродливой тетки? — спрашиваю я. Серьезно.

— Может он уродливый мужик, и у него нет другого выбора.

— Может быть. — Я наблюдаю, как Медисон делает еще одну затяжку. Она замечает мой взгляд, улыбается мне и забирается мне на колени, облизывая губы. По форме и размеру ее языка я уверен, что у нее в роду были игуаны. Она наклоняется вперед, ее chichis[29] в нескольких сантиметрах от моего лица.

— У Ника всегда товар высшего качества, — воркует она, отклоняясь назад и потягиваясь на мне, как кошка на ковре. Не нужно уточнять, что я — ковер. Она поворачивается, садится на меня сверху, как на коня и обвивает мою шею обеими руками. Ее глаза почти закрыты. — Ты сексуален.

— Ты тоже.

— Мы идеально подходим друг другу. — Она проводит пальцем по моей щеке и наклоняется ближе. Ее тело начинает двигаться на моем, и своим игуанским языком она проводит по моему подбородку, что, должен признать, ни одна девушка не делала мне раньше. И я не стремлюсь к повторению от этой девчонки также.

Мы начинаем зажигать прямо на виду у всех. Я думаю, что Медисон нравится аудитория, потому что, когда одна из девчонок говорит одному из парней перестать на это смотреть, Медисон слегка отодвигается и начинает стягивать с себя футболку, как будто она стриптизерша в клубе, которая танцует для меня приватный танец.

Это очевидно, что Медисон нравится, что за ней наблюдают и восхищаются парни, и завидуют девчонки.

Это девчонка однозначно любит выставлять себя на показ, но когда я смотрю в лево и замечаю, Ника приклеенного ртом к полуголой Леси, я начинаю задумываться о том, может это нормально в данной компании, показывать свои сексуальные таланты на публике.

Но это не для меня.

— Пойдем, куда-нибудь в более уединенное место, — говорю я Медисон, в то время как она опускает руку вниз, чтобы прощупать меня через джинсы.

Она надувает губы, затем сползает с моих колен и протягивает мне руку.

— Пойдем.

Ночь движется уж слишком быстро. Я бы немного расслабился, и в уголке моего сознания я вспоминаю о том, что Рам предупреждал меня о Медисон, но она хватает меня за руку и поднимает с дивана.

— Повеселитесь хорошенько, — кричит нам Ник.

Две минуты спустя, мы оказываемся в комнате с огромной двуспальной кроватью у стены.

— Твоя комната? — спрашиваю я.

Медисон качает головой.

— Моих родителей, но их почти не бывает дома. Сейчас они в Фениксе. — Я слышу нотки горечи в ее голосе, и я не собираюсь проводить с ней время в их кровати в качестве ее мести.

Сказать ей, что я предпочитаю сделать это на полу, вместо кровати ее родителей?

— Пойдем к тебе в комнату, — говорю я.

Она качает головой и притягивает меня ближе к кровати.

— Что Рам сказал тебе обо мне? — спрашивает она.

— Сейчас немного трудно думать об этом, — говорю я ей. — Я такой же накуренный, как и ты.

— Постарайся вспомнить. Он упоминал, почему мы расстались? Потому что, если да, это не было только моей виной. Я имею в виду, не то, чтобы я знала, что он знал и, что я не знала, что делала. И даже если бы я знала, это не случилось потому, что я знала, что он знал. Его мама никогда бы не узнала об этом и не арестовала бы нас.

Моя голова гудит от ее слов.

— Окей, — отвечаю я. Я не имею понятия о том, что она только что сказала, но думаю ответа «окей» должно быть достаточно. Я могу только надеяться.

— Правда? — спрашивает она, улыбаясь.

А? Я не имею представления, о чем я говорю. Или о чем говорит она.

Она крепко меня обнимает, ее chichis прижаты к моей груди. Я надеюсь, что они не лопнут от напряжения, учитывая, как сильно они зажаты между нами.

Мысли о лопнутых chichis приводят меня в ужас. И мой мозг занимают мысли о Киаре и том, как она выглядит под ее огромными футболками. На секунду я думаю, что неизвестное тело Киары гораздо сексуальнее тела Медисон, которое она каждый день выставляет напоказ.

Я сжимаю глаза. О чем я думаю? Киара совсем не сексуальна. Она раздражает и наседает на меня похлеще моей собственной семьи.

— Я рассказывал тебе, что Киара сделала с моим шкафчиком? — спрашиваю я.

Она толкает меня на кровать.

— Меня не волнует Киара. Перестань говорить о другой девке, когда ты тут со мной. — Она права, мне нужно перестать говорить о Киаре. Мне нравятся вещи, которые с легкостью мне достаются, и Киара не одна из них. Вот Медисон, как раз то, что надо.

Прежде, чем я успеваю опомниться, мы зажигаем в постели ее родителей. Она сидит на мне, ее волосы обрамляют мое лицо. Я думаю часть ее волос даже у нас во рту, пока мы целуемся, но она не замечает этого. Зато замечаю я.

Она отстраняется.

— Хочешь это сделать? — мямлит она.

Конечно, я хочу. Но когда мой взгляд падает в сторону, я вижу фотографию ее родителей, улыбающихся нам с прикроватной тумбочки, я все понимаю. Она не хочет меня из-за меня — она хочет меня потому, что я гангстер под кайфом, полная противоположность того, с кем бы ее родители хотели, чтобы она встречалась.

Но говорить самому себе, что я гангстер, это одно. Вести себя подобающе, это совсем другое.

Дата добавления: 2015-05-07