Наполеон и французская пресса

Наполеон по своей природе не переносил всякую «идеологию», общественно-философскую лит-ру. Но на газеты он смотрел, как на такое зло, без которого вовсе обойтись уже, к сожалению, невозможно. Он этой печати как будто не боялся и вместе с тем зорко, с болезненной подозрительностью следил за ней, выдумывал небывалые вины. Он начисто изъял из сферы обсуждения всю внутреннюю и всю внешнюю политику и считал великой милостью дозволение редким уцелевшим при нем органам прессы помещения лишь самых коротеньких чисто информационных заметок «политического характера», т.е. попросту заметок о новостях, коротеньких сообщений о фактах. Редакторы многих газет выслуживались перед Н. как могли, но его презрение от этого не снижалось. Издания публиковали «доносы» друг на друга, Наполеон говорил: зачем? Мы и так поймем, если кто-то пойдет против империи. 1 апреля 1811 г. «GazettedeFrance» публикует заметку полную подобострастия (повод – что-то там про наследника), Наполеон бесится от такого лизания своего зада и редактор вылетает из газеты.

Наполеон в датах:

В 1796 году Наполеон был назначен главнокомандующим, вместе с армией была передвижная типография.

В конституции от 1799 г ни слова не сказано о свободе печати. Консульский указ о газетах в 1800 году. Комитет по делам печати.

1800 — приход Наполеона к власти.

Для установления положительного имиджа Наполеон заказывает серию картин.

• Из 72 парижских газет осталось 13

• закрытие всех политических газет

• слежка за провинциальной печатью

• запрет на появление новых изданий

• контроль, создание мифа о всеобщем счастье и благоденствии

Шатобриан покупает Меркурий, публикует в нем материал, где сравнивает Наполеона с Нероном.

Оппозиция — легитимисты (Французская газета), либералы (литературные газеты), критика в зарубежных изданиях.

1807 г — запрет публиковать любые политические материалы, кроме перепечаток из Монитер.

1811 — в Париже остается 4 газеты — Монитер, Журналь де Ампир, Гзетт де франс, журналь де Пари.

1814г — Наполеон низвергнут и сослан на Эльбу.

У Бонапарта в начале его правления не было желания восстановить цензуру, но он стремился поставить под свой контроль все печатные издания. Прекрасно понимая силу прессы, он как-то сказал, что «четыре враждебно настроенные газеты опаснее ста тысяч штыков», и эта его позиция во многом объясняет дальнейшее развитие ситуации с периодикой во Франции.

Наиболее заметным явлением периода Империи следует назвать газету Луи Франсуа Бертена, которая оставила яркий след в истории французской журналистики XIX столетия. Бертен в период Революции сотрудничал в таких периодических изданиях как «JournalFrançais» («Журнал Франции»), «Eclair» («Молния»). Его политическим идеалом была конституционная монархия, в своих статьях Бертен активно поддерживал роялистское движение времен Директории. В 1797 г. газета «Eclair» была запрещена, а сам Бертен был вынужден скрываться, чтобы избежать ареста.

Газета Бертена интересна не только своим противостоянием режиму Наполеона, но и введением новых журналистских форм и жанров, которые в дальнейшем вошли в практику всей европейской журналистики. Речь идет о фельетоне. Самого слова «фельетон» еще не было во французском языке XVIII столетия, оно появилось лишь в 1800 г., когда Бертену пришла в голову идея выпускать добавочные листы к своей газете «JournaldesDébates» (feuilleton – листок, листочек).

Затем в 1803 г. он изменил формат газеты – удлинил его, и добавочная часть, отделенная от газеты «линией отреза» (белым пропуском), стала называться фельетоном.

Сфера допустимого для освещения во французской прессе колебалась в соответствии с текущими политическими обстоятельствами. По словам Е. Тарле, «нельзя было писать о революции, о последних Бурбонах, с 1809 г. нельзя было с похвалой писать о римской курии, о папе Пии VII, и вообще рекомендовалось поменьше писать о папах; до 1807 г. можно было писать о России, но по возможности бранное, после 1807 г. тоже можно, но непременно похвальное, с 1811 г. опять можно, но больше бранное, нежели похвальное».

Когда в начале 1811 г. готовилось постановление о закрытии почти всех газет во Франции, то многие из этих газет попытались лестью добиться расположения императора.

Во Франции в 1814 г. (год смерти наполеона, например) Конституционная хартия восстановила свободу слова, которая тут же была перечеркнута законом от 21 октября 1814 г., вводившим предварительную цензуру для всех периодических изданий и сочинений, объем которых не превышает 20 печатных листов. Но даже эти ограничения по сравнению с антижурналистской наполеоновской политикой казались послаблениями, и к 1824 г. в Париже выходило 12 ежедневных газет. В период с 1814 по 1830 гг. французское правительство семь раз меняло цензурные правила.

Во Франции гарантий свободы слова удалось добиться после событий июля 1830 г.

5. "Монография о парижской прессе" Оноре де Бальзак

«Монография о парижской прессе» — вершина в развитии сатирической французской физиологии. Ее название свидетельствует о намерении автора всесторонне осветить избранную тему. Подзаголовок («Выдержки из естественной истории двуруких в обществе») говорит о том, что Бальзак сохранил обычные для физиологического очерка шутливые параллели с биологией.

Как того требовала жанровая специфика, произведение Бальзака состоит из ряда небольших главок, каждая из которых содержит детализированную характеристику одного из типов журналистской среды. Наглядности этих характеристик чрезвычайно способствуют блестяще выполненные Бальзаком пародии на всевозможные виды публикаций парижских газет. Каждая главка завершается «аксиомой» — краткой сатирической сентенцией, подводящей итог авторской мысли.

Автор «Утраченных иллюзий» и здесь рассматривает газетный мир французской столицы, прежде всего, в аспекте господствующей в нем стихии буржуазной журналистики. Именно этим объясняется скептическое определение всего отряда парижских журналистов термином «gendelettres», который Бальзак откровенно производит от слова жандарм («commegendarme»). Горькая острота, не требующая комментариев.

Отряд «gendelettres», по Бальзаку, состоит из двух главных видов: публицистов и критиков. «Основной характер упомянутых видов заключается в отсутствии всякого характера, — утверждает Бальзак в вводной главке.

Они, «подобно похотливым мухам», перелетают из одной газеты в другую или тайно сотрудничают в газетах различных партий. Но это совершенно естественно, — ведь беспринципность и ренегатство свободно произрастают в позорных «условиях современной политики».

Общая оценка деятельности буржуазных публицистов в условиях Июльской монархии у Бальзака крайне пессимистична— это дешевые писаки, занятые скоропреходящими злободневными пустяками.

Журналисты — первый подвид породы публицистов — делятся, по Бальзаку, на несколько разновидностей. Вот сатирические «портреты» некоторых из них. Директор — главный редактор — владелец — управляющий. Это «публицист, который ничего не пишет», «способный на все, так как он ни к чему не способен». Но подчиненные создают хозяину славу «гиганта мысли». Благодаря влиянию своей газеты, он имеет возможность стать кем угодно: государственным советником, директором театра, но обычно предпочитает оставаться тем, кем он есть «привратником славы, трубачом спекуляций, поваром избирательной кухни». Честные и идейные, влюбленные в свое ремесло собственники газет — редкое исключение. Как правило — это крупные спекулянты и политические авантюристы. Подобно современному правительству, на которое они сами иногда нападают, журналисты этой категории жадны и консервативны. Они боятся всякого прогресса мысли, окружают себя посредственностями, позволяющими им делать газету по дешевке.

Вторая разновидность журналиста — тенор, т. е. составитель передовиц, тех злободневных словесных «бутербродов», которыми «публичный листок» ежедневно потчует своих подписчиков. Автор передовиц уверен в том, что именно он направляет общественное мнение и, как тенор в театре, делает сборы газете. Но на деле — газетный «тенор» всецело зависит от владельца издания — работодателя и от абонентов, вносящих подписную плату. Зло и скорбно говорит памфлетист о тирании обывательской массы, которая не терпит в прессе смелой аналитической и обобщающей мысли, способной нарушить рутину мещанского сознания. Задача тенора в том, чтобы «обожествлять мысли» подписчиков, и «марать бумагу» с выгодой для хозяйской кассы. Такая работа постепенно убивает всякое дарование, умерщвляет идеи, уничтожает индивидуальный стиль. От ее пошлого однообразия «тенор» наживает себе «мозоли на мозгу, начинает довольствоваться несколькими привычными штампами. Ему необходим только один талант — уменье писать «по-иезуитски», с помощью темных, запутанных фраз лавировать в политическом лабиринте и втираться в доверие читателя.

Редактор хроники и рекламы — «прислуга за все», «домашняя кошка» газеты. Он получает от хозяина ежемесячную плату и потому зависит от него вдвойне.

Раздел под названием «Публицист-проходимец» позволяет Бальзаку разоблачить мошенничества парламентских репортеров, умеющих с помощью целой сети хитрых уловок поднять значение речи своего депутата и, наоборот, обесславить, унизить оратора враждебной партии, «аннулировать» эффект его выступления.

Самый прочный тип газетного мирка — журналист-политический деятель (второй подвид публициста со многими вариантами).Каждый орган периодической печати имеет своего «политического пророка», т. е. покупает услуги какого-нибудь депутата или известного общественного деятеля. Этот человек часто не способен был бы руководить даже общественной уборкой мусора, но тем храбрее берется он представлять политическое лицо газеты.

Не менее безжалостно представлены в «Монографии» типы парижских критиков: молодой белокурый критик, т. е. критик-новичок — воплощение наглости и безграмотности; критик-хулитель, который ничего не читает, повторяет мысли своей любовницы и тем строже судит об авторах; критик-балагур, прикрывающий собственную тупость вечными шуточками, критик-подпевала или иначе критик-кретин — заведующий отделом официальных похвал; великий критик, даже комплименты которого опасны для писателя; утонченный критик-эвфуист, способный галантно задушить автора под перинами своих рыхлых, ватных фраз; лихой браво бульварной прессы — наемный убийца литературных репутаций; самый блестящий и самый пустой из критических «пачкунов» — фельетонист и т. д. Вся эта армия суетится на «публичной площади литературы», движимая инстинктами мелкого честолюбия, карьеризма и стяжательства.

Бальзак беспощадно разоблачает мнимое могущество буржуазной печати, показывает ее несамостоятельность, продажность, полную зависимость от биржи и орлеанистского правительства. Интересно, что Бальзак, беспощадно критикуя наряду с правительственной прессой органы легитимистской и буржуазно-либеральной оппозиции, положительно оценивает в своей «Монографии» демократические газеты. Именно в них, по мнению памфлетиста, можно встретить идейных, принципиальных, действительно талантливых журналистов. С особенной симпатией упоминает он о левореспубликанских сатирических листках, называя их «солью журнализма». Веселая, остроумная, бесконечно едкая, пестрящая забавными каламбурами и меткими неологизмами, безжалостно ранящая врага «Монография о парижской прессе» написана в духе боевой демократической публицистики тех лет.

Дата добавления: 2015-05-10