Концепция человека в утопиях и антиутопиях: мимикрия, тайный бунт против системы, проблема поражения (О. Хаксли, Д. Оруэлл)

Герой антиутопии всегда эксцентричен. Он живет по законам аттракциона. Аттракцион оказывается эффективным как средство

сюжетосложения именно потому, что в силу экстремальности создаваемой ситуации заставляет раскрываться характеры на пределе своих духовных возможностей, в самых потаенных человеческих глубинах, о которых сами герои могли даже и не подозревать [5]. Главный герой романа Уинстон Смит – характерный тому пример. Пока Уинстон мирился с законами тоталитарного режима, он был боязливым, мрачным, у него не было никаких целей в жизни. Но когда Смит бросил ей вызов и встал на путь борца, он совершенно преобразился, стал смелым, агрессивным, стал принимать важные, порой экстремально рискованные решения. Эксцентричность главного героя совершенно логична, ведь карнавал, каким бы он ни был, - создан для эксцентричных персонажей.

Ритуализация жизни – еще один важный элемент антиутопии. Общество, реализовавшее антиутопию, не может быть хаотичным и не подчиняться правилам. В романе «1984» ритуал – это настоящий стержень социума. Ритуал царит везде: дома, на работе, на улице. Любой житель Взлетной полосы I обязан каждое утро делать физические упражнения, на работе все обязаны посещать минуты ненависти и смотреть пропагандистские ролики, на улице постоянно играет марш или же звучит идеологическая речь. Люди, которые не соблюдают ритуалы, - враги системы. Если полиция замечает нарушения ритуалов, непослушных обязательно наказывают.

Антиутопия развращена до целомудренности. Она проникает даже в интимную жизнь человека и подчиняет ее своей воле. По сути, той самой интимной жизни у людей нет. Любые проявления эмоций, любви между людьми считается очернением идеологии и подлежит наказанию. В романе Оруэлла эта тенденция прослеживается отчетливо. Уинстон Смит влюбляется в Джулию, но он ничего не может ей сказать, не может признаться в своих чувствах, потому что подобный поступок может стоить ему жизни.

Антиутопия Оруэлла, по сути, эталонная. Это идеальный механизм, который не может умереть. Любые неполадки устраняютя в мгновение ока.

В ходе развития сюжетной линии автор подводит читателя к тому, что мир Взлетной полосы I все-таки не идеален, и повстанческое движение, в конце концов, организует бунт, который подорвет систему. Уинстон в тайне от полиции встречается с Джулией, он находит единомышленника в правительстве, который обещает приложить все усилия, чтобы повести людей за собой и свергнуть тоталитарный режим. Но в итоге оказывается, что никакого повстанческого движения нет, что это выдумка самого правительства, которая помогает выявлять мятежников. Чиновник, который казался Уинстону другом, на самом деле жесткий идеолог режима. Все мечты Смита рушатся, его разлучают с любимой и все его попытки бороться приводят к кошмарным последствиям.

В романе Оруэлл критикует научно-технический прогресс, раскрывая его темную сторону, что характерно для антиутопии. Общество «1984» полностью «машинизировано». Житель Взлетной полосы I не может сделать ни одного шага и остаться незамеченным. Город, улицы, дома, квартиры усыпаны «телекранами», которые фиксируют каждое движение гражданина. Любое неправильное слово, жест, эмоция – и к вам через считанные секунды приезжает «полиция мыслей». Город кишит огромными экранами, на которых постоянно проигрывают пропагандистские ролики. В огромных зданиях сосредоточены громадные базы данных, в которых хранится информация на каждого гражданина, на каждую фабрику, на каждое событие. За считанные секунды любой человек может быть стерт с лица земли. Военная промышленность заполонила весь мир. Кажется, что война никогда не закончится.. Война – это мир. Свобода – это рабство. Незнание – сила. Хаксли О дивный мир.

Представьте мир, в котором при помощи синтетических продуктов решена проблема голода, все сыты и довольны. Институт брака отсутствует как таковой, все опять же сыты и довольны, потому что сексуальным отношениям не сопутствует процесс рождения детей. Причём, в буквальном смысле — дети, или правильнее говорить, новые единицы общества появляются на свет в специальных инкубаториях, чьи сотрудники и выполняют первоначальные воспитательные функции. Здесь нет равенства — судьба единицы изначально, ещё до рождения, определяется плановой необходимостью. Благодаря химическому вмешательству в процесс развития зародыша каждая единица рождается с определёнными заложенными в неё качествами — от роста до интеллекта — и пополняет собой одну из каст. В Новом мире решена проблема старости и физического нездоровья. Человек после достижения половозрелости остаётся молодым и полным сил всю оставшуюся жизнь — до момента смерти. Здесь нет книг, но есть огромное количество развлечений, замещающих это сомнительное изобретение Гуттенберга. Наконец, в Новом мире нет бога, а роль всевышнего выполняет Генри Форд, тот самый удачник, заставивший поверить мир в автомобиль. Если рассматривать фордопоклонение метафорически, то мы увидим другую икону — научный прогресс, а также (как следствие) комфорт и качество жизни. В этом мире и живут придуманные Хаксли герои, словно крысы, помещённые пытливым экспериментатором в необычные с позиций нашего мира условия. Но большинство из них не испытывает никакого неудобства или неприятия этого мира. В конце концов, если не помогает телевизор, ощущательный кинотеатр или не стеснённый моралью секс, то имеется средство покруче — сома, наркотик, не наносящий абсолютно никакого вреда организму. Без похмелья, без ломки, без привыкания. По большому счёту, средство «выключения» этого мира. В этом можно увидеть одно из противоречий мира, придуманного Хаксли. Если возникает столь насущная необходимость «выключения» реальности, то, значит, этот мир не настолько привлекателен для населяющих его людей. Сам автор, впрочем, об этом напрямую не говорит, предпочитая, очевидно, подтолкнуть читателя к самостоятельным мыслям. Людей, вступающих в конфликт с этим миром, отправляют в ссылку на острова — в Исландию, например. Причём, это воспринимается именно как страшное наказание. Хотя самое ужасное — даже не острова, а резервация в Мексике. Там живут люди, во всех возможных смыслах не относящиеся к цивилизации и по этой причине лишённые её благ. Именно отсюда прибыл в Новый мир персонаж, по ходу развития сюжета выдвинувшийся на первый план, — Дикарь.
Но произошло это далеко не сразу. Сначала автор концентрирует своё внимание на первой фигуре раздражения — на Бернарде Марксе*, который испытывает столь нехарактерные для его современников избирательность и нерешительность в любовных отношениях. Скорее всего, вполне осознанно Хаксли делает персонажа психологически уязвимым в лучших традициях фрейдизма, чрезвычайно модного в начале 20 века. Ещё до рождения Бернарда в кровь ему была влита по ошибке избыточная доля спирта, которым обычно глушат развитие будущих дельт и эпсилонов. Поэтому Маркс родился хоть и интеллектуалом-альфой, но внешне не достаточно хорошо развитым. Красотки на него не вешаются, на сходках единения, где все остальные испытывают экстатические чувства, он чувствует себя чужим, а после того, как слишком быстро заполучил в свою постель женщину, которая ему нравилась, он раздавлен и убит. Словом, угроза обществу. У Бернарда есть друг по имени Гельмгольц Уотсон, превосходно сложенный интеллектуал-альфа. У Гельмгольца есть всё — спортивные успехи, повышенное внимание женщин и поэтический талант. Впрочем, это последнее становится ему обузой, тем, что мешает ему чувствовать себя комфортно в этом обществе. Обычные гипнопедические стишки не приносят ему удовлетворения, он ищет чего-то более глубокого и сочиняет стихотворение о ночной уединённости, быть может, не настолько совершенное, насколько революционное, идущее вразрез с общественной установкой. Вот и вторая кризисная фигура. И, наконец, главный персонаж книги, Дикарь, воспитанный в резервации индейцев, которые живут по заветам предков. Живорождение, родительское воспитание, болезни и старость — что может быть хуже для цивилизованного человека? И ещё книги — здесь они тоже никому не нужны, но хотя бы не считаются угрозой для общества. На них и взрос Дикарь, точнее, на одной из них — на однотомном собрании сочинений Уильяма Шекспира. Сам Хаксли в предисловии к переизданию книги отмечал, что разумность речей Дикаря не может быть оправдана, в том числе, и знакомством с сочинениями Шекспира. Поэтому нужно воспринимать это знакомство как метафору, а самого Дикаря — как человека, сохранившего в себе вкус к высокой литературе, к высокому искусству вообще. И тогда всё становится на свои места. Цитатами из Шекспира Дикарь бичует Новый мир — обездушенный, лишённый живого слова и искренности, полёта мысли и свободного творчества, утративший даже смысл своего существования.


Дата добавления: 2015-05-10