Зоны взаимного тяготения и региональные границы

Зоны взаимного тяготения, оформляются в процессе эволюционного развития регионализма. В качестве критериев выделения зон взаимного тяготения могут выступать: а) склонность к групповым взаимодействиям в том или ином составе с государствами-соседями; б) продолжительность взаимодействий; в) масштабы взаимодействий.

Пространственные рамки зон взаимного тяготения прорисовываются в процессе налаживания группового межгосударственного экономического сотрудничества и кооперации в разных частях мира. Чаще всего они совпадают с очертаниями естественных природно-географических и культурных сегментов. Большая часть несовпадений между границами зон взаимного тяготения, определявшихся совместным членством в интеграционных объединениях, и географической принадлежностью государств обусловливалась в 1950–1960-е годы политико-идеологическими факторами (Европа), предшествующим опытом взаимных контактов (Азия) либо остаточными эффектами сосуществования в рамках только что рухнувших колониальных империй (Африка). Одним из показателей наличия такого рода несовпадений можно считать количество реорганизаций и частоту смены организационных форм сотрудничества, особенно если они сопровождались одновременной сменой состава участников.

Наиболее стабильными в этом отношении на протяжении первых двадцати лет оставались естественный макрорегион Западной Европы и искусственно сконструированное пространство, объединившее страны Центрально-Восточной Европы, и бывший СССР. В первом случае пространственные границы общерегионального объединения (Организация европейского экономического сотрудничества — ОЕЭС) практически полностью совпадали с естественными региональными рамками Западной Европы. Единственным исключением в этом случае являлось отсутствие в числе членов ОЕЭС группы малых европейских государств, часть из которых находилась под внешнеполитическим патронажем соседей (Монако, Андорра), и участие Турции, географически относящейся к региону Среднего Востока (Юго-Западной Азии). Организационная дифференциация государств Западной Европы, обусловившая возникновение двух интеграционных объединений — Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ), не имела под собой иных оснований, кроме непринципиальных расхождений в трактовке задач и конечных целей региональной кооперации.

Некоторая автономность отличала лишь микрорегион Северной Европы (скандинавские государства) и группу слабо ориентированных на развитие регионального сотрудничества стран юга Европы (Испания, Португалия и Греция). В целом первые опыты с региональной интеграцией в Западной Европе привели к выделению группы государств, в наибольшей степени ориентированных на взаимное сотрудничество и активно его развивавших («интеграционное ядро»). Она включала государства–члены ЕЭС, Великобританию и Данию. Большая часть членов ЕАСТ (кроме, вероятно, Исландии, Лихтенштейна и Швейцарии), а также Греция, Ирландия, Португалия и Испания создавали так называемую «ближнюю периферию» европейского интеграционного процесса. К «дальней периферии», кроме уже упомянутых «малых» членов ЕАСТ, относились в этот период европейские страны, «выборочно» участвовавшие в деятельности региональных объединений (Финляндия), и «пограничные» государства, относящиеся к другим регионам, но достаточно явно ориентирующиеся на взаимодействие с Европой (Турция).

В состав ЕАСТ входили государства, территории которых в большинстве случаев даже не соприкасались друг с другом и не создавали целостного общего пространства. Некоторую организационную оформленность эта автономность приобрела только в первом случае, благодаря созданию Северного Совета.

В течение 1970-х – первой половины 1980-х годов западноевропейское региональное пространство постепенно унифицируется благодаря интенсификации кооперационных взаимодействий и их «стягивания» вокруг Европейского Сообщества (ЕС). Одним из проявлений данной тенденции являлось расширение членского состава ЕС за счет государств, до этого находившихся вне рамок организованного регионального сотрудничества (Ирландия, Греция, Испания), и стран, сменивших организационную принадлежность (Великобритания, Дания, Португалия). О явном преобладании центростремительных тенденций в этой географической зоне свидетельствовало и подписание в 1972–1973 гг. серии двусторонних договоров о свободной торговле, подписанных ЕС с членами ЕАСТ и НК (Австрия, Исландия, Лихтенштейн, Норвегия, Финляндия, Швеция, Швейцария). Наконец, прогрессирующему сближению западноевропейских государств способствовало появление в 1970-е годы трансграничных кооперационных объединений, стиравших «межфракционные» барьеры на уровне локальных взаимодействий. Некоторые из такого рода объединений (Ассоциация Адриатических Альп) втягивали в орбиту западноевропейского регионального сотрудничества отдельные страны, находившиеся на периферии соседней интеграционной зоны (Югославия).

Региональное пространство, политически вычлененное в конце 1940-х годов созданием СЭВ, в 1960–1970-е годы, напротив, несколько утрачивает свою четкость и значение как объективной основы групповой интеграции. Подтверждением превалирования идеологического фактора среди обстоятельств, обусловивших появление этого объединения, стало свертывание с начала 1960-х годов участия в региональном сотрудничестве Албании и окончательный отказ от членства в СЭВ Югославии. На это же указывало и внесение изменений в устав СЭВ (1962 г.), снимавших «региональное ограничение» членства в организации и расширение ее членского состава за счет первого нерегионального участника — Монголии. После вхождения в СЭВ Кубы (1972 г.) и Вьетнама (1978 г.) географические рамки группировки вообще утрачивают какую-либо пространственную определенность.

В 1990-е годы границы субрегиональных и микрорегиональных пространств, определяемые кооперационными ориентациями европейских государств, существенным образом меняются. С появлением в 1993 г. Единого европейского пространства (ЕЕП) и расширением интеграционного ядра за счет вхождения в состав Европейского Союза (ЕС) Австрии, Швеции и Финляндии (1995 г.) рамки западноевропейской зоны взаимного тяготения приходят в полное соответствие с географическими границами макрорегиона Западной Европы. Одновременно с этим ликвидация СЭВ и распад ряда государств, входивших в его состав, повлекли за собой дробление «восточного блока» на отдельные проторегиональные ареалы. Первый из них — Центрально-Восточная Европа с самого начала представлял собой некоторую условность в связи с отчетливо выраженным тяготением большинства составляющих его стран к Западной Европе. Поэтому появление здесь в начале 1990-х годов групповых объединений отражало не столько наличие стремления к оформлению объективно существующей региональной общности, сколько потребность в координации усилий, подготавливающих (и ускоряющих) включение государств-участников в орбиту западноевропейского интеграционного процесса. В ходе последнего расширения ЕС (2004 г.) часть государств, относящихся к этой зоне (Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония), официально вошла в число членов этого регионального образования. Остальные, исходя из наличия двусторонних соглашений о развитии сотрудничества с ЕС или ЕАСТ, вполне могут рассматриваться в качестве ближайшей периферии Западной Европы. Формальным завершением этого процесса стало вхождение в состав ЕС Мальты (2004 г.)

Второй проторегиональный ареал — Российско-Евразийский регион также не отличался явно выраженными ориентациями на укрепление группового единства. Наличие институциональной оболочки в виде Содружества Независимых Государств (СНГ), призванной стимулировать межгосударственное сотрудничество в этой зоне, не столько укрепляло взаимное тяготение стран-участниц, сколько усиливало внутригрупповую дифференциацию. Появление во второй половине 1990-х годов в составе СНГ ряда фракционных союзов (ЦАЭС, ЕвраЗЭС, ГУУАМ) ясно указывало на постепенно прорисовывающиеся ориентации отдельных групп государств на расширение взаимодействий с соседними регионами и действующими там интеграционными объединениями (ЕС, ЭКО).

Таким образом, на обширном географическом пространстве, включающем три макрорегиона (Западная Европа, Центрально-Восточная Европа и Российско-Евразийский регион) и 46 государственных образований, к настоящему времени достаточно четко определились две зоны взаимного тяготения, границы которых определяются интенсивностью и продолжительностью кооперационных взаимодействий соседствующих государств. К первой из них — западноевропейскому интеграционному пространству могут быть отнесены 37 стран, 23 из которых составляют собственно Западную Европу, 16 географически относятся к ЦВЕ и 2 — к Юго-Западной Азии (Среднему Востоку). Ядро этой зоны образуют государства–учредители ЕС и страны, позднее вошедшие в состав союза или продолжительное время развивавшие сотрудничество с этой организацией в рамках двусторонних договоренностей. «Внутреннюю» периферию этой зоны создают государства, недавно присоединившиеся к ЕС и, вероятно, Турция, достаточно давно претендующая на полноправное членство. Наконец, к «внешней» периферии западноевропейской интеграционной зоны может быть отнесена группа восточноевропейских стран (Болгария, Румыния, новые балканские государства), некоторые участники СНГ, входящие в одну из его «буферных» зон (Молдавия, возможно, Армения, Грузия и Украина).

Ядро второй зоны взаимного притяжения образуют РФ, Беларусь и, возможно, Казахстан. Внешнюю оболочку этого ядра создают две группы государств с разнонаправленными ориентациями. Первую составляют уже упоминавшиеся Молдавия, Украина, Армения и Грузия, членство которых в СНГ во многом обусловливается отсутствием близких перспектив на тесное сближение с Западной Европой. Ко второй буферной группе могут быть отнесены четыре Центрально-Азиатских Государства и, возможно, Азербайджан, которые одновременно с членством в СНГ пытаются расширять взаимодействия с соседями в Юго-Западной Азии.

Развитие и организационное оформление регионального сотрудничества в Латинской Америке с самого начала приобрело довольно четкие субрегиональные очертания. Первая интеграционная группировка, появившаяся в этом макрорегионе, была создана группой государств Центральной Америки (Организация Центральноамериканских государств (ОГЦА) — Центральноамериканский общий рынок (ЦАОР). Из государств, относящихся к этому субрегиону, только Панама оставалась в 1950–1960-е годы за рамками интеграционных экспериментов. Еще две — Мексика и Белиз — входили в состав группировок, объединявших страны Южной Америки (Латиноамериканская ассоциация свободной торговли (ЛАСТ) и Вест-Индии (Карибская ассоциация свободной торговли (КАСТ). У Мексики, пространственно отделенной от партнеров по объединению, ориентация на развитие региональной кооперации не носила ярко выраженного преференциального характера, и после разделения ЛАСТ на фракционные группировки она оказалась единственным участником, не вошедшим ни в одну из них. Ориентация Белиза на укрепление устойчивого взаимодействия с государствами Вест-Индии, наоборот, в течение этого периода усиливалась.

Оба эти объединения вступили в полосу фракционной сегментации уже во второй половине 1960-х годов. Участниками ЛАСТ создаются пять более узких по своему составу союзов с различными программами деятельности. Основу некоторых из них составляла особая стратегия региональной кооперации (Андский пакт — АП и Лаплатская группа — ЛПГ), другие исходили из необходимости ограничения совместной деятельности решением конкретных хозяйственных задач, представляющих взаимный интерес (Амазонский пакт — АмП, УРУПАБОЛ). Фракционная дифференциация ЛАСТ проявила довольно четкий водораздел между двумя микрорегионами, образуемыми, в одном случае, Аргентиной, Бразилией, Парагваем и Уругваем, в другом — Венесуэлой, Колумбией, Перу и Эквадором. Принадлежность еще двух южноамериканских государств — Боливии и Чили, одновременно входивших в состав нескольких фракционных объединений, в этот период окончательно не определилась. Внутренняя дифференциация КАСТ обусловливалась не столько обстоятельствами географической близости, сколько экономическими различиями. Созданная в ее рамках фракционная группировка (Восточнокарибский общий рынок (ВКОР) объединила восемь наименее развитых островных государств Карибского бассейна. Одновременно значительное число стран и территорий Вест-Индии в 1950–1960-е годы под влиянием своих метрополий либо по внешним и/или внутренним политическим причинам (Гаити, Доминиканская Республика, Куба) вообще оказались за рамками организованного регионального сотрудничества.

В середине 1970-х годов в Латинской Америке появляется первая общая группировка координационного характера, в состав которой помимо Центральноамериканских государств–членов ЦАОР и южноамериканских стран–участниц ЛАСТ вошли шесть членов КАС и ранее не участвовавшие в институционализированных региональных проектах Панама, Гаити, Доминиканская Республика и Куба. Одновременно с этим в субрегионе Южной Америки продолжился процесс учреждения локальных кооперационных объединений странами, являвшимися участниками уже действующих и часто сходных по своим программным установкам групповых организаций. В дополнение к ЛПГ в 1970 г. создается еще одно аналогичное объединение (Постоянная комиссия по вопросам развития транспорта стран Южного конуса (ПКРТ) с тем же составом участников, к которым присоединяется Чили. В рамках АмП (1978 г.) к странам–членам АП подключается Бразилия и континентальные государства–участники КАС (Гайана и Суринам). Тенденция организационного переоформления внутрирегиональных кооперационных ориентаций в Латинской Америке, наметившаяся в конце 1960-х годов, в течение 1980–1990-х годов существенным образом видоизменила контуры формирующихся зон взаимного тяготения. Постепенное ослабление взаимосвязей, объединявших партнеров по АП (выход из состава организации Чили, приостановки членства Боливией и Перу) способствовало нарастанию внутригрупповой дифференциации и усилению разнонаправленности интеграционных устремлений. Часть государств (Венесуэла, Колумбия, Эквадор), объединившиеся вместе с Мексикой в начале 1990-х годов в рамках Группы трех (Г-3), все больше склоняются к расширению взаимодействий со странами Центральной Америки и Карибского бассейна. В 1994 г. эти устремления получили свое организационное выражение в виде Ассоциации карибских государств (АКГ), объединившей 25 стран и 12 территорий, в том числе входящих в состав Системы Центральноамериканской экономической интеграции (СИЭКА), КАС и Г-3. Вторая группа членов АП (Боливия, Чили), активно развивавших в 1970-е годы сотрудничество со странами Южного конуса в рамках различных трансграничных образований, в большей степени начинает ориентироваться на возникшую в начале 1990-х годов субрегиональную группировку в составе Аргентины, Бразилии, Парагвая и Уругвая (Общий рынок стран Южного конуса — МЕРКОСУР).

Итогом развития региональных кооперационных взаимодействий в Латинской Америке, таким образом, стало разделение этого макрорегиона на два смежных интеграционных пространства. Одно из них (38 государств и территорий) включает географические субрегионы Центральной Америки, Вест-Индии (Карибского бассейна) и часть территории южноамериканского субрегиона (Венесуэла, Колумбия и, возможно, Эквадор). Внутри этого пространства довольно четко прорисовываются три организационно оформленных ядра, два из которых пространственно почти полностью совпадают с субрегиональным делением. Вторая зона (семь стран), ядро которой образуют Бразилия и Аргентина, включает (кроме еще двух членов МЕРКОСУР) Чили, Колумбию и, возможно, Перу. В основе постепенно проступающего водораздела между двумя пространствами, наряду с естественно-географическими обстоятельствами, лежат и разные концептуальные подходы к определению целей и форм организации регионального сотрудничества, что подтверждается кризисами ЛАСТ/ЛАИ, выходом из состава этого объединения Бразилии (1983 г.) и достаточно острыми дискуссиями вокруг проекта создания межамериканской зоны свободной торговли (ЗСТА).

В Африке, где попытки налаживания устойчивых взаимосвязей на региональном уровне стали предприниматься рядом государств континента в преддверии приобретения ими политической независимости, основная активность в этом направлении вплоть до начала 1970-х годов ограничивалась главным образом французскими территориями Западной и Экваториальной Африки. Географически эти территории почти полностью охватывали пространство субрегионов Западной (за исключением бывших колониальных владений Великобритании и Португалии) и Центральной (исключая Анголу) Африки. Одна из первых региональных группировок, возникших в этой части Африканского континента, — Афро-малагасийская организация экономического сотрудничества (АМОЭС) — Общая афро-маврикийская организация (ОКАМ) — объединила в своем составе шесть государств Западной, пять — Центральной и четыре страны, располагающиеся в субрегионе Восточной Африки. Большая часть членов этого объединения была представлена бывшими французскими колониями. Исключение составляли только Руанда, Маврикий и Сейшельские Острова. Повышенная интеграционная активность в этой части Африки объективно обусловливалась целым рядом обстоятельств. К ним, несомненно, относилось «идейное» влияние бывшей метрополии, являвшейся активным сторонником и участником европейской интеграции, а также политика «ассоциативизма», превратившаяся, опять же благодаря усилиям Франции, в одно из важнейших направлений внешней деятельности ЕЭС.

Дата добавления: 2015-05-10