Разговор

Часть пятая

Черный «Land Cruiser 200» мчал нас за город по Выборгскому шоссе. В салоне автомобиля звучала приятная мелодия. Давид вел машину уверенно, ловко, быстро. Я смотрела на дорогу, встречные машины и думала о рыжеволосом… о том, как все скоротечно, как непредсказуемо, зыбко и конечно. "Все в мире и глупость, и мудрость, и богатство и нищета, и веселье и горе – все суета и пустяки. Человек умрет, и ничего не останется"… А что осталось после рыжеволосого? Для чего он жил? Почему ушел именно сейчас? – продолжала я внутри себя задавать вопросы. Ведь говорят, что у каждого из нас своя миссия в этом мире, своя особая роль! А какова моя роль в этой жизни? Принадлежу ли я только себе самой или я всего лишь часть общего?! Я – ничто без "целого", "целое" не такое уж и целое без меня… Мы все частицы одной большой души...

Рыжеволосый, а ведь я даже и не знаю, как его звали, так мне наглядно показал, что человек, который надеется только на себя, верит в свою собственную исключительность, отвергает Бога, просто слеп и беспомощен. Все планы, которые он строит, похожи на замки из песка. Подует ветер, и нет его замка-плана.

- Слава, а вот что если бы тебе сказали, что ты можешь полететь на далекую, очень красивую планету и можешь с собой взять все, что захочешь… Брендовую одежду, золотые аксессуары, бриллианты… любые вещи, которые тебе бы хотелось. Но условие будет следующим – ты никогда не вернешься на Землю и должна лететь одна. Ты бы согласилась?!

Я немного удивилась неожиданному вопросу Давида, но ответила быстро.

- Нет, зачем мне все это, если я одна!

- Вот видишь, что получается… все бессмысленно, если ты одинок! Мне кажется, что рыжеволосый был именно таким, одиноким человеком. Он сейчас отправился на какую-то далекую планету, взяв с собой свою позицию, свой атеизм, но есть ли в этом смысл?! – задал риторический вопрос Давид.

- Ты рассуждаешь как философ! – сказала я.

- Я всего лишь врач, - тоном, которым добрые люди разговаривают с детьми, уточнил Давид.

- А я всего лишь переводчик, - обыденно сказала я и поглядела вдаль.

Дорога, обрамляемая лесом, становилась все уже, превращаясь в ниточку у самого горизонта. Близился вечер. Ветра не было, и деревья напоминали неподвижные восковые статуи. Я задумчиво сидела в автомобильном кресле и чувствовала нечто общее с этими деревьями. Я тоже, словно застыла.

- С каких языков ты переводишь? – вдруг спросил Давид.

- С английского, финского, немецкого, французского, японского, китайского, иврита... и еще учу некоторые редкие языки индейских племен Амазонки.

- Ничего себе! - присвистнул Давид. – Как интересно! - и снова спросил:

- Слава, а какая ты? Чем любишь заниматься?

- Какая я?! Мне сложно сказать! Я бываю разной: веселой, грустной, сильной, слабой, хотя, я немного консервативна, с трудом меняю вкусы, предпочтения и убеждения. Что люблю?! Люблю уединение, тишину, лес, люблю наблюдать за природой, смотреть на огонь, слушать океан, общаться с интересными людьми.

- Славочка, а кто твои родители? Чем они занимаются? – продолжал расспрашивать Давид.

И я рассказала о своих родителях: – Мой папа - человек очень сильный в физическом и духовном плане, спортивный, нестандартный, рисковый, волевой, он словно неуемное огненное пламя, всегда в движении, и профессия ему под стать – он каскадер и тренер по восточным боевым искусствам. В свободное от работы время он занимается альпинизмом и прыжками с парашютом, – с явными нотками гордости в голосе проговорила я. - Моя мама доктор педагогических наук, филолог, сейчас она в должности «жены своего мужа». Мои родители вообще удивительная пара. Они совершенные противоположности, но в то же время вот уже двадцать пять лет вместе и их чувства, по-прежнему сильны. Я никогда не слышала, чтобы они ругались, их любовь настоящее чудо!

- Значит ты – дитя любви! – как-то победоносно сказал Давид.

- Да, получается, что так!! Мой папа часто говорит, что у нашего Бога удивительное чувство юмора! Если он дал тебе красивую, умную, достойную жену, а ты ничего не делаешь, чтобы ей соответствовать – ты будешь всю жизнь человеком несчастным. Если ты прикладываешь усилия и работаешь над собой, растишь, холишь и лелеешь свою любовь, идешь с женой по жизни рядом и смотришь с ней в одну сторону, то ты просто обречен быть счастливым!

- Мне нравятся рассуждения твоего отца! Так как же твои родители встретились?

- Забавно! Мама и папа стояли в очереди в кассу кинотеатра. Мама случайно наступила папе на ногу острым каблучком своих туфель. Папа сначала почувствовал боль в ноге, которая плавно переместилась в сердце, как только он посмотрел в глаза своей будущей жене. Как он говорит, для него перестало существовать все на свете. Ему казалось, что только мамины глаза держат его на этой планете, а не земная гравитация.

- Это очень романтично.

- Да уж! Через месяц после знакомства мои родители поженились и счастливы в браке до сих пор.

- Да-а-а… – протянул Давид. – Судьба! И от нее никуда не деться, и даже в очереди в кассу кинотеатра она все равно тебя настигнет!

Некоторое время мы ехали молча. Скорость мне нравилась. Я ощущала легкость, свободу, драйв. Это было одно из тех интересных ощущений, когда умом ты понимаешь, что скорость - это опасно, а тело трепещет от восторга и просит… еще, еще, быстрее, быстрее. Почему так происходит?! Почему человек только после того, как «согрешит», освобождается от влечения к греху?!

Время летело стремительно. В крутой дорожный поворот Давид вписался четко, элегантно, с математической точностью, едва сбросив скорость, словно гонщик-профессионал. От проделанного маневра я затаила дыхание, а после шумно выдохнула.

- Виноват, - мягко сказал Давид и еще сбавил скорость. – Я слишком быстро езжу!

После секундной паузы Давид задумчиво продолжил:

- Представляешь, я вчера первый раз в жизни попал в аварию. Я был так уверен, что всегда и все контролирую!

- Да, мне это чувство знакомо, но оно обманчиво! На самом деле мы ничего не контролируем и двигаемся по жизни, словно с завязанными глазами и заткнутыми ушами. По крайней мере, я говорю, про себя, - уточнила я.

- «Мы ощупью идем при ярком свете!» - вспомнил Давид слова Соломона Моисеевича.

Мы выехали на насыпную дорогу, которая тянулась мимо огромных валунов, корабельных сосен, старых беседок, которые были поставлены еще нашими далекими предками. Каждая беседка хранила память многих поколений. Старые надписи, вырезанные перочинными ножами, специально не закрашивали… это были своего рода записки, любовные истории о пылких признаниях, клятвах, надеждах.

- Давид, в конце улицы показался мой дом, - объявила я.

- Если честно, то мне очень жаль… с тобой расставаться…

- Почему?!

- С тобой очень легко, интересно, комфортно, - сказал Давид и осекся, немного смутившись, и чтобы скрыть неловкость сказал, в привычной для себя, несколько фривольной манере:

- Кстати, Славушка, а мы почти соседи. У нас здесь, совсем рядом есть дача, всего в получасе езды.

- Здорово! Я рада нашему соседству! - светло улыбаясь, сказала я.

- А я-то как рад! – эмоционально воскликнул Давид.

Тем временем мы подъехали к нашему дому. Давид плавно остановил машину у высоких чугунных ворот, переходящих в стену гаража.

- Ну вот, ты и дома!

- Наконец-то! Так долго до дома я еще никогда не добиралась!

- Все когда-нибудь случается впервые. Я тебе позвоню, сообщу, когда твоя машина будет готова.

- Хорошо, я буду ждать. До встречи! – попрощалась я и вышла из машины.

Зайдя в дом, я поняла, как устала, и с трудом передвигая ноги, поднялась на второй этаж в свою комнату. Лениво расстелила постель. Зажгла маленькие светильники над изголовьем кровати, от которых в разные стороны стал распространяться мягкий, дымчатый, голубоватый свет. Я скинула одежду и зашла в душ. Теплые струйки воды окутали тело, вода отлично снимала напряжение с мышц. Тело оживало, и ко мне понемногу возвращались силы. Закутавшись в большое красное, махровое полотенце я высушила волосы феном и плюхнулась на кровать. Последние события снова всплывали в памяти. По-прежнему многое для меня оставалось непонятным и загадочным. Что хотел мне сказать краснокожий? Почему он выбрал именно меня?! Откуда он появился? Куда шел? Как мне удалось выжить после двух ударов молнии и практически не получить повреждений? Попасть в аварию и отделаться одним испугом, да небольшой ссадиной? Почему к нам подошел рыжеволосый, и заговорил о вере, о Боге, о конце времен? Случайность? Я не знаю! Единственное, что было для меня очевидным, так это то, что я встретила человека, который мне решительно нравился. Как мне показалось, Давид, так же как и я, любит жизнь. И, любовь эта, скорее внимательная, спокойная, рассудительная. Я вспомнила его ласковые, добрые, глаза, приятный голос, запах… мои веки отяжелели и я провалилась в глубокий сон.

Дата добавления: 2015-05-26