Квартира Малдера, Александрия, Вирджиния 4 страница

Съешь меня живьём, Скалли. Ты можешь иметь все это.

X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X

Закусочная Rose & Key, Лондон, Англия

Круги на полях. Что-то в компьютерных моделях пробудило скрытое чувство воспоминания. Было что-то, что я распознал в тех узорах. Что-то заставило меня захотеть увидеть их своими глазами.

Не имеет значения.

Таинственных и замысловатых рисунков на полях, рисунков, которые я мечтал показать Скалли, не существовало. Те, которые определили их внешний вид, должно быть, потеряли ключевую часть.

Может, они потеряли Скалли. Они продолжают скучать по ней. Все, что они получили, это три местных типа MUFON, Эдварда, Жюля и Кирка и угрюмого старого янки из ФБР.

Я имел обыкновение думать, что сырость английской деревни была прекрасна. Ага. Паводок лишь превращает всё в серость. Молодые фанатики, которые провели прошлую ночь со мной в холодном ячменном поле, опустошили меня своим активным эмоциональным возбуждением. Я был их богом. Восторгался ли я когда-нибудь такими деталями? Был ли захвачен такими на вид бесконечными вероятностями? Едва ли их расстроило, что всё было напрасно. Этим утром поля были такими же мокрыми и нетронутыми, как и когда мы следили за ними вчера вечером. Никаких кругов, лишь зерновые культуры.

Я отклонил их приглашение позавтракать. Я был почти груб, но внезапно я не мог больше воспринимать их любопытство и оптимизм. Конечно, тогда их добродушное спасибо и добрые пожелания пристыдили меня, и я направился в Лондон.

И вот я пью утреннее пиво и слушаю свои депрессивные мысли.

Это место - дыра. Может, всегда и была. Мой друг Джеймс, ещё один американский парень в Оксфорде, привёл меня сюда на мой двадцать первый День рождения. В Великобритании это не повод, который был бы в большинстве государств. Но мы хорошенько "надрались", как сказал наш собрат по пьянке Колин. Ему действительно нравилось ездить нам по ушам о британском сквернословии; он, как оказалось, думал, что это было частью нашего образования. По крайней мере, у меня были друзья; я не был отщепенцем высшей школы, которого оставил в Новой Англии. Я был отщепенцем колледжа в городе, который в бесцеремонной манере оценивал интеллектуальных отщепенцев.

Я осматриваюсь. Я не понимаю; здесь всё потеряло былое состояние. Посетители дают понять, что я здесь незваный гость. Я игнорирую их. Так или иначе, я представляю, что эти алкоголики средних лет, пьющие здесь в понедельник утром - те же лица мрачных, молодых выпивох, которые поднимали со мной рюмки на мое совершеннолетие. Звучит как мрачная идеальная справедливость в моем нынешнем настроении. Мы меняемся, мы остаемся теми же. Они все еще выпивохи, а я все еще дисфункциональный ублюдок.

Когда я со Скалли, я чувствую, будто мое несмелое юное «я» превращается в мужчину, обладающего вниманием такой женщины как Скалли. Если это имеет какой-нибудь смысл. И поэтому мне действительно жаль, что она сегодня не здесь со мною. Я хотел показать ей нечто таинственное и красивое на полях, показать ей Лондон, каким я знаю его, показать необычные районы этого старого и величественного города. Но сама мысль о том, чтобы быть здесь со мной, преследуя фантомов, претила ей.

Даже пиво здесь второго сорта. Ладно, глотай быстрее, Малдер. Нужно успеть на самолет.

Все еще идет дождь, затемняя тёмно-серые стены, уже итак темные от въевшейся грязи нескольких сотен лет. Минуту улица пуста. Но вот подъезжает одинокое такси во всем своем мрачном утилитарном великолепии.

"В Хитроу, пожалуйста".

Шофёр кивает. "К какому терминалу?"

"Бритиш Эйрвэйз".

"Хорошо, приятель".

Я не думаю, что когда-нибудь согреюсь. Было холодно с тех пор, как я уехал со звучащими в ушах холодными словами Скалли. Простая просьба об одолжении становится поводом для ещё одного раунда скучных пререканий в отношениях, теперь пошатнувшихся. Каждый из нас потерял свой предел. Она потеряла свой контроль, а я чувствую, что потерял ее.

Когда мы вернулись из Калифорнии, она на пять ночей осталась в моей квартире, в моей постели. Никакого секса. Мы возвращались с работы домой, ели в тишине, она падала в кровать и засыпала сразу же, едва коснувшись подушки. Моя бессонница вернулась с удвоенной силой. Но утром после короткой дрёмы я находил её все еще спящей, вцепившейся в меня как пиявка.

На шестой вечер поздно я валялся на диване, бессмысленно лазя в Интернете, Скалли скучала в кровати, когда внезапно она появилась передо мной обнаженная. В дни нашей близости внезапная, игривая нагота была частью нашей сексуальной программы. Но это не было игривостью.

Я не знаю, как описать выражение ее лица. Это был гнев, боль и тоска. Это заставило меня вспомнить о тех днях, когда она болела раком. Мое сердце стучало где-то в горле. Но даже в этом случае я немедленно стал твердым. Никаких слов не нужно было для того, что происходило между нами. Никакой нежности. Она освободила меня с минимальным усилием, просто расстегнула молнию и вставила меня одним решительным движением. Два, три, четыре удара, и я почувствовал, что взорвусь. И взорвался. Я не мог сдержать себя, если это означало мою жизнь. Я был потрясен.

Я все еще чувствовал напряжение между ее ногами. Что бы ни побудило ее к этому порыву, не успокоилось. Она поднялась с меня и ушла в мою комнату, все еще не сказав ни слова. Я изо всех сил пытался найти слова, чтобы описать самому себе, что только что произошло.

Юнгианцы говорят, что чем больше вы отвергаете свою тень, отвергаете совокупность тех черт, которых боитесь и не любите, тем более сильными и свирепыми они становятся. Личность Скалли настолько чиста и светла, что ее тень страшна, что Донни Пфастер и узнал к своему вреду. Меня она любит. Поэтому ее тень просто трахнула меня. Всё нормально. Давай, выпусти темное существо поиграть, Скалли. Ты видела моё. Моя тень пугает тебя? Она тоже может играть грубо, но она никогда не пугала тебя.

Она вновь появилась одетая, ее спина напряжена, она была разъярена. И я знал, что ярость была нацелена на неё саму. Не смотря на это, я принял бы на себя главный удар, потому что хотел, чтобы она осталась, но она не останется. Не пока я был напоминанием того, что она уступила огорчению, что она потеряла контроль.

Два дня спустя она исчезла. Семейные обстоятельства, моя задница. Она позвонила Скиннеру. Скиннеру. Я стоял в его офисе, готовый бороться, чтобы вырвать телефон из его рук. Черт возьми, Скалли! Позволь мне приехать забрать тебя, без всяких вопросов. Но она избегала телефонных линий, избегала меня, следуя за этим безумием.

Контроль. Господи, Скалли! Используй меня утром и вечером, как сексуальную игрушку, как боксёрскую грушу, как бич. Не уезжай с этим пропитанным никотином ублюдком с какой-то донкихотской миссией. Какого чёрта ты думала? Си Джи Би Спендер - князь лжи. Ты же знаешь об этом. Зачем танцевать с дьяволом?

Бог знает, чем теперь является его последняя игра. Всегда загадки внутри загадок. Я не верю ни минуты, что в том диске, что она получила для него, есть проклятая панацея от мирских болезней. Если бы Скалли была в какой-либо степени в нормальной форме, она знала бы это. Таким образом, он наложил свои опасные, грязные руки на оригинал, что бы в нём ни было, подсунув Скалли пустышку как какой-нибудь чёртовый Малини.

Боже, я так злился, когда она вернулась с запахом табачного дыма на своей одежде. Гнев, страх и боль бушевали во мне, и я делал все, что мог, чтобы сдерживать все это. Таким образом, я упустил миг. Мы стояли в том брошенном офисе. Ее взгляд метался по пустому пространству. Все доказательства исчезли. Он использовал тебя, Скалли. Не ищи ничего, кроме личной выгоды в его глазах как у грустной собаки. Это было не то, что ей было нужно услышать от меня. Ничего не случилось с разумом Скалли; это ее сердце ищет.

Окно такси запотевает. Это или моё дыхание, или я снова злюсь. В животе ощущение тревоги. Это жестоко; это просыпается со мной, спит со мной, и издевается надо мной ночью. Каждая минута приближает меня к потребности в "разговоре", раунд второй. Но я думаю, что слова теперь просто отскочат от наших стен.

Если это случится, я не знаю, как смогу оставить ее. Но я думаю, что ее чувство долга свяжет ее с работой, ненавистной или нет, и со мной, любимым или нет. И ее дух продолжит постепенно умирать. Эту мысль я не могу переносить. Я люблю ее так чертовски сильно.

Старый Курилка. Будь проклят он и его чёрные легкие. Он цепляется за свои разбитые иллюзии о всемогуществе и смеет втягивать Скалли в свои грязные игры. Действительно Раковый Больной. Он - вредитель, как одна из тех грибных болезней, которая убивает целые леса. Скалли не нуждалась в том, чтобы он вваливался в ее жизнь, предлагая медицинского журавля в небе, искушая ее благородную натуру. Как будто она нуждается в такого рода искуплении. Она просто должна найти в себе то маленькое, яркое пламя, которое согревало меня. Оно там; оно окружено насыпью, но оно там.

Водитель такси легко прокладывает себе путь через суету, которая и есть Хитроу. Моя грудь сжимается с каждой минутой, которая приближает меня к ней. Я умираю от желания увидеть ее; я съеживаюсь оттого, что она может сказать. "Это больше не работает, Малдер. Я не верю в работу. Я не знаю, верила ли когда-либо. Мне нужно уйти. Мне нужна жизнь, которую я оставила. Мне нужно. Мне нужно..." Я не знаю, достаточно ли меня, чтобы заполнить эту пустоту в ней. Но только она заполнит пустоту во мне.

X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X

Дата добавления: 2015-05-26