Вашингтон, Округ Колумбия

Улицы незаметно пролетают мимо меня. Мой мозг не отключался в течение тридцати восьми часов и тысячи миль. Во время долгого перелета через Атлантику мой разум был словно в лихорадке и в непрерывном цикле проигрывал все последние, тревожные мгновения со Скалли.

Я нахожусь в том месте, где мой разум обдумывает миллион вероятностей и никаких решений.

Б о льшую часть своей жизни я жил с болью и неуверенностью в себе. Но последние семь лет провели меня мимо моего личного предрассудка, что я недостоин Любви. Скалли любила меня; я знаю это. Но может случиться так, что боль поборола Любовь.

Эта не касается меня, но боюсь, что для Скалли может быть именно так. То, что мы зашли так далеко с бременем, которое несем, что мы делились и радостью, и страстью, является чем-то, чего я никогда не ожидал и, возможно, не представлял до наших совместных лет. Таким образом, я далеко впереди в области счастья. Все мои сожаления сосредотачиваются на том, где эта поездка оставила ее. Ее возражения не противостоят, я не могу представить, что ее жизнь не была бы более безбедной, не смешавшись с моей. И, да, я заплатил бы любую кратную пяти сумму долларов за это замечание.

Даже в этом случае потеря ее стала бы пулей в мое сердце.

Господи. Я даже ещё не видел ее сегодня, а уже хороню наши отношения.

Подумай, Малдер.

Я не соглашусь с идеей, что наши отношения закончились. Ладно, всё не так уж и хорошо. Но так ли безнадёжно? Я раздул из мухи слона, мой страх вызвал импульс как крыса, бегущая в колесе? Если я позволю внутреннему страху думать за себя, то сделаю всё настолько невыносимым, что она уйдет, защищаясь.

Ладно, выше головы не прыгнешь, Призрак. Может, эти дни друг без друга пошли на пользу. Она, конечно, как казалось, работала лучше на том заброшенном посту, следя за проститутками, пока я был далеко и разбирался в проблеме Джекил и Хайд Элен Эддерли. По крайней мере, я не был там, чтобы действовать ей на нервы. Я не могу сказать, что это помогло мне, но, может, это было чем-то необходимым для Скалли.

Может, надеясь на чудо, трудность будет преодолена, и мы найдем путь из этого болота.

Я припарковываю машину у Вашингтонской Национальной Больницы. Итак, почему я оказался здесь? Нет никакой причины, по которой она была бы сегодня в этой больнице. Тот отчёт о вскрытии, вероятно, лежал на моем столе уже два дня со всеми чётко связанными свободными концами, и все было объяснено. Но я здесь упорно разыскиваю ее в ее расписании на субботу, как будто не прошло никакого времени с тех пор, как я говорил с нею. Я полагаю, что время заставляет меня потерять чувство реальности, когда мы не вместе. Какая патетика.

Ну, дерьмо. Я не испытываю желания опять окунаться в послеполуденное уличное движение. Я вспоминаю, что кафетерий в этой больнице - не обыкновенная черная дыра. Там есть странный кофе, но, эй, учитывая нарушение ритма организма из-за разницы во времени и нехватку сна, термоядерный кофе будет, вероятно, полезен. Может, я смогу бодрствовать еще несколько часов.

Приятно размять ноги и прогуляться по относительно сухому газону. Над головой солнце и плывущие облака. Мое настроение может подниматься, невзирая на меня самого. Чему быть, того не миновать. Здорово. Я, должно быть, опьянел от нехватки сна, если уже цитирую Дорис Дэй. Но, да, я действительно чувствую себя немного спокойней.

Скалли и я справлялись и с худшим дерьмом, чем эта... эта дикая теневая проблема. Если есть одна вещь, о которой я знаю, это зверь внутри. Я и мой собственный темный друг стали довольно близки за эти годы.

Лично я был чертовски рад увидеть ее собственного зверя, появившегося в недрах «Стрелялки от первого лица». Скалли могла просверлить Матрейю Богиню Стерву явной силой огня своих глаз. Скалли напоминала мне гиганта, когда я лежал плашмя на земле, смотря, как ее оружие палит у меня над головой и виртуально убивает. Ии-ха!

О, да, это был момент, который стоило запомнить.

Огонь и сила.

Серьезно, я вижу в Скалли неизвестную силу. Я мог бы даже назвать это Богом. Хотя я не спешу признавать это, явная сила реакции Скалли на жизнь - мое лучшее доказательство Всевышнего. Тогда существует эта звездная роща, эти играющие невинные Души, которые ничего не должны были действиям инопланетной мифологии. Я поклялся бы своей гипотетической Душой, что то, что я видел ночью, было и значительней, и сокровенней, чем какая-либо господствующая религия. Поистине священней, если желаете.

Ради нее я думаю, что мне нужно перестать придираться к теологическим мелочам. Она нуждается в своей набожности. И я тоже нуждаюсь в ее набожности. Если все, что я получил за целую жизнь, это видение Души моей сестры и присутствие в моей жизни Скалли, то это достаточная религия для меня.

В общем, этот духовный воин собирается заправиться чашкой кофе. Затем я подниму свой мощный сотовый телефон и позвоню своей персональной богине. Так или иначе, я сделаю всё правильно.

Я иду к дверям фойе.

"Извините!"

По каким-то причинам я поворачиваюсь без малейшего чувства удивления. Я мог быть растением, поворачивающимся к солнечному свету.

Скалли.

"Привет".

"Малдер?" она стоит там, самая драгоценная, блестящая часть моей жизни.

"Я как раз искал тебя". Искал недели. И в этот момент, в этом месте она должна быть найдена.

"Но ты же должен быть в Англии".

"Я вернулся".

"Что случилось?"

"Ничего". Я чувствую, как жалкая улыбка образуется на моём лице. "Никаких событий. Никаких кругов на полях. Значительная трата времени".

Скалли не показывает никакого удовлетворения тем, что была права. Она смотрит вниз и вздыхает.

"Возможно, иногда бывает так, что отсутствие событий тоже имеет причины, Малдер".

"Что это должно означать?" Ничего. Негативное, которое определяет позитивное?

Внезапно она улыбается, расслабленная и счастливая быть со мной. А я думал, что мне никогда больше не будет тепло.

"Ничего. Пойдём; я напою тебя чаем".

X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X

Квартира Малдера, Александрия, Вирджиния

После тихой и задумчивой поездки ко мне домой она начала говорить. И говорит до сих пор.

Она видела образы. И она не может дождаться, чтобы рассказать о них и обсудить. Ее слова бегут впереди мыслей, а в голове гул от волнения. Это тот вид волнения, приносящий удовлетворение, которое обычно дает ей научное объяснение. Но что взволновало ее сейчас - ее жизнь, ее порядок. Мельчайшие события складываются как части мозаики.

Всё началось с перепутанной медицинской карты. И линия событий приводила к некоторым давно похороненным воспоминаниям, что, как я могу сказать, случилось из-за ее некоторого стыда. Участие в чьей-то супружеской неверности не имеет никакого места в ее моральной характеристике теперь. Но стыд наконец-то исчез. Скалли столкнулась с той, кем она является сейчас, и насколько она зашла дальше той девушки, которая души не чаяла в снисходительной самоуверенности своего руководителя, доктора Уотерсона.

Дэниел Уотерсон - неудачник. Такое избитое слово для гнусной жизни, которую он потратил впустую. У него была блестящая карьера, его статьи в журналах можно было бы сложить в груду, которая доходила бы мне до подмышек, и я уверен, что его награды медицинского общества затопили бы яхту. О, и ещё у него куча денег. Но он неудачник. Может, это избитое слово вполне уместно. Кроме своей карьеры, что ещё он имеет помимо распавшегося брака, озлобленной дочери и тоски по блестящей, наивной студентке, которую давным-давно он обучал и укладывал в постель? Ничего, как я понимаю. У него даже не хватило смелости, чтобы поднять трубку и сказать: "Привет, Дана", уже не говоря о том, чтобы сказать о своих чувствах. Десять лет в Округе Колумбия и ни единого слова. Лузер.

Она не мыслит категориями прошлого. Её запугивали и жизнь, и смерть, и она убедилась в их равноценности.

Сегодняшняя история рассказывается совсем отлично от дежурного образа, каким она выкладывает факты во время расследования или говорит об обычных событиях.

Она сплетает рассказ из повседневных моментов своего уик-энда, которые объединяются во что-то удивительное. Она была подхвачена рядом событий, которые открылись для нее в новом значении, показали порядок в хаосе. Бывший возлюбленный, новый друг, раненая молодая женщина, готовая исцелиться. И дар возрождения.

Я поздравляю себя с этим осознанием и продолжаю слушать.

Так как же весь этот замечательный, обыденный уик-энд стал жизненным путём?

Сейчас она подошла к части рассказа о маленьком храме с золотым Буддой. Который говорит с нею. Или нет. Будда? Не Дева Мария? Не Архангел Михаил Воевода? Святой Иуда? Нет, не он; нет ничего безнадежного в том, что касается Скалли. Иисус?

"Будда".

Она смотрит на меня с притворным раздражением. И игнорирует мое маленькое перебивание. Ничто этим вечером ее не сдерживает.

"Ещё до того, как я оказалась там, у меня было чувство, что творилось что-то странное. Несколько вещей. Какое-то время я думала, что что-то случилось с моим внутренним ухом. Почти как пространственная дезориентация. Или анти-дезориентация. Невероятная устойчивость. И все же я была недотепой, спотыкалась, делала ошибки, чуть не попала в аварию. Я... я не могла ничего понять, пока не поговорила с Коллин. Она назвала это ощущением расширенного времени. Много вещей, вмещающихся в маленький отрезок времени, но полная противоположность быстрому движению. Странно, Малдер. Но не пугающе".

"И ты последовала за какой-то женщиной к тому храму, Скалли? Сейчас это звучит странно".

"Ну, это ещё одно. Я продолжала видеть ее, высокую блондинку. Впервые я увидела ее в больнице. Затем, я поклялась бы, что это она помешала мне разбиться на пути к Коллин. Потом, когда я увидела ее на улице в том азиатском квартале, то подумала, так оно и есть. Никоим образом это не совпадение. Поэтому я попыталась догнать ее. Расширенное время в полном объёме. Внезапно она исчезла, и я очутилась в красивом, огороженном саду".

"Расскажи мне ещё о своем видении, Скалли".

Она останавливается и оценивающе смотрит на меня. Внезапно она вспоминает, с кем говорит.

Я улыбаюсь и поднимаю руки: я безоружен, Скалли.

"Эй, я тоже открыт для откровений. Ты была довольно любезна, чтобы принять то, что я рассказывал тебе о Викторвилле. Я не собираюсь ставить под сомнение пережитое тобою. Кстати, никто не пропустил блюдо для сбора пожертвований в том месте? Это должно иметь значение для чего-нибудь".

Она улыбается и кивает.

"Эта часть мудрёная. Нет, я не видела Будду или Бога в неопалимой купине[9], если уж на то пошло. Теперь я готова поверить тем россказням о жизни, пролетающей перед глазами, когда тонешь, Малдер".

Тонешь. Неплохое описание ее состояния за эти последние недели.

"Не вся моя жизнь, но за очень короткое мгновение много аспектов моей жизни соединились. Встреча с тобой, Любовь к тебе, моя семья, похищение, рак, Эмили. Видение говорило «Это ты». Всё это хорошо, вся боль, сомнения, Любовь, счастье. Все собралось вместе, чтобы быть с тобой в этот момент. Все дорожки приводят к этому. В этом весь смысл".

Она берёт мою руку. "Это похоже на сотворение. Бог создал всё, и всё было хорошо. И это хорошо, Малдер".

Я вздрагиваю. Я мельком увидел, как палец Господа коснулся ее.

Я смотрю на ее безмятежное лицо и не имею никакого желания рассуждать об этом. Просто смотреть на нее умиротворенную уже делает меня счастливым.

Однако я не особо чувствую себя дома на разреженных высотах. Мы встаем, чтобы вновь наполнить чашки. Я занимаю себя готовкой чая, в то время как она продолжает рассказывать мне о Мэгги и ее недотёпе-папаше.

Мэгги и Дэниел. Господи! У Скалли столько сострадания. С моей точки зрения, Скалли сделала своё дело, уйдя из их жизней так быстро и человечно, как могла, как только обдумала всё сразу после медицинской школы. Дэниел был тем, кто нарушил свой брачный обет, кто погряз в жалости к самому себе. И, да, я чувствую некоторую симпатию к Мэгги, какой Скалли описывает ее, но смотря правде в глаза, Дэниел не состоялся как отец, как и не состоялся во всем остальном на личном уровне. Мэгги взрослая и должна пройти терапию, как и все мы, жить дальше. Но Скалли готова потратить время на прекращение прений.

Может, я должен сделать что-то с тем, чтобы отпустить этот гнев. Я даже не встречался с этими людьми. Не говоря о Скалли, избавиться от старых чувств кажется просто прекрасным. У неё есть другие дела.

"Фактически, пережитое в храме не вытянуло меня просто из того уныния, в котором я находилась".

Уныния.

Ладно, я приму это слово. До тех пор пока она не в личном аду, ну, унынии теперь.

Она продолжает. "Конечным эпизодом стало понимание того, что Дэниел был в большей опасности, чем кто-либо знал".

"Это когда ты заставила Коллин свести тебя с аура-мэном?"

На долю секунды на ее лице появляются признаки защиты, затем румянец, потому что нет ничего, от чего стоит защищаться. Я усмехаюсь и секунду спустя она тоже.

"Эй, я оказалась права. После того, как доктор Копейкин попробовал воспротивиться, а Мэгги запретила ему, что-то заставило его назначить ещё пару тестов. И что ты думаешь? Абсолютно неожиданная легочная гипертензия. Побочное действие его медицинского коктейля".

Мы возвращаемся к дивану для ещё одного раунда чая и мистики. Глаза Скалли начинают слипаться. После чая? После настоящего, беспорядочного избытка чувств жизни.

"Просто трудно поверить".

"Во что именно?"

"В то, что я уезжаю на два дня, и вся твоя жизнь меняется".

Подавленный зевок. "Я не сказала, что вся моя жизнь изменилась".

Правда. Может, это просто моя изменилась.

Я говорю: "Ты говорила с Богом в Буддистском храме. Бог отвечал".

"И я не говорила, что Бог отвечал. Я сказала, что у меня было какое-то видение".

Мой обожаемый педант.

"Ну, для тебя это всё равно что сказать, что у тебя будет ребенок от Дэвида Кросби". О, чёрт. Может, это я слишком устал от этой беседы.

Но она улыбается.

"В чём дело?"

"Когда-то я думала, что проведу всю жизнь с этим человеком. Что я потеряла бы".

Страх. Утрату. Рак.

Нет, не порть настроение. Как насчет сырных стейков Фрохики? Стива и Эди? Секса со мной?

"Я не думаю, что ты можешь это знать. Я имею в виду, сколько различных жизней мы могли прожить, если бы сделали другие выборы. Мы не знаем".

"Что, если был только один выбор, а все другие ошибочны? А по пути были знаки, на которые нужно обращать внимание". Она сонная и упорная.

"Ммм. Тогда бы все... выборы привели к этому самому моменту. Один неправильный поворот, и... мы бы не сидели здесь вместе. Ну, это говорит о многом. Это говорит об очень-очень многом. В такой поздний час об этом лучше не задумываться".

По крайней мере, одному из нас. Я говорю сам с собой.

Я тяну свое старое одеяло Наваха, чтобы укрыть ее. Я не могу сопротивляться заправить этот блестящий, упрямый локон. Она не шевелится. Духовное откровение - утомляющее дело.

X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X

Квартира Малдера, Александрия, Вирджиния

Нужно принять душ.

На мне одежда, которую я носил в течение полутора дней, и каждое раздражающее натягивание ткани на коже напоминает мне об этом.

Скалли мирно спит там, где я оставил ее, ее лицо избавилось от морщинок между бровями, которые не покидали её несколько месяцев. Я сопротивляюсь убеждению разбудить Спящую Красавицу. Только потому, что я хочу, чтобы она открыла глаза и посмотрела на меня, не очень хорошая причина тревожить ее; только потому, что я хочу поцеловать ее.

В душ, Малдер. Это можно сделать позже. Забавно, что моя сексуальная жизнь вновь, кажется, связана с ванной. Я думаю, что провел там четверть своей юности. Дело идёт на лад в эти дни; по крайней мере, секс - не всегда одиночный спорт.

Я тихо вынимаю несколько полотенец из шкафа, иду в ванную и начинаю раздеваться. Я оставил ванную в хорошем состоянии, прежде чем улететь в Англию. Я поддался этому очистительному воодушевлению, чтобы убить время между сбором вещей и уединенной поездкой в Даллес. Хотя я мог только поиграть в очень многие компьютерные игры, и я начал представлять, как Скалли проходит «Лару Крофт». И в прошлую субботу это было как раз то, куда я не хотел ходить, вместо этого я сделал действительно что-то из ряда вон выходящее: я вычистил свою ванную комнату, сверху донизу. Почти как Скалли. В ее собственной ванной, я имею в виду.

Так давай попаримся сегодня; я включаю горячую воду. Моя кожа вспыхивает и щиплется, но через мгновение становится хорошо. От этой влажности я могу поймать кайф. Мои кости согреваются так же, как замерзали от холодной сырости Западной Англии. Наконец-то я согрелся и вымылся.

Действительно ли всё может быть так легко? Я внимательно проверяю свое тело и Душу на скрытые участки темноты. Ничего.

Никакого чувства напряжения в животе, никакой морщинки около брови, мои легкие расширяются и легко наполняются воздухом; руки и ноги свободны. Я сделан из плоти вместо камня. В течение нескольких минут я позволяю горячей воде бить по спине и плечам.

Гаснет свет. "Чёрт!"

"Шшш. Это всего лишь я".

Шар света плывёт в клубах пара, и занавеска отодвигается в сторону от кафеля. Улыбаясь улыбкой Мадонны эпохи Ренессанса, с телом Венеры эпохи Ренессанса, Скалли держит толстую свечу на блюдце. Отблеск свечи играет на ее лице, груди и изгибе живота. Она стоит, держа блюдце обеими руками как подарок, в ее глазах мерцают пятнышки света.

Она нашла тайник со свечами, где я скрывал их все после нападения Донни Пфастера. Ещё одно переживание находится теперь в этом месте.

"Лучше свет свечи, чем...?" говорю я осторожно. Мы знаем, что это пройденное препятствие, нет нужды вспоминать об этом. Она улыбается и ставит свечу на тумбу; она тоже не будет этого делать сейчас.

"Нет. В данный момент я не проклинаю тьму".

Моя богиня теперь прозаично роется в хламе ящиков. Она возвращается с полными руками апельсинового геля для душа, люфы и травяного шампуня. Мой ящик, но ее хлам. Теперь я буду пахнуть как нечто называемое Счастливчик, цитрусом. Прекрасно. Я повеселюсь завтра, дразня Скиннера. Если я стану ближе к ней на встрече, мы станем ароматической смесью из сладкого апельсина, Поло, трав и Удовольствий. Но правда, Скиннер отказался от умозрительных взглядов. Он или принял мысль о нас, или просто не доставит нам удовольствия открытого любопытства. Конечно, вполне возможно, что ему просто плевать. Мы точно не центр вселенной.

Скалли начинает работать над моей горячей, непослушной кожей люфой и гелем. Господи, Скалли, не так сильно! Она безжалостна. Я думаю, она убеждена, что эпидермис ненадежен, и нельзя предоставить его самому себе. Вода и мыло не справятся сами. Эта работа нуждается в стальной мочалке! Это должно быть в порядке вещей для доктора, так мыться до и после осмотров. О, но это причиняет сильную боль!

Она тиха, и скребущий звук ее движений эхом отражается от стен кабинок.

Мы не добрались до полной сути в нашей сексуальной жизни, чтобы нуждаться в большом разнообразии. Да, мы повеселились с вибратором Скалли и нашим недолговечным экспериментом с тантрическим пособием. Но никаких ролевых игр, никаких пушистых наручников, никакого флирта в общественных местах. Однако в уединении моей собственной головы я чувствую приятную покорность в ванне или душе. Она ответственна за мое тело здесь. Она поворачивает меня и так и эдак, сдирает с меня кожу, и я послушен некоторым образом, каким никогда не бываю ни в какой другой обстановке.

Она не может дотянуться до моей головы, чтобы вымыть волосы, поэтому, когда она тянется за шампунем, я становлюсь на колени у ее ног. Я нюхаю ее пупок и выцеловываю невидимую любимую дорожку. Обнаружив чувствительное местечко, которое я знал, что найду, она смеется и уворачивается от моих губ. Она захватывает горсть волос и наклоняет мою голову назад, мне в лицо бьёт горячая вода. У неё образуются морщинки от смеха, но затем разглаживаются, когда она нагибается ниже. Теперь я защищен ее лицом; ее губы твердые на моих губах, ее влажные локоны цепляются за мои уши. Мы посасываем и покусываем губы друг друга. Наши рты открываются широко, и мы цепляемся друг за друга без всякой тонкости, едва не забывая дышать. Я приветствую боль в коленях, судорогу в шее, потому что Любовь не всегда сладкая и теплая. Это моя Скалли кусает мои губы, это мои пальцы зарываются в её попку. Это разбивает в пух и прах фантомную боль Любви, принявшую сухой закон.

"Мне жаль, Малдер".

"Я скучал по тебе".

Произнесенные в унисон, две линии музыки делают минорный аккорд.

Ее губы смягчаются, а язык, словно извиняясь, нежно ударяет по моей губе, затем по подбородку. Хватка её рук на моей голове становится слабее; мои руки обнимают ее за талию, я сажусь на пятки и тяну ее, чтобы она села между моими коленями. Мои руки начинают скользить вверх и вниз по её телу, от плеча к бедру, навёрстывая потерянное за эти последние недели время. Ее кожа по ощущениям будто новая территория. Как мы можем напрасно тратить время на такие вещи как пересмотр мнений или решений, сожаления и отупение за компьютерными играми?

И я знаю, что она знает, что я знаю о том, что она сожалеет не о грубых поцелуях.

"Любовь - это значит, что никогда не надо извиняться".

"Если ты начинаешь цитировать мне 'Историю Любви', я должна буду травмировать тебя". И кусает мою мочку, доказывая это и заставляя меня подскочить. "Кстати, я серьезно".

"Я знаю. Я тоже, Скалли. 'Никогда' может быть слишком масштабным, но ты могла бы так же просить прощение за то, что свалилась с пневмонией, как и приносить извинения за то, что реагируешь на все наши неудачи". Я подкрадываюсь к ее ушку, задевая по пути яремную вену, и убеждаю себя, что мы сдерживаем себя, когда я удерживаюсь оттого, чтобы оставить на ней след. Мой язык прослеживает раковинку, и я нежно тяну зубами сережку. Ей нравится это. Она мурлычет.

Но она не полностью отвлечена.

"Мммм... Малдер. Эти действия не равноценны".

"Довольно близки".

И я прекращаю спорить, давая нашим языкам делать кое-что ещё. Я действительно серьезно отношусь к тому, чтобы больше не терять времени. Каждый дюйм ее кожи, изгибы, жар оставляют отпечаток на мне. Я чувствую, будто могу распознать узоры на ее ладонях от их крепкого сжатия моих лопаток. Кончики ее грудей касаются моих сосков, вызывая волны наслаждения в груди. Моя женщина находится в моих руках, а все остальное полная чушь.

Ее руки слабеют, и она вздыхает. Ну, чёрт.

Я пытаюсь подавить свое раздражение; мне хватило разговора, а особенно сожалений. Но...

"Если тебе действительно нужно поговорить, мы остановимся и поговорим".

Вообще-то она не выглядит так уж очень заинтересованной в разговоре. Она бросает взгляд вниз и, кажется, оценивает вид моей сердитой мужественности. Некоторые признаки раздражения парень просто не может подавить.

"Так подай на меня в суд. Я католичка, Малдер. Просто прости меня, хорошо?"

"Ну, да, я прощаю тебя". Я говорю осторожно. "Это все, в чём ты нуждаешься?"

"Всё. Всё остальное я оставлю для исповеди".

Бедный Отец МакКью. Он получает оставшийся моральный психоанализ, а я получаю плотские наслаждения. Едва ли это кажется справедливым. Я полагаю, что это все из-за того, на что каждый из нас подписывается.

Вода кажется немного прохладней, и я не думаю, что это кажется только мне. Промыть волосы. Слава Богу, что мы не нашли времени для использования шампуня. По всем признакам мне нужно будет снова принимать душ утром.

"Промой волосы. Мы почти исчерпали горячую воду, Малдер". Мы думаем как один, Скалли и я.

"Да. Давай высушимся и устроимся где-нибудь, где тепло и удобно. Например, в постели".

Я восхищаюсь ее влажной спиной и бедрами, пока она выходит из душа. И этой упругой, розовой попкой. Она берёт полотенце и склоняется над раковиной, вытирая запотевшее зеркало, чтобы посмотреть, как ее макияж. Она начинает работать подушечкой для снятия макияжа.

Я просто жду, чтобы наброситься на неё. Сегодня вечером я мужчина, желающий попку. Я благословляю красивые ягодицы Скалли. И никогда не ловлюсь на то, как она, нахмурившись, глядит через плечо в зеркало, волнуясь о том, как сидят на ней брюки. Как-нибудь на днях я собираюсь смутить себя, замереть и уставиться на ее бедра, удаляющиеся по коридору Бюро. Они просто прекрасны.

Она не удивлена почувствовать меня прижимающимся к ней. Никакая часть меня теперь не сердится. Она мягко выгибается навстречу мне, но не перестаёт свою задачу. Если я хочу сохранить настроение, то буду уважать процесс. У Скалли серьезные проблемы со смазанным макияжем. Поднимая полотенце, я становлюсь ближе и нежно вытираю влагу с ее ребер, осторожно, чтобы не задеть ее руки. Я занимаю минуту, чтобы вытереться и самому.

После удаления косметики показываются веснушки, все показывается, она поворачивается и ступает в мои объятия. Мммм. Мужчина, желающий попку? Впереди есть тоже много предложений. Остывающий воздух и поднятые руки делают интересные вещи с ее грудями в тусклом освещении свечи. Хоть эти эффекты и заманчивы, я чувствую ее крошечную дрожь, а предпочел бы ее теплой и сухой. Только таким образом я уверен, что эта дрожь из-за меня, ну, понятно. Я снимаю ее руки с моей шеи, быстро целую ее и выхожу из ванной.

Я возвращаюсь через мгновение, руки полные свежими полотенцами (хорошими) и мягким халатом, который я купил, чтобы хранить в своем шкафу. Свет в ванной включен, и ее фен и круглая щетка лежат наготове. Однако она вооружена моим монстром, которого она прозвала Ураганом Эндрю. Следуя мужской моде, я купил фен с самым большим усилителем. Эй, он высушивает мои волосы за две минуты. И он также опалил мне уши до того, как я научил Скалли держать его на определенном расстоянии.

После того как вытер ее плечи и восхитительную грудь, я протягиваю халат, и она чинно надевает его будто это норковый мех. Я едва успеваю обернуть кусочек махровой ткани вокруг своих бедер, прежде чем она нападает на мою влажную голову. Мое время сушки заняло тридцать секунд. Думаю, брови еще на месте.

Однажды в прошлом году, против своего желания, она позволила мне приехать к ней с Большим Энди в интересе успеть на самолет вовремя. Больше никогда. Я никогда в своей жизни не слышал такого нытья. Три дня этого в Де-Мойне, по возвращении она немедленно отправилась в свой салон в Джорджтауне, визит в который наметила ещё в самолёте по телефону на 16:30, спустя час после того, как мы сели в Даллесе. Я обрёл почетный мир, отведя ее и ее вновь блестящие волосы в роскошный ресторан в центре города.

Она доверяет мне сушить её волосы более спокойным феном, но забирает его, чтобы самой поработать над локонами и объёмом – ну, вы понимаете, стиль укладки. Что ж. Я не вижу в этом смысла, так как планирую делать с ней то, что вряд ли оставит её волосы аккуратными. Но это делает ее счастливой.

Просто ещё одна маленькая, солнечная часть мозаики.

X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X

Скалли великолепно сияет от наслаждения, медленно покачиваясь и изгибаясь. Я беззащитно опираюсь на две подушки и спинку кровати, где она устроила меня. Моя плоть у неё во рту гудит, но остальная часть меня загипнотизирована ее видом в лунном свете. Мое тело опустошено нехваткой отдыха, а разум находится в этом лишенном сна состоянии, где, как я могу утверждать, больше не буду. Моё освобождение - ее каприз. Я собираюсь умереть здесь, женщина!

Не останавливайся.

Я исчерпал свои последние резервы, помогающие ей. Такое чувство, будто я уже много часов занимался с ней любовью. Она кончила. Она кончала, пока, казалось, не испытала боль; ее крики раздавались в моих ушах. Каждое выражение, каждое прикосновение: я продолжаю свои манипуляции, нежно, грубо, непрерывно вверх и вниз. Ее тело будто пыталось выскочить из кожи, в то время как ее бедра сжимали меня, жаждя губ и языка. Я едва мог дышать. Мне всё равно. Прекрасная маленькая смерть.

День нагнал меня. Но ей Богу, она одолела меня, так или иначе.

С последней конвульсией она выгнулась, и мы затихли. Мое лицо было все еще между ее ног, и я мог чувствовать затухающие судороги ее оргазма. Тишина гудела, или, может, это были наши вздымающиеся легкие. Я нашёл свой последний кусочек энергии, подполз к её телу и прижался к ее боку. Прохладная, влажная кожа встретила своего партнера. Оставшаяся горячей, твердой, болезненной моя плоть выразила своё недовольство, и я застонал. Моя рука сжалилась и протянулась вниз, чтобы дать Джуниору утешительное сжатие. Успокойся. Я буду с тобой через минуту, Большой Парень. И встретил ее руку, тянущуюся туда же.

Ах, Скалли приходит на помощь. Я очень не хотел давать ей такую рутинную задачу как быстрая «ручная работа», но дело становилось худо. Плюс она приняла бы это как отображение ее действий, если бы я кончил на данном этапе. Ее рука крепко и дружелюбно охватила меня, но не начала поглаживать. Я открыл глаза, чтобы найти ее улыбающейся без признаков сна на лице.

"Если я поднимусь, ты будешь достаточно в сознании, чтобы наслаждаться этим?"

Черт возьми, да.

В общем, именно так я кончаю, умирая медленной смертью во власти этого улыбающегося дьявола, замаскированного под богиню Любви.

"Пожалуйста".

Какой крошечный, жалкий хрип. Она должна быть богиней, в конце концов, потому что все знают, что демоны не милосердны. Великая Богиня на небесах, она убыстряется. Аллилуйя! Ещё... вот. Она двигается сильно и глубоко. Мои бедра поднимаются, чтобы встретить ее, много раз, какой-то кусочек энергии отпускает мое либидо, и наконец-то мой крик проглочен во рту, накрывающем мой.

Господи, о, Господи.

В груди ощущения, будто я только что пробежал двенадцать миль. Последние остающиеся в моем мозге нейроны исчезают. Я чувствую, как ее мягкий вес прижимает меня к простыням, мы лежим неподвижные и пресыщенные в течение нескольких непостижимых минут.

Тогда она начинает двигаться. Ее губы блуждают по моему лицу, и она шепчет что-то, что, я знаю, должен услышать. Сконцентрируйся.

"Это то, где я хочу быть. Я люблю тебя. Я выбираю поездку... выбираю это".

"Тебя. Выбираю тебя. Люблю..." Мой язык еле двигается. Все слова исчерпаны.

Просто: "Скалли".

"Да, Малдер. Всегда с тобой".

Она отрывается от меня и ложится на постель. Темнота. Но не тяжелая. Темнота здесь не тяжелая. Она плывет с маленькими золотыми и цветными частичками, которые практически составляют картину. Я нахожусь в сумеречном мире, где правит хаос, и все же все это имеет смысл. Скалли и я живем на одной территории. Это наша земля. Мы плывем, связанные друг с другом крошечными золотыми нитями, как звездное небо вертится вокруг нас. Можно отпустить все, кроме этих золотых нитей. Они связывают нас с истиной.

Дата добавления: 2015-05-26