Украина будущего. Расстановка приоритетов 9 страница

- Ну, нет… Просто… знаете, то, как человек оформляет себя, как правило, всегда соответствует сфере его деятельности, образу его жизни и социальной принадлежности. А то, как Вы формулируете себя языком своей внешности, ясно дает понять, что Вы со страниц совершенно другой книжки…. Может поэзии! А может даже и сказки? – сказал Николай, лукаво приподняв бровь.

- А если Вы ошибаетесь?

- Навряд ли, - усмехнулся он, - Такое творчество как Вы, более приличествует поэзии, нежели этой вульгарной прозе пивных магнатов, - кивнул он головой на витрину за ее спиной.

- Вы мне льстите, - смутилась она, покрывшись легким румянцем.

- Да в общем то нет, - пожал плечами Николай, - Лесть – это одна из статей кодекса честолюбцев и корыстолюбцев. Традиционный жанр светскости и бомонда. Мне же – ничего от Вас не надо… разве лишь пару ваших очаровательных улыбок да чашечку крепкого чая.

- Спасибо. Приятно вдвойне. Подождите секунду.

Блеснув глазами, она повернулась и, подойдя к боковой двери, за которой, по-видимому, была кухня, приоткрыла ее и, сказав кому-то несколько слов, вернулась обратно, поправляя прическу.

- Сейчас будет готов.

- Спасибо, - расплылся в улыбке Николай.

- А знаете, Вы правы. Я действительно здесь не работаю, - призналась девушка, - Подружка попросила постоять ненадолго…. А работаю я… оператором сотовой связи…

- Вы мне не сказали, как Вас зовут.

- Оля, - не поднимая на Николая глаз, ответила она.

- Замечательно. А я Николай, - в свою очередь представился он.

Оля подняла голову, собираясь о чем-то ему сказать, но вдруг вскрикнула, глядя мимо Николая вглубь бара.

- Что? – не понял Николай.

- Там дерутся, - выдавила она, посмотрев на него наполненными страхом глазами.

Николай обернулся думая, что это вероятно обычная пьяная ссора что-то не поделивших между собой мужчин. Хотя слышно ничего не было из-за громко игравшей музыки. Но то, что он увидел – буквально ошеломило его. Трое пьяных мужчин избивали прижимающегося к стене у самого выхода из бара, тщетно пытающегося прикрыться руками Виктора.

- Ну и дела! – усмехнувшись, с изумлением воскликнул Николай. Подобного, он даже и вообразить себе не мог. Настолько не привычным было видеть всегда столь важного и самоуверенного Виктора беспомощным. И может быть, впервые Николай увидел его лицо без самодовольной сардонической ухмылки.

Просто невероятно! Да ведь он то думал, что Виктор уехал, а оказалось… вон как!.. Выходит не только ему одному не по нраву пришлась его физиономия. С удовольствием подумал Николай (как странно), не испытывая к нему никакого сочувствия, заметив его уже разбитое лицо. Напротив даже, он чувствовал про себя некоторое удовлетворение, что другие делают то, что ему и всегда хотелось сделать.

Однако странно, что Виктор не позвал его, не обратился к нему за помощью, не окликнул его…. Он ведь мог это сделать – но не сделал. Из гордости не стал этого делать. И это-то обстоятельство, как-то особенно тронуло Николая, пробуждая в нем жалость и желание помочь Виктору. Да и никогда он не закрывал глаза и не проходил мимо, если видел, что в его помощи нуждаются. Личные чувства тонули в глубине его великодушия и отзывчивости, в его готовности оказать поддержку слабому.

Николай посмотрел на широко открытые от ужаса глаза Оли и обратился к ней.

- Никуда не звони. Все уладится.

Повернувшись, он направился к Виктору, на ходу оценивая обстановку.

Двое мужчин, которые до этого сидели за столиком в компании трех размалеванных девиц и с интересом глазели на происходящее, довольно улыбаясь – тоже стали подниматься, завидев направляющегося к дерущимся Николая. Он с сожалением подумал, что просто разнять их и уладит дело миром – никак не получится. А применять физическую силу – ему не очень то хотелось. Но иначе тут не обойтись.

Он уже не помнил, когда ему в последний раз доводилось участвовать в таких вот потасовках. Хотя в силах своих он всегда был уверен.

Подойдя к дерущимся, которые даже не обратили на него внимания, он громко крикнул, все еще надеясь про себя, что может быть удастся утихомирить их без всякого физического воздействия.

- Эй, ребята! А ну хорош давай!

Оттолкнув одного, Николай поймал другого за запястье, который занес руку для очередного удара по Виктору.

- Я же сказал, прекращайте! – резко повторил Николай, отпуская руку мужчины и тоже слегка толкнув его, отчего тот, не удержавшись на ногах, упал.

- Вы ребята, если не умеете вести себя в общественных местах, то пейте дома, нечего по барам шляться.

- А тебе чего надо? Ты кто такой, чтобы указывать, где нам пить, а где нет? – нахально произнес один из мужчин.

- Слышь, громила, - проговорил другой с широким в оспах лицом, - Тебе чего, больше всех надо? Думаешь ты…

Договорить Николай ему не дал, ударив его в челюсть так, чтобы не переборщить. Но тот, отлетев, грохнулся в нокауте со сломанным подбородком. В это время другой, который только что поднялся с пола, бросился с боку намереваясь ударить Николая, но замысел свой осуществить не успел. Крутанувшись в воздухе от мощного удара ногой в голову, он с шумом вернулся туда, откуда, только что поднялся.

Повернувшись к остальным, Николай произнес:

- Ребята, идите себе, веселитесь. Зачем вам неприятности?

Увидев, что еще один из мужчин не внемля его словам, собирается его ударить, Николай резко выкинул руку, опережая его и нанося молниеносный удар ладонью в шею. Тот как подкошенный с хрипом упал на колени. И тут же, отклонившись от удара другого, ростом немного ниже Николая, он схватил его за руку и, заломив ее в запястье, с разворота ударил его головой о стену. Мужчина, издав хлюпающий звук, как мешок свалился у самых ног Виктора в глазах которого, как заметил Николай, не было ни испуга, ни страха, а какая-то горькая, печальная насмешка над всем произошедшим с ним.

Николай повернулся к последнему, не сомневаясь, что тот не захочет повторить судьбу своих приятелей и будет вести себя благоразумно. Но увидев направленный на себя ствол пистолета, Николай, несказанно удивился этому неожиданному обстоятельству.

Мужчина сквозь зубы угрожающе произнес:

- Дернешься – продырявлю.

- Это что, какая-то рекламная акция «ТТ» - эшек? Где вы их все берете?

Ошеломленный мужчина даже сообразить не успел, как пистолет вдруг оказался в руках Николая.

- Ловкость рук и никакого мошенничества, - улыбаясь, проговорил Николай. Достав обойму, он с изумлением присвистнул:

- А что? Выстрелил бы? А? – спросил он перепугавшегося и смертельно побледневшего мужчину, пораженного этим престедижираторством.

- Нет…, конечно…

- Все верно. Не так-то просто убить человека. Даже если пьяный.

Положив полную обойму в карман, Николай протянул ему пустой пистолет.

- Патроны приобретешь себе новые. Разрешение то надеюсь, у тебя есть?

-Да, есть…

- Тогда давай, приводи в чувство своих друзей и по домам. Понял?

- Да. Хорошо. Все понятно, - угодливо ответил мужчина.

Повернувшись к опустившемуся на корточки Виктору, который руками прикрывал разбитое лицо, Николай присел рядом с ним. Достав из заднего кармана джинсов черный, клетчатый платок, он протянул его Виктору.

- Как же это тебя так угораздило то?

- Рожей не вышел, - ухмыляясь, ответил Виктор промакивая платком окровавленное лицо, - Видимо не у одного тебя мое лицо вызывает неприязнь, - озвучил он недавнюю мысль Николая.

- Да, ладно. Просто нужно знать одну житейскую аксиому, что ни в коем случае нельзя продолжительно задерживать взгляд, а тем более пристально разглядывать пьяного человека. Это равносильно вызову. К тому же у тебя, не очень-то располагающий взгляд. А ну… дай взгляну.

Оглядев его лицо, Николай вынес свое заключение.

- Ничего страшного. Нос разбит, нижняя губа и, похоже, будет приличный синяк под правым глазом. Давай-ка, вставай. Пойдем.

Он помог Виктору подняться и повел его к стойке бара.

Некоторые мужчины уже пришли в себя и теперь неприязненно с лютой ненавистью посматривали на Николая, ведущего под руку Виктора.

Тот мужчина, у которого Николай отнимал пистолет стоял теперь у стойки и протягивал все еще испуганной барменше деньги за столь бурное, но неудачно окончившееся празднество.

Увидев подошедшего Николая с Виктором, он смущенным отрывистым голосом обратился к ним.

- Вы уж извините, что так…. Просто выпили немного, ну и…

- Ладно, все…. Давай… дуй отсюда, - нетерпеливо прервал его Николай.

Виновато посмотрев на него, мужчина повернулся к барменше и, взяв со стойки сдачу, направился к своим друзьям, возле которых с негодующими и злобными лицами искоса поглядывая в сторону Николая, заботливо хлопотали три девушки.

Подождав, когда мужчина отойдет от стойки Оля, не удержавшись от восторга, с пафосом воскликнула, возбужденно сверкая глазами.

- Вот это да! С ума сойти!..

- Оля, сердце родное! Где тут у вас можно умыться? – обратился он к ней с просьбой.

- Ах, да, да… Конечно. Пойдемте.

Она провела их в боковую дверь, где находилась кухня и посудомоечная в двух небольших комнатках и указала им на длинную железную раковину, в которой лежало несколько немытых тарелок и кастрюля.

- Прямо, как у меня дома, - пошутил Николай, вспоминая про свою полную грязной посуды раковину, которую он намеревался перемыть еще три дня назад.

В кухне находились еще две женщины уже не молодых, лица которых выражали крайний испуг, так как они знали о произошедшем инциденте. Теперь же они не отрываясь, словно завороженные с застывшим в глазах ужасом бледные словно воск, безмолвно смотрели на окровавленное лицо Виктора, не решаясь даже пошевелиться.

Ожидая, пока Виктор умоется, Николай тоже намочил голову. Вытеревшись поданным Олей полотенцем он обратился к ней с вопросом:

- У вас лед есть?

- Ой, нет…. Льда у нас нет, - огорчено ответила Оля, виновато прижав кулачки к подбородку.

- Ну, тогда пиво баночное, «джин-тоник» или что-нибудь… все равно что. Лишь бы холодное и в железной банке.

- Да, кажется, есть…. Я не знаю…. Я посмотрю сейчас….

Она стремительно бросилась в подсобку, где стоял холодильник, и уже через секунду вернулась, неся в руках несколько банок «джин-тоника».

- Вот! «Джин-тоник»! – радостно заявила Оля, - Столько хватит? Есть еще.

Николай еле сдержался, чтобы не рассмеяться, глядя в совершенно серьезное лицо Оли, словно бы она только что выполнила какое-то важное, ответственное поручение. Было интересно смотреть на ее детски забавную суету, исполненную готовностью выполнять все, что бы ей ни сказал Николай. На ее невинную доверчивость и ребяческую радость, что она оказалась полезной и нужной. Ее глаза, буквально лучились преданностью и, как показалось Николаю, влюбленностью, когда она смотрела на него.

- Похоже, ты стал ее героем, - усмехнулся Виктор.

- Ладно тебе тоже, - буркнул Николай, оглянувшись на Олю, опасаясь, не услышала ли она слов Виктора. Хотя про себя он тоже потешался над ее восторженностью и энтузиазмом. По-видимому, все происходящее представлялось ей чем-то романтически необычайным, так похожим на то, о чем пишут в книжках и показывают в кино.

Все же не удержавшись от улыбки, Николай ласково произнес:

- Оля, радость моя. Я не собираюсь их пить. Мне нужна всего одна баночка для профилактических целей.

Достав деньги, Николай протянул ей сотенную купюру.

- Нет, нет, что ты! – запротестовала Оля, - Я не возьму. Это ведь так…. Если даже захочешь выпить…, то все равно.

Николай засмеялся.

- Да не пью я. А альтруизм за казенный счет чреват неприятностями. Да и вообще, альтруизм – дело не выгодное.

Положив деньги на стол, Николай взял из рук все еще протестующей Ольги одну банку и подал ее закончившему умываться Виктору.

- Приложи к глазу. Пользы конечно не много, но опухоль спадет. Голова то сильно болит? – участливо поинтересовался Николай.

- Нет. Терпеть можно.

- Ну и превосходно значит. Тогда идем.

Повернувшись к Оле, он, улыбаясь, поблагодарил ее:

- Спасибо, Оленька, за помощь и участие. Ты просто золото! – Николай по-товарищески пожал ей руку, - надеюсь, что мы еще увидимся.

- Я тоже буду надеяться…. Вы заезжайте к нам на работу…. Я тут не далеко… я… хотите я напишу Вам номер…, и Вы позвоните… - торопливо выпалила Оля, краснея от своих слов.

- Ну, давай мигом.

Она выскочила из кухни и через мгновение протянула ему листочек из блокнота, на котором был коряво указан номер ее телефона.

- Вот…. Я… буду ждать Вашего звонка.

- Что ж, значит позвоню. Ну…, бывай красавица, - попрощался Николай.

Виктор тоже поблагодарил Олю и вышел из кухни. Николай последовал за ним, только сейчас заметив, что Виктор еще и хромает.

Бар был уже пуст. Те две женщины, что каким-то образом незаметно улизнули с кухни, старательно наводили чистоту и порядок, уничтожая следы попойки.

Пройдя к выходу, сопровождаемый осторожными взглядами женщин, Николай еще раз обернулся, чтобы взглянуть на эту милую понравившуюся ему женщину и махнуть ей рукой на прощанье. Он не сомневался, что она смотрит ему в след и только и ждет, чтобы он еще обернулся. Ожидая увидеть ее за стойкой, где он и оставил ее, Николай вздрогнул от неожиданности и изумления, увидев ее за своей спиной. Бесшумно словно тень она, молча, шла за ним, провожая его к выходу.

- Ты чего? – недоуменно спросил Николай, глядя в ее печальные потускневшие глаза.

Грустно улыбнувшись, она, молча, пожала плечами, обхватив себя руками за плечи.

- Ну, ты даешь. Что невесела то так? А?

- Не знаю, так просто.

- Давай не грусти, - подмигнул ей Николай, - Удачи тебе.

Повернувшись, он вышел к ожидающему его возле своей машины Виктору.

Подождав, когда Николай подойдет к нему Виктор произнес, отнимая от своего глаза банку «джин-тоника»:

- Ты знаешь, Коля, за всю свою жизнь, я ни разу не попадал в подобные переделки. Каким-то образом, меня всегда это обходило стороной…. Я даже не представлял себя, что со мной может случиться нечто подобное.

- Ерунда. Мелочи жизни, - усмехнулся Николай, - Никогда не стоит придавать этому значение.

- Да. Мелочи…

- Почему же не позвал меня? – спросил Николай.

Виктор дернул плечом и отвернулся, не отвечая на вопрос. Немного помолчав, он меланхолично произнес:

- Видишь ли, Коля, я никогда и ни к кому не обращался за помощью, даже в самых сложных жизненных ситуациях. К тому же ведь я знаю твою нелюбовь ко мне…

- А я и не скрывал этого.

- Верно. Знаешь, Коля, спасибо тебе. Я может и негодяй, каким ты воображаешь меня для себя. Но я умею быть благодарным и добра никогда не забываю…

Да, ладно тебе, - смущенно прервал его Николай, - Не твоей благодарности ради я это сделал. И даже не ради тебя. А просто потому, что я не люблю смотреть, как несколько пьяных ублюдков, нападают на одного человека. Не по чести это…. Держи, держи банку то…. Ну что, домой сам доедешь или подвезти?

- Нет, Коля, конечно сам. Руки то, слава Богу, целы. Так попрощаемся еще раз?

Он протянул Николаю руку и тот охотно пожал ее. Быть может впервые Николай не испытывал к нему той жгучей ненависти, которая всегда была мерилом их отношений с Виктором.

- Выздоравливай. Удачи тебе, - тепло пожелал ему Николай и направился к своей машине, на ходу отключая сигнализацию.

«А все-таки, Виктор, не так уж и плох» - отвлечено подумал Николай, садясь за руль – «Надо было остаться и попить чаю. А впрочем – домой!»

Николай весело завел машину и включив магнитолу. Вслед за Виктором выехал со стоянки. Никакие предчувствия больше не томили и не тревожили его. А на душе было так легко и свободно! Теперь ведь он принадлежит только самому себе. И даже себе он не хочет больше принадлежать – а лишь свободе и произволу.

Он с удовольствием подумал, что теперь он заново стал владельцем этой машины, к которой он так привык. И теперь он едет к себе домой, чтобы снова стать хозяином своей двухкомнатной квартирки…. И многое теперь, что он имеет, он должен приобрести заново.

Николай уже решил, что первое, что он сделает, когда приедет домой это перемоет посуду, а затем приготовит потрясающий ужин!

Уже давно такое искрометное изобилие чувств не наполняло его сердце. Все как будто преобразилось, ожило, зашевелилось, переродилось заново во что-то лучистое и благодатное согревающее душу и тело. Но его ли это глаза, которыми он смотрит на этот жизнеутверждающий, пульсирующий радостью мир? Его ли это губы, которыми он пьет из чистого, прозрачного родника пролившегося с высоких гор олимпа, утоляющего жажду возвышенного счастья? Его ли это уши, которыми он слышит эту божественную, умиротворяющую симфонию, услаждающую гармонией его сердца и ум? Откуда же столько красок? Он никогда не видел столько красок! Откуда взялось столько света! Столько жизни! Столько опьяняющих чувств?

Невероятно! Этот свет! – Но откуда он исходит? От какого невидимого светила?

Жизнь! Но разве жизни может быть больше, чем ее есть? А между тем, он никогда не был настолько полон ею! Он даже чувствовал эту полноту!

А это странное ощущение полета! Высоты! Легкости! И как будто даже отслоенности от всего серого, безрадостного, житейского. От всего прозаичного и суетного…. Дух захватывает от этого разряженного воздуха, который он вдыхает вместе с птицами. Теперь он наравне с ними! Но только что это? Откуда? Эти чувства…. Чувства! Из каких неведомых ларцов взялись эти самоцветы? Разве он столь богат? Котомка нищего, оказалась доверху наполненной слитками и самородками драгоценных камней! Но это какой-то нелепый и нереальный, фантастический фокус!

Николай пытался отыскать этой снизошедшей на него благодати какие-нибудь здравые, рациональные причины – но не находил. Ведь не с неба же она упала на него, эта благодать?

Эта беспричинная, баснословная, безосновательная радость. Этот пробудившийся Везувий бурлил и кипел, расплавляя лед застывшего обывательства под которым Николаю, открывался новый живописный мир.

Он, конечно, понимал, что весь этот пароксизм бурных чувств – только миг. Маленькая искорка от Божественного факела. Прорвавшийся осколок от далекой, раскаленной звезды, который скоро остынет и станет обычным камнем. Это всего лишь время – пока горит спичка рассеивающая сумрак обыденности, которая догорит и погаснет, оставив ожоги на пальцах. Это брошенный в небо камень, который, рано или поздно упадет на землю, оставив шишку на лбу…. Но что ему до этого? Ведь сейчас-то он счастлив! Счастлив как никогда! И миг этот – принадлежит ему! Эта сказочная жемчужина жизни!

Но что вызвало эти микросейсмы, поколебавшие его обычное мироощущение? Что дало этот толчок, выбросивший его из привычного мира рутины и однообразия? Может быть, благополучный исход разговора с Виктором? То происшествие в баре и его знакомство с милой очаровашкой Олей? И что он, наконец, свободен и независим и вот сейчас, открыв дверцу машины, он ступит уже на новую землю, еще по-настоящему им необетованную и необжитую! Землю – освобожденную от тирании. Отвоеванную для радости и счастья личной жизни! Его больше никогда не потревожат звонки Виктора назначающего ему встречу, чтобы дать ему очередной заказ на убийство. Он больше никогда не встретится с тем невидимым демоном страха, незримо присутствующим при выполнении его работы. Он никогда больше не возьмется за пронзающий холодом металл оружия…. И вот, еще один жизненный этап канет в небытие прошлого и перед ним раскроются необъятные, еще невостребованные просторы, на которых он возведет новый город! И над городом этим – новое небо и солнце.

И вот это-то предчувствие новизны и начала, трепещет в его душе. Верно, что костер этой невыразимой радости перегорит и затухнет. Но этого времени хватит, чтобы согреться и сжечь в нем все страницы прошлого. А еще… ведь от этого костра можно зажечь много факелов!

Он только что подъехал к своему дому и еще не успел выйти из машины, как увидел несущегося к нему Никитку, который видимо, бегал во дворе с другими ребятишками. Подбежав к машине он, сияя от радости, тут же открыл дверцу и в мгновение, запрыгнув на переднее сиденье, расплывшись в довольной с выпавшими передними зубами улыбкой. Переводя дыхание, он по-взрослому протянул Николаю руку и, стараясь перекричать музыку, громко поприветствовал его:

- Здорово!

Николай пожал его маленькую ручонку и выключив магнитолу взъерошил его и без того растрепанные волосы.

- Как поживаешь самурай? – не сдерживая своей восторженности, спросил Николай, улыбаясь во все лицо. Никитка тут же спрятал улыбку и насупился, капризно надув губы. Грозно нахмурившись, он по-деловому сложил на груди руки и с укоризной ответил, искоса поглядывая на своих друзей через окошко, которые с завистью и восторгом наблюдали за ним, кучкой толпясь невдалеке от машины.

- Плохо.

- Плохо? А что же так? А? – забавляясь, его серьезность, смеясь, спросил Николай.

Никитка резко повернулся к нему, и с трудом сохраняя свое хмурое выражение, тоже в свою очередь задал ему вопрос:

- Где ты был? Почему тебя не было так долго?

Николай снова засмеялся.

- Это допрос?

- Ты мне был нужен, а тебя не было, - с обидой в голосе промолвил Никитка.

- Так ведь я же работаю.

- Не обманывай! Ты в шесть часов заканчиваешь работать. А тебя не было два дня! Я все знаю, где ты был. Мне мама сказала.

- Да? – удивился Николай, - И где же я был?

- У своей любовницы!

Не сдержавшись, Николай громко расхохотался.

- У любовницы? Так тебе мама сказала? Забавно!

- Дядя Коля. Я ведь уже не маленький и сам понимаю эти вещи. Скажи честно. Я никому не передам. У тебя есть любовница?

- Никиток. О таких вещах не спрашивают. Но как другу тебе скажу. Чтобы иметь любовницу, нужно иметь для начала жену. Но если тебе от этого будет легче, то нет у меня никого, ни первого, ни второго, ни случайного третьего. А мама твоя выдумывает. Понял? Ладно, давай вылезай, жарко в машине.

- Дядя Коля! – остановил его Никитка, - Тогда значит, ты любишь мою маму? Да?

- Ты с чего это взял? – ошарашено уставившись на Никитку, спросил Николай.

- Я просто спросил.

- Ишь ты, любопытный, какой. Вылезай, давай.

- Дядя Коля, ты на меня обиделся?

- Да нет, конечно, - собираясь открыть дверцу, бросил Николай. Но Никитка снова его остановил.

- Дядя Коля, а я хотел попросить тебя…

- Что еще?

- Ты поможешь мне…, то есть нам с парнями?

- Ну, говори.

- Мы с пацанами себе «штаб» оборудовали…. Там такое место – никто не найдет.

- Штаб?

- Ну…. Там вот, где заброшенная стройка. Мы там расчистили себе место и сделали штаб. В подвале, там комнатка такая есть, мы ее и оборудовали. Кровать поставили, тумбочку…. Уже вещи туда всякие отнесли…. Даже еда у нас есть. Мы тебя можем сводить туда, если хочешь.

- А что же нужно то?

- Ну… - замялся Никитка, - Нам деньги нужны. Мы с парнями скинулись, кто, сколько смог, но нам не хватает. Я сказал, что найду деньги.

- А зачем деньги то?

- Никитка стыдливо опустил голову, словно провинившись в чем-то.

- Магнитофон хотим купить… на батарейках.

Николай усмехнулся.

- Магнитофон? И сколько же тебе нужно?

- Пятьсот рублей.

- Хм…

Николай подумал секунду, потом достал из карманов джинсов все деньги, что у него остались из той суммы, которую он брал в банке. Пересчитав, он протянул их Никитке.

- На вот. Все что есть, четыреста тридцать рублей.

Никитка просветлел и радостно выпалил:

- Этого хватит! Спасибо, дядя Коля! Я знал, что ты дашь. Я побегу, скажу маме, что ты приехал. А то она все ждала тебя. Только я тебе не говорил ничего. Хорошо?

- Хорошо, - глубоко вздохнув, согласился Николай.

Выпрыгнув из машины, Никитка бросился в подъезд, на ходу крикнув что-то своим дружкам.

Николай тоже вылез и, закрыв машину, направился к себе.

Войдя в квартиру, Николай остановился в прихожей, не раздеваясь, замерев, словно прислушиваясь к чему-то. Казалось, будто в квартире есть кто-то еще, излучающий волны добра и уюта, которые прибоем плескались о его чувства. Хотя слышно ничего не было. Тишину нарушало лишь доносившееся из спальни надрывающееся тиканье старенького будильника, радостно приветствовавшего своего хозяина. И Николай понял, что этот «кто-то» - незримая, бестелесная тишина, протягивающая ему руку. Эта тишина была теперь совсем другой. Приветливой, дружелюбной, не пугающей как раньше одиночеством и покинутостью, но ласково утешающей как мать своего плачущего ребенка, окутывающей в свои объятия теплоты и нежности. Эта тишина была другом. Верным, преданным другом, кладущим на плечо руку и задушевным голосом произносящим: «Забудь о своих горестях и тревогах и доверься мне!!!»

Это та тишина, о которой тоскуешь как о чем-то близком и родном твоему сердцу, оставленном где-то там, в далекой неизвестности и к которой тебя всегда влекет, чтобы вновь увидеть ее, услышать, ощутить и, протянув руку сказать: «Здравствуй, друг! Я снова вернулся!»

Да, эта тишина может быть другом, которому ты можешь поведать о своих печалях, который вместе с тобой будет грустить и радоваться. И когда ты будешь спрашивать его о чем-то, то он всегда будет отвечать, положа руку на сердце.

И этот будильник…. Старый, добрый будильник. Разве эта тишина мыслима без его кроткого звучания? Разве они не едины друг с другом? В дуэте они играют божественную мелодию тихих вод, протекающих в садах райских. Кто еще может сыграть так, как они? Как они – оживить мечту и сделать мысли легкими, свободными, парящими…! У которых захватывает дух, когда они смотрят вниз, потому что под ними только звезды. И которые, глядя вверх, еще продолжают мчаться все выше и выше, стрелой пронзая галактики и вселенную! Они стремятся к необъятному! Запредельному! Безграничному!

Время и тишина – символ стойких и непреклонных сердец смотрящих в глаза своему одиночеству. И даже оставляющих его за дверью! Что им за дело до него? И разве они одиноки, когда с ними их друзья – тишина и время?

Так стоял Николай, не шелохнувшись, слушая живой голос своей маленькой квартиры, которая, подслушав мелодию его души, теперь тоже подпевала ей в унисон неслышимым, но ощутимым голосом – веселым и радостным.

Постояв еще в раздумье, Николай сбросил с себя туфли и, положив ключи на телефонную стойку, прошел в спальню, чтобы переодеться. Потому что идти сегодня он больше никуда не собирался… - разве что вынести мусорное ведро. Хотя ведь еще нужно было съездить в банк – денег то нет. И необходимых продуктов, чтобы приготовить шикарный ужин. Даже хлеб черствый.

Но отлучаться уже никуда не хотелось. А приготовить можно что-нибудь и поскромней. В морозилке кажется, есть курица, есть картофель, лук, масло… жаль, яиц вот нет…

Переодевшись в трико и футболку, Николай включил магнитофон и только с энтузиазмом принялся за посуду, как услышал звонок в дверь.

Вытерев руки он, нисколько не сомневаясь, кто это может быть щелкнул замком, уже заранее радуясь ее приходу мельком вспоминая Никиткины слова: «Она ведь ждала тебя!» И эта мысль приятным теплом мгновенно наполнила его сердце и без того уже перегруженное сегодняшними впечатлениями и ощущениями, шквалом обрушившихся на него всего час тому назад.

Но как это здорово, что она решила зайти! Хотя почему это его так воодушевляло, он никак не мог понять. Еще там, в машине, когда Никитка донимал его своим любопытством, он, быть может, впервые подумал об Ирине с такой теплой и нежной благодарностью за ее долгую преданную и безызменную любовь к нему, которую она несла в своем сердце вот уже четвертый год, натыкаясь на кирпичную кладку его безответности и холодности. Он поражался ее верности тому, кто жестоко старался не замечать ее чувств. Верности тому, кто никогда и не принадлежал ей. И само это слово «верность» всегда казавшееся ему фальшивым – стало, как то вдруг укоризненно щипать его за душу.

Открыв двери, он увидел (как и ожидал) стоящую перед ним цветущую и благоухающую духами Ирину.

- Привет! - играя ямочками на щеках, скромно улыбаясь, произнесла она.

- Здравствуй, Ира! Как дела?

- Нормально. Я Никитку потеряла…. Во дворе не видно, так я подумала, что может у тебя?

- Ты проходи. Чего там стоять? – посторонившись, пригласил ее Николай, - У меня чайник уже на плите. Кофе попьем.

Ирина неуверенно прошла в квартиру.

- А Никитку сейчас вряд ли найдешь, - продолжал Николай, - Я видел его полчаса назад. Хвастался, что там «штаб» у них какой-то. Так что сутками теперь, наверное, пропадать там будет. По себе знаю, - ухмыльнулся он.

- А мне ничего не сказал про свой «штаб», шалапай.

- Так не женское это дело.

- Ну да. Выдумываете вечно что-нибудь…. Скорей бы уж в школу пошел что ли. А я-то все думаю, куда одеяло одно из дома делось? Посуды стало не хватать, продукты исчезают…

Подав ей шлепанцы, Николай провел ее на кухню.

- Пускай ребятня забавляется. Присаживайся. А я тут… видишь, по хозяйству решил немного заняться…

Увидев заваленную посудой раковину, Ирина сочувственно вздохнула и улыбнулась, как бы говоря: «Эх вы, мужики! Что вы без нас, женщин?» и иронично заметила:

- Ты видно целую неделю копил?

- Так и есть.

Поднявшись, Ирина решительно направилась к раковине.

Дата добавления: 2015-05-26